Удовлетворенно окинув безжалостным взором опустевшую и осиротевшую вмиг пещеру, Медуза опустила живую занавесь на вход и, не оглядываясь, зашагала вниз.
Первый восторг от захватывающего дух полета на Масдае прошел, и горгона теперь лежала на животе, подложив сложенные замочком руки под подбородок, и смотрела вниз. Рядом, не взирая на причитания ковра о вопиющем нарушении центровки, пристроился Волк. Мека, свернувшись кольцами вокруг остававшихся еще трофейных сокровищ, дремал посредине.
— Ты хорошо знаешь эти места? — заговорил, наконец, Серый.
— В общем-то, да…
— Где тут можно нормально поесть, чего-нибудь горяченького, вкусненького?..
— Ну, если я ничего не путаю, то вон там, впереди и справа, должен быть длинный остров, а на нем большая деревня, которую местные жители почему-то называют мегаполисом. Там, по-моему, должна быть какая-то харчевня… Только я там никогда не была…
— Масдай, ты все слышал?
— Слышал, слышал…
— А ты все понял?
— Понял, понял…
— А что ты понял?
— Что пока одни пойдут сибаритствовать, другим придется валяться в пыли и паутине в обществе подозрительных мутантов…
— Чего мы пойдем? — недобро прищурился Волк.
— М-ме-е? — нехорошо осклабился мгновенно пробудившийся Мека.
— Это он про кого? — нахмурилась Мими, и косички ее зашевелились.
— Да чего вы, чего? — пошел на попятную ковер. — Я ведь ничего такого не хотел сказать…
— А чего какого хотел? Где ты вообще таких словей-то набрался, покрытие ты половое?
— В библиотеке…
Волк прыснул.
— Что ковры летают, я знал. Что они болтают, я понял. Но что они еще и по библиотекам ходят!..
— Читать я не умею. И этим горжусь. — твердо заявил Масдай. — От книг — все зло. Посмотрите, например, на вашего царевича!.. А в библиотеке меня однажды забыли лет на тридцать, в обществе каких-то затхлых книжонок, считающих, что они тоже волшебные. Как они любили об этом распространяться!.. И обо всем остальном — тоже… Только промеж себя и разглагольствовали, как будто вокруг больше никого и не было!..
— Масдай… Все это, конечно, безумно интересно, но мы уже до этого острова долетели, и, может, ты уже выберешь себе какие-нибудь непыльные кусты без паутины… Посибаритствовать уж очень хочется — аж в животе урчит…
Ковер фыркнул, пробормотал что-то невнятное, и через пару минут они уже приземлялись в самом центре небольшой оливковой рощицы на пригорке.
— Деревня вон там, — махнула рукой на восток Медуза и тихо добавила: — Иди без меня…
— Почему это? — удивился Серый.
— Мне не хочется…
— Не выдумывай! Как может не хотеться есть?
— Не хочется туда идти…
— Тем более не выдумывай! Ты же со мной! Пусть только посмеют тебя обидеть — уши отрежу! Пошли! — и, не обращая больше внимания на слабые протесты горгоны, Волк ухватил ее за руку и потянул вниз.
На улицах деревни было почти пустынно. Погода была ясная, с небольшим, но постоянным ветром, и весь флот страны — все десять лодок — вышли в море за рыбой. Женщины занимались хозяйством во дворах, а ребятишки играли в тени.
— Эй, народ, как пройти в вашу харчевню? — окликнул одну из компаний Волк.
— Вперед, вперед и налево! — замахала руками детвора.
— Спасибо!
— А вы не местные?
— А откуда вы?
— Гляди, какой меч!
— Они путешественники!
— Ха, смотри, какие толстые волосы!
— Дурак, это у нее косички!
— Ха, тоже мне — косички!
— Как змеи у горгон!
— Ш-ш-ш-ш… Ам!!!
— Ха-ха-ха!!!
Медуза покраснела, обернулась на детей, остановилась, что-то хотела сказать, но сдержалась, и вприпрыжку побежала за быстро удаляющимся Волком.
Квартала через четыре, когда в пределах видимости все еще не было никаких точек общественного питания, странники остановились еще раз и задали тот же вопрос кучке девушек у колодца.
— Пройдите один квартал вперед и два налево!
— Там будет одноэтажный домик…
— …А на нем вывеска — «Голова Горгоны»!..
— Это и будет харчевня!..
— Спасибо!
— Не за что!..
Уже удаляясь, Мими услышала за спиной громкий шепот и хихиканье:
— …наш Гастроном вывеску свою, наверное, с нее писал!..
— …дурацкие косички…
— …никакого вкуса…
Медуза сжала кулачки, прикусила губу и глубоко вдохнула, и смогла выдохнуть только когда они ужи были в харчевне.
Внутри было пусто.
