— Оливия! — позвал парень.
— Габриель! О, Габриель! — откликнулась девушка, и пока он не перебил её, заговорила, сбиваясь и путаясь в словах, боясь, что архангел перебьет, и она не успеет ему сказать то, что должна:
— Послушай меня, прошу тебя, милый! Ты должен уйти! Уйти со своими братьями! Я знаю, что если ты останешься в моём мире, то погибнешь! Я не могу, не могу позволить тебе умереть! Ты должен вернуться туда, откуда пришёл!
— Ты не хочешь меня отпускать, а я не могу уйти!
— Но это невозможно! Ничего невозможно… ты должен уйти! Не должен бороться!
— Что тогда будет с тобой? Ты ведь моя подопечная и я за тебя в ответе!
— Со мной всё будет хорошо! Ты ведь спас меня и мой мир…
— Мы спасли! Без тебя мне бы не довести дело до конца! Твой ум и твоя отвага стали залогом нашей победы Оливия!
— Да… но Ангелиус погиб, и ничего мне не угрожает. Со всем остальным я справлюсь как-нибудь, как справлялась до твоего появления. Я сильная, я справлюсь! К тому же рядом со мной могущественные ведьмы, да и живём мы в тихом городке.
Повисла напряжённая тишина, буквально пропитанная отчаяньем. Оливия испугалась, что он исчез.
— Габриель…
— Значит, ты отпускаешь меня? — раздался его тихий голос.
— Да.
— Знаешь, Ливия, раньше я и не предполагал, каково это говорить «прощай». Мне было всё равно, но ты изменила моё мнение… я ненавижу это слово! Как если бы оно было демоном… наверное отчасти это так и есть, а значит, я не выпущу тварь, не скажу…
Ливия внутренне взвыла, одновременно желая того, чтобы он говорил, не умолкая, тем самым давая слышать свой голос, и между тем жаждала, чтобы он замолчал и просто ушёл, оставив её собирать осколки разбитого сердца и души.
— Оливия!
— Я слушаю… — жалко отозвалась девушка.
— Прежде чем я уйду, и мы расстанемся навсегда, ответь мне на один единственный вопрос: почему ты это делаешь?
О чём он спрашивает, не стало для девушки загадкой. Только вот ответить прямо стало невероятно сложно, но она знала, что должна это сделать, и не имеет значения, что после этого весь её мир обратится в прах. Оливия знала, что должна обнажить перед ним душу.
— Ты уйдёшь?
— Да! Ответь… прошу тебя…
Ливия вздохнула.
— Неужели ты сам не понял? Я люблю тебя, Габриель! Люблю так, что мне трудно дышать, люблю… — шепнули её губы, но она знала, что он услышал её.
Девушка очнулась, придя в сознание, и словно кукла, у которой внезапно кончился завод и стержень, державший её, сломался, упала на колени, обхватив голову руками. Хрупкое тельце сотрясалось от дрожи и рыданий. Оливия рыдала, молча изливая своё горе, оплакивая ускользавшую от неё как песок сквозь пальцы любовь, и слёзы беспрестанным потоком лились из её глаз. Буря же стихла, а вызванные на подмогу стихии бесследно исчезли, оставив после себя хаос, в который превратилась уютная комнатка девушки. Тучи, закрывавшие небо, пропали, и вновь засияли мириады звёзд.
Оливия старалась не поднимать глаз, боясь увидеть Габриеля, зная, что от этого просто-напросто свихнется, хотя искушение было невероятно велико, пусть и болезненно. Она давала ему и его свите шанс убраться из её жизни незримыми. Это была борьба с самой собой за садомазохистские удовольствия, за то, чтобы проводить архангела взглядом. В конечном счете, она проиграла этот бой и бросила взор в сторону постели. Ливия увидела, что там по-прежнему толпились сгустки света, являющееся ангелами, а вот Габриеля не было. Вместо парня в воздухе висел подобный им сияющий шар, словно наполненный доверху светом, только в отличие от остальных он был несколько крупнее, имел чёрную кайму и вспыхивал голубым сиянием, напоминавшим цвет глаз архангела.
