«Если», 1996 № 02 - Уильям Гибсон 17 стр.

— Птнчка-коприт, — повторил Хоркен. — Жиролеты и люди непременно опоздали бы. Но коприт вознамерился завлечь на свою территорию самок, а тут сгодится все яркое…

Рэднал взял в руки радиофон.

— Мы нашли таймер. И провода, которые, очевидно, ведут к звездной бомбе. Птичка-коприт вырвала детонатор, которым крепалганцы соединили таймер с бомбой.

— Птичка-коприт… — Теперь это произнес Туранд вез Нитал. Судя по всему, он был ошеломлен не меньше остальных, но быстро сумел взять себя в руки. — Что ж, превосходные новости. Я немедленно отправляю к вам команду саперов. Все, конец связи.

Пеггол вез Менк осмотрел таймер; его взгляд не отрывался от зеленой стрелочки, рассекавшей пополам знак нуля.

— Как, по-вашему, глубоко ли установлена бомба?

— Я, конечно, не знаток геологии, но чтобы вызвать разрушение горных пород, ее, вероятно, нужно зарыть довольно глубоко, — ответил Рэднал. — Если Туранд вез Нитал считает, что саперы успеют извлечь бомбу до наступления темноты, боюсь, его ждет сюрприз.

— Как крепалганцы ухитрились установить здесь бомбу? — спросил Импак вез Потос. — Ведь ваши сотрудники…

— Котлован-Парк обладает обширной территорией, — заметил Рэднал.

— Я знаю. Кому, как не мне, знать — я столько прошагал по нему, — со вздохом произнес Импак.

— И все же…

— Люди редко заходят в эту часть. Я, например, никогда не водил сюда группы. Конечно, крепалганцы рисковали, однако не слишком сильно.

— Нужно позаботиться о том, чтобы исключить возможность повторения подобной угрозы, — сказал Пеггол вез Менк. — Может быть, следует расширить милицию Парка или расположить здесь армейскую базу, или открыть подразделение Глаз-и-Ушей — не знаю, надо решить, какие меры обеспечат большую безопасность. Но что-то сделать необходимо.

— Также надо учитывать, какие меры меньше повредят Котлован-Парку, — заметил биолог.

— Согласен, хотя этот фактор далеко не самый важный, — ответил Пеггол. — Подумайте, Рэднал вез: если Барьерные горы падут и Западный океан затопит Низину, это сильно повредит Котлован-Парку?

Рэднал открыл было рот, чтобы запротестовать. Задача сохранения Парка в первозданном виде всегда была для него жизненно важной. Человек своей деятельностью безобразно изувечил Низину; территория заповедника служила единственным напоминанием о том, какой она была. Но последние дни он провел, мучаясь опасениями, что в следующее сердцебиение утонет, а уж сегодня-то вовсе в этом не сомневался. И если бы он утонул, его родная страна Утонула бы вместе с ним. По сравнению с этим расквартированные в Парке солдаты казались сущим пустяком.

Биолог не произнес ни слова.

Рэднал давно не был в Тартешеме, хотя столица располагалась совсем недалеко от Котлован-Парка. И уж тем более ему не приходилось ехать через город в открытом автомобиле, когда людские толпы, шумно ликуя, выстраивались вдоль дороги. Наверное, это должно было доставлять удовольствие; Пеггол вез Менк, сидевший рядом с ним, явно получал удовольствие: он улыбался и махал рукой, словно только что стал верховным жрецом. А Рэднал, проведя столько времени на необъятных просторах Низины, в одиночестве или с маленькими туристскими группами, скорее пугался огромных людских масс, чем радовался восторженной встрече. Он нервно поглядывал на высокие здания, нависавшие с обеих сторон центральной улицы, и чувствовал себя проходящим по мрачному каньону, а не по рукотворным аллеям столицы.

— Рэднал! Рэднал! — скандировала толпа, как будто все знали его достаточно близко, чтобы обращаться по имени. У толпы был и еще один клич: — Коприт! Коприт!

Этот последний клич помог Рэдналу успокоиться. Увидев его улыбку, Пеггол сказал:

— Можно подумать, что здесь собралась выездная сессия общества орнитологии.

— Да, — отозвался Рэднал. — Может, и плохо, что на церемонии нет того самого коприта.

Пеггол взметнул вверх бровь.

— Вы же сами убедили наших доблестных солдат оставить его в покое.

— И правильно сделал, — ответил Рэднал.

Поместить птицу, укравшую детонаторные провода, в клетку показалось ему верхом несправедливости. Котлован-Парк для того и существовал, чтобы дать всем тварям возможность жить свободно и как можно меньше общаться с человеком. Благодаря птичке-коприту это оставалось возможным и далее, и нельзя в награду сажать его в клетку.