Усевшись за один из четырех столов, который был поближе к выходу, Серый позвал хозяина, и только тут обратил внимание на состояние бедной горгоны.
— Ты чего? — участливо поинтересовался он. — Тебе нехорошо?
— Мне — хорошо. Мне — очень хорошо, — тихо, но очень четко ответила Мими. — Но если еще хоть кто-нибудь что-нибудь скажет про мои волосы, то нехорошо будет ему.
— Ты про что это? — забеспокоился Волк.
— Просто не переношу, когда…
— А, гости пожаловали! — откуда-то из глубины кухни, отделенной белой глиняной стеной от зала, выплыл улыбающийся толстяк с большим ножом в покрытой чем-то вонючим и склизким руке. — Чего заказывать будем?
— А что есть?
— Суп рыбный, рыба жареная, рыба отварная, рыба под маринадом, салат рыбный, рыбные котлеты, рыба соленая с уксусом и луком, рыба соленая без уксуса и лука, рыба горячего копчения, рыба холодного копчения, рыбное заливное, рыба фаршированная рыбой, бутерброды с рыбой, печенье «Рыбка»…
— Компот с рыбой… — пробормотал Серый, а погромче добавил:
— Мне суп рыбный, рыбу под маринадом и бутерброды.
— А девушка что будет? Видно, вы издалека приплыли — какие у ней странные…
Договорить хозяин не успел — Волк молнией перемахнул через стол, зажал рот опешившего стеллиандра рукой и быстро затолкал его за перегородку на кухню.
— Не говорите при ней этого слова! — прошипел он ему на ухо.
— Кокоуова?!
Серый догадался и убрал ладонь.
— Какого слова?!
— Этого! Которого вы собирались сказать!
— А что я собирался сказать?
— Что у ней странные…
— Странные браслеты? А что тут такого? — возмущенный хозяин вытер губы и сплюнул.
— Браслеты?..
— Да, браслеты! Если они ей не нравятся, пусть она их выбросит! Сумасшедший! Попрошу покинуть мою кухню! И мое заведение тоже!..
Из зала донеслись тяжелые шаги входящего человека и тявканье собаки.
— Эй, ты! Девочка с мышиными хвостиками! Тут не захо…
— О, нет!!!.. — бросив хозяина, Волк выскочил в соседнюю комнату, но было поздно.
Вход в харчевню уже украшала обсидиановая статуя крайне изумленного стеллийского моряка.
Тогда он метнулся хотя бы задержать трактирщика, но и этот маневр запоздал. Злополучный кулинар, воинственно размахивая ножом, уже устремился в зал.
Последнее, что он увидел, была чрезвычайно раздраженная горгона с распростертыми крыльями, встающая из-за стола ему навстречу.
Надо сказать, на фоне белой глиняной стены белый гипсовый повар смотрелся не очень оригинально.
Ополоумевшая собачонка, захлебываясь и подпрыгивая, с пулеметной частотой заверещала на Медузу.
Одного неприязненного взгляда было достаточно, чтобы наступила испуганная тишина.
Кажется, то, что получилось, в Вамаяси называется «оригами».
— Мими!!! — в отчаянии заломив руки, возопил Сергий.
Медуза опомнилась, сморгнула, страшно смутилась и растеряно приняла человеческое обличие.
— Ликандр… Я не сдержалась… Как мне стыдно… — уронила она голову на руки и закрыла лицо. — Как я могла!.. Мне так жаль!..
— А уж им-то как жаль… — меланхолично предположил Волк, опускаясь на скамью рядом с ней.
— Я не хотела!.. Честно!.. Но они… Я просто из себя выхожу, когда кто-то так говорит о моих волосах!.. После этого я за себя вообще не отвечаю!.. Ох, Ликандр!.. Что теперь делать?.. Как я могла!..
Над этим вопросом Серый задумался.
— А, кстати, как ты могла? Я имею в виду, почему они все разные? Камень, гипс, бумага…
Убитая раскаянием Медуза еле слышно проговорила:
— Чем больше я на них злюсь, тем тверже материал… Один кентавр, который вылил мне на голову амфору меда, превратился не то в железо, не то в камень… И в темноте светился… Но так ему и надо… Но все равно мне их так жалко… Так жалко… Так могли бы поступить Ния или Рия!.. Такой кошмар…
— А если тебе их действительно так жалко, ты их обратно превращать не пробовала? — вдруг загорелся идеей Волк.
Медуза вскинула на него свои большие влажные глаза.
— Н-нет… А разве можно?
— Ну, не знаю… Но ты хотя бы пыталась?
— Н-нет… А что надо делать?
— Ну, откуда же я знаю! Может, если они у тебя превращаются, если ты на них злишься… Может, чтобы наоборот, тогда их пожалеть надо?
— Да я их все время жалею… Когда успокоюсь… Просто до слез жалко!..
