Динамические системы могут находиться в состоянии устойчивого равновесия, когда небольшие случайные отклонения вызывают в системе силы, возвращающие ее в исходное состояние (примерами могут служить обычный маятник, система поддержания запасов на заданном уровне или кондиционер). Они могут также оказываться в состоянии неустойчивого равновесия – как карандаш, который пытаются поставить на острие, – в этом случае любое случайное маленькое отклонение приводит к возникновению сил, переводящих систему в совсем иное состояние. Например, потеря небольшой доли рынка в условиях напряженного баланса, означающая приобретение этой доли основным конкурентом, может означать резкое изменение показателей прибыльности, возможности получения кредитов, возможности реинвестиций в экспансию на рынке и в итоге к банкротству лишь однажды пошатнувшейся компании. В условиях монополии или значимой для клиентов исключительной компетенции, обеспечивающих устойчивое равновесие, можно шататься как ванька-встанька сколько угодно – рынок никуда не денется.
Роль этих маленьких отклонений могут играть флуктуации – небольшие случайные колебания состояния системы или среды. Эту же роль могут играть и субструктуры, которые уже совсем не случайны, хотя и очень изменчивы. Как ни парадоксально это может показаться, чувствительность организации к флуктуациям и субструктурам обусловлена не отсутствием регламентации и контроля, а как раз наоборот. Жесткие авторитарные руководители, строго определенные функциональные обязанности, четкие и неукоснительные процедуры, негибкая политика – все это создает множество точек напряжения, которые во взаимодействии с реалиями нашего плохо предсказуемого и совсем «непричесанного» мира оказываются критически чувствительными даже к самым легким воздействиям.
В-шестых, как раз благодаря своей динамической природе в сочетании с неустойчивостью и флуктуациями организации представляют собой недетерминированные, или стохастические, системы. Их конкретное состояние, в отличие от детерминированных механических систем, невозможно предвидеть точно на сколько-нибудь значимый срок. Никто, наверное, не возьмется предсказать ситуацию на баскетбольной площадке во время игры даже на пятнадцать секунд вперед. Для баскетбола пятнадцать секунд – это достаточно много. Для организаций – все зависит от темпа «игры». В одних случаях и в одних аспектах ситуацию можно предвидеть на годы, в других, и таких все больше, предсказание ситуации даже на месяц вперед уже кажется очень рискованным.
Полная предсказуемость в реальном мире, конечно, невозможна. Но неполная предсказуемость не означает отсутствия таковой. Мы ведь понимаем, что при любом раскладе игроки на баскетбольной площадке и через пятнадцать секунд будут находиться, скорее всего, на ногах, а не стоять на голове. Все, что будет происходить, будет укладываться в определенные рамки, заданные правилами игры, стратегией тренера, соотношением сил, составом команд, текущим счетом, важностью для команд того или иного исхода и многими тому подобными вещами. Так в армянском ресторане, хотя и неизвестно, кто и когда точно, но кто-то обязательно будет заказывать долму. При отсутствии учета в сборочном цехе ширпотреба рано или поздно начнут пропадать детали, хотя и невозможно предсказать, кто, что и когда украдет. Рейсы самолетов зимой чаще откладываются, чем летом. Во Франции всеобщие забастовки профсоюзов более вероятны, чем в России. Неопределенность реального мира, хотя и неустранима, всегда идет рука об руку с большей или меньшей определенностью. Этим организации как стохастические системы отличаются от термодинамических систем типа «газ в сосуде». Для организаций характерен все же детерминированный хаос. О полном хаосе можно говорить, когда каждая точка в пространстве состояний системы является точкой бифуркации. В отношении организаций обычно это не так: ситуация изменяется до какого-то момента достаточно предсказуемо (подробнее об этом мы поговорим позже), потом наступает момент бифуркации, и далее жизнь снова входит в определенную колею, до новой развилки. Зимой в Москве будет, скорее всего, довольно холодно, хотя никто не знает точно, в какой день выпадет снег (поэтому снегопад всегда неожидан для коммунальных служб), а летом возможна гроза… Смешно и пытаться предсказать за месяц, в какой день она произойдет, но не менее смешно не быть готовым к этому. Недооценка стохастической природы многих значимых для организации явлений так же недальновидна, как и недооценка предсказуемости того, что может произойти.
Итак, в-седьмых, эти стохастические недетерминированные организации все же ведут себя во многих случаях очень предсказуемым образом. Можно ли предвидеть, как изменится игра на баскетбольной площадке, если члены команды от мотивации на общий результат будут переведены на оплату по индивидуальным достижениям, строго в соответствии с числом заброшенных каждым игроком мячей? Можно ли предвидеть, каким образом изменятся взаимоотношения между сотрудниками, если традиционное деление на отдел закупок и отдел продаж, сориентированные на максимум по соответствующему показателю, будет заменено на деление по номенклатуре, когда одно и то же подразделение занимается и закупками, и продажами, зарабатывая общую маржу? Можно даже предсказать, что будет происходить в каждом из этих случаев с остатками на складе, не так ли? