- Убедилась? - спросил он со снисходительной жалостью. - Или еще нет? Спросим у него еще о чем-нибудь?
- Нет, не надо, - отозвалась Сандра. - Говори лучше ты. Чего ты от нас хочешь?
Услышав слово "нас", Патрик поднял глаза. В них зажглась робкая надежда.
- Сразу видно разумного человека, - похвалил Сандру Лидерц. - Ну что же - чего я хочу, ты уже знаешь. Но у тебя искаженное представление о происходящем. Так как выбора у тебя нет, тебе придется поверить мне на слово. Полагаю, ты наслышана о Мозаиках - Черной и Радужной?
Сандра утвердительно кивнула. Патрик никак не отреагировал.
- Отлично, - сказал Лидерц. - Но знаешь ты не все. Ты, конечно, считаешь, что Радужный Мастер сосредоточил в своих руках начала Добра, а Черный, соответственно, Зла? В какой-то степени это верно. И, чего греха таить, Черные миры всегда оказывались куда милее моему сердцу, хотя в последнее время я, как уже говорил, немного устал от них и всерьез подумываю о переходе на сторону Света - разнообразия ради. Впрочем, на фоне грандиозной панорамы, где все мы лишь статисты, это несущественно. Так вот: вся загвоздка в том, что Черному Мастеру на самом деле глубоко наплевать на зло - точно так же, как Радужному - на добро. Каждый из них строит свою модель только потому, что Сильнейший, о чьих помыслах и планах мы ничего не знаем, поручил им этим заниматься. Сами же они совершенно равнодушны к происходящему. Их завораживает работа как таковая, и пуще всего они боятся, как бы она не подошла к концу. Я хочу, чтобы до вас дошло: и добро, и зло одинаково по вкусу Сильнейшему - вот почему совершенно безразлично, с кем и куда вы отправитесь. Лишь одно неизменно: кто-то должен победить. Чья-то Мозаика должна быть достроена вперед другой, и почему бы победе не остаться за Черной Мозаикой? Никто из нас не ведает, зачем Сильнейшему понадобилась вся эта возня. Он призвал силы Света и Тьмы, а рыцари ринулись в бой без рассуждений. Да и смеем ли мы раскладывать по полочкам его замыслы? Не станет ли это дерзостью с нашей стороны? Вполне понятно, что я хотел бы получить от тебя черный осколок, Сандра. Сверх того - мне было бы гораздо приятнее, если бы лично ты отправилась со мною и сама дополнила Мозаику недостающим фрагментом.
Речь Лидерца лилась так складно, что Сандра заслушалась. Но под конец она очнулась, встряхнула головой и строго спросила:
- А как же мама с папой? Что будет с ними там, в Черных мирах?
Лидерц таинственно шепнул:
- Я скажу тебе. Мне известно, что Черная Мозаика не бессмертна. И пробьет час, когда все, кто страдал и мучился в ее плену, получат от Сильнейшего бесконечное - представь себе! - бесконечное блаженство во веки веков. А теперь рассудим здраво: коль скоро дело обстоит так, то бессмертна ли Радужная Мозаика? Если с гибелью Черной все станет чудесно, то с гибелью Радужной - что? Ответь сама. Не ввергнет ли она в итоге дорогих тебе людей во что-то прямо противоположное, в пучину горя и отчаяния? Как ты думаешь, что будет лучше для твоих родных - долгие, пусть очень долгие, но все же не вечные годы праздности и света, или вечное блаженство?
Сандра сделала вид, что размышляет. У нее уже давно сложилось собственное мнение об отношениях Сильнейшего, Мастеров, Тьмы, Света и людей, однако она не собиралась делиться своими мыслями с Лидерцем. Ее интуиция обострилась до предела, она отлично видела, насколько коварен Бартамон и чего от него можно ждать. Лидерц при виде ее задумчивости возликовал и пошел в наступление:
- Не хотел предлагать тебе сразу, но теперь предложу. Высшим подвигом будет, если ты доставишь Черному Мастеру два осколка. Тем самым ты докажешь, что племя людей чего-то стоит и способно отказаться от преходящих удовольствий, даже если ключ к ним лежит на ладони. Да-да, вообрази: ты положишь один осколок на правую ладонь, второй - на левую, и торжественно сделаешь свой выбор.
