Тайный агент Господа - Хуан Гомес-Хурадо 20 стр.

Как только спина сестры Элены исчезла из виду, Паола повернулась к Данте с горькой усмешкой:

— Похоже, с предотвращением нежелательных последствий вы справляетесь не столь эффективно, как вам кажется, суперинтендант.

— Клянусь, я не понимаю, как так получилось. — На его лице было написано тягостное раздумье. — Ну, будем надеяться, что они не узнают настоящей причины. Конечно, не узнают! Откуда бы? Учитывая расклад, даже Шоу может оказаться следующим, кто наденет красные сандалии Рыбака.

— «Пурпуроносцы» почуяли, что происходит что-то необычное как минимум, — заметила Диканти. — Если честно, я была бы в восторге, если бы эта гребаная история выплыла наружу и мы смогли бы нормально работать.

Вскипев, Данте собрался было дать ей достойный отпор, но тут на мраморной лестнице появился еще один персонаж. Карло Бои решил, что на месте происшествия должен работать тот, кого он считал самым опытным и неболтливым среди экспертов ОИНП.

— Всем добрый день.

— Добрый день, директор Бои, — отозвалась Паола.

Настала пора вернуться на сцену, где вновь главную роль сыграл Кароский.

Академия ФБР Квонтико, Виргиния

— Входите, входите. Думаю, вы обо мне слышали, не так ли?

Представьте, что почувствовал бы египтолог, получи он приглашение от Рамзеса II на чашечку кофе. Примерно такие же эмоции вызывала у Паолы перспектива знакомства с Робертом Вебером. Она с трепетом вошла в зал совещаний, где знаменитый криминолог ставил оценки студентам, заканчивавшим курс. Уже десять лет он официально находился в отставке, но до сих пор, когда Вебер твердой поступью проходил по коридорам ФБР, ему почтительно кланялись. Этот человек совершил переворот в криминалистике, разработав новый метод розыска преступников — так называемый психологический профиль. На курсе, утвержденном в Академии ФБР для элиты сыска, где повышали профессиональный уровень талантливые молодые кадры со всего мира, на Вебера возлагали почетную обязанность выставлять итоговые баллы. Студенты были в восторге, поскольку имели возможность лично встретиться с человеком, которым искренне восхищались.

— Конечно, мне известно ваше имя, сэр. Должна сказать…

— Да-да, уже знаю, большая честь познакомиться со мной и так далее и тому подобное. Если бы мне давали по доллару каждый раз, когда я выслушиваю эту фразу, я был бы сейчас миллионером.

Криминолог уткнулся носом в пухлую папку. Паола сунула руку в карман брюк, вытащила мятую бумажку и подала Веберу:

— Большая честь познакомиться с вами, сэр.

Вебер взглянул на бумажку и расхохотался. Это была банкнота достоинством в один доллар. Он протянул руку и взял купюру, тщательно ее расправил и аккуратно положил в карман пиджака.

— Не мните купюры, Диканти. Это собственность казны Соединенных Штатов Америки.

Но он улыбался, довольный находчивостью студентки.

— Я учту, сэр.

Вебер сделал строгое лицо. Настал момент истины, и каждое его последующее слово обрушивалось на ее голову подобно ударам молота.

— Очень слабо, Диканти. Вы наскребли минимум по вещественным доказательствам и по стрельбе. Еще вы слабохарактерная. Быстро ломаетесь. И слишком легко сдаетесь, сталкиваясь с трудностями.

Паола расстроилась до слез. Когда живая легенда разносит тебя в пух и прах — это очень горько. Тем более что в его дребезжащем голосе не звучит ни капли теплоты.

— Вы не рассуждаете, хотя умны. Ваша задача — добраться до самой сути. А для этого вы должны фантазировать. Фантазируйте, Диканти! Не держитесь за букву учебника! Импровизируйте! И посмотрите, что получится. И будьте дипломатичнее. Вот ваши итоговые результаты. Посмотрите, когда выйдете из кабинета.

Паола трясущимися руками взяла у Вебера конверт и направилась к двери, радуясь возможности сбежать из аудитории.

— Еще одно, Диканти. Каков подлинный мотив серийного убийцы?

— Жажда убивать, с которой он не может справиться.

Старый криминолог с досадой покачал головой:

— Тепло, но еще не горячо. Вы опять повторяете учебник, мисс! Скажите, вам понятно, что такое страстное желание убивать?

— Нет, сэр.

