Рабен подхватил стоящее рядом ведро со щеткой и начал протирать лобовое стекло, тщательно отмывая каждое пятнышко.
Подошел водитель, смерил Рабена хмурым взглядом. Дети, усевшись на заднее сиденье, тоже поглядывали на него с неприязнью.
— Вот вам, — сказал мужчина и протянул ему монетку в двадцать крон.
Рабен взял деньги. Если бы не дети, он бы с легкостью завладел ключами.
— Мне очень нужно попасть в город, — попросил он.
— Я туда не еду.
— Можно мне все-таки поехать с вами? Если бы я добрался до станции…
— Нет.
Голова мужчины была опущена, глаза смотрели в землю. Рабен уже сталкивался с таким поведением — так же вели себя работодатели после того, как его выгнали из армии и ему пришлось искать работу. Их лица словно говорили: «Я знаю, что ты существуешь, но предпочел бы никогда этого не знать. Твои проблемы — это твои проблемы, и мне нет до них дела».
Возле колонок остановилась еще одна машина, за рулем была женщина. Она быстро заправила машину, вернулась обратно. Рабен шагнул к ней и попросил подвезти его.
— Вы не беспокойтесь, я не доставлю хлопот, мне надо…
Женщина испугалась. Ни слова не сказав, она прыгнула за руль, завела двигатель и умчалась.
Рабен оглянулся. Он стоял на открытом месте. Говоря с водителями, он откинул капюшон, и теперь его лицо фиксировалось как минимум двумя видеокамерами. За стеклом магазина кассир говорил по телефону.
Копам не понадобится много времени. Все, чему его учили, оказалось напрасным.
Он вошел внутрь, забрал из рук парня мобильник, положил в карман.
— Давай сюда всю наличку, — приказал Рабен. — Ничего плохого я тебе не сделаю.
Ему было не больше девятнадцати. Когда-нибудь и Йонас станет таким же.
— Пожалуйста, малыш. Не делай глупостей. Просто отдай мне деньги.
— Тут совсем немного. Все расплачиваются картами.
Он открыл кассу. Рабен выхватил несколько купюр.
— И ключи от твоей машины.
— У меня нет…
— Мы посреди леса. Не пешком же ты сюда пришел.
— Меня папа привозит, — прохныкал паренек.
Рабен возненавидел бы себя, но у него не было на это времени.
— Мне нужно выбраться отсюда.
Парень протянул руку куда-то под прилавок. Рабен не успел его остановить. К своему облегчению, он увидел, что в руке парня всего лишь ключ на кожаном брелоке.
— Хозяин держит на заднем дворе развалюху на всякий случай. Берите…
От стыда Рабен не мог пошевелиться.
— Вам лучше уехать, — сказал парень.
— Прости меня, — вздохнул Рабен.
Выйдя на улицу, он нашел за магазинчиком старый помятый «форд», завел его с третьей попытки. Стрелка датчика топлива нехотя поднялась до середины. Рабен развернул машину и медленно, аккуратно поехал в сторону Копенгагена.
У него теперь есть телефон и несколько сот крон. Ехать на этой машине можно будет минут тридцать, дольше было бы слишком опасно. Если в ходе учебной заброски он ограбил бы кого-то ради выполнения задания, то это могли счесть за обман. И сейчас, в реальной жизни, он тоже чувствовал себя подлецом.
Бук стоял в кабинете Грю-Эриксена и смотрел на экран телевизора. Главной новостью был вероятный провал антитеррористического законопроекта. И нового министра юстиции.
— Только что назначенный министром юстиции Томас Бук не преуспел в своих попытках создать альянс в поддержку комплекса мер, который, по словам премьер-министра, имеет жизненно важное значение для национальной безопасности.
— Ха! — Бук шумно выдохнул и засмеялся.
— Оппозиция обвиняет правительство в сокрытии ключевой информации, имеющей отношение к двум убийствам, предположительно совершенным террористами.
На экране появилась Биргитта Аггер с выражением праведного гнева на лице.
— В своем письме служба безопасности однозначно предупреждала Министерство юстиции о связи преступлений с террористами. Правительство ничего не предприняло, — провозгласила она.
— Да не знал я о том письме! — воскликнул Бук. — Я же говорил ей…
На манеже за окнами лежал иней, он покрывал и великолепные серые здания на острове Слотсхольмен. Бука опять привела сюда Карина, но он уже понемногу начинал ориентироваться в лабиринте коридоров, соединяющих его кабинет с фолькетингом и дворцом Кристиансборг. Возможно, в следующий раз…
— Как так вышло, что вы не видели письма? — спросил премьер-министр, в большей степени удивленный, чем разочарованный.
