Прохаживаясь по своему кабинету, заложив руки за спину, Феликс раскладывал по полочкам возникающие в его голове мысли, непосредственно касающиеся этого подозрительного отряда русских. В том, что рано или поздно отряд будет уничтожен, он не сомневался — судя по поступкам его командира, тот не хватал с неба звезд. Имея на руках такое количество бойцов и тяжелое вооружение, русские забились практически в центр болот и никак не показывают оттуда нос. Казалось бы — при наличии таких хороших возможностей отряд должен был устроить просто террор на окружающей территории. Русские всегда ведут себя крайне нелогично, но командир этого подразделения просто бьет все рекорды. Герлиц просто не понимал логики — почему не меняется точка выхода на связь, почему отряд размещается именно в этом районе, почему встретившийся русским отряд из двух отделений не был вырезан полностью, зачем диверсанты использовали такое варварское оружие как стрелы? Количество вопросов, скопившееся в голове подполковника, было просто огромным. Небольшое количество фактов и показаний очевидцев рисовало просто странную картину, и она просто никак не стыковалась с виденьем мира кадрового офицера Абвера. Подняв трубку стоявшего на столе телефонного аппарата и приказав адъютанту принести кофе, Фридрих принялся уже в который раз перелистывать темно-синюю клеенчатую папку, содержащую его заметки и все укрупняющийся список странностей, творящихся вокруг этого дела. Некоторые факты просто изумляли. Самой большой странностью, являлось то что согласно отчетам один из нападавших на охрану моста через реку Нарев был негром, причем не просто негром, а негром с длинными седыми волосами. Странно. Очень странно. Какой в этом смысл? Впрочем, негр в составе команды может объяснить использование стрел, но зачем? Дополнительно многочисленные упоминания в отчетах командиров мобильных отрядов случаев иррационального страха подчиненных, странное поведение стрелок компасов в районе болот и участившиеся рапорты о переводе на фронт.
Вошедший с подносом адъютант немного отвлек подполковника от рассуждений и взяв в руки чашку и мерно размешивая ложечкой кофе Феликс уставился в окно своего кабинета, выходящее на центральную площадь Минска. Чуть сморщив лоб и прислушиваясь к божественному запаху натурального кофе, бывалый контрразведчик переключился на оценку уже сделанных шагов. Кордоны вспомогательной полиции, прочесывание мобильными отрядами вероятного района размещения диверсантов, сильно затрудненное пересеченной местностью и многочисленными болотами. Ежедневные вылеты вытребованных у руководства группы армии Центр самолетов-разведчиков, на фотографиях которых в последнее время стали встречаться просто необъяснимые изменения лесных крон. Попытка ночной разведки с помощью пары легких 'Шторьхов', закончившаяся аварией и гибелью пилота при посадке.
Отодвинув ящик стола и вытащив пачку своих любимых 'Nil' Герлиц прикурил сигарету, машинально, без всякого удовольствия затянулся и снова углубился в свои мысли. Разошедшийся по кабинету сигаретный дым, потеснивший аромат не допитого кофе, свидетельствовал о том, что подполковник нервничает. Только что закончившаяся операция 'Логово' не оправдала надежд подполковника. Да каких там надежд. Итоги операции прямиком доказывали полную несостоятельность его Феликса, как контрразведчика. Общие потери за три дня проведения составили девяносто семь человек убитыми, сто сорок ранеными и семнадцать — пропавшими без вести. Нет — конечно, результатом можно считать практически полностью очищенные от остатков русских окруженцев леса в районе Кобрина и захват порядка двухсот пленных, но неуловимых диверсантов или хотя бы их следов обнаружить не удалось. К тому-же оказалось, что в условиях русских болот, из-за какого-то неучтенного фактора, плохо работает компас и поэтому поисковые отряды довольно часто просто путались в своём местоположении и с немалой помощью неуловимых русских открывали огонь по своим коллегам. Например солдаты двадцать седьмой зондер-команды умудрились после зачистки деревушки 'Барановичи' каким-то странным образом оказаться в секторе ответственности двенадцатой и из-за открытого неизвестными ружейного-пулеметного огня вступили во встречный бой в условиях ограниченной густыми зарослями видимости. В течение получаса оба отряда ожесточённо поливали друг дружку огнём. Причем оба командира умудрились одновременно вызвать по рации помощь. Хорошо еще, что прилетевшие с ближайшего аэродрома 'Штуки' отбомбились куда угодно только не в цель.
