Внезапно дюжина или больше ужасных собак нагнала мантикору. Они окружили ее, яростно рыча и лая. Чудовище откинуло назад голову и, когда они набросились на него, издало леденящий душу вопль. Ядовитый хвост бил направо и налево, то один, то другой пес взлетал на воздух и падал мертвым. Потом мантикора встала на дыбы, отбиваясь мощными передними лапами.
Но тут один из псов умудрился вцепиться ей в лапу, два других повисли на ляжках, а еще один взобрался аж на спину, кусая в плечо и в шею. Собаки окружили мантикору плотным кольцом, и стоило ей повернуться к одной, как остальные бросались на нее всем скопом.
В конце концов мантикоре все же удалось достать своим ядовитым хвостом ту собаку, что грызла ей холку, а потом обезвредить и ту, что вцепилась ей в переднюю лапу. Однако же теперь кровь широкими ручьями текла у нее по крайней мере из десятка других глубоких ран. Вскоре стало заметно, что и передняя лапа причиняет мантикоре значительное беспокойство: она не могла ни как следует ударить ею, ни опереться на нее, когда пыталась ударить врага другой лапой.
Между тем еще одна собака вспрыгнула ей на холку, и, похоже, на этот раз избавиться от подобного наездника мантикоре будет значительно трудней. Еще один пес вцепился ей в правое ухо и повис на нем. На ляжках у нее теперь висело уже четверо, а когда мантикора вновь поднялась на дыбы, здоровенный пес бросился вперед и стал рвать ей брюхо. Мне показалось, что мантикора ошеломлена еще и теми жуткими звуками, которые издавали псы, их отвратительным рычанием и хриплым визгом; однако она продолжала бешено отбиваться от мечущихся вокруг нее серых теней.
Я поймал Барабана за узду и попытался хоть как-то успокоить его, надеясь снова сесть в седло и убраться отсюда к чертовой матери, пока длится эта схватка. Однако конь все время норовил встать на дыбы и вырваться, и требовалось немало сил и слов, чтобы просто удерживать его на месте.
Вдруг мантикора с каким-то печальным воплем попыталась сбросить того пса, что терзал ее спину, и нечаянно вонзила свое ядовитое жало в собственное плечо. Собаки мгновенно воспользовались ее оплошностью и возобновили атаку с еще большей яростью, рыча и вырывая у диковинного зверя куски плоти.
Я уверен, что собаки вскоре прикончили бы мантикору, однако в этот момент на вершине холма показались всадники и начали спуск. Их было пятеро, во главе — Джулиан в своих знаменитых белых доспехах. На шее у него висел охотничий рог. Он был верхом на своем гигантском жеребце Моргенштерне, который издавна ненавидел меня.
Джулиан поднял длинное копье, явно приветствуя меня, потом опустил его и что-то громко приказал собакам. Они ворча отстали от своей жертвы. Даже тот пес, что сидел у мантикоры на спине, ослабил хватку и соскочил на землю. Все они отпрянули в сторону, когда Джулиан взял копье наперевес и пришпорил Моргенштерна.
Мантикора обернулась к нему с воинственным воплем и, обнажив клыки, прыгнула вперед. Они сошлись, и на мгновение все передо мной закрыло гигантская фигура Моргенштерна. Еще секунда, и по поведению жеребца я понял, что удар Джулиана попал точно в цель.
Моргенштерн отскочил в сторону, и я увидел распластанную на земле мантикору: огромные кровавые кляксы расплывались у нее на груди, копье Джулиана тоже цвело кровавым цветом.
Джулиан спешился. Он что-то сказал остальным всадникам, и те остались в седлах. Джулиан долго смотрел на все еще корчившуюся мантикору, потом поднял глаза на меня и улыбнулся. Подошел к чудовищу поближе, поставил на него ногу и с размаху пронзил копьем распластанное тело. Затем вытащил копье, воткнул его в землю и привязал к нему Моргенштерна, ласково потрепав коня по холке. И только тогда повернулся и двинулся ко мне.