Машина выехала на площадь перед дворцом Наследственного Тирана и остановилась у величественного здания, где жил Бортав вез Памдал. На лужайке перед домом воздвигли трибуну. Складные стулья, обращенные к ней, заполнили высшие сановники Тартеша и других государств.

Крепалганцсв на этих стульях не было. Наследственный Тиран выслал представителя Крепалганского Единства, депортировал из Тартеша всех крепалганских граждан и закрыл границу. Ничего более он пока не предпринимал. Рэднал кипел от возмущения и в то же время одобрял подобную осторожность. В век звездных бомб приходилось быть предельно осмотрительным.

Служитель в роскошных одеяниях подошел к машине и низко поклонился.

— Я церемониймейстер. Не изволите ли пройти со мной, свободные?

Рэднал и Пеггол изволили. Церемониймейстер провел их к трибуне, усадил на почетные места на возвышении и поспешил назад, чтобы встретить остальных членов группы следопытов, чьи автомобили выстроились за тем, в котором ехали гид и Глаз-и-Ухо.

Глядя на важных сановников, с нескрываемым любопытством рассматривающих его с головы до ног, Рэднал снова занервничал. Разве ему место в высшем обществе?.. Потом он заметил во втором ряду, прямо в середине, Тогло вез Памдал, которая широко улыбнулась и помахала рукой. Чувство, что неподалеку находится его знакомая, помогло ему обрести душевное равновесие и спокойно дожидаться следующей части церемонии.

Оркестр заиграл национальный гимн Тартеша. Затем на возвышение поднялся церемониймейстер и объявил:

— Свободные… Наследственный Тиран!

Лицо Бортава вез Памдала смотрело с серебра, улыбалось прохожим с общественных зданий и часто появлялось на экране. Тем не менее Рэднал никогда не думал, что воочию увидит Наследственного Тирана. Во плоти Бортав выглядел заметно старше, чем на своих изображениях, а также не таким уж мудрым и непреклонным — словом, больше походил на человека, чем на полубога.

А вот сочный баритон оказался его собственным. Он говорил без бумажки четверть десятины, восхваляя Тартеш, бичуя тех, кто тайно лелеял зло и вынашивал дурные замыслы, и заверял сограждан в том, что опасность не повторится. Рэднал, который больше интересовался жирной песчаной крысой, чем политикой, вскоре перестал вслушиваться… И едва не пропустил свое собственное имя!

Он вскочил как ужаленный и, сам себе не веря, будто во сне, взошел на трибуну. Бортав дружеским жестом положил руку ему на плечо. От Наследственного Тирана слегка пахло духами.

— Свободные! Представляю вам Рэднала вез Кробира, чей острый глаз заметил смертельные провода, тем самым доказавшего, что боги не оставили Тартеш. За выдающиеся успехи в деле сохранения не только Котлован-Парка, не только Низины, но и всей нашей Родины я награждаю Рэднала вез Кробира пятью тысячами единиц серебра и объявляю, что отныне и впредь он и все его потомки являются титулованными аристократами!.. Свободный вез Кробир!

Сановники зааплодировали. Бортав вез Памдал кивком указал Рэдналу на микрофон.

Необходимость произнести публичную речь перед лицом Наследственного Тирана и высшей знати государства напугало биолога гораздо больше, чем все пережитое в Низине. Оставалось только перед самим собой делать вид, что он выступает с заключительными словами научного доклада:

— Благодарю вас, ваше высочество. Мои скромные заслуги не достойны столь высокой похвалы. Я буду вечно хранить в душе вашу доброту.

Рэднал сделал шаг назад, и сановники вновь зааплодировали — вероятно, довольные его краткостью. Отвернув голову от микрофона, Наследственный Тиран произнес тихонько:

— Оставайтесь здесь со мной на трибуне, пока я буду награждать ваших коллег. Вам еще раз придется выступить в конце.

Одного за другим Бортав вызывал членов группы следопытов. Пегголу также был дарован титул; остальные пятеро получили хвалу и крупные суммы серебра. Это показалось Рэдналу несправедливым. Если бы не Хоркен, например, они бы не нашли батарейку и таймер. А Импак обнаружил след, когда Рэднал его потерял.

Но вряд ли имеет смысл спорить. Да и как заставить Бортава выслушать? Кроме того, Наследственному Тирану, похоже, не доложили, что Рэднал спал с Эвилией и Лофосой буквально за день до того как шпионки собрались подорвать звездную бомбу. Бортав вез Памдал слыл большим консерватором по части морали и ни за что не приблизил бы к себе Рэднала, знай он все подробности его деятельности в Котлован-Парке.

