— Не беспокойтесь, Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то можете быть уверены: оно сегодня не закатится.
— Мальчишка! — презрительно бросил Омар Юсуф.
— Сами вы мальчишка! — столь же презрительно возразил ему Волька.- За солнце я отвечаю.
— А если оно всё же закатится? — давясь от смеха, спросил Омар Юсуф.
— Если закатится, то я буду всегда выполнять самые нелепые ваши приказания.
— Не-ет! — торжествующе протянул Омар Юсуф.- Нет! Если солнце, вопреки твоему самоуверенному обещанию, всё же закатится — а это, конечно, будет так,- то я тебя попросту съем. Съем вместе с костями и волосами.
— Хоть вместе с тапочками,- мужественно отвечал Волька.- Зато, если солнце сегодня не уйдёт за горизонт, будете ли вы тогда во всём меня слушаться?
— Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о самый завистливый и самый ничтожный из магов. Только этому не суждено осуществиться.
— Это ещё очень большой вопрос, — сурово ответил Волька.
— Смотри же! — предостерегающе помахал пальцем Омар Юсуф.- Судя по положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь-девять. Мне даже чуть-чуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить меньше полусуток.
— Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе. Вы лучше себя пожалейте.
Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул, открыв при этом два ряда мелких жёлтых зубов.
— Какие у тебя некрасивые зубы,- сочувственно промолвил Хоттабыч.- Почему бы тебе, Омар, не завести золотые, как у меня?
Омар Юсуф только сейчас заметил необычные зубы Хоттабыча, и его душу наполнила самая чёрная зависть.
— По совести говоря, братец, я не вижу особенного богатства в золотых зубах,- сказал он как можно пренебрежительней.- Уж лучше я заведу себе бриллиантовые.
И точно, в ту же секунду тридцать два прозрачных алмаза чистейшей воды засверкали в его ехидно улыбающемся рту. Посмотревшись в маленькое бронзовое зеркальце, которое этот франтоватый старик, оказывается, хранил у себя за поясом, Омар Юсуф остался очень доволен. Он определённо обогнал своего добродушного брата.
Только три обстоятельства несколько омрачали его торжество. Во-первых, Хоттабыч не выказал никаких признаков зависти к нему. Во-вторых, его бриллиантовые зубы сверкали, только если на них падал свет. Если же свет на них не падал, то рот производил впечатление беззубого. В-третьих, бриллиантовые зубы в первую же минуту до крови расцарапали ему язык и губы. В глубине души он даже пожалел о том, что так пожадничал, но не подал и виду, чтобы не подорвать своего авторитета.
— Нет, нет! — хитро подмигнул он, заметив, что Волька собирается покинуть каюту.- Тебе не удастся покинуть помещение до самого заката. Я тебя прекрасно понимаю: ты хочешь скрыться от меня, чтобы избежать своей заслуженной гибели. Я не намерен рыскать потом по всему судну в поисках тебя.
— Пожалуйста,- спокойно согласился Волька,- я могу остаться в каюте, сколько вам угодно. Это даже будет лучше. А то разыскивай вас по всему пароходу, если солнце не закатится. Сколько мне, по-вашему, придётся ждать?
— Не больше девяти часов, о юный бахвал,- ответил, отвесив издевательский поклон, Омар Юсуф, как-то по-особому щёлкнул большим и указательным пальцами левой руки, и на столике, стоявшем под самым иллюминатором, немедленно появились громоздкие водяные часы.- Не успеет вода дойти до этого вот деления,- добавил он, щёлкнув ногтем по стенке часов,- как солнце зайдёт, и это будет одновременно часом твоей смерти.
— Хорошо,- сказал Волька,- я подожду.
— И мы подождём,- решили также Серёжа, Женя и Хоттабыч.
Восемь часов прошли почти незаметно, так как Серёжа не смог отказать себе в удовольствии и предложил самоуверенному Омару Юсуфу научить его играть в подкидного дурачка.