Когда он подошел совсем близко, то первыми его словами были:
— Зря ты убил Белу.
— Белу? — непонимающе переспросил я.
Он посмотрел на небо. Я проследил за его взглядом. Коршун там больше не кружил.
— Он был моим любимцем...
— Мне очень жаль, — сказал я. — Я не сразу разобрался в обстановке.
Он кивнул:
— Ну ладно. Я тебе тоже наступал на мозоли. А теперь расскажи, что там было, после того как я удрал из дворца. Бранд выжил?
— Да, — сказал я, — и в этом отношении с тебя сняты все подозрения. Бранд заявил, что тот удар ему нанесла Фиона. Однако ей мы задать этот вопрос тоже не смогли: она той же ночью исчезла. Удивительно, как это вы с ней не столкнулись лбами в темноте?
Джулиан улыбнулся:
— Я примерно так и думал.
— Но зачем ты-то бежал при столь подозрительных обстоятельствах? — удивился я. — Это ведь совсем не в твою пользу.
Он пожал плечами:
— Мне не впервой быть на подозрении по ложному обвинению. К тому же если в данном случае принимать в расчет и тайные намерения, то я не менее виновен, чем наша сестренка. Я бы сделал то же самое, что и она, если б мог. У меня уже и клинок был наготове в ту ночь, когда мы его вытащили. Просто меня оттолкнули назад.
— Но почему ты хотел убить его? — спросил я, совершенно потрясенный.
Джулиан засмеялся:
— Почему? Да я просто боюсь этого ублюдка, вот почему! В течение долгого времени я считал его мертвым; я очень надеялся, что он в конце концов предстал перед судом тех темных сил, с которыми имел дело. А ты сам-то много о нем знаешь, Корвин?
— Как-то у нас с ним был весьма длинный разговор...
— Ну и?..
— Он признал, что они втроем — Блейз, Фиона и он сам — выработали совместный план по захвату трона. Они хотели короновать Блейза, однако реальную власть разделить между собой. Они действительно воспользовались помощью тех темных сил, о которых ты упоминал, чтобы убрать из Королевства отца. Бранд говорил еще, что он пытался привлечь на свою сторону и Каина, однако же Каин предпочел вас с Эриком, и вы трое тоже заключили некий союз с целью захвата власти и трона, желая короновать Эрика.
Джулиан согласно кивнул.
— События изложены верно, причины – нет. Нам трон вовсе не был нужен; во всяком случае, не сразу и не в те времена. Мы создали свою группировку, чтобы противостоять группировке Фионы и Блейза, ибо это было необходимо во имя защиты Королевства. Сперва нам удалось убедить Эрика лишь принять звание Защитника. Он опасался, что коронация при таких условиях грозит ему скорой гибелью. И тут как раз подвернулся ты со своими в высшей степени законными претензиями. Мы никак не могли позволить тебе эти претензии отстаивать, потому что орды, собранные Брандом, грозили нам войной со всех концов. Однако мы чувствовали, что той группировке гораздо меньше захочется воевать с нами, если трон Амбера уже будет занят. Мы не могли короновать тебя, потому что ты-то уж точно отказался бы стать нашей марионеткой, а именно такова должна была быть твоя роль, потому что игра была в разгаре, а ты не знал и не готов был узнать слишком многих правил. Пришлось убедить Эрика пойти на риск и короноваться.
— Значит, он просто пошутил, когда выжег мне глаза и бросил меня в темницу?
Джулиан отвернулся и посмотрел на мертвую мантикору.
— Болван ты, — проговорил он наконец почти ласково. — Ты же был у них пешкой с самого начала. Они просто использовали тебя против нас, и если бы ты попробовал пойти любым другим путем, то тут бы тебе и крышка. Если бы этот дурацкий штурм, подготовленный Блейзом, каким-то образом удался, ты сам не прожил бы и двух секунд, даже отдышаться не успел бы. А если бы Блейз потерпел неудачу, как это и произошло, он бы тут же исчез без следа (как оно и случилось) и предоставил бы тебе расплачиваться собственной жизнью за попытку узурпации. Ты выполнил свою роль и должен был умереть. Они практически не оставили нам выбора в этой игре. По закону нам следовало бы тогда убить тебя — и ты это прекрасно знаешь.
