— Думаю, гругаш всему причиной, — убежденно сказала Лоириг. — Когда в Волшебном мире случается что-то плохое, вину обычно возлагают на гругашей. Волшебники никогда не могут оставить все как есть, если дела идут нормально. В этом они похожи на людей: им нужно обязательно разломать вещь, чтобы посмотреть, как она устроена.
— Единственный гругаш поблизости был в Кинроуване, — сказала Дженна. — Но он ушел.
Лоириг нахмурилась:
— Теперь там новый, и он пока еще никак себя не проявил.
— Гругаш, или кто бы он там ни был, знает твой запах. Когда ты уйдешь, он будет охотиться за тобой, а может, станет преследовать твою сестру или какого-нибудь несмышленого головастика, виноватого только в том, что ты дала ему амулет со своим запахом, — сказал Тур.
— Ты слишком мягкосердечен, — упрекнула хоба Лоириг, прежде чем Дженна успела ответить. — Он всего лишь человек. Будет лучше, если враг пойдет по его следу, чем станет охотиться за нашей Пэк. По крайней мере, она хоть как-то пытается помочь.
— Джонни Фо не угрожает опасность, — сказала Дженна. — Амулет убережет его от зла. А что касается моей сестры, то у нее своя жизнь, как и у всех нас.
Тур кивнул и пнул носком ботинка какую-то кочку.
— Я просто не хотел, чтобы ты уходила, — сказал он.
— Или, по крайней мере, уходила одна, — добавила Лоириг.
— Бакку не так-то просто выследить, — возразила Дженна. — А с вами мне его точно не найти. Он никогда не был особенно компанейским, и двое для него — это уже целая толпа. Не сомневаюсь, что он скроется тогда в мире Монито и мне ни за что будет не отыскать его там.
Им было нечего возразить. Они уже заводили этот спор множество раз с тех пор, как Дженна несколько дней назад объявила о своем намерении.
— Когда ты уходишь? — спросил Тур.
— Прямо сейчас. Мелодия Джонни Фо была для меня сигналом. Отдав ему амулет, я словно закончила какое-то важное дело. Теперь мне предстоит сыграть свою мелодию, чтобы вызвать Бакку.
Лоириг кивнула и обняла Дженну.
— Удачи, — сказала она хрипловатым голосом и отошла.
Дженна улыбнулась, но Лоириг уже повернулась и потрусила к своему речному дому. На полпути между водой и тем местом, где стояли Тур и Дженна, женщина с эбеновой кожей превратилась в вороную кобылу. У кромки воды она поднялась на дыбы и прыгнула в реку, так что волны сомкнулись над головой келпи.
— Не переживай так сильно, — сказала Дженна своему товарищу. — Ты же знаешь, что я вернусь и возглавлю кавалькаду. Эту скачку запомнят надолго. Дорог, по которым мы проедем, будет больше, чем нитей в паутине.
Тур кивнул и смахнул слезы. В его глазах Дженна прочла то же дурное предчувствие, что и в глазах келпи. Она видела, как Тур нервно сглотнул, как дернулся его кадык, когда он подыскивал какие-нибудь ободряющие слова. Но он только быстро поцеловал ее и крепко обнял, затем повернулся и засеменил по велосипедной дорожке, по которой недавно ушел Джонни Фо.
Оставшись одна, Дженна еще долго стояла неподвижно, вдыхая ночной воздух. В лунном свете все очертания обрели четкость, она наслаждалась моментом, упиваясь красотой. Затем мотнула головой, словно стряхивая наваждение. Подобрав свой маленький заплечный мешок, который оставила на берегу, она закинула его за спину и направилась через мост на север.
После долгих недель и месяцев тревог и опасностей, блужданий вслепую и неудач, погонь и охоты, когда не можешь даже нанести ответный удар.... она наконец что-то делала... Быстрая ходьба успокоила Дженну и усыпила ее бдительность, она могла бы идти и идти часами.