Успокаивая свою совесть, Рэднал напомнил себе, что всем семерым следопытам после сегодняшней церемонии жить станет значительно легче. Ему не удалось убедить себя только в. том, что этого достаточно.

Жозел вез Глезир, вызванный последним, пролепетал слова благодарности и вернулся на место. Бортав вез Памдал вновь взял микрофон. Когда аплодисменты, предназначенные Жозелу, стихли, Наследственный Тиран сказал:

— Наш народ никогда не забудет как грозившей нам страшной катастрофы, так и усилий тех в Котлован-Парке, кто отвел беду. В ознаменование чудесного спасения позвольте продемонстрировать эмблему, которую впредь будет носить наш славный заповедник?

Церемониймейстер поднес к Рэдналу небольшой ящичек, скрытый под пышными складками материи.

— Застежка сверху, — прошептал он. — Сняв материю, поднимите эмблему так, чтобы все ее увидели.

Рэднал повиновался.

Сановники захлопали; многие из них улыбались, а некоторые даже засмеялись. Рэднал тоже улыбнулся. Что лучше может символизировать Котлован-Парк, чем птичка-коприт, сидящая на кусте терновника?

По мановению руки Наследственного Тирана биолог вновь подошел к микрофону:

— Еще раз благодарю вас, ваше высочество, теперь уже от имени всего персонала Котлован-Парка. Мы с благодарностью принимаем эту эмблему!

Он шагнул назад, затем повернул голову и прошипел церемониймейстеру:

— Что мне делать с этой штукой?

— Оставьте ее на трибуне, — ответил невозмутимый чиновник. — Мы о ней позаботимся.

Когда Рэднал вернулся на место, церемониймейстер объявил:

— А теперь приглашаем всех в Большой приемный зал!

Вместе с остальными Рэднал прошел в Большой приемный зал, взял бокал искрящегося вина у официанта, а потом долго принимал поздравления от знати и высших государственных чинов. Это было даже немного похоже на работу экскурсовода: он знал правильные ответы и легкой импровизацией их разнообразил.

И вдруг навстречу шагнула улыбающаяся Тогло вез Памдал. Рэднал поклонился:

— Добрый день, свободная, рад вас видеть.

— Если в трудный час в Парке я была для вас Тогло вез, то тем более остаюсь Тогло вез здесь, в безопасности в Тартешеме. — Судя по голосу, она была огорчена его холодным обращением.

— Спасибо, — сказал Рэднал.

Да, она обещала покровительство перед расставанием, но слишком многие важные туристы, с явной приязнью относившиеся к сотрудникам Котлован-Парка на территории заповедника, надменно торопились спровадить их при встрече в городе.

Словно по мановению волшебной палочки, у локтя Рэднала возник Бортав вез Памдал. Щеки его слегка раскраснелись; должно быть, Наследственный Тиран принял уже не один бокал искрящегося вина. Заговорил он так, словно напоминал сам себе:

— Бы знакомы с моей племянницей, не так ли, свободный вез Кробир?

— С вашей племянницей?! — Рэднал ошеломленно переводил взгляд с Бортава на Тогло. Она назвала себя «дальней родственницей». Племянница — это гораздо больше.

— Ну, надеюсь, вам здесь понравится! — Бортав хлопнул Рэднала по плечу, дыхнул ему в лицо вином и, чуть пошатываясь, направился любезничать к другой группе гостей.

— Вы не говорили мне, что Тогло вез его племянница, — укоризненно произнес Рэднал.

Теперь, став внезапно аристократом, он мог вообразить себя беседующим с дальним родственником Наследственного Тирана. Но вести разговор с братом Бортава вез Памдала или с мужем его сестры… Нет, невозможно! Наверное поэтому голос его прозвучал несколько брюзгливо.

— Извините, — сказала Тогло. Рэднал не сводил глаз с ее лица, полагая, что извинение является пустой формальностью. Но, похоже, девушка говорила серьезно. — Имя моего клана и без того тяжелая ноша. Еще тяжелее будет, если сообщать каждому, что я родная племянница Наследственного Тирана. Во мне перестают видеть человека. Поверьте, я знаю. — В ее словах звучала искренняя горечь.

— А-а, — медленно произнес Рэднал, — Понятно. Я об этом и не подумал, Тогло вез.

От улыбки девушки у него потеплело на сердце.

— А следовало бы, — сказала Тогло. — когда люди узнают, что я из клана Памдалов, одни начинают обращаться со мной так, будто я сделана из стекла и вот-вот разобьюсь, другие пытаются использовать мое положение.