Я прикусил губу. Я бы многое мог сказать ему. Однако если он сейчас говорил нечто весьма близкое к правде, то, значит, у него была для этого определенная цель. К тому же мне хотелось послушать еще.
— Эрик, — продолжал Джулиан, — считал, что твое зрение, возможно, восстановится со временем; он знал нашу способность к регенерации. Вообще, ситуация была весьма деликатная. Если бы вернулся отец, Эрик освободил бы трон и сумел бы оправдать все свои действия ко взаимному удовлетворению — все, за исключением твоего убийства. Это уж слишком походило на ход, обеспечивший бы ему сколь угодно догое правление, когда все успокоится. И я честно скажу тебе: он просто хотел на время засадить тебя в тюрьму и забыть о твоих претензиях.
— В таком случае кому же принадлежала идея моего ослепления?
Джулиан снова довольно долго молчал. Потом проговорил очень тихо, почти шепотом:
— Послушай меня, пожалуйста, внимательно. Эидея была моя, и именно она, возможно, спасла тебе жизнь. Любое действие, направленное против тебя, приравнивалось ими к смерти; или же их фракция попыталась бы по-настоящему уничтожить тебя. Ты больше не был им нужен, однако же, живой и находясь поблизости, представлял потенциальную опасность. Они могли, например, воспользоваться твоим Козырем, вызвать тебя и убить; или же вызволить тебя тем же способом, но лишь для того, чтобы принести в жертву в следующем своем заговоре против Эрика. Однако слепой ты стал им не опасен и не нужен. Тебя спасло то, что ты больше не попадался им на глаза, а нас это спасло от более грубых действий, которые в один прекрасный день могли обернуться против нас же самих. Иного выбора не было. Невозможно было и проявить большую снисходительность: тогда нас заподозрили бы в том, что мы сами хотим как-то воспользоваться тобой. Если бы кто-то из них догадался, что ты являешься весьма ценным объектом, ты бы мгновенно стал покойником. Самое большее, что мы могли сделать – отворачиваться, пока лорд Рейн бегал к тебе с передачами.
— Вижу, — сказал я.
— Да, — кивнул Джулиан, — видеть ты начал очень уж рано. Никто не предполагал, что ты вернешь себе зрение так быстро. Да еще и сбежишь! Кстати, как тебе это удалось?
— Тише, мыши, кот на крыше... — пробормотал я.
— Что-что, прости?
— Не обращай внимания. Ну а что тебе известно о пленении Бранда?
Джулиан снова долго смотрел на меня.
— Мне известно только то, что он каким-то образом разошелся со своими союзниками. Подробностей я не знаю. По какой-то причине Блейз и Фиона боялись и убить его, и отпустить. По-моему, когда мы его освободили, Фиона больше всего боялась именно того, что он окажется на свободе.
— Ты и сам сказал, что достаточно опасался Бранда и хотел убить его. Но почему именно тогда? Ведь прошло уже столько времени, та давнишняя история с вашим заговором и моим пленением стала историей, а власть в нашем королевстве снова пошатнулась. Ведь тогда он был так слаб и совершенно беспомощен! Какой же вред мог он принести?
Джулиан вздохнул.
