– Добрый день, – первым поклонился путник, – гость в дом, добро в дом. Я – Белов, хочу поговорить с хозяином.
– Говори, – мрачно пробасил самый старший, черноволосый здоровяк, – я хозяин.
– Разговор долгий, за столом сподручнее будет, – Белов присел и расставил на столе четыре пластиковых стаканчика, разлил в каждый немного из фляги настойки, взял стакан в руку. – За здоровье хозяина, Кокоры Чёрного.
– Откуда меня знаешь, – не притрагиваясь к угощению, поинтересовался Кокора.
– Окунь мой напарник, руду мне привозит, может, слышали, – непрошеный гость глотнул настойки и поставил стакан на стол, – нужны мне новые рудные места, чтобы самому добывать, желательно недалеко от рек. Особенно интересна мне свинцовая руда, если кто покажет хорошее место, гривен не пожалею, хоть серебром, хоть товаром. Товар у меня известный, – Белов достал зажигалку и несколько раз зажёг фитиль, задувая его. Выложил зажигалку на стол, за ней образцы своего товара. Последней выложил серебряную гривну. – Это только образцы моих товаров, которыми я могу расплатиться, по вашему выбору, – он выложил на стол свой золотой крестик, – этот крестик из золота, которое я хочу покупать у вас за четыре веса серебра, если найдёте. Или заплачу любую цену за россыпь золота, которую укажете.
Дальше разговор уже перешёл в рабочие вопросы, пояснения, уточнения и ответы. О браге и настойке на столе все забыли, говорили долго, пока Белов не спохватился, что Алина его ждёт, на улице уже наступали сумерки. Он попрощался, забрал стаканы, фляжку, свои образцы и вышел. К пристани добрался почти вовремя, почти, потому что двое парней в кустах у пристани стаскивали с Алины одежду, зажав ей рот и заломив руки за спину. Стайка любопытных мальчишек глядела на это с открытыми ртами, бросив рыбалку. Белов быстрым шагом подошёл к насильникам сзади и сразу пнул одного, сидевшего на голове и спине Алины, носком ноги сзади же в пах. Потом добавил ударом основания ладони по затылку. Второй насильник вскочил и выхватил нож, выставив его вперёд, больше для защиты, нежели намереваясь напасть.
Белов отлично знал эту породу преступников, трусливые ублюдки, они наверняка больше часа вынюхивали, не придёт ли кто на помощь Алине, только, убедившись, что она одна, решили напасть. Сыщик понимал, что напавший мечтает лишь быстро убежать, но поддался своему гневу и не предоставил преступнику эту возможность. Он сорвал со спины мешок с образцами горных пород и ударил им по руке с ножом, отвлекая неудавшегося насильника. Одновременно он ударил стопой ноги по голени своего противника, подшагнул и прыгнул вперёд, нанося основанием правой ладони удар в соединение носа со лбом, а коленом правой ноги удар в живот. Парень упал, не пытаясь сопротивляться. Белов перевернул его на живот и связал руки за спиной, несколько коротких верёвок он всегда брал с собой в мешке, потом связал второго насильника. Алина уже поправила одежду и успокоилась. Вдвоём они в темпе перетащили насильников в лодку, затем на вёслах поплыли вверх, к дому Окуня.
До темноты им удалось отыскать дом, один из работников узнал Белова и пустил их с Алиной, хотя самого Окуня дома не было, он перевозил всю семью в Сулар. Белов с Алиной легли спать на сеновале, перед этим выспросили у работников, кого они связали. Работники осмотрели связанных насильников, но не опознали, это определённо не жители Соли-Камской. Сами неудачники уже хныкали и рассказывали, что живут в селении выше по Каме недалеко от Соли-Камской, просили отпустить их. Такие просьбы бывший сыщик слушал много лет и давно не обращал внимания на них. Решив, что утро вечера мудренее, Белов с Алиной заперли пленников в пустой стайке. Сами же не теряли даром короткое ночное время, навёрстывая несколько ночей воздержания. Алина, пережив испуг нападения и радость удачного исхода, не сдерживала себя абсолютно, её крики распугали всех мышей на сеновале, даже летучих. Мужчина полностью отдавал себя ласкам, впервые за последние дни, чувствуя безопасность и эмоциональное возбуждение после короткой схватки.