Дженна размышляла о предстоящем пути и о встрече с Баккой, а вовсе не о том, что заставило ее отправиться в это опасное путешествие. На сердце стало так легко, как не было уже долгие месяцы, наконец-то она действовала, а не думала. Она даже напевала под нос мелодию, которую в старые времена часто играл Том.
Дженна прошагала милю или около того, через город по Парквэй, окруженной аккуратно подстриженными газонами, и шла уже вдоль набережной Оттавы, когда ее настигли враги.
Они бежали по следу, точно свора собак, тощие создания с мордами гоблинов. Существа и передвигались как собаки, и могли хватать, царапать и рвать и передними, и задними лапами. Они бежали беззвучно, быстро сокращая дистанцию, затем набросились на Дженну, не оставив ей шансов на спасение.
Теперь им уже не надо было прятаться. Ночную тишину прорезали рычание и вой, они окружили ее и стали наносить удары. К тому времени, когда человек в коричневом капюшоне отогнал свору, жизнь Дженны еле теплилась. Человек склонился над ней, скинул капюшон, чтобы взглянуть Дженне в лицо; белесые глаза сверкнули так, будто всосали чужую жизнь.
Вновь натянув капюшон, незнакомец пошел прочь, оставив растерзанное тело лежать на набережной. От своры, набросившейся на Дженну, не осталось и следа, но в воздухе витал сильный запах волшебства.
Глава 2
Когда Джонни пришел домой, на крыльце сидел Хенк Ван Рун, на ступеньке у его колена стоял восьмиугольный футляр концертины. Хенк был на несколько лет старше Джонни, на прошлой неделе он разменял третий десяток. Долговязый, худощавый голландец, с первого взгляда могло показаться, что он весь состоит из рук, ног и головы. Длинные светлые волосы были собраны в хвост, перевязанный кожаной тесемкой. Хенк носил джинсы, рубашку и поношенную, залатанную на локтях куртку.
— Как ты, Джонни? — спросил он. Джонни вздохнул и сел рядом, положив скрипку на нижнюю ступеньку.
— Так, словно у меня внутри дыра.
— Компания тебе не помешает?
— Пожалуй, нет.
Подхватив скрипку, Джонни поднялся по ступенькам. Он жил на нижнем этаже в старом кирпичном четырехэтажном доме. Открыв дверь, он посторонился, пропуская вперед Хенка.
— Хочешь чего-нибудь: кофе, чай? — спросил он.
— У тебя есть пиво?
— Вроде было.
Джонни поставил футляр около двери и направился в кухню. Хенк несколько секунд постоял в прихожей, затем прошел в гостиную и уселся на старую тахту у западного окна. У северной стены стоял декоративный камин, удачно вписанный между двух встроенных книжных стеллажей, закрывавших все пространство стены. Полки были забиты нотами, фольклорными сборниками и книжками в мягких переплетах, тут было все: от мистики до исторических романов.
На каминной полке стояли безделушки, так или иначе связанные с музыкой. Деревянные и керамические гномы, играющие на скрипках; рождественский кролик в полосатом красно-зеленом шарфе с виолончелью и поросенок на задних лапах с дудочкой, оловянные музыканты и даже кузнечик с виолончелью.
У южной стены возвышались два комода с кассетами и дисками Джонни. Восточной стены не было вовсе, гостиная соединялась с коридором, который вел в кухню, спальни и ванную. Из кухни можно было попасть в кладовку. На стенах красовались открытки и картины с видами ирландских деревенских домиков, шотландских пейзажей, фестивалей народной музыки и всякой всячины в том же роде.
— Импортного нет, — извинился Джонни, вернувшись с двумя банками «Labbat Blue».
— Ну и отлично, — сказал Хенк.
Джонни протянул ему банку. А сам сел на стул напротив тахты. Между тахтой и стульями стоял низенький журнальный столик, на котором лежали газеты и стояла кружка с недопитым чаем.
— Ты собираешься завтра забирать вещи Тома? — спросил Хенк.