— М-да… А, может, простить?
— Простить?
— Ну, да. Простить. Ты ведь превращаешь тех, кто тебя обижают? А ты их прости. Ну, ты ведь знаешь, как прощают? — забеспокоился при виде озадаченной физиономии Медузы Серый.
— Не-ет… — недоуменно покачала она головой.
— Хм… Ну, как тебе объяснить… Ты просто представляешь себе, что произошло, представляешь того, кто это сделал, и говоришь сама себе про него: «Ай, да фиг с тобой!»… Понятно?.. — неуверенно спросил Волк.
— Понятно… — неуверенно отозвалась Мими. — Я попробую… Кхм… Представила… Так… «Ай, да фиг с тобой.» Так. Но «мышиные хвостики» — так их еще никто не называл… И какое он право имел!.. На свои патлы нечесаные посмотрел бы!!!.. Да что он вообще понимает!..
Мими беспомощно умолкла.
Кажется, прощать было несколько труднее, чем описал этот процесс Ликандр.
Волк тоже об этом подумал.
— А ты знаешь, попробуй, начни с собачки. Она же ничего про твои косички не говорила?
Медуза насупилась.
— По-моему, у нее был такой вид, что если бы она могла…
— Нет, — решительно оборвал ход мыслей в этом направлении Серый. — Если бы и могла, то не стала бы. Собакам вообще безразличны человеческие прически. Научно доказанная гипотенуза! — важно поднял палец Волк.
— О!?.. — впечатлилась помимо воли Мими.
— Доказано знахарем Павловым! — авторитетно разъяснил Волк. — После недели опытов какую бы прическу он не делал, все собаки Лукоморска узнавали его за триста метров и мгновенно разбегались в разные стороны!
Медуза взяла дополнительную минуту на размышление.
— Отвернись, пожалуйста, — попросила она, сэкономив секунд двадцать. — Я хочу сосредоточиться.
Лукоморец пожал плечами и повернулся разглядывать повара.
Из-за спины у него раздавались вздохи, покашливания, многозначительные молчания и несколько «Ай, да фиг с тобой».
И когда Серый уже потерял терпение и надежду, волна прохладного воздуха, поднятая мощными крыльями, окатила его, и истеричное тявканье заметалось по залу.
— Получилось!!! — в один голос завопили они оба, повернулись друг к другу и яростно обнялись.
Попытки с десятой найдя выход, ополоумевшая псина бросила один прощальный взгляд на визжащую и скачущую непонятно от чего девчонку.
«Правильно я говорила — с такими веревками вместо волос вообще в страну пускать не надо,» — подытожила она, и ну оттуда чесать.
К сожалению, с поваром и моряком, несмотря на заверения Серого о том, что злосчастный Гастроном не имел в виду ее косички, ничего не получилось. Как Медуза не старалась, оба островитянина оставались неподвижны и холодны. Единственным успехом, если это можно назвать так, было изменение обсидиана на черный мрамор.
Мими обреченно вздохнула и обессилено опустилась на скамейку.
— Больше ничего не получается…
— Ну, и ладно, — утешающе махнул рукой Серый. — Если что — на обратном пути заглянешь и потренируешься. Или, может, еще по дороге придется…
— Нет!..
— Нет, так нет, — пожал он плечами. — Как скажешь.
И тут же, потянув носом, добавил:
— А есть все равно хочется.
— Но мы же… Я же…
— Ну и что? Сейчас сходим на кухню, проверим, что у них там на вынос сегодня дают, — и, не долго раздумывая, исчез за тонкой перегородкой.
С кухни донеслись разнообразные побрякивания, позвякивания и понюхивания — это Серый методично и пристрастно составлял меню на ближайшие два дня.
Набив мешок, он на мгновение задумался, не оставить ли на плите деньги, и не оставил.
Вместо этого, когда вышел, накинул на шею хозяину толстую золотую цепь, похожую на якорную, подхватил под руку Медузу и шагнул на улицу.
Масдай встретил их дежурным ворчанием, а Мека кувыркался и выписывал в траве уморительные кренделя.
От заливного и рыбы в кляре отказались оба, и Мими с Волком, быстренько уписав половину содержимого мешка, кинули остальное на ковер и снова поднялись в воздух под протестующее:
— Крошки сначала стряхните, маргиналы некультурные!..
Мека помахал хвостом, и чистота и порядок на воздушном судне были восстановлены.
— Я же говорила — не надо мне было ходить… — все вздыхала Мими.
— Не расстраивайся, — обнадеживающе похлопал ее по руке Серый. — Ты ведь не хотела?
— Нет, конечно!..
— Тебе ведь их жалко?
— Еще как!
— Ну и все! Потренируешься… Мысленно… И потом прилетишь сюда и расколдуешь их обоих. У тебя же с собакой получилось?
