Тайный агент Господа - Хуан Гомес-Хурадо 2 стр.

Теперь Паола стояла в дверях церкви. За ее спиной кишела, как потревоженный муравейник, пятитысячная толпа, длинным хвостом протянувшаяся до самого моста Виктора Эммануила II. Паола с беспокойством обозрела неутешительную картину. Люди простояли на улице всю ночь, но те, кто мог что-либо видеть, наверняка уже продвинулись далеко вперед. Некоторые паломники посматривали исподтишка на парочку молчаливых carabinieri[14], не пускавших в церковь группу прихожан. Верующим обходительно объясняли, что в здании ведутся ремонтные работы.

Паола глубоко вздохнула и шагнула через порог в сумрак церкви. Это была однонефная базилика с пятью боковыми капеллами с каждой стороны. В воздухе витал застоявшийся запах ладана. Не горела ни одна лампа, чему имелось простое объяснение: именно так и нашли тело — в темноте. Бои считал принципиально важным знать точные ответы на такие вопросы, как, например, что мог видеть убийца?

Паола огляделась, чуть прищурившись. В глубине зала спиной к ней стояли двое мужчин и вполголоса разговаривали. От взволнованного кармелита, в растрепанных чувствах молившегося на Розарии около чаши со святой водой, не ускользнуло, с каким вниманием Паола осматривала церковь.

— Она прекрасна, не правда ли, синьорина? Построена в тысяча пятьсот шестьдесят шестом году самим Перуцци, а капеллы…

Диканти решительно прервала его, скупо улыбнувшись:

— К сожалению, брат, в настоящий момент меня совершенно не интересует искусство. Я инспектор Паола Диканти. Вы настоятель церкви?

— Верно, ispettora. И я же обнаружил тело. Разумеется, это вас заинтересует больше. Будь благословен Господь, ибо наступили черные дни… Нас покинул святой, остались одни демоны!

Пожилой священник в очках с толстыми стеклами был одет в коричневую рясу кармелитов, широкий скапулярий охватывал его пояс. Седая борода, густая и пышная, почти полностью закрывала его лицо. Прихрамывая, он ходил вокруг несколько погнутого сосуда со святой водой, перебирая четки; руки его время от времени начинали непроизвольно подрагивать.

— Успокойтесь, брат. Как вас звать?

— Франческо Тома, ispettora.

— Итак, брат, расскажите, как все произошло. Я понимаю, что вы уже повторяли этот рассказ раз шесть или семь, но, поверьте мне, так нужно.

Священник вздохнул:

— Рассказывать особенно нечего. Я служу не только приходским священником, но еще исполняю обязанности сторожа церкви. Живу в маленькой келье за ризницей. Встал я сегодня, как обычно, в шесть утра. Умылся и надел рясу. Миновав ризницу, вошел в церковь через потайную дверь в глубине главного алтаря и направился в капеллу Нуэстра Синьора дель Кармен, где каждый день совершаю молитвы. Меня насторожило, что у входа в капеллу Святого Фомы горели свечи. Когда я ложился спать, их там не было. Вот тогда я его и увидел. С перепугу я бросился в ризницу, ведь убийца еще мог находиться в храме, и позвонил по телефону сто тринадцать.

— Вы ничего не трогали на месте преступления?

— Нет, ispettora. Ничего. Я струсил, да простит меня Бог!

— И вы даже не попытались помочь бедняге?

— Ispettora… Было очевидно, что земная помощь ему уже не нужна.

По центральному проходу к ним приближался человек. Паола узнала в нем младшего инспектора Маурицио Понтьеро, офицера из ОИНП.

— Диканти, поторопись. Сейчас зажгут свет.

— Секунду. Возьмите, брат. Это моя визитная карточка. Номер мобильного телефона написан внизу. Звоните в любое время, если что-то еще вспомните.

— Обязательно, ispettora. Возьмите и вы подарок.

Кармелит протянул ей яркую, красочную открытку.

— Святая Мария дель Кармен. Всегда носите ее с собой. Она укажет вам путь в сии смутные времена.

— Спасибо, брат, — поблагодарила Диканти, рассеянно пряча открытку.

Вслед за Понтьеро инспектор пересекла церковь, направляясь к третьей капелле слева, огороженной, как водится, красной лентой ОИНП.

— Ты задержалась, — укоризненно заметил младший инспектор.

— На дорогах творится черт знает что. Ад кромешный.

— Надо было ехать по Риенцо.