— Монберг изъял его из папки, а также кое-какие другие материалы, судя по всему. Биргитта Аггер прекрасно осведомлена, что я никогда его не видел.
Грю-Эриксен опустился в свое кожаное кресло, кивнул Буку на место напротив. Голубая рубашка без единой морщинки, элегантный галстук цвета красного вина, идеальная стрижка, волосок к волоску… Бук знал, что таким политиком ему никогда не стать.
— Но зачем Монбергу это понадобилось?
— Это было еще до его болезни. Мы не знаем.
Премьер-министр выглядел озадаченным.
— Случай совершенно необычный. И против правил…
— Он вам ничего не говорил?
— В моем присутствии Монберг ни разу не упоминал это дело. И с чего вы решили, что он должен был?
Бук смутился. Все-таки Краббе был прав: ему не хватало политического опыта, он часто попадал впросак.
— Я только предположил…
— Никогда ничего не предполагайте, — сказал Грю-Эриксен со снисходительной улыбкой. — Я знаю, все думают, будто я здесь самый главный. На самом деле я всего лишь лицо на упаковке. Конкретными делами занимаются министры вроде вас. Если бы я узнал, что мы имеем дело с терроризмом, я бы немедленно созвал совещание и проинформировал оппозиционные партии о ситуации. Это их право и наша обязанность. Нам придется извиниться перед ними сейчас…
— Конечно, — согласился Бук.
Грю-Эриксен нахмурился.
— Я ни на секунду не поверил, будто их волнует национальная безопасность, — проговорил он. — Все это политика. Аггер хочет очернить нас любым способом. — Грю-Эриксен встал и надел пиджак. — Вам необходимо исправить причиненный ею вред, Томас. Погасите шумиху. Договоритесь с Краббе. И тогда мы разберемся с Аггер позднее.
— Конечно. — Бук понятия не имел, как выполнить эти задания. — Очень жаль, что Монберг так и не пришел в сознание. Было бы проще, если бы мы знали его мотивы.
Грю-Эриксен покачал седой головой:
— Не надо впутывать сюда Монберга. Он все еще в коме. А вот с Краббе нужно работать. Ускорьте расследование убийств. После этого никто не станет слушать нытье Биргитты Аггер. — Грю-Эриксен глянул на часы. — Мне пора идти. — Он подошел к Буку и тепло пожал ему руку. — Сожалею, что вам пришлось испытать крещение огнем. Вы, разумеется, и представить не могли, на что соглашаетесь, принимая мое предложение. Уверяю вас, для меня это тоже полная неожиданность.
Снаружи, в широком холодном коридоре, он вызвал Карину, чтобы она проводила его обратно. Пока он дожидался ее, зазвонил телефон. Бук взглянул на номер и почувствовал, как сжалось сердце. Жена.
— Девочки уже спят? — спросил Бук.
Из телефонного динамика полился поток жалоб — Мария говорила о назойливой охране вокруг дома, о том, что он не позвонил, как обещал…
— Прости, что я не успел пожелать им спокойной ночи. Срочные дела. Это же Слотсхольмен. Политика. Работа.
И вопрос, которого он боялся.
— Я не знаю, когда смогу приехать. У нас тут проблемы. Возможно, настоящий кризис. Не знаю, Мария…
К его удивлению, она предложила приехать в Копенгаген и побыть с ним некоторое время. Он подумал об этом, но недолго. У него все равно не найдется времени видеться с ней. И все будет только хуже.
— Давай обсудим это в другой раз, — сказал он и тут же почувствовал укол совести: это был ответ политика, а не мужа, и сорвался он с языка слишком уж легко.
Брикс шагал по коридору с коробкой документов под мышкой, слушая, что говорит ему Лунд. Особого интереса он не выказывал.
— Рабен отрицал свое знакомство с Анной Драгсхольм. — Она показала ему снимок, унесенный из кабинета полковника Ярнвига. — Но мы нашли вот это.
Под обычным темно-серым костюмом шефа виднелась простоватая, почти домашняя рубашка — как будто его упорядоченный образ жизни был нарушен.
— Рабен проходил подготовку в войсках специального назначения. Два года назад он в составе контингента «Эгир» был в Афганистане. — Она указала на снимок. — Вот это Рабен. Это Мюг Поульсен. А рядом с ними — Анна Драгсхольм.
— Ну и что? — произнес Брикс. — Где тут связь с Мусульманской лигой?
— Кто-то зашел на сервер воинской части под паролем Мюга Поульсена и скачал список личного состава «Эгира».
Брикс вошел в кабинет сбоку от основного помещения. Там уже ждал Странге.
— Нужно искать Рабена, — убеждала Брикса Лунд. — Он знает, что все это значит.