Утром Белов быстро сбегал к Кокоре, уточнил по свинцовой руде. Кокора обещал накануне показать место, где эта руда выходит прямо на берег речки. Все вставали с рассветом, рудознатец уже был готов к отплытию вверх по Каме. Он с удивлением посмотрел на Белова, усаживающего в лодку связанных парней. Один из пленников описался, а Кокора даже бровью не повёл. На моторе лодка за полдня добралась до нужного притока Камы, который указал старатель, потом по притоку поднялись до небольшого ручья, по нему до скалы на берегу. Кокора молотком отколол несколько кусков, в которых Белов без труда узнал ту самую свинцово-серебряную руду, которую покупал у подручных Окуня. Он внимательно осмотрел выходы руды, практически на поверхности находились не менее десяти тонн руды. Шкурка стоит выделки. На радостях он предложил Кокоре пять гривен, тот даже крякнул, признавшись, что хотел запросить две.
Довольный находкой Белов не стал отказываться от своих слов, три гривны серебром отдал сразу, остатки обещал привезти или передать до осени, а зажигалку просто подарил. Всего за час втроём они нагрузили лодку примерно тонной руды, после чего отплыли. Кокора сделал вокруг несколько зарубок, разъясняя Белову их смысл, куда должны смотреть затёсы, на какой высоте и сколько штук должно быть, чтобы все старатели поняли, чьё это место. Выйдя на Каму, Белов предложил Кокоре сплавать до селения пойманных лоботрясов, туда было недалеко, по словам пленников.
Селение оказалось в паре километров выше по течению, десяток избушек притаились на берегу небольшой реки, в трёх поворотах от Камы. Белов вытащил из лодки обоих парней и сел рядом, ожидая, пока соберутся жители. Кокора в это время встретил знакомого, с которым разговорился, Алина оставалась в лодке. Степенно подошёл староста и спросил:
– Вы почто наших парней связали, освободите.
– Они вчера в Соли-Камской, прямо в кустах у пристани, мою жену хотели сильничать, даже одежду успели сорвать. Вот такое дело, – улыбнулся путник, – надо разобраться.
– Парни наши, мы их знаем, а тебя и твою жену нет, – упёрся староста, – может, это наговор. Есть у тебя другие видоки?
Белов развёл руками. Всё шло так, как он и представлял себе, но продавать парней в рабство он не собирался, поэтому и отвёз их домой, надеясь хотя бы испугать и получить виру. Судя по всему, виру он не получит, как бы с него не содрали.
– Я видок, – вступил в разговор Кокора, – ко мне вчера Белов приходил, ушёл вечером, как и говорит. Сказал, что жена на пристани ждёт.
– Вы хотели его жену сильничать, – обратился староста к связанным парням, заметно повеселевшим.
– Не хотели мы сильничать, пошутить хотели, – быстро придумали парни.
– С тебя вира за поклёп, три гривны или выдача головой, – староста даже ухмыльнулся, глядя на удивлённого Белова.
«Везде суды одинаковые, что в России, что в этом мире. В жизни больше ни с кем судиться не буду, только продажа в рабство или концы в воду, – ругался про себя бывший сыщик, лихорадочно обдумывая выход. – Бежать можно свободно, никто их не догонит, но стыдно, да и потеря репутации, платить три гривны насильникам. Самому стыдно в лицо жены смотреть». Тут он вспомнил про божий суд, где предполагались поединки обвинителя и обвиняемого.
– Требую божьего суда, – громко крикнул Белов, – пусть боги рассудят меня и моих обидчиков.
– За парней буду я, – из толпы вышел квадратный детина, килограммов сто двадцать весом, – на чём будем драться?
Белов задумался, меч или топор выбирать нельзя, сам он ими не владеет. Голыми руками такую тушу пробить крайне сложно, нужно оружие. Вспомнилось, как бойцы Рудого пропускали колющие удары, работая дубинами и топорами исключительно в рубящей манере. Почему бы не рискнуть, коли ввязался в такую глупость?
– Палка, длинная палка, – громко ответил Белов, – разве нельзя? Вот такой длины, – он показал максимальную длину, до какой смогла дотянуться рука.
Пока мальчишки вырубали палки и очищали от веток, сыщик уточнил у старосты условия боя, на всякий случай в присутствии Кокоры. Староста заверил, что запрещённых приёмов нет, бить можно как угодно и куда угодно, бой продолжится до того момента, пока соперник не сможет подняться с земли.
Принесли трёхметровые дубинки, староста очертил круг, насильников развязали, и все, кроме Алины, предвкушали интересное зрелище. Белов обманул их ожидания: сразу после первого размашистого удара шестом, как дубиной, который противник нанёс достаточно мощно, он сорвал дистанцию и сблизился почти вплотную. Используя полученное ускорение, изо всей силы засадил торцом шеста в солнечное сплетение противника, затем коленом ударил того между ног и подбил шестом сзади под колени, уложив соперника на землю. Парень судорожно пытался вздохнуть и встать, катаясь по земле, староста молчал, ожидая продолжения схватки. Белов не выдержал и громко спросил:
– Мне можно его убить, или мою победу объявят без этого?