Джонни кивнул.
— Помощь нужна?
— Вещей там немного.
— Это больше для моральной поддержки.
— Спасибо, Хенк. Не откажусь.
Некоторое время они молча тянули пиво. Стоило только Хенку подумать, что надо как-то отвлечь друга от грустных мыслей, как Джонни заговорил сам:
— Со мной сегодня произошло нечто странное.
— Странное — забавное или странное — страшное?
— Немного от того и от другого.
Он рассказал о недавнем происшествии.
— Она дотронулась до моей руки, вложив в нее эту костяную штучку, и исчезла. Раз — и нет. Сам понимаю, что после смерти Тома я немного не в себе, но не до такой же степени... Просто испарилась. Я ума не приложу, как она это проделала. И главное, какой во всем этом смысл? Ты что-нибудь можешь сказать?
Хенк покачал головой. Он взял костяную скрипочку с журнального столика, на который положил ее Джонни, и повертел в руках.
— Тебе когда-нибудь случалось видеть призраков... или что-нибудь очень необычное? — спросил Джонни.
Хенк улыбнулся:
— Только когда я бывал мертвецки пьян.
— А ты знаешь кого-нибудь, кто бы верил, ну, скажем, в фей?
— Глядя на все эти книги, я бы назвал тебя.
— Это библиотека Тома, — сказал Джонни. — В основном они посвящены деревенскому фольклору. Древние легенды. Вероятно, какой-нибудь фермер с Шетландских островов и верит во все это. Кто знает, что им там может привидеться. Но ведь я-то был в городе, вернее, в городском парке.
Он вздохнул, посмотрев на скрипочку в руке Хенка.
Он вздохнул, посмотрев на скрипочку в руке Хенка.
— Я тоже во все это не верю, — добавил Джонни. — Может, и хотел бы. Но... ты сам понимаешь.
Хенк кивнул.
— Это какая-то бессмыслица. — Он положил безделушку обратно. — Ты думаешь, она и вправду знала Тома?
— Мне показалось, что да. Только она говорила, что знала его еще молодым, а на вид ей не больше двадцати пяти.
— Она действительно исчезла?
Джонни кивнул.
— Кто-то разыгрывает тебя, Джонни. Не знаю, кто и для чего. Но, скорее всего, это какая-нибудь дурацкая шутка.
— Похоже.
Во время разговора с Хенком все представлялось Джонни уже в другом свете. Но в парке Фиана стояла совсем близко, а потом просто растаяла в воздухе, будто ее и вовсе не было.
Он взял скрипочку и потер ее большим пальцем.
— Старинная вещь.
— Кажется, да.
— А если все это правда?
— Ты сам себя загоняешь в угол. Тот, кто разыгрывает тебя, только и ждет, чтобы ты начал воспринимать все всерьез. Не ведись на это, Джонни. Я тебе советую положить скрипку на каминную полку к остальной коллекции безделушек и забыть о ней.
— Но у меня такое чувство...
— И у меня тоже, причем довольно скверное.
Джонни серьезно посмотрел на товарища:
— Почему ты это сказал?
— Не знаю. Меня там не было, и я не видел, что произошло. Но с тобой я знаком не первый день. Ты здравомыслящий человек и никогда не гонялся за призраками. Мы оба знаем, что ни эльфов, ни гоблинов не существует, так с какой стати мы должны поверить во все это сейчас?
— Довольно шаткий аргумент, — сказал Джонни. — Но я понимаю, что ты имеешь в виду.
Он взглянул на солидные тома в твердых переплетах, которые Том собирал всю жизнь: «Шотландские легенды и фольклор» Дугласа, «Фольклор Котсуолда» Кэтрин Бриггс, «Ирландская народная традиция» Эванса. Их было больше сотни. Сборники рассказов и сказок, народных поверий. Джонни читал некоторые из них. Одни нравились ему, потому что были связаны с музыкой, которую он играл. Другие сами по себе. Он любил даже те, которые нельзя было отнести к легкому чтению, например такие, как «Белая богиня» Грейвса или индекс сюжетов и мотивов народных сказок Баумана.