Именно поэтому Герлиц с большой надеждой ожидал появления мобильных пеленгаторов. Во-первых — это позволит окончательно, с точностью два-три километра запеленговать радиостанцию этих проклятых русских, во-вторых, пеленгуя собственные радиостанции, зондер-команд можно будет в дальнейшем избежать столь нелепых инцидентов, как дружественный огонь. Хоть что-то в последнее время радует. Хотя если вспомнить о почти полном провале агентурной работы в поселениях этого района. Нет — в крупных поселениях агентурную сеть растянуть удалось. А вот с мелкими деревеньками случился конфуз. Вспомогательная полиция из румын и латышей совсем немного переусердствовала. Впрочем, оно и к лучшему — меньше объектов придется держать в поле видимости. А с русскими варварами все равно рано или поздно пришлось бы разбираться.
Конечно, для фон Шенкендорфа Герлиц уже подготовил победную реляцию, полностью оправдывающую столь высокие потери и привлечение большого количества войск она уже лежала в столе и ожидала только подписи. В этом пятистраничном отчете до начальника тылового района группы армий 'Центр' доводились подробные цифры об уничтожении более чем четырёхсот вражеских солдат, о захвате двадцати пулеметов, двухсот винтовок, двух бронеавтомобилей и четырех танков. Задумчивая улыбка на чуть осунувшемся от недосыпания лице Феликса сопровождалась мыслью об искренней благодарности русским разгильдяям, растерявшим при отступлении столько вооружения и солдат.
Самого себя Герлиц не обманывал — по его мнению, диверсионный отряд русских уже давно покинул этот район, последний выход в эфир их радиостанции был как раз за день до начала операции и после этого в прочесываемом доблестными немецкими войсками районе была тишь да гладь. Поэтому для своего непосредственного начальства был подготовлен другой документ, где на всего лишь двух страницах были высказаны подозрения о провале операции из-за утечки информации к русским. Об этом говорило как раз то, что радиостанция русских замолчала точно за день до начала операции при первых признаках перегруппировки немецких сил. Если до этого у подполковника Герлица еще были подозрения, что вся эта шумиха была поднята вокруг обычной группы окруженцев, пусть и имеющей на вооружении какой-то секретный образец, то после столь своевременного прекращения радиосвязи подполковник изложил для своего начальства следующие умозаключения:
1. В связи с трудностью перемещения столь крупного соединения сквозь линию фронта, скорее всего основной состав отряда — окруженцы. Ядром отряда является группа профессиональных диверсантов НКВД. Основываясь на знании возможностей авиации русских размер этой группы не более десяти — пятнадцати человек.
2. Группа хорошо организована и имеет на своем вооружении достаточное количество взрывчатки и некоторое количество тяжелого вооружения, тип которого не установлен. Поэтому захват образца этого вооружения представляет очень большой интерес для Рейха.
3. В городах Кобрин, Минск и Брест действует глубоко законспирированная агентурная сеть, оставленная коммунистами при отступлении.
4. Из-за утечки информации о проведении операции 'Логово' диверсионный отряд вероятнее всего сменил район дислокации и скрылся в неизвестном направлении. Этому способствовало то, что на момент прекращения, до этого ежедневных сеансов связи, оцепление поискового района еще не было развернуто.
5. В связи с вышесказанным, вероятность возобновления диверсий в районе железной дороги Брест-Минск оценивается как высокая.
6. Также необходимо усиление контрразведывательной деятельности в городах Кобрин, Брест, Минск особенно среди контингента так или иначе связанного с железными дорогами и работой во вновь создаваемых на восточных территориях Рейха управленческих структурах.
Обезопасив, таким образом, себя от гнева непосредственного начальства за фактический провал операции, а еще точнее переложив вину на некомпетентность местных органов полевой полиции и жандармерии, не смогших укрыть от пытливого глаза советской агентуры приготовления к операции, Герлиц продолжал нервно курить в тиши своего кабинета. На столе медленно остывала чашка так и недопитого кофе…
Ночью того же дня (27.07.1941 г.) Ссешес Риллинтар сын Сабрае.
