Неподалёку громыхнуло, и тонкой струйкой посыпался песок с потолка. Я сжала посох и вдруг ясно поняла, что поворачивать надо налево. Новый поворот — направо, коротенькая лестница — вверх… Здесь немного назад, направо и ещё направо. Передо мной был теперь коридор, узкий, с неровным полом, ведущим под уклон.
Я кинулась бегом. Казалось, ещё секунда — и наваждение исчезнет. Я перестану знать. Стены перестанут помнить. Я неслась в полнейшей темноте, топот отдавался эхом под низкими сводами. Выступ — перепрыгнуть! Яма — перескочить! Вот и конец коридора, здесь налево… Вниз… И ещё налево… А что это там, впереди? Неужели винтовая лестница?!
Я схватилась за сердце. Не потому, что там болело, а невольно подражая маме: она всегда хваталась за сердце, когда происходило что-то значительное. Принц-пленник просидел в заточении невесть сколько лет, а теперь до его свободы остались считаные минуты!
Теперь я пошла с нарочитой неторопливостью, удерживая себя, стараясь успокоить дыхание. Всё-таки это героический момент. Такой, что можно было бы показывать в кино. Сейчас я войду в тёмный зал, где на полу шелестят смужелицы, и скажу Принцу-пленнику: ты свободен. Я, Лена Лапина, маг дороги Королевства Оберона, возвращаю тебе то, что принадлежит каждому человеку по праву — Свободу!
И у меня дух захватило от таких воображаемых слов и слёзы выступили. А лестница была всё ближе, ближе, вот уже я поставила ногу на нижнюю ступеньку. Передохнула — и стала взбираться всё выше и выше, и вот уже слышен шелест, как будто ветер играет ореховыми скорлупками, и виден слабый свет. Принц-пленник решился зажечь свечку? Бедняга, он же ослепнет, если будет всё время сидеть в темноте…
Повеяло сквозняком. Я ухватилась за край люка, ведущего наружу, вот голова моя поднялась над полом…
— Я знал, где тебя встречу, маг.
Посох дёрнулся в моей руке. Слишком поздно. Я так спешила, что не давала себе труда проверить, нет ли впереди опасности. Принц-деспот, стоящий перед опущенной клеткой, вскинул арбалет и выстрелил мне в лицо.
Стрела вонзилась в посох под самым навершием. Секунду мы стояли друг против друга — стрелок, разинувший от досады рот, и я, загородившаяся посохом. Оперение стрелы мышино-серого цвета подрагивало перед моими глазами.
Принц-деспот ни капельки не изменился со времени нашей последней встречи, разве что фигурный загар, повторяющий форму шлема, стал бледнее на скуластом жёстком лице. Секунда — и мой враг отступил за клетку, прикрываясь Принцем-пленником. Тот стоял, вцепившись в железные прутья, сильно прищурившись — единственный факел, закреплённый в стене его жестоким братцем, скорее мучил беднягу, чем позволял хоть что-то рассмотреть.
Принц-деспот встал так, чтобы пленник загораживал его от меня:
— Что ты за ловкая тварь, девчонка… Не двигайся. Я пристрелю и его, и тебя.
— Нет, — сказала я жалобно. — Пожалуйста, дяденька деспот, не стреляйте. Я сдаюсь.
И развела руки, будто открываясь. Навершие посоха обернулось к факелу на стене, и длинная холодная струя хлынула, как из поливальной машины.
Факел зашипел и погас, утопив зал в отвратительной вони. Трясясь, как мокрая мышь (мне до последнего мгновения казалось, что погасить факел не удастся), я отпрыгнула в сторону, а там, где я только что стояла, просвистел метательный нож.
Принц-деспот не видел в темноте.
Притаившись, я смотрела, как он бочком обходит клетку, пяля глаза и раздувая ноздри, занеся руку с ещё одним ножом.
Я стукнула посохом по стене и отскочила. Я думала, он метнёт нож туда, откуда слышен был стук, но мой враг оказался умнее. Вз-з-з! Всё повторялось, всё это уже было когда-то, но вместо того, чтобы расколоться надвое, нож пролетел мимо моей щеки и ударился в стену.