— Но мне симпатична мысль, что маленький народец и хобгоблины все еще живут среди нас, — сказал Джонни, посмотрев на друга. — Не хотелось бы думать, что мы загнали их в какую-нибудь глухомань.
— Если, — но помни, что я сказал «если», — они когда-нибудь и существовали, я не вижу причин, почему они не могли бы приспособиться к меняющемуся миру.
Джонни улыбнулся, и это была первая искренняя улыбка с того момента, когда в один из вечеров на прошлой неделе зазвонил телефон и ему сообщили о смерти дедушки.
— Вот видишь? — сказал он. — Теперь это заинтриговало и тебя.
— Почему нет? — Хенк широко улыбнулся в ответ. — Ты можешь себе представить эльфов-панков?
— Или дискогномов!
Друзья рассмеялись.
— Нужно придумать план, — продолжил Хенк. — Кто бы ни была эта женщина, мы должны ее выследить.
— А как ты собираешься это сделать? Вернуться в парк завтра вечером?
Джоннни пожал плечами:
— Можно.
— У тебя есть идея получше?
— Нет. Просто у меня такое чувство, что она туда больше не придет. — Джонни вновь окинул взглядом библиотеку. — Плохо, что никто не собирает городской фольклор. Должны же существовать современные сказки, — добавил он.
— Может, где-нибудь, например, в Нью-Йорке, они и есть — сказал Хенк. — Но уж точно не в Оттаве. Да и к чему это все?
— Это бы подсказало нам, с чего начать. Может, с каким-то местом в городе связаны интересные легенды. Мы могли бы проверить это... расспросить людей.
— Кого мы станем расспрашивать о волшебных существах? Пьяниц и побирушек? Боюсь, что таким образом нам не удастся отыскать твою таинственную королеву фей.
— Честно говоря, я думаю вовсе не о ней. Меня просто заинтриговала идея — эльфы и прочие волшебные создания в большом городе. И не волшебные создания сами по себе, а как они воспринимаются городскими жителями.
— Что-то я не понял?
— Ну, например, странные или необъяснимые случаи, о которых они рассказывают.
— Ты имеешь в виду всяких там сумасшедших НЛО и прочую чушь. Тогда нам нужно выработать четкие критерии. — Хенк завелся. — Например, расспрашивать людей только с розовыми волосами, и... — Он замолчал на полуслове и щелкнул пальцами. — Подожди секунду...
Джонни закатил глаза:
— Хенк, ты, по-моему, пьян, и это с одной банки пива. Подумай о своей репутации.
— Да нет же, серьезно. Я знаю человека, с которым тебе было бы интересно пообщаться. Ты был на концерте новой группы Грега?
— Нет, только слышал о ней. По-моему, она называется АКТ? Говорят, у них неплохая солистка.
Хенк кивнул:
— Да. Но я имею в виду саксофонистку.
— Знаешь, я не большой поклонник такой музыки.
— Это не имеет отношения к делу. Тебе просто надо поговорить с этой девушкой. Она вечно придумывает истории про гремлинов, живущих в канализационных трубах, и прочую нечисть.
— Правда? А как ее зовут?
— Джеми Пэк.
Тело Дженны незадолго перед рассветом нашел лесничий Кинроувана, молодой, еще безбородый хоб по имени Данробин Малл. Он был выше большинства хобов, носил неизменный темно-красный вязаный колпак и зеленую в крапинку куртку. В ту ночь он объезжал свой участок на сером в яблоках пони, лохматом и коротконогом. Внезапно пони остановился, и наездник увидел изуродованный труп.
На какое-то время хоб застыл в седле, при виде жуткого зрелища у него свело живот. Пони нервно переступал, Малл нагнулся вперед и похлопал его по шее, затем медленно соскользнул с седла и направился к телу.