— Я не знаю, какими силами владеет Бранд, — проговорил он, — и не понимаю их природы, однакос ними нельзя не считаться. Я знаю, что он может не только путешествовать в Тени просто силой мысли, но и, сидя в кресле, способен определить местонахождение в этом Тени любого нужного ему предмета или человека, а потом призвать к себе этот предмет всего лишь усилием воле, даже не вставая с кресла; и он способен путешествовать в Тени физически сходим образом, просто создает нечто вроде мысленного коридора и попадает туда, сделав один лишь шаг. И еще, по-моему, он умеет читать чужие мысли. В общем, похоже, что Бранд стал чем-то вроде живого Козыря. Не знаю, как объяснить лучше, но я сам не раз видел, как он все это проделывает. Однажды, уже в самом конце, когда мы держали его под постоянным наблюдением во дворце, он таким вот образом обманул нас: как раз тогда совершил то путешествие на Землю, отправив тебя в психушку. Когда мы его снова поймали, один из нас оставался при нем неотлучно. Мы тогда еще, правда, не знали, что он способен вызывать из Тени различные вещи. Когда Бранд узнал, что тебе удалось восстановить зрение и бежать из темницы, он вызвал откуда-то чудовище, которое напало на Каина, в тот раз бывшего его стражем. Потом он, видимо, снова направился к тебе. Только Блейз и Фиона, наверно, опять его перехватили раньше нас, и я больше его не видел до той ночи в библиотеке, когда мы вызволили его из плена. Я боюсь его, ибо он обладает неким смертоносным могуществом, природы которого я не понимаю.
— Но тогда каким образом они-то смогли заключить его в эту башню?
— Фиона, да и Блейз тоже обладают примерно теми же способностями. Так что вдвоем они, очевидно, способны свести на нет могущество Бранда, а потом поместить его в такое место, где он свои силы применить не сможет.
— Не совсем так, — сказал я. — Ему же удалось все-таки послать весточку Рэндому. Кроме того, он один раз вышел на связь и со мной, хотя контакт был слабый.
— Значит, полностью нейтрализовать его они не способны, — сделал вывод Джулиан. — Но ограничить — вполне. Пока мы не пробили их защиту.
— А что ты знаешь об их играх со мной — с моим пленением, с попыткой убить меня, с моим спасением?
— Этого я совершенно не понимаю, — честно признался он, — разве что это являлось какой-то частью их плана? Или они передрались между собой? Ведь тогда их группировка чуть сама собой не распалась, и обе ее части имели на тебя какие-то виды. Так что, естественно, если одна сторона пыталась убить тебя, то другая, напротив, стремилась тебя спасти. В конце концов, именно Блейз получил от тебя наибольшую выгоду во время того штурма Амбера, который он же и начал.
— Но ведь именно Блейз и пытался убить меня там, на Земле! — воскликнул я. — Именно Блейз прострелил шины моего автомобиля.
— Вот как?
— Ну, по крайней мере, так мне рассказывал Бранд, и это совпадает со всеми прочими свидетельствами очевидцев и результатами полицейского расследования.
— Тут я ничем тебе помочь не могу, — пожал плечами Джулиан. — Понятия не имею, что там между ними тогда происходило.
— И все же именно ты из всех членов семьи больше всего поддерживаешь Фиону, — сказал я. — По-моему, у тебя к ней просто слабость, особенно если она поблизости.
— Это верно, — согласился он, улыбаясь. — Мне Фиона всегда очень нравилась. Она, конечно же, самая привлекательная и самая воспитанная из всех нас. Жаль, что отец стеной стоял против браков между братьями и сестрами, ну да ты и сам знаешь. Мне всегда было очень неприятно, что мы с ней в разных лагерях. Хотя все почти наладилось после смерти Блейза, твоего заточения в темницу и коронации Эрика. Она весьма кротко восприняла свое поражение — что было, то было. Фиона, по всей видимости, не меньше меня боялась возвращения Бранда.
— Бранд мне об этом рассказывал несколько в ином ключе, — заметил я, — впрочем, конечно, так оно и должно быть. Одно только не сходится: Бранд утверждает, что Блейз до сих пор жив, что он пытался связаться с ним с помощью карт, и определил, что тот находится где-то в Тени и готовит новое войско для очередного штурма Амбера.