Вид мерцающей сферы на мгновение вернул её в ту роковую ночь на торжество ведьм по случаю празднования Хэллоуина, когда всё началось. Взгляд девушки затуманился, а перед мысленным взором поплыли картины из прошлого, теперь безвозвратно утерянного. Ливия как будто со стороны увидела себя — ту беспечную девчонку, решившую потехи ради, присоединиться к весёлой компании молоденьких ведьм, устроивших сеанс гадания. Видела, как она, скептически настроенная, садится в центр образованного девушками круга, и как спустя мгновение с помощью коллективного заклинания они извлекают из потаённого уголка её сердца предназначенного ей «сердечного друга». Их поражённые лица, своё изумление и образ парня заключённый в сияющий шар, правда, с едва различимыми чертами лица из-за ослепительного света, что он испускал. Теперь же, спустя время, Оливия отчётливо видела лик Габриеля, его грустную улыбку… Но тогда ей это показалось насмешкой Высших Сил над собой и какой-то ошибкой, так как встречаться с крылатыми Воинами Света ей тогда не приходилось. А вот Старая Сел сразу сообразила, что к чему, поэтому и заманила на вершину скалы, дабы продемонстрировать несведущей ведьме сход с небосклона армии ангелов и дать подсказку к образу, который она увидела. Только теперь это ничего не значит.
Когда воспоминания покинули Оливию, а пелена прошлого спала с её глаз, комната оказалась пуста, Небесные Воины с Охотником покинули её обитель. Лишь ветер скорбно стонал в стенах дома, лениво перебирая лохмотья, в которые превратился балдахин над пустой постелью, раздувал занавеси на окнах и подбрасывал в воздух листки, вырванные из книг.
Ливия тихо села на покрытый снегом пол среди обломков мебели, осколков стекла и прочего мусора рядом с родительницами. Только она вряд ли замечала какие-либо неудобства, ей это стало безразлично. Странная апатия, напоминавшая бесчувственный и глубокий транс, разом сменила ту бескрайнюю пучину горя, отчаяния и боли, что наполняла её до этого. В ней словно всё застыло, а чувства, эмоции, разрывающие до этого девушку на клочки, унеслись вереницей вслед за парнем.
Милинда и Сандра нежно и утешающее обняли Оливию, стараясь ободрить и поддержать её, время от времени смахивая набежавшие слёзы с ресниц. Им было невероятно жаль, что их девочке приходится так страдать. Ведь такое испытание не каждый может выдержать, к тому же им было страшно, так как они не знали, сумеет ли она выдержать, не сломается ли, сможет ли пойти дальше, продолжая жить. А помочь излечить душевные раны, вернуть краски жизни способно лишь время, ни одно зелье или заклинание тут не поможет. Ливия должна справиться с этим сама.
В таком состоянии поникшая троица могущественных ведьм встретила первые лучи рассвета, но только когда солнце уже во всю сияло на небосклоне Милинда и Сандра сумели стряхнуть с себя оцепенение. С помощью магии и совместных усилий им удалось вернуть комнате первоначальный вид, словно печальных событий прошедшей ночи не было и в помине. Только лишь по-прежнему неподвижная и бесчувственная Оливия, тихо сидящая на полу, своим видом подтверждала, что всё было взаправду. Она казалась хрупкой фарфоровой статуэткой, которую разбили, а потом неаккуратно склеили. Её личико было бледное и как будто помертвевшее, словно ни единой кровинки не осталось у неё, с припухшими от слёз глазами, мокрыми ресницами и потухшим взором. Картина была гнетущая и даже трагичная.
Но всё же через некоторое время и к ней вернулась небольшая толика жизни. Девушка поднялась с колен, слегка пошатываясь, как если бы силы покинули её и, взглянув на бабку и мать, которые обеспокоенно взирали на неё, хрипло прошептала:
— Они обманули меня… это был жалкий и жестокий обман! Розыгрыш для глупой девчонки, верившей в счастливый конец…
Часть третья Безликий ангел
Глава 51
Спустя полгода.— Мисс Оливия Уоррен! — торжественно произнёс мистер Винтер.
Сидни легонько пожала руку подружки и ободряюще ей улыбнулась. Ливия улыбнулась в ответ и встала со своего места, дабы, наконец, получить заслуженный диплом из рук директора школы. Её подбадривали громкие аплодисменты выпускников и родителей, собравшихся этим солнечным июльским днём перед зданием школы на сие торжественное и знаменательное событие. От сознания этого ей как никогда захотелось верить в лучшее. Тёплый ветерок ерошил волосы, а солнце высекало в них огненные искры. Забавная кисточка на шапочке выпускника мерно раскачивалась в такт её грациозным шагам, когда она неторопливо шла по проходу к трибуне, где собралась администрация школы. Ливии не верилось, что спустя несколько мгновений школа останется позади, а впереди её ожидает длинный путь к полному взрослению. А вот незабываемые моменты школьные жизни, иногда такие радостные и весёлые, а порой грустные и печальные, но, тем не менее, столь драгоценные, останутся лишь в воспоминаниях.