— Иногда следует пренебречь трактатами по психиатрии. Истинный мотив — это тело. Вы узнаете артиста по манере исполнения. Проанализируйте дело рук убийцы, и вы узнаете, кто он. Пусть эта мысль первой приходит вам в голову, когда вы ступаете на место преступления.

Диканти бегом бросилась к себе и там закрылась в ванной. Кое-как успокоившись, она открыла конверт. Далеко не сразу она осознала, что видит.

Максимальные баллы по всем предметам — и ценный урок: видимость обманчива.

Дом Святой Марфы Пьяцца Санта-Марта, 1

Не прошло и часа, как убийца скрылся из номера. Паола все еще ощущала его присутствие здесь — подобно тому как человек в закрытом помещении улавливает едкий запах невидимого газа. На словах Паола демонстрировала вполне рационалистический подход к серийным убийствам и маньякам. Это нетрудно. Особенно если выдавать заключения, сидя (в большинстве случаев) в удобном кабинете, где на полу постелен палас.

Однако все выглядит совсем иначе, когда нужно войти в комнату, не ступив при этом в лужу крови. Причем не из необходимости не наследить на месте происшествия. Туфли! Кровь безнадежно бы их испортила. Она оставляет пятна.

И в душе тоже.

Почти три года директор Бои не выезжал лично на место происшествия. Паола догадывалась, что он основательно поступился принципами, чтобы набрать побольше очков в глазах администрации Ватикана. Еще бы, ведь он не мог рассчитывать на получение политических дивидендов от своего итальянского начальства: проклятое следствие было засекречено.

Бои вошел первым, Паола за ним. Остальные бестолково топтались в коридоре, ощущая некоторую неловкость. Краем уха Диканти уловила, что Данте и Фаулер обменялись парой слов (причем она могла бы поклясться, что некоторые из выражений были далеко не парламентскими), но постаралась сосредоточиться на том, что происходило в гостиничном номере, а не за его пределами.

Она задержалась в дверях, дав Бои возможность без помех выполнить положенные в таких случаях следственные действия. Сначала криминалистическая фотосъемка: фотографии из углов комнаты, труп в полный рост, еще по одной во всех возможных ракурсах, и крупным планом снимки всех элементов, которые следователь сочтет существенными. Вспышка сверкала более шестидесяти раз, озаряя место происшествия потусторонним белесым светом. Перебранка за спиной и слепящий мигающий свет действовали на Паолу угнетающе.

Она глубоко вздохнула, пытаясь абстрагироваться от запаха крови и железистого привкуса во рту. Закрыв глаза, она мысленно начала считать от ста до нуля — неторопливо, стараясь соотносить сердечный ритм и счет по нисходящей. Если на ста ее пульс бешено галопировал, то на пятидесяти он превратился в мелкую рысь, а к нулю перешел на размеренный строевой шаг.

Паола открыла глаза.

Лежащий на кровати кардинал Жеральдо Кардозу, семидесяти одного года, был привязан к орнаментированному изголовью полотенцами, затянутыми крепкими узлами. Съехавшая набок кардинальская шапочка, все еще державшаяся на его голове, делала его странный облик гротескным.

Как заклинание Паола твердила наставление Вебера: «Проанализируйте дело рук убийцы, и вы узнаете, кто он». Она медленно повторяла мантру снова и снова, беззвучно шевеля губами, и повторяла ее до тех пор, пока эти слова не навязли у нее в зубах. Смысл их утратил свежесть новизны, но отпечатался в мозгу подобно тому, как почтовый штемпель, после того как его обмакнули во влажную краску, от многочисленных соприкосновений с бумагой наконец начинает оставлять сухой след.

— Приступим, — вслух сказала Паола, вынимая из кармана диктофон.

Бои даже не взглянул на нее. Он был полностью поглощен изучением формы пятен крови и поиском следов.

Диканти начала диктовать на магнитофон свои наблюдения — в том порядке, в каком ее учили это делать в Квонтико: за констатацией факта немедленно следовало заключение. В результате набиралось достаточно выводов, позволявших полностью реконструировать картину преступления.

Наблюдение: потерпевший находится в своем номере в гостинице; труп привязан за руки, никаких следов борьбы — обстановка комнаты не нарушена.

Вывод: Кароский проник в комнату под каким-то предлогом и быстро и бесшумно лишил жертву возможности сопротивляться.

Наблюдение: на полу лежит окровавленное полотенце, выглядит скомканным.