Соответственно табели о рангах итальянской полиции Диканти носила более высокое звание, чем Понтьеро. Однако он возглавлял следственно-розыскную группу ОИНП, поэтому на практике ему подчинялись все сотрудники лабораторий, включая Паолу, занимавшую должность начальника подразделения. Понтьеро исполнился пятьдесят один год; худой (если не сказать тощий), с виду он был неприветлив и обладал своеобразным мрачным чувством юмора. Его физиономия с вечно насупленными бровями напоминала сушеное яблоко. Для Паолы не являлось секретом, что младший инспектор ее боготворил; правда, он всеми силами скрывал это.

Диканти собиралась пройти за ограждение, но Понтьеро схватил ее за локоть.

— Секундочку, Паола! Все, с чем ты встречалась до сих пор, — цветочки по сравнению с тем, что тебя там ждет. Это чистое безумие, поверь мне. — От его тона ей стало не по себе.

— Надеюсь, я справлюсь, Понтьеро. И спасибо.

Она вошла в капеллу. Там работал техник из ОИНП, фотографируя место происшествия. У дальней стены она увидела небольшой алтарь с образом, представлявшим Святого Фому, влагавшего пальцы в раны от гвоздей на Теле Христа. У подножия алтаря покоилось тело.

— Santa Madonna!

— Я предупреждал, Диканти.

Ей открылось кошмарное зрелище, страшнее Дантова ада. Мертвец привалился спиной к алтарю. Вместо вырванных глаз на лице зияли жуткие черные провалы. Изо рта, перекошенного в гротескной гримасе, свисало нечто длинное, окрашенное в бурый цвет. В мелькании вспышки фотоаппарата Диканти разглядела самую жуткую подробность: отрезанные руки, незапятнанные кровью, лежали рядышком на белом полотне неподалеку от тела. На одном из пальцев тускло поблескивал массивный перстень.

Мертвец был облачен в черную сутану с красными кантами, по рангу положенную кардиналам.

Глаза Паолы широко распахнулись.

— Понтьеро, он ведь не кардинал?

— Неизвестно, Диканти. Мы выясняем, хотя у него сильно изуродовано лицо. Мы дожидались тебя, чтобы ты увидела место происшествия в том виде, в каком его оставил убийца.

— А где остальные ребята из отдела по обследованию места преступления?

Бригада отдела по обследованию места преступления считалась ударной силой ОИНП. Все сотрудники были экспертами-криминалистами высочайшего класса. В их специализацию входил поиск следов, отпечатков, волос и любых улик, которые мог оставить преступник на месте происшествия. Они работали, руководствуясь принципом, что при совершении каждого преступления обязательно происходит трансформация или перемещение — преступник что-то берет, а что-то оставляет.

— Уже выехали. Их пикап застрял в пробке на Кавоур.

— Им надо было сворачивать на Риенцо, — неожиданно подал голос техник.

— Тебя не спрашивали, — осадила его Диканти.

Техник покинул помещение, бормоча под нос нелестные эпитеты в адрес инспектора.

— Тебе следует научиться держать себя в руках, Паола.

— Господи Боже, почему ты не позвонил мне раньше, Понтьеро? — воскликнула Диканти, пропустив мимо ушей дружеский совет младшего инспектора. — Дело очень серьезное. У того, кто это сотворил, большие проблемы с головой.

— Таково ваше профессиональное заключение, dottora?

В капеллу вошел Бои, привычно одарив Паолу ироничным взглядом. Он обожал внезапные эффектные появления. Паола сообразила, что именно шеф стоял спиной к двери, беседуя с кем-то у купели со святой водой, когда она переступила порог церкви. Диканти рассердилась, что упустила из виду это обстоятельство и позволила захватить себя врасплох. Спутник Бои держался рядом с директором, но не промолвил ни слова и в капеллу не заходил.

— Нет, директор Бои. Свое профессиональное заключение я положу вам на стол, когда подготовлю. Забегая вперед, скажу, что преступник, совершивший убийство, человек тяжелобольной.

Бои хотел что-то ответить, но в этот миг в церкви зажегся свет. И собравшиеся в капелле увидели то, что до сих пор ускользало от их внимания. На полу возле убитого обозначилась надпись, сделанная небольшими буквами:

— Похоже, написано кровью, — заметил Понтьеро, высказав вслух мысль, одновременно посетившую всех.

Мобильный телефон заиграл фрагмент хорала «Аллилуйя» Генделя. Полицейские повернулись и посмотрели на спутника Бои. Тот деловито достал трубку из кармана пальто и ответил на звонок. За время разговора он не произнес почти ничего, кроме дюжины «ага» и «м-м».

Завершив связь, он перевел взгляд на Бои и кивнул.