"Племя людей уже выбрало", - гневно подумала Сандра. Она посмотрела на Патрика, хранителя радужного осколка. Тот стоял столбом, глядя в землю.
- Хорошо, - сказала Сандра медленно. - Ты убедил меня. Я готова отправиться с тобой к Черному Мастеру. Но до того мне нужно переговорить с Патриком. Ведь второй осколок у него, и он должен сам мне его передать. Сам! - Сандра сдвинула брови, и Лидерц уступил.
- Ладно, - пискнул он неодобрительно, - я не могу возражать. Надеюсь, никакой каверзы не будет, ведь так? - И птенец запрыгал в сторону, отпуская лицеиста на волю. Патрик вздрогнул, вытаращил глаза. Его спина распрямилась, но колени мелко задрожали. Сандра сама не знала, на что рассчитывала. Да, Лидерц выпустил паренька, но далеко не ушел и продолжал следить. А Сандре требовалась минута, меньше минуты - теперь она ясно читала в Патриковых глазах, что ей, возможно, хватит и нескольких секунд, что есть еще одна причина, по которой Патрик не может хотеть оставаться с Бартамоном, и он готов, давно готов ее услышать и сделать так, как надо. . .
Справа от нее раздался шорох. Сандра краем глаза - в очередной раз за эти долгие сутки - увидела, как мохнатая молния летит ей на выручку. Хануман прыгнул и, будучи еще в воздухе, крикнул Лидерцу: "Принеси воды в решете! "Цыпленок застыл неподвижно, с широко раскрытыми остановившимися глазами. "Какой воды? - не поняла Сандра. - В каком решете? "Хануман приземлился на полосу, присел перед Лидерцем на корточки и плюнул прямо в глаза едкой слюной. Лидерц ожил, завизжал от боли, схватился за глаза кончиками крыльев и принялся кататься по бетону. Вдруг он начал плакать навзрыд. Сандра припала к уху Патрика и быстро зашептала. Двумя руками она взяла его правую кисть, тут же их отдернула, и что было у них в ладонях, никто не заметил. Патрик глядел на нее безумным, перепуганным взглядом и автоматически кивал головой.
- Сволочь! Выродок! - Лидерц постепенно приходил в себя и протирал слезящиеся глаза. Он вскочил, готовый ринуться в погоню за Хануманом, в ярости не думая, чем это может для него обернуться, но того и след простыл. Взъерошенный, всклокоченный птенец резко поворотился и уставился на Сандру с Патриком. Те стояли плечом к плечу и спокойно (Сандра чуть более спокойно, чем Патрик) выдерживали его испытующий взор.
- Все в порядке, - объявила Сандра и украдкой стиснула руку Патрика. Осколки у меня. И я намерена сопровождать тебя в путешествии к Черному Мастеру.
ГЛАВА 9
ПЕРЕД РАССВЕТОМ
Лидерц не мог поверить в свою удачу. Уж больно ловко все уладилось, слишком просто! Он, из кожи вон лезший, чтобы повлиять на Сандру и вызвать в ней искреннее желание достроить Черную Мозаику, сам не имел понятия об искренности и повсюду видел козни врагов. Ему было начхать на Мастеров с их работой, на Сандру с ее миром, на Сильнейшего. Ему было глубоко безразлично, кто побуждает его злодействовать - Сильнейший ли, Хозяева Тьмы - все равно, ибо больше всего на свете он любил обман и власть. Лидерц и не помышлял о переходе на сторону Света, справедливо считая, что там ценятся совсем другие качества. Поэтому у него не укладывалось в голове, как это Сандра может быть честной в своем стремлении его сопровождать. Впрочем, самоуверенность и мания величия взяли верх над осторожностью, и Лидерц облегченно вздохнул. Он, правда, тут же вспомнил о выходке Ханумана, но беспечно расценил ее как мелкую месть проигравшего ничтожества.