Контролируемые приступы паранойи полезны для здоровья. Этот непреложный факт просто жизненно необходимо донести до своих потомков (если они конечно будут). Последние кошмары, которые мне обеспечила ВаСю, просто необычайно подстегнули мою мозговую деятельность и в голове наконец-то начали шевелиться умные мысли, а не та каша которая там обычно болтается. Главной из них было то, что на текущий момент достоверность моей легенды аховая, особенно в самом начальном моменте. Описанная мной Кадорину сценка расстрела бедных и пушистых дроу из моего отряда и вообще сам факт существования места боя и самого населенного пункта. Не думаю что мне поверят в том что я не помню где находилась эта деревенька и как до нее дойти. Для проверки меня на вшивость Москва не поленится и десяток спецгрупп сбросить. Это значит что вокруг будут рыть землю не то что носом — песок под микроскопом просматривать будут. И если не дай ректор не найдут этой деревеньки и если следы боя будут отличаться от заявленной легенды — в таком случае никакого дальнейшего диалога с руководством СССР может и не быть. Все предъявленное просто объявят гигантской подставой. Скорее всего спишут на работу лимонников — такие заумные многоходовки в их стиле. Поэтому вывод только один — предоставить гостям место проведения боя. Но довести его до такого состояния что поиск материальных свидетельств или вещественных доказательств был бы невозможен. Необходима глобальная зачистка территории — думаю Дух Чащи с этим должен справиться. Хм… действительно — а ведь мысль трезвая. Пойду-ка я его навещу.
Выбраться из подземного жилища через единственный коридор, не потревожив часового можно только в одном случае — когда данный биологический объект спит и видит пятый подряд сон. Но устроенные в последнее время мной и старшиной постоянные тренировки и проверки делают свое черное дело. Юра аккуратно разместился во впадине стены и пристально вглядывался в окружающую темноту ночи. Видя его закутанную в брезент мерзнущую тушку (за разжигание костра и демаскировку входа в подземелье бойцам уже прилетало) у меня возникло закономерное желание пошутить. Хотя… нет, не поймет. И так он в последнее время почему-то на меня косо смотрит — впрочем, это личные проблемы этого хуманса. Если попробует напасть… ну что ж это будет хоть какое-то развлечение, можно будет немного сбросить накопившееся напряжение. Неслышно проскользнув по коридору в направлении выхода, я легко коснулся спины часового, одновременно зафиксировав винтовку в которую он вцепился обеими руками. Дернувшийся Юрий, было попытался вырвать оружие, но раздавшийся в темноте мой голос прервал этот процесс.
— Считай что ты уже труп и все спящие за твоей спиной тоже. Ведь первое и самое важное, что обязан сделать дозорный, даже ценой своей жизни, это подать сигнал основной группе. А уж потом хвататься за оружие…. Даю тебе последний шанс — если по возвращении мне удастся застать тебя врасплох, то — как говорит старшина — наряд вне очереди ты заработал.
Удаляясь быстрым шагом в сторону края поляны и поправляя складки плаща скрывающие колчан, я добавил, чуть обернувшись в сторону огорошенного часового:
— Неспокойной ночи…
К месту парковки анимированной коряги товарища Лешего я подошел буквально через десять-пятнадцать минут, после чего усевшись прямо на уже начинающую укутываться маревом туманной пленки траву, начал нелегкий разговор, устремив взгляд в покрытое легкими кучевыми облаками ночное небо….
— Приветствую тебя…
— Что такое Глава? Свои ночные забавы ты обычно делаешь один. Али есть серьезный разговор?
— Кислотный туман…
По небу все так же ползли туши облаков, все так же лучи лунного света пробивались сквозь кроны деревьев. Где-то в дали раздавались низкие утробные звуки дыхания болот. И мерно тикающие мгновения мертвой тишины буквально рухнувшие на небольшую поляну с находящимися на ней двумя существами…
— Зачем тебе эта мерзость, Глава…
Клубящаяся стена тумана с легким шипением возникшая из болота в полукилометре от первого плетня сгоревшего в самом начале и покинутого жильцами маленького, одинокого лесного хутора все быстрее набирая скорость упала на дома. Сквозь туман еле слышно пробивались шорох и стук рассыпающейся в труху древесины и капель, падающих с растворяющейся крыши. В отличие от жадных языков пламени туман действовал деликатнее, но в этой деликатности было что-то зловещее. Плотная пелена странного тумана, сияющего мертвенной, чуть зеленоватой дымкой в лучах ночного светила еще долго стояла на месте хутора и только первые рассветные лучи солнца вынудили медленно растаять этот необычный туман… может как раз из-за этих первых веселых утренних лучей… а впрочем какая разница? По лицу бесстрастного наблюдателя, зеленой расплывшейся тенью застывшего у кромки болота… нет, наверно это просто роса…
Глава 8
Корнеев Р.П. Воспоминания о Контакте. Л., Наука, 1995. С. 31–40.