Всё это время девушка пребывала в лёгкой прострации, когда одевала бесформенную выпускную униформу синего цвета, когда они вместе с Сидни занимали себе места среди галдящих и возбуждённых одноклассников. Даже торжественно-напутственная речь мистера Винтера едва дошла до сознания взволнованной Оливии. И вот только теперь происходило полное прояснение и чёткое понимание того, что ещё одна глава её жизни полностью написана. Теперь остаётся найти в себе мужество перевернуть страницу Книги Судьбы и начать писать следующую с чистого листа.
Оливия поднялась по ступенькам и подошла к статному седовласому мужчине, облачённому в элегантный костюм. В его серых глазах, подёрнутых пеленой старости, она прочла неподдельное участие, добродушие и затаённую печаль оттого, что ещё одно молодое поколение готово ринуться во взрослую жизнь с беспечностью молодости, не думая о том, что их ожидает за порогом школы.
— Поздравляю! — произнёс директор, пожав девушке руку, и протянул диплом.
— Большое спасибо, — ответила она, и её пальцы сомкнулись на плотной материи бумаги.
Повернувшись к глядевшей на неё публике блестящими от возбуждения глазами, Ливия вдруг в порыве радостной эйфории накатившей на неё стремительной волной, способной сбить дыхание и участить сердцебиение, подняла руку и помахала полученным документом в доказательство тому, что она действительно сделала это, действительно сделала большой шаг вперёд в своей жизни. Выпускники, уже получившие диплом и только ожидавшие своей очереди, одобрительно загалдели, громко переговариваясь, и устроили целый шквал громких аплодисментов. Стоящие позади них родители улыбались, а особо чувствительные мамаши тайком смахивали слезинки. Оливии, впитывающей этот триумф, было забавно смотреть, как они торопливо возятся с видеокамерами и фотоаппаратами, чтобы запечатлеть момент, когда их чадо становится старше. И в этой толпе родительниц она взглядом смогла отыскать своих маму и бабку, желая разделить с ними сие волнующее мгновение. Милинда и Сандра стояли в первом ряду, сразу за сидящими выпускниками. Они были в красивых широкополых шляпах из золотистой соломки, защищающих их от лучей июльского солнца, одетые в летние сарафаны. Ливия улыбнулась им и послала воздушный поцелуй, прекрасно зная, что они всё поймут. Старшие Уоррен замахали ей в ответ, но девушка заметила в руке матери кружевной платочек, что могло значить, что она таки не удержалась от слёз. Милинда, глядя на свою дочь, такую взрослую и самостоятельную теперь, и вспоминая, как малышкой привела её в эту школу, не могла не растрогаться. Пролетевшие годы показались матери одним мгновением.
Оливия, вздохнув, сошла с трибуны и немного погодя вновь заняла место рядом с подругой, которая уже успела получить свой диплом и теперь терпеливо поджидала её.
Девушки обнялись.
— Поздравляю, Лив! Мы сделали это! — воскликнула подруга.
— Действительно, сделали! — согласилась Оливия.
Глаза Сид блестели, было заметно, что она невероятно счастлива, а эмоции буквально распирают её изнутри. Ливию удивляло то, как она может продолжать спокойно сидеть на месте, когда чувства буквально клокочут у подружки.
— Знаешь, Лив, мне в это просто не верится! Всё кажется сном!
— Я думала о том же, когда поднималась к мистеру Винтеру, — произнесла девушка. — А школьная жизнь пронеслась перед глазами.
— Это точно… я вообще чуть не разрыдалась, когда меня вызвали на вручение! — возбуждённо протараторила Сидни.
Оливия скептически выгнула бровь, взглянув на подружку, так как заплаканной она не выглядела.
— Я сказала «чуть»! — прокомментировала та, заметив недоверие.
— Да… это было бы ещё то зрелище: Сидни Лоуренс обливает слезами директора Винтера, рыдая у него на груди.
— Действительно, картинка страшная… — задумчиво проговорила подруга, покусывая ноготок.
Надолго её, правда, не хватило, и она весело расхохоталась. Ливия последовала примеру и рассмеялась.
— Ой, смотри, Сид, Грэг пошёл получать диплом! — слегка охрипнув от смеха, произнесла Оливия, заметив парня.
Он шёл по проходу, гордо вскинув голоду и расправив плечи, в походке чувствовалась уверенность. Глядя на него можно было лишь удивляться тому, насколько сильно может человека изменить любовь, так как от Тихони, каким Грэг был когда-то, теперь не осталось ни малейшего следа. Сидни, заметив возлюбленного, мгновенно стихла и буквально вытянулась по струнке на стуле, смотря страстным и в тоже время нежным взором своего бой-френда. Тот же, словно почувствовав это, обернулся и пробежал глазами по рядам с галдящими одноклассниками и спустя мгновение отыскал подруг. Кивком поприветствовав Оливию, он переключил внимание на любимое лицо. Грэг и Сид обменялись тёплыми взглядами, после чего парень продолжил путь к помосту, где его уже ожидал мистер Винтер.