Я заставила себя рассмеяться:
— Ты забыл, с кем имеешь дело? Ты забыл, что раньше уже кидался в меня ножами и что из этого вышло?
— Я вижу тебя, — прошелестел он. Под его подошвой жирно хрустнула неосторожная смужелица. — Я вижу твои глаза.
Ёлки-палки!
Я прищурилась. Выдернула из посоха арбалетную стрелу. Кинула в Принца-деспота, но не попала.
— Твой волосатый слуга обманул меня, — мой враг стоял, глядя точно в то самое место, где я притаилась. — Он дал мне негодный ключ. Я был уверен, что вы больше не вернётесь, но — надо же! — какая удача… Ты знаешь, где подлинный ключ от Печати?
Холодок пробежал у меня между лопатками. До сих пор я была уверена, что ключ у Уймы. А где теперь Уйма? И что стало с ключом?
— Давай договоримся, — Принц-деспот безошибочно чувствовал смены моего настроения. — Чего ты хочешь? Вернуться домой. Хорошо, я согласен помочь тебе, только…
Он вытащил что-то из-за пазухи. Чирк-чирк — искра блеснула у него под руками, разгорелась в огонёк, и в ту же секунду порыв ветра из моего посоха загасил нарождающееся пламя.
— Ты любишь темноту? — он понимающе оскалился. — Я тоже. Но до определённых пределов. Подумай, что будет, если я велю своим воинам выколоть тебе глаза. Нечему будет светиться зелёным пламенем. Для тебя наступит темнота — навсегда! Навсегда!
Меня трясло. Я была свободна, с оружием в руках, и темнота была на моей стороне, но Принц-деспот становился всё сильнее. То ли он владел гипнозом, то ли сам был немножечко маг, то ли внутренняя его сила и жестокость лишали меня воли, но с каждой секундой я делалась всё слабее и нерешительнее, а враг — всё нахальнее и мощнее.
— Ты напрасно пришла сюда, деточка, — теперь он говорил мягко, по-отечески. — Волшебный посох и несколько фокусов… для настоящего мага это мало, очень мало. На что ты рассчитывала?
Он шёл вокруг клетки, и я тоже шла вокруг клетки, повторяя его путь, отступая. Принц-пленник поворачивался вслед за голосом брата. У него было напряжённое, очень несчастное лицо. Принц-деспот замолк, и несколько секунд было тихо, как будто никто из нас не дышал.
— Подумай, — снова начал мой враг. — У тебя ещё есть шанс, очень маленький, но всё же. Отдай мне ключ, и я пощажу тебя.
Я чуть было не сказала «У меня его нет», но в последний момент прикусила язык.
— Отдай, — глядя мне прямо в глаза, он протянул руку ладонью кверху.
— Я тебя убью, — сказала я, стараясь совладать с голосом. — Я могу убить тебя в любую секунду.
— Дурашка, — он ухмыльнулся во весь рот. — Ты не посмеешь. Ты в жизни не убивала человека и никогда не убьёшь — струсишь. Сейчас я подойду к тебе, и ты отдашь мне свой посох, а я за это распоряжусь, чтобы тебя не очень больно наказывали.
— Попробуй!
Он улыбнулся, обнажив белые зубы:
— И попробую. Ведь ты всего-навсего маленькая девочка, возомнившая себя магом. Иди сюда!
Он резко шагнул вперёд. Я отскочила. Он преследовал меня — в темноте! Я сделала над собой усилие и перестала смотреть ночным зрением. Мои глаза погасли, но я и сама ослепла — в этом зале не было ни огонька, ни отблеска, а ведь бедный Принц-пленник сидел тут годами!
Я затаилась. Мой враг был неподалёку. Он затаился тоже. Во всём зале не было слышно ничего, кроме шелеста смужелиц и тяжёлого дыхания Принца-пленника в клетке.