- Я счастлив, - изрек он благоговейным шепотом и взялся за голову. - О, как ты мудра! Как прозорлива! Мы немедленно отправимся в путь, и в конце ты увидишь, какая награда уготована твоим близким.
Про себя он думал о своей награде, которую ему никто не обещал, но которая следовала всегда за какой-нибудь пакостью - еще большая власть, еще большее число всевозможных причудливых воплощений мертвящей пустоты.
- Никакие драконы нам не понадобятся, - сказал Лидерц важно. - Мы полетим сами по себе, как будто это не мы, а связка воздушных шаров.
- А как же Патрик? - спросила Сандра с плохо скрытой издевкой, но опьяненный триумфом Лидерц ничего не заметил.
- Патрик? - переспросил он недоуменно. - На кой шут он нам сдался? Цыпленок повернулся к одинокой фигурке на полосе. - Прощай, губернатор Вселенной! Нет слов, чтобы выразить всю бездну презрения, которое я к тебе испытываю! Девчонка - и та решительнее и отважнее, чем ты! Так что, убогий прыщавый щенок, получи свои ордена и медали ! - Под птенцом образовалась кучка помета. Лидерц отскочил, приблизился к Сандре и доверительно молвил:
- Нет смысла задерживаться здесь - возьми меня под мышку, когда я сделаюсь яйцом, и мы быстрее ветра понесемся к Черному Мастеру.
Он вновь обратился к Патрику:
- Счастливо оставаться, гаденыш! Долгого тебе царствования!
Лидерц захлебывался от восторга и не сомневался, что эти издевательства угодны Сандре благодаря его непревзойденному таланту обольщать и убеждать. Сандра сохраняла бесстрастный вид, только щеки у нее стали пунцовыми. Птенец закружился, завертелся юлой; волшебное яйцо подкатилось к Сандриным ногам и нетерпеливо ткнулось боком в туфлю. Сандра нагнулась, подняла "куколку" и, содрогнувшись, положила под мышку. Ее захлестнуло ядовитое тепло, и Сандра увидела, что отрывается от земли и плавно поднимается вверх. Патрик внизу стоял без движений и провожал ее немигающим взором. Сандре очень хотелось крикнуть ему напоследок что-нибудь ободряющее, но Лидерц обязательно услышал бы это, и ей пришлось сдержаться. Патрик остался один.
Перед ним простиралась пустынная лента посадочной полосы, залитая ярким неживым огнем. Конец ее терялся в темноте, так и не разбавленной рассветом. Позади немым укором покоились бездыханные тела Брана и Змиулана. Стояла абсолютная тишь - ни шороха суслика, ни стрекота цикад, ни совиного уханья. Патрик испытал страх, и это означало, что дела его идут на лад. До нынешнего момента его чувства уже не являлись страхом, их можно было расценить как всепоглощающее безнадежное отчаяние и беспомощное равнодушие ко всему - к себе в первую очередь. Куда податься? Пуститься на поиски"воинства"? Патрик не был уверен, что в отсутствие Аластора Люта чудища будут ему повиноваться. И еще неизвестно, годятся ли они для выполнения плана Сандры. В душе Патрика шевельнулось подлое желание послать все к черту и позаботиться о собственной шкуре. Он отогнал эту мысль, но она не погибла, а только уступила место другой, предполагающей отсрочку: ему в любом случае следует уносить отсюда ноги, и чем скорее, тем лучше, а дальше будет видно. Но в какую сторону идти? И что он сможет разобрать в такой темнотище?
Из-за спины донеслось покашливание, и Патрик чуть не умер на месте. Он подпрыгнул, руки и ноги наполнились отравленным киселем. Трепеща, Патрик обернулся. Хануман сидел на Сандрином чемодане и, склонив голову набок, оценивающе рассматривал лицеиста. Он явно прикидывал, стоит ли ему связываться с Патриком или не стоит. Тот же, обнаружив, что перед ним Хануман, сперва облегченно вздохнул, а затем встревожился снова - что, если Бранов товарищ разгневан и собирается отомстить? Патрик быстро стрельнул глазами направо, налево - примериваясь, куда бежать.
- Не будь дебилом, - посоветовала обезьяна. - Бежать тебе некуда. Одному мне известно, как отсюда выбраться.