— Ох… он такой милашка! — проворковала Сидни, прижимая руку к груди. — Даже этот кошмарный балахон, гордо именуемый «выпускной униформой», совершенно его не портит.
— Хм… ты это о Грэге, а я, было, подумала, что ты запала на нашего директора. Он, надо сказать, тоже очень презентабельный мужчина! — пошутила Ливия, пытаясь скрыть, как ей было неприятно наблюдать за влюблёнными.
Сидни усмехнулась, но в глазах подруги промелькнула толика настороженности. Она словно почувствовала, что настроение подруги несколько изменилось.
— С тобой всё хорошо, дорогая? — участливо осведомилась она, обеспокоенно заглядывая в глаза Ливии.
— Да, со мной всё просто отлично. Я счастлива за вас, ребята! — поспешила успокоить подругу девушка.
Сидни кивнула, и они на некоторое время обратили своё внимание на продолжавшееся торжественное вручение аттестатов. По крайней мере, Оливия постаралась сделать вид, что сосредоточена на этом, натянув на лицо бесстрастную маску, а сама погрузилась в свои запутанные мысли. Теперь, когда приступ восторга по случаю окончания школы несколько притупился, Ливия сделала попытку осмыслить свою дальнейшую жизнь, которая претерпела значительные изменения полгода назад.
Бабушка и мать уже давно объявили о том, что не намерены навязывать Ливии что-либо, и полностью позволили девушке сделать свой собственный самостоятельный выбор, готовые всегда оказать ей поддержку и дать мудрый совет, если ей это потребуется. Они верили в её разумность и видели в Оливии личность. Отец держался той же политики, но всё же не раз говорил о том, что мечтает увидеть свою дочь в престижном колледже. Надо сказать, что девушка превосходно сдала экзамены и набрала достаточное количество баллов, чтобы продолжить обучение и получить хорошее образование. А не так давно ей пришли письма с ответом из Итона, Йеля, Гарварда, Принстона и других элитных учебных заведений, куда она таки послала запрос, в которых говорилось, что все они жаждут заполучить столь смышлёную студентку. Вот только Ливия ещё не была полностью уверена в том, что действительно хочет отправиться в колледж. По правде говоря, ей было глубоко наплевать на то, что с нею будет дальше. Вот только такое отношение к собственной жизни приходилось тщательно скрывать ото всех, особенно от проницательных родительниц и Сид, которая успела выучить её, как саму себя за долгое время дружбы.
Смысл существования покинул Оливию в ту роковую зимнюю ночь, когда Габриель ушёл от неё. Только полное сознание того, что случилось, пришло к ней не сразу. В то время она не понимала ничего. Сознание отключилось от внешнего мира, будто она вновь погрузилась в колдовской транс, а резервы, которые оставались у Ливии, внезапно иссякли. Хватило её только на то, чтобы выйти на балкон, присесть в кресло и, откинувшись на спинку, замереть в таком положении, полностью сосредоточившись на созерцании бескрайнего простора небес. В таком отсутствующем состоянии Ливия провела ровно неделю, абсолютно не реагируя на внешние раздражители. Только благодаря заботам матери и бабки, а так же их магическим способностям, она не погибла от обезвоживания и не подхватила воспаление лёгких. Ведь сидение на балконе в одной тонкой ночной рубашке в конце декабря, даже не глядя на то, что их дом был защищён колдовством от холода, не могло пройти бесследно. Правда, сама девушка не замечала никаких неудобств по этому поводу. Тело перешло на автономный режим, а блаженное отупение сковало мозг. Милинде и Сандре буквально пришлось совершить подвиг, пытаясь накормить и напоить её, тем самым поддерживая существование в бренном теле девушки. Для Оливии же действительность слилась в череду бессмысленных дней и ночей, незначительных событий, которые её нисколько не волновали. Единственное, что стало важным, так это глубинное изучение небес. Она с тайным восторгом воспринимала любые изменения, происходящие в вышине. Улавливала алые и золотые всполохи света во время восхода, видела едва уловимую изумрудную вспышку, когда солнце ныряло за горизонт и любовалась мириадами искрящихся звёзд, когда тёмная и таинственная ночь вступала в свои законные права. Созерцание этих чудес настолько было величественно и прекрасно, что заставляло девушку плакать. Слёзы ручейками стекали по застывшему лицу Ливии. Однако спустя время, пролетевшее для неё как один миг, к большому облегчению родительниц она пришла в себя, а врождённая стойкость духа вкупе с безграничным упрямством заставили Оливию продолжить борьбу с жестоким миром за саму себя, а так же помогли пережить и смириться с теми изменениями, которые произошли за это время.