Молчание.
— Меня вообще кто-нибудь слушает? — спросила она.
Брикс достал из коробки лист бумаги и передал его Странге.
— Служба безопасности арестовала трех подозреваемых, связанных с Кодмани, — сказал Брикс.
— Рабен… — принялась за свое Лунд.
— Забудьте вы хоть на минуту об этом Рабене. При обыске служба безопасности обнаружила в доме Кодмани ключ от абонентского ящика в почтовом отделении в Вестербро. Ящик зарегистрирован на его имя. — Шеф вынул из коробки пластиковый пакет для вещественных доказательств, в котором лежали серебряные армейские жетоны с крестиками вместо личных номеров. — Думаю, содержимое говорит само за себя. Вряд ли нам следует беспокоиться о беглых солдатах.
Вошел Эрик Кёниг. Он был в синем костюме, с плащом в руке. Кёниг пожал Бриксу руку, назвал его Леннартом и даже скупо улыбнулся.
— Предъявите это Кодмани, — сказал Брикс, обращаясь к Лунд и Странге. — А там посмотрим.
Вместе с шефом службы безопасности он остался в кабинете, чтобы наблюдать за допросом через одностороннее стекло. Лунд и Странге перешли в соседнее помещение, где за столом уже сидел Кодмани в тюремной робе, с бесстрастным лицом в обрамлении ухоженной бороды.
— Вы сочувствуете движению Талибан, — заявил Странге, нацелив на него ручку.
— Афганский народ имеет право защищаться от иностранных агрессоров. Вы бы на нашем месте поступили точно так же. — Кодмани злорадно усмехнулся. — Правда, с нацистами вы долго соображали что к чему.
Брикс следил за реакцией своих сотрудников, знал, что Кёниг тоже ее отметит.
Странге сжал челюсти, борясь с гневом. Лунд сложила руки на груди и не говорила ни слова.
— По-вашему, это нормально — убивать датских солдат? — спросил Странге.
— А чего вы ожидали? Вы же воюете. И тоже нас убиваете. Убиваете женщин и детей…
Странге открыл коробку с документами, достал пакет с уликами.
— Поэтому вы коллекционируете армейские жетоны?
— Что?
— Вы слышали. Их нашли в вашем абонентском ящике на почте в Вестербро.
Кодмани посмотрел на жетоны и помотал головой.
Кёниг за стеклом вполголоса заметил:
— Этот ваш человек неплохо держится. А вот дамочка, похоже, проглотила язык.
— Дайте ей время, — отозвался Брикс.
Странге продолжал давить на Кодмани:
— Этот ящик вы арендовали месяц назад. — Он поднял над столом пакет. — Точно такие же поддельные жетоны были найдены рядом с убитыми.
Человеку в синей тюремной робе впервые стало не по себе.
— Я никогда не видел этих штук.
— Тогда как они здесь оказались? — спросил Странге.
— Не знаю…
— Для чего вам понадобился абонентский ящик? — спросила Лунд. — Свои листовки вы держали дома, переписывались по электронной почте…
Кодмани молчал.
Странге разложил на столе несколько фотографий.
— Посмотрите на то, что вы совершили. Только не пытайтесь отрицать. Я хочу знать, кому вы приказали убить этих людей.
— Я никому ничего не приказывал!
— Смотрите сюда! Не отворачивайтесь!
Это были фотографии жертв: тело Анны Драгсхольм, привязанное к столбу в парке Минделунден; Мюг Поульсен, висящий вниз головой в клубе ветеранов.
Кодмани нервно моргал, глотая слюну.
— Это Единоверец попросил меня арендовать ящик, — сказал он. — Сам я никогда им не пользовался. Только он…
— Вранье! — рявкнул Странге. — Вы занимались вербовкой, подбирали людей. Я хочу знать, кого именно.
Лунд придвинулась к столу. Казалось, что она очень недовольна, и не Кодмани был тому причиной.
— Зачем вам понадобился абонентский почтовый ящик? — повторила свой вопрос Лунд.
Но Странге уже было не остановить.
— Вы приезжаете сюда, живете на всем готовом и нас же обвиняете в несправедливости. А потом еще нанимаете головорезов, чтобы они сделали за вас грязную работу…
— На каком языке писал вам Единоверец? — спросила Лунд.
— Говорите, черт побери! — крикнул Странге.
Кодмани ссутулился на стуле, напуганный и сбитый с толку.
— Интересная у вас методика ведения допроса, Леннарт, — проговорил Эрик Кёниг. — Это дело государственной важности, мы на виду у всей страны. Если оно будет провалено, кому-то придется отвечать, но не мне.
Лунд впилась в Кодмани взглядом:
— Он писал по-датски? По-английски? По-арабски?