— Получилось…
— Вот и с людьми получится. Это я тебе как специалист говорю. Слушайся старших.
— Старших!.. — неожиданно хихикнула Мими. — Это еще надо разобраться, кто тут из нас старше.
— А, по-моему, и так понятно, — пожал плечами Серый.
— Как ты думаешь, сколько мне лет?
— Н-ну… Четырнадцать? Пятнадцать?
— Ха-ха. Пятнадцать!.. Больше восьмисот!
— ???!!!
— Это просто, когда мне действительно было пятнадцать лет, сестры с подсказки богов сводили… ну, слетали, то есть… Короче, мы были в саду Десперад и я сорвала золотое яблоко вечной юности. Они очень редки в нашем смертном мире, потому, что растут за высокими неприступными стенами, гладкими, как стекло, а единственный вход охраняет свирепый безжалостный великан с во-от такенной дубинкой!.. Как же его там звать?.. Забыла… Да это и неважно. Кстати, именно такое яблоко, если ты слышал, хитрый Париж присудил Филомее как самой прекрасной богине Мирра. Сколько в свое время было об этом разговоров!.. А сколько обид со стороны обойденных богинь!.. Между нами говоря, Филомея была не настолько уж и красивее своих соперниц, чтобы присудить яблоко именно ей, но зато она оказалась хитрее самого Парижа, и, недолго думая, пообещала ему в жены…
И тут до Серого дошло.
— Стой!!!
Мими испуганно захлопнула рот, а Масдай остановился на лету.
— Это я не тебе, ты лети себе давай, — раздраженно махнул ковру рукой Волк. — Извини, что прерываю тебя так, но только я сейчас вспомнил, когда ты упомянула золотое яблоко и Филомелу…
— Филомею.
— Ну, да, ее… Так вот, я вспомнил, что чтобы спасти одного бестолкового принца, мы с моим другом для того и прилетели в Стеллу, чтобы найти это яблоко! Ты случайно не знаешь, где оно сейчас?
— Спасти? Принца? — глаза Медузы загорелись. — Ой, расскажи мне! Расскажи, пожалуйста!.. Ты просто обязан мне об этом рассказать!.. Это связано, конечно, с несчастной любовью? С роковыми обстоятельствами?..
— Ну, если тебе это так интересно, расскажу, конечно… Но ты мне сначала скажи, где это яблоко!
— Именно это? Не знаю… Может, его Филомела съела… Для профилактики…
— Съела?!
— Ну, да… А что тут такого? Яблоки для того и существуют, чтобы их есть!
— Так что же мы, по-твоему, зазря в такую даль летели, что ли?! — донесся возмущенный шерстяной голос снизу.
— Зазря? — недоуменно переспросила горгона. — Почему зазря? Я же говорю — там, в саду Десперад, этих яблок — ну просто видимо-невидимо!.. Они ведь яблоки. Они каждый год созревают, по два урожая собирают, бывало, если не лень…
— По два урожая!.. — ахнул Серый. — И что же они с ними делают? И, кстати, кто — «они»?
— Они — это боги, конечно. Только не все, а младшие. И то, если Фертила про это вовремя вспомнит, выгонит молодых богов на уборку, и урожай не съедят земле гусеницы. Кстати, бабочек там не бывает… — слегка разочаровано заметила горгона, и продолжила:
— А когда соберут, то делают яблочный сидр — напиток вечной молодости. Стеллиандры почему-то называют его то нектаром, то амброзией…
— Значит, ты думаешь, что для приготовления своего зелья фее не обязательно нужно именно то яблоко, которое…
— Да нет, конечно! Я в этом уверена! А теперь, Ликандр, ты обещал…
— Обещал — расскажу, — бережно взял горгону за руки Волк. — Только ты мне сначала скажи, Мими: мы можем туда по-быстрому слетать и этих яблочек маленько натырить? Вот сюрприз Ваньке будет, когда мы его найдем!.. И фее хватит, и сами натрескаемся, и с собой домашним отвезем!.. Бабулька варенье сварит!..
— Маленько на… что? — не поняла Мими.
— Ну, нарвать, я имел ввиду…
Медуза задумалась.
— Мне кажется, что первый урожай как раз поспел… И отсюда, в общем-то, до сада не так уж и далеко… Дня два лету…
— Так полетели скорей! В какую сторону? Масдай!
Снизу раздался шершавый душераздирающий стон.
— Это туда, строго на юг, — махнула рукой горгона. — Только имей в виду: больше одного яблока за свою жизнь смертный сорвать не может.
— Да? — несколько разочарованно выпятил нижнюю губу Серый.
— Да.
— Ну и ладно. Нам и одного хватит. Не очень-то и хотелось. А, кстати! — вдруг спохватился он. — Так значит, если ты съела такое яблоко, значит, ты стала бессмертной?
— Я? Почему ты так решил?