- То-то я думал, что вы удрали, - ответил Патрик с безрассудной храбростью - будь что будет.
Хануман озадаченно хмыкнул.
- Еще не все потеряно, - отметил он веселым голосом. - Раз хамишь, значит, готов сражаться. Если бы ты упал на колени и стал просить прощения был бы уже покойником.
- Я хотел, - признался Патрик, хотя думал смолчать - его как будто кто-то тянул за язык.
- Само по себе желание похвальное, - пожал плечами Хануман. - Но ты нанес своей душе настолько серьезный ущерб, что извинениями не обойдешься. О чем вы там шептались с Сандрой?
Некто, тянувший Патрика за язык, ослабил хватку и посоветовал уклониться от прямого ответа.
- Она что-то задумала, - сказал Патрик. - Я не знаю, что именно. Могу лишь сообщить, что один осколок так и остался у меня, а Сандра зачем-то отправилась к Черному Мастеру. Но Лют уверен, что она несет с собой оба осколка.
Хануман вцепился в свой заросший подбородок и погрузился в размышления. Патрик терпеливо ждал. Время шло, и небо постепенно светлело, вскоре стало возможно различить неровный горизонт. Свет прожекторов не мерк, и Патрик вспомнил ранние зимние утра в Святопавловске, когда начинало светать, но фонари еще горели, и толпы черных заспанных горожан спешили на службу, а рыхлые мокрые хлопья снега падали холодными бесформенными бляхами. Безрадостная пустошь лежала по обе стороны от взлетной полосы. Хануман продолжал думать; Патрик тщился угадать, что есть что в нагромождениях мусора, раскиданного повсюду - какие-то ржавые погнутые конструкции, продавленные коробки, сплющенные банки и канистры помимо множества штуковин, былого назначения которых он заведомо не мог угадать. Наконец обезьяна слезла с чемодана и принялась расхаживать взад-вперед, заложа руки за спину. Волшебный хвост потерянно волочился следом.
- Я не понимаю, - буркнул Хануман недовольно. - Я предвидел, что она попытается что-то сделать, и я был обязан помочь ей, выведя из строя Бартамона.
- Выведя кого? - переспросил Патрик.
- Ох ты, господи, - вздохнул Хануман. - Святая простота. Я говорю о твоем златоустом приятеле, его подлинное имя - Бартамон. Он призрак без формы и сути, если не считать сутью ненависть ко всему и желание все уничтожить. Этим желанием сыт не будешь, вот он и стремится заполучить как можно больше оболочек, чтобы сойти за кого-то, имеющего право на жизнь. Кстати - как ты себя чувствуешь?
- Не очень хорошо, - пожаловался Патрик неохотно. - Слабость ужасная, и голова раскалывается.
- Могло быть и хуже, - в голосе Ханумана прозвучало злорадство. Протаскай ты яйцо еще денек-другой - вовсе отдал бы концы. Знаешь, сколько крови выпил из тебя этот упырь? Лидерц всегда себя так ведет, пока не дашь ему задание сделать что-то невозможное.
- Вода в решете! - осенило Патрика.
- Именно, - кивнул Хануман. - Я дал ему невыполнимое задание, и его взяла оторопь. К сожалению, ненадолго - только тот, кого он в настоящий момент использует, в силах уничтожить Лидерца таким путем. А ты не имел о загадках никакого понятия.
Патрик, внимая Хануману, приходил все в больший ужас.
- Но Сандра! - слабо вскрикнул он. - Что ждет ее? Он залез к ней под мышку? Она тоже заболеет!
Хануман мрачно пожевал губами.
- Надеюсь, дело не успеет зайти далеко, - сказал он не вполне уверенно. Патрик услышал это сомнение и сжал кулаки.
- Он уверял, что хочет порвать со злом, - напомнил лицеист, понимая и сам, что в устах Бартамона это намерение звучало нелепо.
Хануман фыркнул:
- Порвать со злом может только тот, кто сохраняет в себе толику доброго. Чистое, без примесей зло не умеет рвать само с собой.
- Но почему тогда Сильнейший не расправится с ним? Почему он призвал Бартамона участвовать в этой истории?