Странге продолжал свои обвинительные речи.
— Да заткнитесь вы хоть на минуту! — прикрикнула на него Лунд. — Что писал вам Единоверец, Кодмани? Что-нибудь про Рабена?
Когда прозвучало это имя, Брикс глянул на Кёнига и заметил, что тот нахмурился.
— Он упоминал человека по имени Йенс Петер Рабен? Из контингента «Эгир»? — спрашивала Лунд. — Это важно. Если вы хотите, чтобы мы вам поверили…
Кодмани только плотнее обхватил себя руками.
— Я больше не буду отвечать на ваши вопросы.
— Вы еще ни на один не ответили, — сказала Лунд. — Кто такой Единоверец? Что вам известно…
Кёниг положил руку Бриксу на плечо:
— По-моему, будет разумнее, если в дальнейшем допросы мы будем проводить своими силами…
Брикс вышел, открыл дверь в комнату для допросов, дождался, когда Лунд заметит его и замолчит. Коротким кивком дал ей понять, что допрос закончен.
Вместе с Кёнигом они отошли в тихое место — округлый вестибюль в лабиринте коридоров из черного мрамора, которые пронизывали здание Управления полиции.
— Кодмани и трех человек, которых вы нашли, мы будем пока держать у себя.
— Я имел в виду только допросы. Мы не можем…
— Это расследование убийства. Уверен, у вас есть чем заняться.
Кёниг надел плащ, взглянул на него.
— Помните о том, что я сказал. Дела, подобные этому, как создают карьеры, так и разрушают их. Будьте осторожны, выбирая себе помощников.
— Лунд здесь временно. Раньше она работала у нас…
— Спасибо, — прервал его объяснения Кёниг. — Я знаю, кто такая Лунд. Личность известная. — Он тщательно одернул рукава плаща и убедился, что манжеты белоснежной рубашки выглядывают из-под них ровно настолько, насколько следует. — Я не буду вмешиваться в расследование. Пока. Но ее выгнали из полиции не просто так. — Он похлопал Брикса по плечу. — Вы крупно рискуете. Надеюсь, она того стоит.
Лунд оставалась в тени, прислушиваясь к тихому разговору двух мужчин за углом. Брикс не сомневался, что она не упустила бы возможности быть в курсе их беседы, потому и отвел шефа службы безопасности подальше. Управление полиции было словно специально построено для конспирации. Один раз Лунд уже пала жертвой этой игры и, похоже, так и не научилась в нее играть.
Она вернулась в комнату для допросов, где еще сидел Странге. Он не сказал ей ни слова и старался даже не смотреть на нее, с преувеличенным интересом перелистывая свой блокнот.
Вернулся Брикс.
— Прошу прощения, — сказала Лунд. — Я не хотела помешать. Просто мне кажется…
— Я хочу поговорить с Лунд с глазу на глаз, — проговорил Брикс.
Странге поднялся из-за стола, взял свой блокнот, ручку. В дверях остановился, оглянулся на высокого человека в костюме.
— Хочу, чтобы вы знали: тут я на стороне Лунд, — сказал Странге. — Не представляю, как можно было подложить Кодмани жетоны, но… — Он понимал, что Брикс вовсе не желает это выслушивать, но остановиться не мог. — Если бы не она, мы бы не продвинулись так далеко. И раз она так хочет добраться до этого Рабена, то, может, нам стоит им заняться.
Только после этого он вышел.
В комнате воцарилось молчание. Это редко обещало хорошие новости.
— Я уже извинилась.
— Я слышал.
— Если хотите, я вернусь в Гедсер…
— Я сам скажу вам, когда возвращаться, Лунд. А пока попрошу вас держать свой характер в узде. — Он выдержал еще одну многозначительную паузу. — Особенно когда на вас смотрит глава службы безопасности.
Вернувшись за стол, который она делила со Странге, Лунд снова засела за материалы, полученные при осмотре воинской части, и донесения от службы безопасности. Странге тем временем пытался разузнать последние новости о Йенсе Петере Рабене.
— Рабен ограбил автозаправку недалеко от Херстедвестера, — сообщил Странге, поговорив по телефону. — Украл машину. Сейчас он уже может быть где угодно.
— Этого следовало ожидать от спецназовца.
— Я говорил, что он обучался в спецназе, но одним из них не был. Если бы был… — Странге ткнул пальцем в список контингента «Эгир», — тогда его имя здесь бы не упоминалось. И Ярнвиг не имел бы над ним никакой власти.
— Так, а что с его друзьями?
— Только Мюг Поульсен и адвокат, от услуг которого они недавно отказались. Самое время для одной из ваших блестящих идей.