…24 июля 1941 года меня прямо из институтской лаборатории звонком вызвали в кабинет заместителя директора по режиму. Срочно приводя себя в порядок, я терялся в догадках, что могло вызвать такой срочный интерес к моей персоне. Новых знакомств не заводил, рабочие материалы и результаты исследований хранятся в соответствии с инструкциями… но слегка не по себе всё-таки было. В кабинете находились директор института, капитан Камноедов, и незнакомый офицер госбезопасности, по хозяйски расположившийся за столом, которого директор представил как майора Иванова. Сразу же после знакомства нас оставили с ним вдвоём.
— Роман Полуэктович, Ваше руководство характеризует положительно, Вы хороший специалист, комсомолец, физкультурник. Я сейчас задам один вопрос, отвечайте не сразу, у Вас есть три минуты на размышление.
— Вы готовы отправится на фронт, для выполнения приказа командования Красной Армии?
Вопреки приказу думать я не стал.
— Так точно! Я уже ходил в военкомат, но меня не взяли, хотя я полностью здоров.
— И правильно сделали. Победа фронта куётся в тылу. Но возникли обстоятельства, ввиду которых специалист Вашего профиля нужен в войсках. Ну что ж, тогда садитесь, вот бумага, ручка, и всем, родителям, друзьям, любимой девушке пишите письма примерно следующего содержания: 'Уезжаю в длительную командировку, отвечать смогу редко, обратный адрес полевая почта такая-то'. Вложите в конверты, надпишите их, запечатывать не надо.
Пока я писал, майор отдал выйдя за дверь какие-то распоряжения, вернулся, и забрав со стола пепельницу отошел покурить к окну. Потом прочитал мои эпистолы, и не запечатывая положил в командирскую сумку, а из неё достал хорошо знакомый бланк подписки о неразглашении, и папку для бумаг.
— Вкратце объясняю поставленную задачу. В наше распоряжение попали некоторые вещества с очень интересными свойствами. Командование приказало выяснить технологию их производства. Сейчас Вам надо ознакомится с материалами в этой папке. В конце есть список комплектности полевой лаборатории, подумайте в свете поставленной задачи, не нужна ли корректировка.
3.08.1941 г. Ночь. Гроза.
Мерно гудящий моторами ЛИ-2, подбрасываемый резкими порывами северного предгрозового ветра с каждой минутой приближался к месту выброски. Размеренно работающие дворники на стеклах пилотской кабины сметали со стекла первые капли внезапно подкравшейся непогоды. В такт трепыханиям туши транспортника на воздушных ямах в кабине переговаривались матом пилот и штурман. Впрочем, иногда они говорили и более связно:
— Ну что Андрюх — скоро?
Отвлекшись от пристально рассматриваемых часов на приборной доске, штурман пробурчал:
— Еще примерно минуты четыре и можно будет высматривать костры. Пойду ребят предупрежу, чтобы подготовились, да и разомнусь немного, а то уже седалищный нерв затек.
— Давай, разбуди их там.
Придерживаясь за стенки и покачиваясь в такт рывкам самолета, штурман приоткрыл дверь пилотской кабины и, высунув голову в пустое, заполненное гулом двигателей, пространство самолетного чрева, крикнул, стараясь перекрыть мерный рокот моторов:
— Эй! Десантура! Готовьтесь, минуты через три будем над целью.
В ответ от старшего из парашютистов, того самого мертвенный взгляд которого заставил штурмана при первой встрече поморщится от пробежавших по коже мурашек, раздалось:
— Спасибо!
И уже обращаясь к своим архаровцам, он добавил:
— Подъем орлы! Мандражировать будем уже на земле!
…
Темная туша самолета, медленно заваливаясь на правое крыло, разворачивалась в сторону родного аэродрома. Облегчившийся на двенадцать человек и полтонны груза самолет шел заметно бодрее.