И быстро ушел.
Джон Грегсон, который был роботом, вдруг обнаружил, что изо всех сил цепляется за яркий экран. Сообразив, что делает, он оставил свои отчаянные попытки ухватить ускользающие образы, выманившие его из укрытия, и отступил на шаг.
Его окружал непроглядный мрак. Сделав еще шаг назад, он споткнулся об искореженную балку и начал падать, но успел удержаться, схватившись за ржавый кусок железа. Он подался под его весом, и на руках Грегсона осталась мелкая пыль.
Он испуганно метнулся в темноту и принялся вглядываться в отблески света. Впервые за все время он понял, что находится в одном из разрушенных городов. Грегсон подумал: «Как я сюда попал? И что со мной произошло?»
Услышав голос, зазвучавший из радиоприемника у него на запястье, он вздрогнул от неожиданности.
— Сорн! — настойчиво повторял голос.
Его ледяной тон напугал Грегсона. Где-то в глубине его сознания зашевелилось воспоминание, и зазвучал первый сигнал тревоги. Он уже собрался ответить, но тут понял, что обращались не к нему.
— Да? — Ответ донесся откуда-то издалека, хотя и достаточно четко.
— Ты где?
— Я приземлился примерно в полумиле от экрана, — медленно проговорил Сорн. — Произошла ошибка в расчетах, я собирался сесть ближе. К сожалению, во время приземления я потерял направление. Ничего не вижу.
— Экран, который они используют, чтобы показывать свои картинки, по-прежнему работает. Я вижу его отражение в приемнике Девяносто второго. Не заметить его невозможно.
— По-видимому, он установлен в какой-то яме или среди обломков. Меня со всех сторон окружает полнейшая темнота. Свяжись с Девяносто вторым и…
Первое упоминание его номера привело к возникновению цепи ассоциаций. Второе пробудило такие страшные воспоминания, что Грегсон сжался от ужаса. Перед глазами, словно в калейдоскопе, мелькали образы, и он наконец понял, в каком положении оказался, и попытался восстановить в памяти череду событий, позволивших ему вновь взять под контроль свое сознание. Кто-то звал его по имени… называл не номер, а настоящее имя. Всякий раз они задавали ему вопрос, что-то про формулу… Какую? Он никак не мог вспомнить… что-то касающееся… касающееся… И вдруг все встало на свои места.
Скорчившись в темноте, Грегсон закрыл глаза от накатившего на него страха.
«Я сказал им. Открыл формулу. Только вот кому — им?»
Наверняка это был кто-то из команды «Стервятника», дрожа от потрясения, сказал он себе. Тоборы не знают его имени. Для них он… Девяносто второй.
Это воспоминание резко вернуло его к действительности. И туг он услышал голос, мстительно прозвучавший в его приемнике:
— Отлично, я его вижу. Буду на месте через десять минут.
Голос тобора в далеком Центре управления прозвучал равнодушно:
— Ладно, под твою ответственность, Сорн. Похоже, ты помешался на этом типе.
— Они вели для него передачу на одной из местных волн, — мрачно проговорил Сорн. — Прямую передачу, с близкого расстояния, чтобы мы не услышали, что они сказали. А его ответ они окутали такими помехами, что мы снова ничего не поняли. Но это какая-то формула. Я рассчитываю, что он не сумел дать им полное описание. Поскольку он продолжает находиться около экрана, значит, они его еще не захватили. Я смогу прикончить его через несколько минут…
Раздался щелчок… голос смолк. Грегсон стоял в темноте рядом с экраном и со страхом думал о том, что его ждет.
Где «Стервятник»? Над головой у него было чернильно-черное небо, лишь на востоке виднелся едва различимый свет, первые признаки приближающегося утра. Гул прожекторов отдалился и больше его не пугал. Ночное сражение закончилось…
А вот его личная война только начинается…
Грегсон отошел еще дальше в тень и принялся искать оружие. Ничего.
— Странно, — дрогнувшим голосом сказал он самому себе. — У меня был бластер и…
Он не додумал мысль до конца и снова, теперь уже охваченный отчаянием, принялся искать оружие. И вновь безрезультатно. По-видимому, он потерял его, когда бросился к экрану.
Он все еще нерешительно топтался на месте, когда услышал шорох в ночи.
«Стервятник-121» осторожно приземлился во мгле начинающегося рассвета. Хуанита Хардинг сняла одежду и надела халат. Она не колебалась ни одной минуты, когда ее позвал Райс, улыбающийся в попытке ее подбодрить.