Вывод: по всей вероятности, Кароский заткнул рот жертве кляпом, а затем его вынул, чтобы, в соответствии со своим жутким сценарием, отрезать язык.

Наблюдение: мы слышим крик.

Вывод: по-видимому, после того как убийца вынул кляп, Кардозу успел закричать. Следовательно, преступник отрезает язык непосредственно перед тем, как перейти к глазам.

Наблюдение: оба глаза жертвы не пострадали, горло перерезано. Удар, очевидно, нанесен в спешке, очень много крови. Руки жертвы не ампутированы.

Вывод: в данном случае Кароский начал с пыток жертвы, отложив напоследок совершение устоявшихся ритуальных действий: ампутировать язык, глаза, руки.

Паола приоткрыла дверь и попросила Фаулера на минутку зайти в комнату. При виде жуткого зрелища, представшего перед его глазами, Фаулер поморщился, но не отвернулся. Криминолог отмотала назад пленку диктофона и дала прослушать священнику последнюю часть.

— Как вы считаете, имеет ли особый смысл последовательность его действий?

— Я не знаю, dottora. Дар речи исключительно важен для священника, ибо с его помощью он преподает таинства. Зрение не играет определяющей роли в совершении церковного обряда, поскольку не участвует активно ни в одном из актов службы. Однако руки такой функцией обладают, они священны, поскольку прикасаются к Телу Христову во время Евхаристии. Руки священника всегда сакральны, независимо от его деяний.

— Что вы имеете в виду?

— Даже у такого нечестивца, как Кароский, руки по-прежнему сакральны. Он наделен таким же правом преподавать таинства, как и самый добродетельный и непорочный из священников. Абсурд, конечно, но это так.

Паола содрогнулась. Сама мысль, что такой гнусный мерзавец может напрямую обращаться к Господу, показалась ей крамольной. Она отметила про себя, что безнравственность церкви — уважительная причина (среди многих других), оправдывающая ее отступничество. Она отвергла Бога, поскольку видела в нем лишь безжалостного деспота, парящего в небесах. Но близко столкнувшись с мерзостью и развращенностью таких, как Кароский, призванных по идее служить во славу Господа, получила, по сути, доказательство собственной правоты, хотя и не испытывала торжества. Отнюдь. Она ощущала глубину их падения и подлость предательства так, как это, должно быть, чувствовал Иисус, и на пару мгновений представила себя на его месте. Воспоминание о Маурицио причинило ей боль сильнее, чем прежде, и Паола пожалела, что не она оказалась в крипте, ибо это придало бы хоть какой-то смысл чудовищному безумию.

— Боже мой.

Фаулер пожал плечами, не зная толком, что сказать. И вернулся в коридор. Паола снова включила запись.

Наблюдение: жертва одета в сутану. Сутана полностью расстегнута, под ней надеты хлопчатобумажная майка и панталоны модели boxer. Майка разорвана или, возможно, разрезана остро заточенным лезвием. На груди глубокие порезы, из которых образуются слова: EGO TE ABSOLVO.

Вывод: в данном случае Кароский начал с пыток жертвы, отложив напоследок совершение устоявшихся ритуальных действий: ампутировать язык, глаза, руки. Фраза «EGO TE ABSOLVO» была обнаружена также рядом с трупами Портини (о чем свидетельствуют фотографии, представленные Данте) и Робайры. Нарушение порядка ритуальных действий необычно и примечательно.

Наблюдение: имеется большое количество пятен и брызг на стенах. Также обнаружен отпечаток части подошвы на полу, рядом с кроватью. Вероятно, это кровь.

Вывод: на месте происшествия все необычно. Нет оснований полагать, что манера преступника получила развитие или же он действовал по обстановке. Его modus operandi анархичен и…

Диканти нажала на диктофоне клавишу stop. Что-то здесь явно не укладывалось в схему, что-то было не так.

— Как у вас дела, директор?

— Скверно. Очень скверно. Я обнаружил отпечатки пальцев на двери, ночном столике и спинке кровати, вот, собственно, и все. Имеется несколько комплектов отпечатков, и надеюсь, хотя бы один принадлежит Кароскому.

Бои держал в руках тонкую пластину полимера с довольно четким отпечатком указательного пальца, который только что был снят с изголовья. Директор смотрел его на свет, сравнивая с цифровым снимком пальцев Кароского, предоставленным Фаулером (и сделанным тем же Фаулером в изоляторе Кароского после бегства последнего, поскольку в Сент-Мэтью не было принято дактилоскопировать пациентов).