Помолчав ещё пару секунд, староста селения вынужден был признать чужака победителем в божьем суде. Тот сразу перехватил инициативу:
– Где моя вира, по пять гривен с каждого, или выдавайте мне обидчиков головой, – Белов обвёл взглядом селян, явно не желающих выкладывать свои куны за двух лоботрясов. Старейшина Бражинска прикинул примерные цены для России начала двадцать первого века, пять гривен – это килограмм серебра, не меньше десяти тысяч долларов. Такую сумму жители постсоветской деревеньки из десяти дворов не соберут, даже если продадутся сами в рабство. Приблизительно так же думали и местные селяне, с равнодушными лицами глядя на Белова. Так подумали и матери этих обормотов, упавшие в ноги чужаку.
– Смилуйся, добрый человек, не губи непутёвых отроков, – сразу две женщины упали перед ним на колени. Собственно такую реакцию и выжимал из аборигенов циничный опер.
– Хорошо, я могу освободить селян от виры, – Белов поглядел на старосту, – и оставить парней дома. Если пять лет из леса в мои лодки будет загружаться свинцовая руда, два раза в месяц, дополна. Как только мои лодки останутся пустыми, я заберу насильников к себе, если они сбегут, головой ответят их родители. Согласны?
– Согласны, согласны, – радостно плакали матери, знавшие, какое наказание ждёт насильников по Правде.
– Староста, ты согласен, закрепляешь договор, – Белов взглянул на старосту, вкладывая в свой взгляд всё презрение и злость, тот даже отшатнулся. – Ну?!
– Закрепляю договор и буду его соблюдать, – староста отвернулся и пошёл к домам.
– Место, где добывать руду, насильники знают, – Белов посмотрел на парней. Те дружно закивали головами. – Через две недели там будут мои лодки, двести пудов руды должны лежать на берегу.
– Сделаем, сделаем, – закивали головами матери, уводя сыновей с берега, пока Белов не передумал.
На обратном пути в Соль-Камскую Кокора долго смотрел на Белова, на груду руды в носовой части лодки, потом не выдержал.
– Ох, и хитёр ты, Белов.
Тот лишь улыбнулся в ответ. После высадки Кокоры лодка сразу пошла дольше вниз по реке. Всю обратную дорогу путник улыбался своим мыслям и нетронутым берегам, на которых не было видно ни одного селения. Даже те, которые были, прятались за деревьями и холмами. Только Выселки гордо выделялись среди селений Прикамья. Белов решил остановиться в Выселках на пару часов. Тому были причины. Он прихватил гостинцы и прогулялся по селению. Первый сюрприз ждал его на воротах, где на месте Втора Лопаты сидел Окорок, преисполненный важности. Белову он улыбнулся как хорошему знакомому, не зря тот регулярно дарил ребятам разные мелочи. И сейчас путник присел рядом, заговаривая парню голову, якобы рассказывая новости, на самом деле вытягивал эти новости из Окорока.
Преисполненный гордости на новом месте работы, парень проговорился, что четыре дня назад к Скору приезжали какие-то угры, страшно лохматые с чёрными лицами. После разговора с ним уплыли вниз по Каме, на трёх лодках, полтора десятка охотников. Сыщик подарил Окороку мешочек соли, сам прогулялся по селению. Скор вёл себя радушнее, чем обычно, чуть не обнимал Белова, чего за ним никогда не наблюдалось. Наверное, напоследок, не надеясь больше увидеть живым, мелькнула мысль в голове подозрительного опера. Никаких новостей, кроме своих семейных, выселковский староста Белову не выдал, а спрашивать о диких уграх опытный сыщик не стал. Елага, приятель Окорока, тоже рассказал среди прочих новостей, что у Скора были приезжие угры, дикие, даже не знающие железа, после таких известий можно было уплывать. Белов повидался с родителями Влады и отплыл вниз по Каме. По дороге домой он, как обычно, прикинул несколько вариантов развития событий.
Судя по описанию, к Скору приезжали те самые, закамские угры, у которых была отбита Яра. Коли выселковский староста молчит об этом, значит, сдал им Белова с потрохами. О том, что Белов уплыл вверх по Каме, угры знают и постараются перехватить его по пути. Скор наверняка сказал им, что устье Сивы бражинец не минует, поскольку живёт на берегу Бражки, чего наш герой особо не скрывал, да и купцы там успели побывать. Угры могут напасть сразу на Бражинск, а могут – только на Белова, подкараулив его по дороге. Сам бывший сыщик выбрал бы второй способ, надо полагать, что угры не глупее его и тоже выберут второй вариант – нападение по дороге. Самые удобные места для засады там, где речки сужаются. Остаётся защитить себя и Алину от стрел, Белов не сомневался, что с нападающими справится. Однако доводить дело до вооружённого конфликта не хотелось. Если прольётся кровь, заключить мир будет практически безнадёжной затеей.