- Я не знаю, - ответил Хануман серьезно. - Никто не знает, почему Сильнейший поступает так или иначе. Думаю, дело не в Бартамоне, и не в нас. Думаю, дело в людях - в тебе и Сандре. Возможно, вам отведена какая-то особая роль, и все будет зависеть от вашего решения. Поэтому я и не мог позволить себе активно вмешаться в происходящее. Кое в чем Бартамон не соврал: Сильнейший действительно навел его на след , но навел так, как умеет только Сильнейший: неслышно, незаметно. Вероятно, в одно прекрасное утро Бартамон пробудился уже со знанием, куда и зачем ему идти - неся с собой, разумеется, разрушение и смерть. Нечто подобное случилось и с нами: с Браном и со мной. Мы странствовали от звезды к звезде, ведя высокоумные беседы, и вдруг нас поразила как бы молния. В одно мгновение мы охватили взором все тебя, Сандру, осколки, Бартамона и Мастеров. И мы, не рассуждая, зачем и кому понадобилось заваривать кашу, поспешили исполнить наш долг. Очень может быть, что ситуация на деле иная, чем кажется. Но наша стихия - Добро, и мы служим ему верой и правдой, пускай и бездумно. Наверно, как раз поэтому я не в состоянии проникнуть в замысел Сандры. Она человек, существо во много раз более слабое, чем я, но людям доступны некоторые вещи, которых я не могу взять в толк. Мне остается лишь верить, что ей пришла в голову удачная идея. Я видел, что она не знает, как остаться с тобой наедине. Все, что я мог сделать, это положиться на ее смекалку и плюнуть в глаза Бартамону. Ты уверен, что не хочешь посвятить меня в Сандрины планы? Почему она ушла с Бартамоном? И что она хочет сделать с черным осколком?
Хануман пытливо смотрел Патрику в глаза. Тот еще раз оценил всю силу решения Сандры и ответил - уже спокойно и без страха:
- Нет, Хануман, я не могу вам сказать. Вы абсолютно правы - придется просто верить нам и слушаться своего внутреннего голоса.
- Верить вам, - проворчал Хануман. - И что ты выкаешь? Не привык я на"вы", обращайся на"ты". Сандре я верю. А вот тебе пока не очень. Никаких таких заслуг за тобой не числится.
- Я знаю, - кивнул Патрик. - Я не вижу, как смог бы доказать свою надежность. Аластор был мне приятен. . . в нем было что-то очень заманчивое, притягивающее. . . до тех пор, пока он не влез в меня. Я понимаю, что этого мало, но когда он вылез, я. . . я ощутил разницу. . . я понял, что значит быть с ним и без него. . . и теперь я согласен на что угодно, даже на самое жуткое, но только без него. Хуже, чем с ним внутри, не бывает.
- Звучит правдоподобно, - признал Хануман, теребя серьгу. - Но этого недостаточно! Мало рассердиться на зло, нужно еще искренне полюбить доброе. Вот к этому, сдается мне, ты еще не пришел. Или я не прав? Ответь: ты решил помогать Сандре не потому, что хотел помочь? Ты хотел другого - ты хотел уйти из-под власти Бартамона?
Патрик молчал. Он не считал себя вправе рассказывать все, ибо существовала еще Сандра, и без нее он не мог говорить.
- Но ты не уйдешь из-под власти Бартамона, пока не расположишься к добру, - продолжал Хануман. - И в этом случае тебе придется его уничтожить.
Челюсть у Патрика отвалилась.
- Уничтожить? Бартамона? - не поверил он своим ушам. - Ты хочешь сказать, что мне придется сделать это?
- А кому же еще? - поразился Хануман. - Лично мне это не под силу. Я, конечно, могу оторвать ему башку, да он снова оживет под видом какой-нибудь жабы. Мне зачтется подвиг, и тем все кончится. Только людям по плечу сражаться с богами и демонами не на жизнь, а на смерть. Иначе мы давно перебили бы друг дружку, и мир остался бы без волшебства. Если карты легли так, что Бартамон стал твоим личным демоном, тебе его и убивать, больше некому.