— Только я тебя всё равно обыграю,- обещал ему Омар Юсуф и согласился.
За эти восемь часов Серёжа оставил сварливого старика в дураках несметное число раз. Омар Юсуф страшно злился, пробовал мошенничать, но его каждый раз хором изобличали, и он начинал новую партию с тем же печальным для него исходом.
— Ну, вот и прошло уже назначенное время, Омар Хоттабович,- сказал наконец Волька и победоносно глянул на увлёкшегося игрой Омара Юсуфа.
— Не может быть! — откликнулся Омар Юсуф, бросил взгляд на водяные часы и побледнел.
Он взволнованно вскочил с койки, на которой играл в карты с Серёжей, подбежал к иллюминатору, высунул из него голову наружу и застонал от бессильной злобы: солнце, как и восемь часов назад, высоко стояло над горизонтом.
Он повернулся затем к торжествующему Вольке и скучным голосом произнёс:
— Я, наверно, ошибся немного в своих расчётах. Подождём ещё часочка два.
— Хоть три! — великодушно отвечал Волька, еле сдерживая улыбку.- Только это тебе всё равно не поможет. Как я сказал, так и будет: солнце не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра.
Через четыре с половиной часа Омар Юсуф в двадцатый раз выглянул в иллюминатор и, к ужасу своему, убедившись, что солнце и не думает уходить за горизонт, страшно побледнел, задрожал мелкой трусливой дрожью и тяжело бухнулся на колени.
— Пощади меня, о могучий отрок! — воскликнул он жалким голосом.- Не гневайся на меня, недостойного твоего слугу, ибо, крича на тебя, я не знал, что ты сильнее меня!
— А если я слабее, тогда можно на меня кричать? — спросил Волька.
— Конечно, можно,- убеждённо ответил Омар Юсуф.
— Ну и братец же у тебя! — шепнул Женя на ухо Хоттабычу.- Ты меня, пожалуйста, извини, но он пренеприятный, завистливый и злобный старикашка.
— Да,- печально отозвался, потупив глаза, Хоттабыч,- братец у меня не сахар.
— Да встаньте вы, наконец! — сказал Волька Омару Юсуфу, продолжавшему стоять на коленях.
— Каковы будут твои приказания? — угодливо спросил Омар Юсуф, потирая свои сухонькие ладошки и поднимаясь на ноги.
— Пока что только одно: не смей без моего разрешения покидать ни на секунду эту каюту.
— С огромным наслаждением, о мудрейший и могущественнейший из отроков! — льстиво ответил Омар Юсуф, со страхом и благоговением глядя на Вольку.
Как Волька сказал, так и было. Ни в тот день, ни на другой, ни на третий солнце не скрывалось за горизонтом. Придравшись к какому-то мелкому факту непослушания Омара Юсуфа, Волька продлил круглосуточное пребывание дневного светила на небе вплоть до особого распоряжения. Только узнав от Степана Тимофеевича, что «Ладога» наконец вступила в широты, где день на короткое, правда, время уступит место ночи, Волька сообщил об этом Омару Юсуфу как об особой своей милости к недостойному и сварливому джинну.
Омар Юсуф вёл себя тише воды, ниже травы, ни разу, ни на минуту не покинул каюту и покорно влез в медный сосуд, когда «Ладога» под звуки оркестра и крики «ура» пришвартовалась наконец к той самой пристани Архангельского порта, от которой она отчалила сорок два дня назад.
Конечно, Омару Юсуфу страшно не хотелось возвращаться даже на время в медную посудину, где он провёл в одиночестве столько безрадостных веков. Но Волька торжественно обещал выпустить его оттуда, как только они вернутся домой.
Не скроем, у Вольки, покидавшего с медным сосудом под мышкой гостеприимную палубу «Ладоги», было очень большое желание швырнуть его в воду. Но не дав слово — крепись, а дав — держись. И, тяжело вздохнув, Волька сошёл на пристань, подавив в себе искушение.