— Итак, что мы имеем, — начал директор ОИНП. — Инспектор Диканти, младший инспектор Понтьеро, позвольте заявить, что данное дело весьма деликатного свойства. Несчастный, чье тело вы видите, — аргентинский кардинал Эмилио Робайра. Факт убийства кардинала в Риме сам по себе можно назвать неописуемой трагедией, а в сложившейся ситуации он превращается в катастрофу. Жертва принадлежала к числу ста пятнадцати духовных особ, кому через несколько дней предстоит избрать нового Верховного понтифика. Следовательно, положение наиделикатнейшее. Пресса ни под каким видом не должна пронюхать об этом убийстве. Представьте себе заголовки таблоидов: «Серийный убийца терроризирует выборщиков Папы». Даже думать не хочется…

Мобильный телефон заиграл фрагмент хорала «Аллилуйя» Генделя. Полицейские повернулись и посмотрели на спутника Бои. Тот деловито достал трубку из кармана пальто и ответил на звонок. За время разговора он не произнес почти ничего, кроме дюжины «ага» и «м-м».

Завершив связь, он перевел взгляд на Бои и кивнул.

— Итак, что мы имеем, — начал директор ОИНП. — Инспектор Диканти, младший инспектор Понтьеро, позвольте заявить, что данное дело весьма деликатного свойства. Несчастный, чье тело вы видите, — аргентинский кардинал Эмилио Робайра. Факт убийства кардинала в Риме сам по себе можно назвать неописуемой трагедией, а в сложившейся ситуации он превращается в катастрофу. Жертва принадлежала к числу ста пятнадцати духовных особ, кому через несколько дней предстоит избрать нового Верховного понтифика. Следовательно, положение наиделикатнейшее. Пресса ни под каким видом не должна пронюхать об этом убийстве. Представьте себе заголовки таблоидов: «Серийный убийца терроризирует выборщиков Папы». Даже думать не хочется…

— Минутку, директор. Серийный убийца, вы сказали? Есть что-то еще, чего мы не знаем?

Бои поперхнулся и покосился на таинственного незнакомца, с которым пришел.

— Паола Диканти, Маурицио Понтьеро, разрешите представить вам Камило Чирина, генерального инспектора Корпуса безопасности города Ватикана.

Тот поклонился и шагнул вперед. Он заговорил так, словно для этого ему пришлось сделать над собой немалое усилие; создавалось впечатление, будто сам процесс речи ему неприятен.

— Мы предполагаем, что это вторая жертва.

Институт Сент-Мэтью Сильвер-Спринг, Мэриленд

— Входите, отец Кароский, входите. Пожалуйста, будьте любезны, разденьтесь за ширмой.

Священник принялся снимать облачение. Голос техника доносился из-за белой перегородки.

— Не стоит волноваться по поводу обследования, отец. Обычнейшее дело. Самая заурядная процедура, хе-хе-хе. Возможно, вы уже в курсе, какие ходят слухи о ней среди нашего контингента, однако не так страшен черт, как его малюют, говаривала моя бабушка. Сколько времени вы у нас?

— Две недели.

— Достаточный срок, чтобы разобраться, что к чему, так-то, сэр… Вы уже поиграли в теннис?

— Я не увлекаюсь теннисом. Мне выходить?

— Нет, отец, сначала наденьте зеленую сорочку, вы же не хотите простудиться, хе-хе-хе.

Кароский появился из-за ширмы в зеленой робе.

— Пройдите к кушетке и ложитесь. Вот так. Подождите, я приподниму спинку. Вы должны видеть изображение на экране телевизора. Хорошо видно?

— Да, хорошо.

— Замечательно. Наберитесь терпения, мне нужно настроить измерительные приборы, и мы немедленно начинаем. Неслабый тут телевизор, да? Экран тридцать три дюйма. Если бы у меня стоял такой дома, уверен, супруга относилась бы ко мне с большим уважением. Как вам кажется? Хе-хе-хе-хе.

— Лично я не уверен.

— Ба, конечно нет, отец, конечно нет. Эта гарпия отнеслась бы без всякого уважения к самому Христу, даже если бы он выскочил из пачки с печеньем «Голден Грэхемз» и дал ей пинка в жирный зад, хе-хе-хе-хе.

— Не следует поминать имя Божье всуе, сын мой.

— Вы правы, отец. Ну, вот и готово. Вам прежде никогда не делали плетизмографию[16] пениса, не так ли?

— Нет.

— Нелепое предположение, конечно, нет, хе-хе-хе-хе. Вам объяснили, в чем заключается обследование?

— В общих чертах.

— Так вот, сейчас я заведу руки вам под сорочку и приложу два электрода к вашему половому органу, хорошо? Это позволит нам зафиксировать уровень сексуального возбуждения в ответ на определенные раздражители. Итак, я начинаю процедуру.

— У вас холодные руки.

— Да, здесь довольно прохладно, хе-хе-хе. Вам удобно?

— Да, нормально.