— Теперь ты ничего не видишь, — удовлетворённо прошептал Принц-деспот. — Не страшно?
Он сделал ошибку, когда заговорил. Теперь я точно знала, где мой враг, и рванулась прочь, топча смужелиц, огибая клетку — в темноте, наугад. Он кинулся за мной, но не догнал. Остановился.
— Ты удираешь, отважный маг. Недолго же тебе осталось бегать, — в его голосе прорвалось раздражение. — Погоди…
В темноте заскрипело колёсико арбалета. Я нащупала прутья клетки. Горячая рука коснулась моей руки — я чуть не заорала. Удивительно, как в таком стылом холоде, темноте и безнадёжности у Принца-пленника могут быть такие горячие руки!
— Прятки — детская игра, — бормотал деспот. — Попрощайся со свободой, девочка. Я не стану тебя убивать. Я посажу тебя в клетку, и ты будешь сидеть там одна, день за днём, месяц за месяцем, в полной темноте. Ты будешь выть от тоски. Ты забудешь человеческие слова и разучишься говорить. И ты никогда-никогда не вернёшься домой!
Стрела взвизгнула возле самого моего уха и ударилась о толстый железный прут. Я услышала, как отшатнулся Принц-пленник. Принц-деспот мог застрелить брата!
Ворот арбалета заскрипел снова, очень близко, мне показалось, на расстоянии вытянутой руки. Я кинулась прочь. Под ногами хрустнула смужелица.
— Ну что, сдаёшься или продолжим игру?
Задыхаясь от страха, я мигнула. Мои глаза снова вспыхнули зелёным, я увидела зал — серый, бесцветный, без теней и оттенков, увидела Принца-деспота, стоящего спиной к клетке брата. Он стоял, почти касаясь прутьев, в его руке был взведённый арбалет. Он смотрел на меня — прямо в глаза:
— Иди ко мне, бедняжка. Давай сюда посох!
От напряжения у меня заболел живот. В этом человеке было что-то жуткое, завораживающее, в его присутствии слабели колени. Мне доводилось видеть много чудовищ и страшилищ на моем веку, но он был особенный — может быть потому, что чудовище скрывалось в оболочке человека. Обыкновенного молодого мужчины с приятным, даже красивым скуластым лицом. Я знала, что не сдамся ни в коем случае, но ощущение поражения уже одолело меня. Я не собиралась победить, нет. Я собиралась с честью умереть.
— Иди ко мне, бедняжка. Давай сюда посох!
От напряжения у меня заболел живот. В этом человеке было что-то жуткое, завораживающее, в его присутствии слабели колени. Мне доводилось видеть много чудовищ и страшилищ на моем веку, но он был особенный — может быть потому, что чудовище скрывалось в оболочке человека. Обыкновенного молодого мужчины с приятным, даже красивым скуластым лицом. Я знала, что не сдамся ни в коем случае, но ощущение поражения уже одолело меня. Я не собиралась победить, нет. Я собиралась с честью умереть.
Он поднял арбалет, стрела смотрела мне в переносицу. Смогу я оттолкнуть её, как не раз отталкивала ножи? Слабость заливала меня, как прокисший заварной крем, и мне казалось почему-то, что эта стрела уже торчит у меня между глаз. Наверное, я увижу её, прежде чем свалиться…
— Ну же?
В этот момент за спиной Принца-деспота поднялось, как луна, бледное лицо его брата. Принц-пленник выпрямился. Принц-деспот увидел, как переметнулся мой взгляд, и хотел отскочить от клетки — но чёрная верёвка, вся в узлах, впилась в его горло и притянула обратно.
Принц-пленник стоял, глядя в темноту, всё сильнее и сильнее затягивая верёвку на шее брата. Принц-деспот выронил арбалет, руки его вцепились в верёвку, я была уверена, что она не выдержит и порвётся, но Принц-пленник, похоже, плёл её не один день, плёл старательно и на совесть. Принц-деспот захрипел.
— Он задохнётся!
Принц-пленник повернул голову. Разглядел в темноте мои глаза:
— Заколдуй его. Или я его задушу.