В поезде наши друзья читали газеты, пели песни, без конца закусывали и, конечно, играли в подкидного дурака. Словом, проводили время так, как его обычно проводят во время длительных поездок по железной дороге.
Только одно событие и приключилось в поезде. На одной из маленьких станций, не доезжая Вологды, какой-то жулик польстился на сосуд, в котором томился Омар Юсуф, схватил его, выскочил из вагона и что есть силы помчался по дощатой платформе, где и был задержан подоспевшим милиционером.
Сосуд возвратили Вольке по принадлежности, а жулика, даже не подозревавшего, от какой грозной опасности избавил его милиционер, отвели в отделение милиции.
После этого случая Волька решил принять меры предосторожности и спрятал сосуд вместе с томившимся в нём неприятным братом Хоттабыча на самое дно своего чемодана.
Если никто на «Ладоге» ни разу не заинтересовался, по какому, собственно говоря, праву Хоттабыч и его друзья участвуют в экспедиции, то ясно, что Хоттабычу не стоило никакого труда проделать примерно такую же комбинацию и с родителями и знакомыми наших героев.
Во всяком случае, и родители и знакомые восприняли как должное факт отъезда ребят в Арктику, совершенно не задаваясь вопросом, какими таинственными путями они устроились на «Ладогу». Родители торжественно встретили наших героев. Отлично пообедав, ребята часа два рассказывали своим близким, почти не привирая, о различных своих приключениях в Арктике, благоразумно не упоминая, впрочем, обо всех событиях, связанных с проделками Хоттабыча. Только Серёжа, увлёкшись, чуть не проболтался. Описывая вечера самодеятельности, происходившие в кают-компании во время туманов, он проговорился:
— А тут, понимаешь, вылезает вперёд Хоттабыч и говорит…
— Что за странное такое имя — «Хоттабыч»? — удивилась Татьяна Ивановна.
— Это тебе, мама, показалось. Я не говорил «Хоттабыч», я сказал «Потапыч». Это нашего боцмана так звали,- не растерялся Серёжа, хотя и очень покраснел.
Впрочем, на последнее обстоятельство никто не обратил никакого внимания. Все с завистью смотрели на Серёжу, который ежедневно и запросто встречался с настоящим, живым боцманом.
Зато у Вольки едва не произошло несчастье с медным сосудом. Он сидел в столовой на диване, с большим знанием дела объяснял родителям разницу между ледоколом и ледокольным пароходом и не заметил, как из комнаты исчезла бабушка. Она пропадала минут пять и затем вернулась, держа в руках… сосуд с Омаром Юсуфом.
— Это что такое? — с любопытством осведомился Алексей Алексеевич.- Откуда ты это, мама, достала?
— Представь себе, Алёша, у Воленьки в чемодане. Я стала разбирать вещи — вижу, лежит вполне приличный кувшин. Пригодится для наливок. Его только почистить надо. Уж больно он позеленел.
— Это совсем не для наливок! — вскрикнул побледневший Волька и выхватил сосуд из бабушкиных рук.- Это меня просил помощник капитана передать его знакомому. Я обещал сегодня же отнести.
— Очень занятный кувшин! — одобрительно отозвался Алексей Алексеевич, большой любитель старинных предметов.- Дай-ка, Воля, посмотреть… Эге, да он, оказывается, со свинцовой крышкой! Интересно, очень интересно.
С этими словами он попытался открыть сосуд, но Волька, не помня себя от ужаса, ухватился за кувшин обеими руками и залепетал:
— Его нельзя открывать… Он даже вовсе не открывается… Он совсем-совсем пустой… Я обещал помощнику капитана не открывать… чтобы крышка не испортилась…
— Скажите, пожалуйста, как он разволновался. Ладно, бери свою посудину,- сказал Алексей Алексеевич, не без сожаления возвращая сыну сосуд.