— Заключение пока предварительное, хотя, по-моему, ряд совпадений очевиден. Восходящее разветвление очень характерно, и дельтовидный хвост… — рассуждал Бои, обращаясь, скорее, к себе самому, чем к Паоле.

Паола отлично знала: если Бои считает отпечаток пальца пригодным, значит, так оно и есть. Бои славился как эксперт в области дактилоскопии. Наблюдая за ним теперь, ей оставалось только пожалеть о медленном угасании таланта, в результате чего выдающийся криминалист превратился в заурядного чиновника.

— Больше ничего, доктор?

— Абсолютно. Ни волос, ни волокон ткани, абсолютно ничего. В самом деле, он будто не человек, а призрак. Он, конечно, использовал перчатки, иначе я бы заподозрил, что Кардозу умертвил бесплотный дух.

— Ничего потустороннего в перерезанном горле нет, доктор.

Директор с недоумением посмотрел на труп, то ли раздумывая над словами подчиненной, то ли сделав какие-то собственные выводы. Наконец он ответил:

— Да, весьма мало, вы правы.

Паола вышла из комнаты, предоставив Бои заниматься своим делом. Она предполагала, что он найдет или какие-то крохи, или вообще ничего. Кароский был дьявольски хитер и, несмотря на спешку, следов после себя не оставил. Ее не покидало тревожное предчувствие. Паола оглянулась по сторонам. Прибыл Камило Чирин в сопровождении неизвестной особы — худосочного и хлипкого на вид человечка, обладавшего, однако, взглядом столь же пронзительным и острым, как и его нос. Чирин приблизился и представил человечка как Джанлуиджи Вароне, единоличного судью государства Ватикан. Этот тип не вызвал у Паолы симпатии: более всего он напоминал ей печального изможденного стервятника в пиджачной паре.

Судья оформил заключение, необходимое, чтобы унести тело. Осуществить транспортировку планировали в строжайшей тайне. Агенты Corpo di Vigilanza (раньше сторожившие дверь) успели переодеться, облачившись в мешковатые безразмерные рабочие комбинезоны черного цвета и резиновые перчатки. Им предстояло вымыть и опечатать комнату после ухода Бои и его команды. Фаулер сидел на низкой лавочке в конце коридора и спокойно читал бревиарий. Паола, как только отделалась от Чирина и судьи, подошла к священнику и села рядом. У Фаулера невольно возникло ощущение дежа-вю.

— Итак, dottora… Круг ваших знакомых кардиналов несколько расширился.

Паола грустно улыбнулась. Сколько событий произошло всего за тридцать шесть часов, с тех пор как они вдвоем с Фаулером дожидались приема у кабинета камерария! Вот только они ни на йоту не приблизились к основной цели — поимке Кароского.

— Мне казалось, что главным специалистом по черному юмору зарекомендовал себя суперинтендант Данте.

— Ну так оно и есть. Я просто на подхвате.

Паола открыла рот и снова закрыла. Она хотела поделиться с Фаулером одолевавшими ее сомнениями относительно ритуала Кароского, но ей никак не удавалось внятно сформулировать, что именно ее так тревожит. Она решила повременить с разговором и обдумать все как следует на досуге.

Как Паола с горечью убедилась позднее, в тот момент она приняла в корне неверное решение.

Дом Святой Марфы Пьяцца Санта-Марта, 1

Данте и Паола сели в машину Бои. Директор пообещал подбросить их по дороге к моргу. Он собирался вернуться в ОИНП, чтобы попытаться выяснить, что послужило орудием убийства в каждом из эпизодов. Фаулер приготовился последовать за ними, когда его окликнули с крыльца Дома Святой Марфы:

— Отец Фаулер!

Священник обернулся. Кардинал Шоу махал ему руками, приглашая подойти. Фаулер приблизился:

— Надеюсь, Вашему Высокопреосвященству уже лучше.

Кардинал тепло улыбнулся:

— Мы смиренно принимаем испытания, посланные Господом. Дорогой Фаулер, я хотел бы воспользоваться случаем лично поблагодарить вас за столь своевременную помощь.

— Ваше Высокопреосвященство, когда мы подбежали, вы уже были в полной безопасности.

— Кто знает, кто знает, что мог бы сотворить этот безумец, если бы вернулся. Я ваш должник. И непременно позабочусь довести до сведения курии, что вы образцовый служитель Божий.