— Не надо!
Я подняла посох. Вспомнила, как обезболивала раны. Действие примерно то же, только сила стократ большая. Ну же, ладони, немейте!
С первого раза не получилось. Со второго — тоже. Принц-деспот хрипел и царапал каблуками пол. На третий раз у меня не просто ладони онемели — чуть руки не отнялись, а Принц-деспот вдруг обмяк и повис, как кукла.
— Он притворяется? — спросил Принц-пленник.
— Нет. Отпустите его!
Принц-пленник ослабил хватку. Его бесчувственный брат сполз на землю, Принц-пленник опустился на колени, всё ещё удерживая петлю вокруг его шеи.
— Не подходите… к двери, — пробормотала я сухими губами.
Громыхнуло так, что даже глупые смужелицы кинулись кто куда. Запахло гарью, прутья клетки покорёжились, замок наполовину расплавился, дверь клетки повисла на одной петле. Я сжимала посох, не веря себе: это сделала я?!
— Я ничего не вижу, — шёпотом сказал Принц-пленник.
— Вы свободны, — я задыхалась. — Осторожно, прутья горячие. Не обожгитесь.
Он не трогался с места.
— Отпустите его. На минутку. Он парализован. Мы его свяжем, — каждое слово приходилось выталкивать силой, как первоклассника на школьную сцену.
— Вы великий маг, — благоговейно прошептал Принц-пленник.
Я вспомнила, как тряслась в темноте, цепенея под взглядом Принца-деспота.
— Помогите мне, — буркнула еле слышно. — Свяжем его моим поясом.
Глава 25 Чума
В замке было тихо. Странная, нездоровая тишина. То здесь, то там путь нам преграждали клочья шевелящегося ковра — муравьи в панике спешили убраться прочь из замка. Тогда я приказывала Принцу-пленнику остановиться и обождать, пока бывшие воины уйдут и проход снова станет свободным.
Бывший пленник шёл, едва переставляя слабые ноги. Ему было вдвойне тяжело: он впервые за много лет вышел из клетки, он тащил за собой рогожку, на которой лежал его парализованный и связанный брат. Любой другой на месте пленника давно свалился бы, а этот шёл, хрипло дышал, утирал со лба пот и время от времени повторял в пространство:
— Я счастлив…
Пока было темно, Принц-пленник шёл за мной на слух. Когда в стенах стали появляться окна, из глаз его покатились слёзы, и он уже не мог смотреть. Пришлось оторвать рукав от его ветхой рубашки и завязать ему глаза.
Я шла, твёрдо зная, что в чужом замке мне предстоит разыскать Уйму. У людоеда — наш пропуск за Печать. А ещё рядом с Уймой должен быть Принц-саламандра… Мамочки мои, да ведь мы отыскали для Оберона всего лишь трёх принцев! А сколько времени на это потрачено, сколько сил, сколько опасностей пришлось пережить! И ведь совершенно не понятно, где искать ещё двоих. Проклятые сёстры-хранительницы!
Я услышала топот и прижалась к стене. Принц-пленник поступил так же — тонкий слух делал его почти что зрячим. Мимо нас, не глядя, пронеслись два стражника — они были искусаны муравьями, но, судя по бодрому бегу, вполне здоровы. Если бы не ужас, перекосивший их лица, можно было бы подумать, что эти двое спешат исполнять чьё-то важное поручение.
Они убежали. Топот затих вдали.
— Пойдём за ними? — шёпотом спросил Принц-пленник.
— Я боюсь… — начала я, и мне не понравилось такое начало. — Я думаю, нам надо идти как раз туда, откуда они прибежали.
Сделалось тихо.
— Тогда пойдём, — сказал Принц-пленник.
Мы двинулись дальше. Иногда я останавливалась, чтобы посмотреть на Принца-деспота. Паралич всё ещё действовал: деспот мог только дышать и смотреть. И он смотрел на меня, да так, что мне всякий раз делалось жутко.
— Скажите, как выглядит место, где мы сейчас находимся?