Волька в изнеможении уселся на диван, крепко прижимая к себе страшный сосуд. Но разговор уже больше не клеился, и вскоре Костыльков-младший встал со своего места и, сказав как можно непринуждённее, что он пойдёт отдавать кувшин, почти бегом покинул комнату.
LV . К чему приводят иногда успехи оптики.
На берегу Вольку давно уже ждали Серёжа, Женя и Хоттабыч. Кругом было тихо. Необъятное ночное небо простиралось над головами наших друзей. Полная луна лила с высоты свой неживой голубоватый свет.
Женя догадался взять с собою свой большой морской бинокль и с наслаждением смотрел сейчас через него на Луну.
— Дай мне посмотреть, ну дай, чего тебе стоит,- монотонно клянчил Серёжа, и Женя, давая ему на минутку бинокль, каждый раз не упускал случая пройтись насчёт «некоторых граждан, которые имеют собственные бинокли, а всё норовят пользоваться чужими».
— А ну, товарищи, прекращайте свои занятия астрономией! — сказал, приближаясь, Волька.- Следующим номером нашей обширной программы — торжественный выпуск на волю всем нам хорошо знакомого Омара Юсуфа! Музыка, туш!
— Этот злючка и без туша не заболеет,- сурово отозвался Серёжа, дорвавшийся наконец до бинокля. Чтобы подчеркнуть своё презрение к ненавистному джинну, он повернулся к кувшину спиной и изучал в бинокль Луну так долго, пока не услышал скрипучий голос Омара Юсуфа:
— Да позволено будет твоему покорнейшему слуге, о могучий Волька, осведомиться, чему служат чёрные трубки, в которые вперил свои благородные очи мой горячо любимый господин, а твой друг Серёжа?
— Кому Серёжа, а вам — Сергей Александрович! — задорно подал голос Серёжа, не оборачиваясь.
— Это бинокль. Это чтобы ближе видно было,- попытался объяснить Волька.- Серёжа смотрит на Луну в бинокль, чтобы лучше видеть. Чтобы она крупнее выглядела.
— О, сколь приятно, я полагаю, это времяпрепровождение! — подхалимски заметил Омар Юсуф.- Я не могу без похвалы говорить об этом высокополезном ночном светиле, которое я лично ставлю куда выше солнца. Что солнце? Солнце светит днём, когда и без него светло. А что бы мы с вами делали, если бы ночью не светила Луна?
Он вертелся вокруг Серёжи, норовя хоть краешком глаза заглянуть в бинокль, но Серёжа нарочно отворачивался от него, и самовлюблённый джинн был уязвлен этой непочтительностью до глубины души. О, если бы здесь не было могущественнейшего Вольки, одним словом своим остановившего на несколько дней движение солнца! Тогда Омар Юсуф знал бы, как рассчитаться с непокорным мальчишкой! Но Волька стоял рядом, и взбешённому джинну не оставалось ничего другого, как обратиться к Серёже с униженной просьбой дать ему возможность посмотреть на великое ночное светило через столь заинтересовавший его бинокль.
— И я прошу тебя оказать моему брату эту милость,- поддержал его просьбу Хоттабыч, хранивший до сих пор полное молчание.
И только тогда Серёжа нехотя протянул Омару Юсуфу бинокль.
— Презренный отрок заколдовал магические трубки! — вскричал через несколько мгновений Омар Юсуф, со злобой швырнув бинокль на землю.- Они уже сейчас не увеличивают, а наоборот, во много раз уменьшают лик Луны! О, когда-нибудь я доберусь до этого юнца!
— Вечно зря кидаешься на людей! — сказал Волька.- При чём тут Серёжа, раз ты смотришь в бинокль не с той стороны?
Он поднял бинокль с травы и подал его злобствовавшему джинну.