— Что ж, вполне возможно, — предположил Джулиан. — Но ведь и мы сейчас вполне подготовлены к любой подобной атаке, верно?
— Да, но Бранд утверждает, что эта атака будет всего лишь отвлекающим маневром, — продолжал я, — и что настоящий штурм начнется позже, непосредственно из Двора Хаоса, по черной дороге. Он считает, что Фиона в настоящий момент как раз и занята подготовкой дороги для этого штурма.
Джулиан нахмурился:
— Надеюсь, что он все это выдумал. Мне ненавистна сама мысль о том, что их группировка воскресла и снова готовится выступить против нас, да еще на сей раз с помощью темных сил. И мне было бы крайне неприятно узнать, что во всем этом замешана Фиона.
— Бранд заявил, что сам он из их группировки вышел, поняв свою основную ошибку в борьбе за власть... ну и тому подобное. Покаянные речи!
— Ха! Я скорее поверю тому чудовищу, которое только что убил, чем Бранду. Надеюсь, у тебя хватило ума держать его под охраной? Хотя, впрочем, разве охрана его удержит, если он вновь обрел свое прежнее могущество?
— Но какую игру он мог бы начать сейчас?
— Он или оживит их старый триумвират — эта мысль мне особенно не нравится, — или же у него совершенно иные планы, принадлежащие ему одному. Но поверь мне, планы у него есть. Бранд никогда не удовлетворялся ролью простого зрителя. Он всегда что-нибудь планирует и задумывает. Я готов поклясться, что он и во сне готовит всякие заговоры.
— Возможно, ты и прав, — произнес я. — Видишь ли, в последнее время в Амбере кое-что произошло, но вот то ли это к добру, то ли нет, я сказать пока не берусь. Дело в том, что я только что дрался с Джерардом. Он считает, что я причинил Бранду какое-то зло, тогда как тот еще не оправился после ранения. Это вовсе не так, но у меня не было возможности доказать свою невиновность. Хотя я действительно, кажется, был последним, кто видел Бранда сегодня утром. Джерард заходил к нему совсем недавно. Он говорит, что в комнатах все перевернуто вверх дном, повсюду пятна крови, а самого Бранда нигде нет. Не знаю, что и думать об этом.
— Я тоже. Но надеюсь, что кому-то на сей раз удалось-таки довести дело до конца.
— Господи, — взмолился я, — как у нас тут все запутано! Если бы я только знал это раньше!
— Да все никак не было подходящего случая рассказать тебе, — простодушно сказал Джулиан, — только вот сейчас и сумели поговорить. То ты у нас в темнице сидел, уязвимый для любого врага, то сбежал и надолго исчез... Ну а когда ты вернулся с новым войском и новым оружием, я совсем не был уверен в чистоте твоих намерений. А потом все произошло чересчур быстро, и Бранд снова появился, и было уже слишком поздно — мне пришлось спасать собственную шкуру. Здесь, в Арденском лесу, я силен. Здесь я, наверное, сумею справиться со всем, что бы он ни послал против меня. Я все время занимался подготовкой новых дозоров и мог бы использовать их как мощную боевую силу. Хотя, конечно, я постоянно ждал известий о гибели Бранда. Мне очень хотелось спросить кого-нибудь из вас, по-прежнему ли он где-то поблизости, но я никак не мог решить, кого же лучше спросить. Ведь я думал, что вы все еще подозреваете меня в покушении на его жизнь или, если он все-таки умер, в его смерти. Если бы я точно знал, что он все еще жив, я, наверное, все-таки решился бы вызвать его самого. А теперь... так сложились обстоятельства... Кстати, что ты теперь собираешься делать, Корвин?
— Я уезжаю в Тень, чтобы забрать Камень Правосудия оттуда, где я его спрятал. Кажется, существует способ с его помощью разрушить Черную Дорогу. Я намерен этот способ испробовать.
— Как же это можно сделать?
— Ну, слишком долго рассказывать. Кроме того, мне только что в голову пришла одна ужасная мысль...