Он решил предотвратить нападение, постараться устроить переговоры с уграми, возможно, компенсировать своё недостойное поведение, выплатить виру или иным путём. Если же нападение произойдёт, нападающих не убивать до самого крайнего момента, постараться захватить пленных. Потом через них выйти на контакт с этим племенем. Как бы ни мало племя закамских угров, воевать с ними практически в одиночку Белов не собирался. Плохой мир лучше любой доброй ссоры, с такой народной мудростью, особенно в данном случае, отставной подполковник был согласен. Вместе с Алиной он заготовил из верёвок десяток петель-удавок, очень удобных для быстрого связывания. Проинструктировал жену, как вести себя в различных ситуациях. Только после этого завёл лодку в устье Сивы.
В широкой части реки он вёл лодку ровно и быстро, глубина реки за три лета была изучена, как расположение комнат в родном доме. Алина лежала на дне лодки, спрятавшись между кусками руды от стрел. Её задачей было смотреть вперёд вправо, сам Белов смотрел на левый берег, при таком разделении было больше шансов не пропустить засаду, оба внимательно осматривали предстоящий путь в поисках ловушек. Вот Алина два раза шевельнула ногой, потом подняла пятку вверх. На ветках деревьев правого берега, нависающих над водой, сидят два человека. Белов резко сбросил скорость и взглянул на левый берег, там никого не было. Он искоса, не подавая вида, что глядит в ту сторону, осмотрел деревья справа, увидел засаду и прибавил газ, даже подплыл к правому берегу, для удобства нападающих, чтобы обязательно напали, не пропустили. Лишь бы лодку не опрокинули, успел подумать он, когда на него сверху обрушились два тела.
Оба нападавших прыгнули крайне неудачно, одни напоролся на выставленную опытным сыщиком ногу, прямо солнечным сплетением, и упал, к счастью, в лодку. Алина моментально накинула на него удавку и связала руки за спиной. Второй приземлился удачно, но не успел увернуться от самодельной дубинки, вырезанной Беловым из дубового сука несколько часов назад, как раз для подобного случая, сразу потерял сознание. Третий человек из засады прыгнуть не успел, наш герой резко добавил газ, и моторка рванула вперёд. «Всё, можно спешить домой, есть с кем работать», – обрадовался он, пока Алина связывала второго угра. Угры думали иначе, буквально через двадцать метров с веток деревьев на лодку прыгнули ещё трое, но не рассчитали скорость и упали за кормой. Затем с берега попытался забежать воин по мелководью, но наткнулся на выставленное Алиной весло и упал в воду от удара; скорость и масса моторной лодки не шли ни в какое сравнение с низкорослым аборигеном. Сидевшие в засаде угры почувствовали, что жертва уходит, и громко завыли. Белов резко нагнулся. Три стрелы чиркнули по кепке и плечу, четвёртая царапнула шею, сорвав лоскут кожи. Он, опасаясь, что стрела отравлена, чуть не бросил ручку газа, перехватил её левой рукой. Правой ладонью и пальцами начал массажировать кожу вокруг раны, выдавливая кровь из царапины. Проехав пару поворотов реки, не выдержал, остановился и быстро промыл ранку водой из реки, затем просто опустил голову по плечи в воду, наслаждаясь прохладой, смывающей кровь из раны.
До посёлка добрались в рекордно короткий срок, Белов сразу объявил тревогу. Пока все собирались и выставляли посты наблюдения, а женщины подходили в дом, он приступил к допросу пленных, с помощью Алины. По прикидкам старейшины, не менее двух часов до приближения охотников у него было. Поэтому он рассадил пленных в соседние помещения пустующего дома и задавал вопросы им по очереди, переходя от одного к другому. Угры не думали молчать, наоборот, гневно выступили с обвинениями в адрес Белова, оскорбившего их шаманов и весь род, когда он похитил пленницу. За полтора часа допроса отставной розыскник успел установить, что человеческие жертвы в роду не практиковались очень давно, более десяти лет. Идея похитить и принести в жертву двух чужих людей была подсказана шаману богами после его камлания для удачной охоты. Три последних года род подстерегали одни неудачи. Несколько охотников погибли в горах и на охоте, упали со скал или были затоптаны кабанами. Каждый год женщины рождали мертвых детей, а этой зимой умер новорожденный сын военного вождя племени. Все остальные неудачи выглядели крайне неубедительно в изложении охотников. Вроде знаков на небе и на воде, криков ворон и поведения белок. Очевидно, кому-то из руководителей рода потребовалась шумиха, скорее всего, шаману.