— Надо смотреть через маленькие стёклышки. Омар Юсуф недоверчиво последовал Волькиному совету и вскоре произнёс с сожалением:
— Увы, я был лучшего мнения об этом светиле. Оказывается, оно щербатое, с изъеденными краями, как поднос самого последнего подёнщика. Уж куда лучше звёзды! Они хоть и во много крат меньше Луны, но зато, по крайней мере, без видимых изъянов.
— Дай-ка мне, о брат мой, удостовериться в правильности твоих слов,- сказал тогда заинтересовавшийся Хоттабыч и, посмотрев в бинокль, с удивлением согласился: — На этот раз мой брат как будто бы прав.
По тону и словам Хоттабыча видно было, что авторитет Омара Юсуфа уже давно был в его глазах очень сильно поколеблен.
— Какая дикость! — поразился Серёжа.- Пора бы вам знать, что Луна во много миллионов раз меньше любой из звёзд.
— Не-ет, я больше не в состоянии выдержать постоянных издевательств этого мальчишки! — взревел Омар Юсуф и схватил оторопевшего Серёжу за шиворот.- Уж не будешь ли ты меня уверять, что песчинка больше горы? С тебя это станется. Не-ет, сейчас-то уж я с тобой расправлюсь окончательно!
— Остановись! — крикнул ему Волька.- Остановись, или я на тебя немедленно обрушу Луну, и от тебя даже мокрого места не останется! Мне это, брат, раз плюнуть. Ты ведь меня знаешь.
Омар Юсуф нехотя отпустил не на шутку перепугавшегося Серёжу.
— Ты и на этот раз совершенно напрасно так разозлился,- сказал Волька.- Серёжа прав на все сто. Присядь, и я тебе всё постараюсь разъяснить.
— Нечего мне разъяснять, я всё сам прекрасно знаю! — кичливо возразил Омар Юсуф, но ослушаться Вольки не посмел и уселся вместе со всеми остальными на траве.
На астрономические темы Волька мог говорить часами. Это был его конёк. Он перечитал все популярные книги по вопросам мироздания и с увлечением излагал их содержание всем, кто хотел его слушать. Но Омар Юсуф явно не хотел его слушать. Он всё время презрительно хмыкал и, наконец, не выдержав, проворчал:
— Никогда не поверю твоим словам, пока не удостоверюсь в них на деле.
— То есть как это «на деле»? — удивился Волька.- Уж не хочешь ли ты полететь на Луну, чтобы убедиться, что это не маленький диск, а огромный шар?
— А почему бы и не слетать? — заносчиво спросил Омар Юсуф.- Вот возьму и сегодня же слетаю.
— Но ведь Луна страшно далеко!.
— Омара Юсуфа не пугают большие расстояния. Тем более что я сильно, прости меня, сомневаюсь в справедливости твоих слов.
— Но ведь путь к ней лежит в безвоздушном пространстве,- добросовестно старался Волька переубедить Омара Юсуфа.
— Я могу прекрасно обходиться без воздуха.
— Пускай летит! — свирепо шепнул Серёжа Вольке.- А то мы ещё с ним хлебнём горя.
— Конечно, пускай летит,- тихо согласился Волька.- Но всё-таки я считаю, что мой долг предупредить его о том, что его ждёт в пути. Учти, Омар Юсуф,- продолжал он, обращаясь к чванливому джинну,- учти, что там страшно холодно.
— Я не боюсь холода. До скорого свиданья! — сказал небрежно Омар Юсуф.- Улетаю.
— Так послушай же, в таком случае! — строго произнёс Волька.- Если ты уж во что бы то ни стало решил слетать на Луну, то хоть в одном послушайся меня. Обещаешь ли ты беспрекословно подчиниться моим словам?
— Так и быть, обещаю,- надменно отвечал джинн, явно начинающий выходить из-под Волькиного влияния.
— Ты должен вылететь с Земли со скоростью не меньше чем одиннадцать километров в секунду. В противном случае ты, уверяю тебя, никогда не доберёшься до Луны.