Он плохо разбирался в заклинаниях и вовсе ничего не знал о запахе, который оставляет в воздухе волшебство. Он чувствовал только, как по спине побежали мурашки и волоски на шее встали дыбом. Зато он был отличный следопыт, его удивило, что к телу вели лишь одни следы, напоминавшие человеческие. Хоб не представлял, кто мог так истерзать Пэк, которая, судя по взрытой земле, отчаянно сопротивлялась.
— Что же это за зверь, не оставивший никаких следов? — пробормотал Малл, принюхиваясь к воздуху.
Это не мог быть человек; следы ясно показывали, что он только подошел, нагнулся над Пэк и снова ушел. Малл огляделся во все стороны, заглянул в мир людей, но ничего не обнаружил.
«Нельзя оставлять ее на дороге», — подумал Малл. Ни он сам, ни те, кого он знал, никогда не проявили бы такого неуважения к мертвым.
Он раскатал одеяло, прикрепленное к седлу, осторожно положил на него тело, плотно завернул и, сгибаясь под его тяжестью, направился к пони. Лошадка задрожала при виде страшной ноши, и Маллу пришлось долго успокаивать животное, прежде чем ему удалось привязать сверток. Еще раз оглядевшись вокруг, Малл заметил дорожную сумку, которую тоже приторочил к седлу.
— Вперед, Гуди, — сказал он своему пони. — До двора лэрда тут недалеко.
Пони ткнулся носом Маллу в плечо, хоб погладил его и повел в восточном направлении, туда, где под холмом на берегу Оттавы располагался дворец лэрда. Люди называли это место Парламентскими высотами.
Глава 3
К тому времени как подошли Джонни и Хенк, музыканты уже заканчивала играть свой первый номер. Чесли-стрит на юге Оттавы была перекрыта, и на Т-образном перекрестке были устроены подмостки, по обеим его сторонам стояли динамики. Перед сценой танцевали около сотни человек, другие наблюдали за действом, стоя в боковых улочках.
— Неплохо! — прокричал Джонни в ухо Хенку.
Хенк усмехнулся и кивнул. Он не сводил глаз со сцены, прокладывая в толпе путь.
Справа на сцене играл на гитаре основатель группы Грег Паркер. Крашеный блондин в гавайской рубашке, полосатом галстуке, светло-голубых джинсах и расстегнутой спортивной куртке с закатанными до локтя рукавами. Бас-гитарист, Томми Мойер, был одет похожим образом, разве что с чуть большим вкусом: его рубашка и галстук хоть как-то сочетались друг с другом. Это был настоящий гигант, напоминавший медведя, гитара у него в руках казалась просто игрушечной. За ударной установкой сидел Дэвид Блэр, худощавый темнокожий юноша в яркой футболке. Ему, Томми и остальным членам группы, кроме Грега, было лет по двадцать, а Грегу стукнуло уже тридцать восемь.
Слева на сцене Труди МакДоналд играла на электрооргане. Это была круглолицая веселая брюнетка с короткой стрижкой. В центре сцены стояла вокалистка. Взглянув на нее, Джонни вспомнил, что это давняя подружка Хенка. Звали ее Бет Кервин. Она покачивалась во время пения, держа в руке микрофон и откинув голову. Волосы, коротко остриженные на макушке и длинные сзади и по бокам, были заплетены во французскую косичку, доходившую до середины спины. На ней было платье до колен в стиле пятидесятых: на черном фоне пестрели разноцветные конфетки.
Между куплетами вступил саксофон, Джонни посмотрел на девушку, поговорить с которой они пришли. Джеми Пэк была очень миниатюрной, тенор-саксофон казался в ее руках настолько же непропорционально большим, насколько маленькой казалась бас-гитара в лапищах Тома. На Джеми было серое с розовым короткое платье, с геометрическим рисунком в стиле арт-деко. Ярко-розовые волосы торчали в разные стороны. Такие прически уже вышли из моды, но ей очень шло.