— Тогда приступим.

На экране телевизора замелькали кадры. Эйфелева башня. Рассвет. Туман в горах. Шоколадное мороженое. Гетеросексуальное совокупление. Лес. Деревья. Гетеросексуальная пара занимается оральным сексом. Голландские тюльпаны. Гомосексуальное совокупление. «Менины» Веласкеса. Закат на Килиманджаро. Оральный секс в гомосексуальной паре. Деревенька в Швейцарии с покрытыми снегом черепичными крышами. Мальчик делает фелляцию педофилу. Лаская ртом член взрослого мужчины, ребенок смотрит прямо в камеру, тоскливо и печально.

Кароский резко сел, его глаза метали молнии.

— Отец, вам нельзя вставать, мы еще не закончили!

Священник схватил психолога за горло и несколько раз ударил его головой о приборную доску, так что кровь залила ручки настройки, белый халат эксперта, зеленую робу Кароского и все вокруг.

— Ты никогда больше не будешь заниматься нечестивыми делами, правда? Да, грязный кусок дерьма, правда?

Церковь Санта-Мария ин Траспонтина Виа делла Кончилиазионе, 14

После слов Чирина воцарилась тишина, как будто усугублявшаяся звоном колоколов, возвещавших о начале «Angelus Domini»[17] на близлежащей площади Святого Петра.

— Вторая жертва? Порешили еще одного кардинала, а мы узнаем об этом только теперь? — Выражение лица Понтьеро не оставляло сомнений, как он относится к подобному положению вещей.

Чирин ответил бесстрастным пристальным взглядом. Человеком он был явно непростым: среднего роста, с карими глазами, неопределенного возраста, в скромном костюме и сером пальто, в его облике отсутствовали черты, сколько-нибудь выделявшие его на фоне других людей, и как раз в этом и заключалась характерность генерального инспектора: он выглядел эталоном «нормальности». Он говорил очень мало, словно стараясь раствориться в тени, затеряться на заднем плане, но такая манера не могла обмануть никого из присутствовавших: все они слышали предостаточно о Камило Чирине, пользовавшемся в Ватикане огромным влиянием. Он руководил самой маленькой в мире секретной службой — Vigilanza Vaticana. Подразделение из сорока восьми агентов (официально) по численности больше чем вдвое уступало швейцарской гвардии, но неизмеримо превосходило ее в могуществе. Без ведома Чирина в пределах маленького государства нельзя было даже чихнуть. В 1997 году его попытался оттеснить новоиспеченный командир швейцарской гвардии Алоиз Зилтерманн. Через два дня после назначения на должность сам Зилтерманн, его жена и офицер, имевший безупречную репутацию, были найдены мертвыми. Их всех застрелили[18]. Вину возложили на погибшего офицера. Предполагали, что он, повредившись рассудком, расстрелял супружескую пару, а затем направил табельное оружие себе в рот и нажал на курок. Логичная версия вполне сошла бы за правду, если бы не два маленьких обстоятельства: начальники швейцарской гвардии не ходят вооруженными и передние зубы упомянутого офицера оказались выбиты, что наводило на мысль, будто ствол пистолета ему затолкали в рот силой.

Диканти эту историю поведал знакомый из Инспектората[19]. Узнав о происшествии, коллега со своими сотрудниками приготовился оказать всевозможное содействие агентам Vigilanza, но едва они ступили на место преступления, как их вежливо попросили вернуться в Инспекторат и плотно закрыть за собой дверь. Причем их даже не поблагодарили за беспокойство. Черная легенда о Чирине передавалась из уст в уста во всех комиссариатах Рима, и ОИНП не составлял исключения.

И теперь сотрудники ОИНП стояли у входа в капеллу, ошарашенные заявлением Чирина.

— Не поймите меня превратно, ispettore generale, но я считаю, если вы располагали данными, что в Риме объявился убийца, способный на такое зверство, вы были обязаны сообщить в ОИНП, — с упреком сказала Диканти.

— Совершенно верно, именно так он и поступил, уважаемая коллега, — возразил Бои. — Он доложил мне лично. И мы сошлись во мнении, что данное дело ради общею блага необходимо сохранить в строжайшем секрете. И также мы пришли к согласию по другому вопросу. В Ватикане нет специалиста, кому по силам справиться с преступником столь… своеобразным, как этот.

Неожиданно вмешался Чирин:

— Будем откровенны, signorina. Мы улаживаем деликатные споры, занимаемся охраной и контршпионажем. В названных областях мы весьма квалифицированны, ручаюсь. Однако у парня большие проблемы с головой, как вы изволили выразиться, и это выходит за пределы нашей компетенции. Как только мы узнали о втором убийстве, мы решили обратиться к вам за помощью.