— Я возьму с собой капсулу с веществом, — сказал он, — на случай, если он недостаточно быстро возбудится.
Она грустно улыбнулась, но промолчала.
Доктор Клэрмейер подошел с ними к двери и быстро сжал руку Хуаниты.
— Помните, — сказал он, — это война!
— Я знаю. А в любви и на войне все средства хороши, верно? — ответила она.
— Верно.
В следующее мгновение они вышли в ночь.
Грегсон уже спрятался по-настоящему и чувствовал себя значительно лучше. Теперь найти его в лабиринте обломков бетона, мрамора и металла будет трудно.
Однако пустое небо стремительно светлело. Неожиданно справа от себя в покрытых тенями руинах он увидел самолет. Его очертания ни с чем нельзя было перепутать. «Стервятник»! Грегсон помчался к нему по разбитым останкам мостовой.
Задыхаясь от облегчения, он увидел, что трап опущен. Когда он вбежал по нему наверх, два человека навели на него бластеры. И вдруг один из них вскричал:
— Это Грегсон!
Оружие тут же было убрано, его схватили за руки, глаза искали на его лице признаки разума, нашли их, засияли от радости. Тысячи слов наполнили предрассветный воздух.
— Мы записали вашу формулу.
— Замечательно… прекрасно.
— Гений получил гормональный газ в нашей корабельной лаборатории. Как быстро он действует?
Грегсон догадался, что Гений — это высокий мрачный тип, которого представили ему, назвав Филлипсом. Он ответил:
— Нужно всего несколько секунд. Вы его вдыхаете, и он попадает в кровь. Это очень сильное средство.
— Мы хотели использовать его, чтобы усилить ваши собственные реакции, — сказал Мэдден. — По правде говоря. Райс взял немного… — Он замолчал. — Подождите минутку, — проговорил он, — Райс и мисс Хардинг… — Он снова замолк.
Невысокий человечек, доктор Клэрмейер, подхватил его мысль.
— Мистер Грегсон, — сказал он, — наши инфракрасные датчики показали, что к экрану направился какой-то человек. Он находился слишком далеко, и мы не могли его идентифицировать, поэтому мы решили, что это вы. Так вот, Райс и мисс Хардинг вышли и…
— Быстрее давайте уносить отсюда ноги! Это может быть ловушка! — прервал командир.
Грегсон его не слышал. Он уже мчался вниз по трапу.
— Сорн! — Голос в приемнике звучал нетерпеливо. — Сорн, что с тобой?
Спрятавшись в полумраке около экрана, двое мужчин и девушка прислушивались к словам тобора, которые доносились из приемника Грегсона. Со своего наблюдательного поста они отлично видели, как Сорн рассматривает картинки на экране.
— Сорн, в твоем последнем докладе говорилось, что ты находишься рядом с местом, где прячется Девяносто второй…
Райс положил могучую руку на приемник Грегсона, чтобы заглушить звук, и прошептал:
— Вот когда я дал ему порцию. Отличная была идея прихватить капсулу с вашим газом, Грегсон. Лучшей мне еще ни разу в голову не приходило. Я выстрелил в него с пятидесяти футов, он даже не успел ничего понять.
— …Сорн, я знаю, ты еще жив. Я слышу, как ты что-то бормочешь себе под нос.
— В будущем надо поосторожнее с дозами, — заметил Райс. — Он только что не облизывает картинки. Сами видите — война с тоборами, считай, закончена.
Грегсон молча наблюдал за тем, как бывший командир тоборов возбужденно подпрыгивает перед экраном. Дюжина девушек демонстрировала свои прелести рядом с бассейном. Время от времени они ныряли в воду. Словно яркая вспышка, возникали длинные обнаженные конечности, загорелая спина, а потом они выбирались наружу. И все повторялось сначала. Снова и снова.
Проблема состояла в том, что всякий раз, когда Сорн пытался схватить одну из картинок, его тень падала на экран и закрывала изображение. Он в отчаянии бросался к другой, но и с ней происходило то же самое.
— Сорн, ответь мне!
На сей раз тобор остановился. Ответ, который он дал, вероятно, потряс штаб тоборов и повлиял на их армии, разбросанные по всему миру.
Грегсон еще крепче обнял Хуаниту за талию (она по-прежнему оставалась в халате, под которым таилась красота, при помощи которой она должна была спасти Грегсона), вслушиваясь в такие важные, такие решающие судьбу людей слова.
— Женщины, — сказал Сорн, — прекрасны!