— Довольно широкий коридор… Справа лестница, узкая, чёрная, а на перилах, погоди-ка… Да. Шипы. Интересно, это чтобы стражники по перилам не катались? Слева что-то вроде высохшего фонтана в стене, цветочки из белого мрамора.
— Я знаю, где мы, — он устало опустил плечи. — Пойдём к выходу?
Я прислушалась. Как тихо! Как будто и не было никакого боя, как будто все обитатели замка разом вымерли.
— Нет. Мне надо найти друзей. Вы поможете мне отыскать тронный зал… что-нибудь такое? Где все обычно собираются?
— Помогу, — сказал он после длинной паузы. — Скажите, Лена… Чем это пахнет?
* * *Чем дальше мы шли, тем отчётливее становился запах. Тяжёлый, сладковатый, такой гадкий, что у меня желудок то и дело подступал к горлу. Мне вовсе не хотелось знать, что может так пахнуть, но так выходило, что с каждым шагом источник запаха становился всё ближе.
Навстречу нам пробежало ещё несколько стражников. Они неслись, не обращая внимания ни на своего господина, побеждённого и связанного, ни на меня с посохом, ни на Принца-пленника с повязкой на глазах. Они уносили ноги, спасали свои жизни, а на всё остальное у них просто не хватало времени.
Я повела посохом, и он пообещал мне впереди опасность. Такую опасность, что я сделала шаг, другой — и остановилась.
Может быть, Уйма вовсе не там? И Принц-саламандра давно уже сбежал из замка, и они вместе ждут меня снаружи, в рощице у дороги?
Я прекрасно понимала цену таким рассуждениям. Нет, мне надо было узнать, что случилось в замке, что напугало стражу и куда девался Уйма — только тогда я смогу, если повезёт, посмотреть в глаза Оберону и когда-нибудь вернуться домой.
— За поворотом кто-то есть, — сказал Принц-пленник. Я уже не в первый раз замечала, что его слух в некоторых ситуациях оказывался полезнее, чем мои глаза.
— Выходи! — я подняла посох. — Мы знаем, что ты там!
Маленькая тень шагнула из-за угла и остановилась в пяти шагах передо мной. Максимилиан!
Некромант всегда был очень бледен, но теперь прямо-таки позеленел. Белые космы прилипли ко лбу. Один глаз заплыл, как от удара.
— Ты сбежал? — спросила я резко. — Бросил их?
Он молчал.
— Отвечай!
Он перевёл взгляд на Принца-пленника:
— Кто это с тобой?
— Кто надо… Принц-пленник и Принц-деспот, кто же ещё!
Его уцелевший глаз округлился. Он осторожно обошёл нас (Принц-пленник медленно поворачивался, чтобы оставаться к нему лицом) и остановился, глядя на парализованного и связанного врага.
— Принц-деспот, — прошептал он. — Это ты его одолела?
— Это он его одолел, — я кивнула на Принца-пленника.
— Нет, — сказал Принц-пленник. Деспот молчал. Его холодные глаза буравили теперь уже Максимилиана.
— Кто же такой этот Оберон, — медленно сказал некромант, — что ради него ты смогла… Он в самом деле великий король?!
— Просто хороший человек, — буркнула я.
— И всё напрасно, — плечи Максимилиана опустились. — Всё напрасно… Где ключ от Печати? — он вскинул голову и упёрся в меня единственным чёрным глазом.
— Уйма… — я запнулась.
Максимилиан застонал:
— Всё пропало… Там Принц-чума, в этом зале. Он ждёт тебя. Говорит, что хочет поговорить с тобой о важном деле. Говорит, что ты непременно придёшь.
Уж как ни страшно и тяжело мне бывало за Ведьминой Печатью, но известие о том, что меня ждёт для разговора Принц-чума, готово было стать последней каплей. Я прислонилась к стенке и чуть не выронила посох.
— Спасайся, — шёпотом сказал Максимилиан. — Беги куда хочешь. Я ждал тебя… чтобы предупредить.