Рэднал коротко рассмеялся — сам над собой.

— Мне всегда казалось, что принадлежность к богатому и могущественному клану делает жизнь человека праще и удобнее, а не наоборот. Даже в голову не приходило, какие тут могут быть дурные стороны. Поверьте, мне очень жаль, что я этого не понимал.

— О, не извиняйтесь! — воскликнула Тогло. — Думаю, что вы-то как раз обращались бы со мной ровно, даже если бы с первого сердцебиения знали, кто мой дядюшка. Такое не часто встречается, и я этим очень дорожу.

— Я солгу, если скажу вам, что совершенно не задумывался о вашем происхождении, — признался Рэднал.

— Ну разумеется, Рэднал вез. Глупо было бы об этом не думать. Да я такого и не жду; до случая с птичкой-коприт я была уверена, что боги забыли, как творить чудеса. Но что бы вы там ни думали, это не помешало нашим отношениям.

— Я пытался относиться к вам так же, как и ко всем остальным.

— По-моему, у вас это получалось замечательно! — сказала она. — Вот почему мы так быстро стали друзьями в Котлован-Парке. Хотелось бы, чтобы мы оставались друзьями и впредь.

— Я бы тоже очень этого хотел, — промолвил Рэднал. — Если только вы не сочтете, что я так Говорю из корыстных побуждений.

— Нет, не сочту. — Хотя Тогло продолжала улыбаться, глаза девушки оценивающе его изучали. По ее словам, многие пытались ее использовать… Рэднал сомневался, что им это удавалось.

— Знаете, учитывая то, кто вы есть на самом деле, мне еще труднее сказать, что… ну, что вы мне очень понравились там, в Котлован-Парке, — пробормотал он.

— Да, я понимаю ваше затруднение, — медленно проговорила Тогло. — Вы не хотите, чтобы я подумала, будто вы собираетесь меня использовать.

Она снова окинула Рэднала изучающим взглядом, и на этот раз он набрался смелости ответить ей тем же.

И от этого она нравилась ему еще больше. Пусть Эльтзака вез Мартоса влечет к дурам — он сам дурак. Рэднал порой по-всякому себя называл, однако дураком очень редко. В последний раз он так про себя подумал, когда выяснилось, кто такие на самом деле Эвилия и Лофоса. Да уж, когда он ошибался, он не останавливался на полпути.

Но, кажется, ему удалось себя реабилитировать — с помощью птички-коприт.

— Если нам суждено стать добрыми друзьями, — сказала Тогло, — обещайте мне только одно.

— Что? — спросил Рэднал, вдруг насторожившись. — Честно говоря, не люблю дружбу с условиями. Это слишком напоминает мне наш последний договор с Моргафом. Да, вот уже некоторое время мы с островитянами не воюем, но и не доверяем нм — как и они нам. Лучший пример — события в Низине.

Тогло кивнула.

— Верно. И все же я надеюсь, что мое условие вас не слишком обременит.

— Продолжайте. — Он сделал глоток искрящегося вина.

— Что ж, ладно, Рэднал вез Кробир… Учтите, если мне еще раз доведется увидеть вас в спальном мешке с парочкой голых узкоголовых девиц — или даже широкобровых! — можете считать нашу дружбу законченной!

Немного вина попало ему в нос, и от этого Рэднал закашлялся еще судорожнее. Жадно ловя ртом воздух и вытирая платком лицо, он выиграл несколько сердцебиений, чтобы к нему вернулось присутствие духа.

— Тогло вез, считайте, что мы договорились, — торжественно произнес Рэднал.

И они пожали друг другу руки.

Гарри Тартлдав PEAЛЬНОСТЬ ВЫМЫСЛА

Повесть «В низине» в 1994 г. была удостоена премии «Хьюго». Однако автор — один из именитых зарубежных писателей нового поколения — мало известен отечественному читателю. Поэтому мы решили предложить аудитории журнала выдержки из интервью c Г. Тартлдавом, опубликованного в журнале «Locus», дабы сам автор рассказал о своих литературных пристрастиях.

Но об одном любопытном факте, связанном с историей нашего журнала, хотелось бы упомянуть.

Книгой, во многом определившей писательские интересы Г. Тартлдава, стал ромам Л. Спрега де Кампа «Да не опустится тьма». Роман был переведен на русский язык В. Бакановым и опубликован в «Если» № 2, 1992 г. С тех пор известный переводчик всерьез увлекся издательским делом и практически оставил перевод. Однако, ознакомившись с повестью Г. Тартлдава, согласился перевести ее для журнала «Если».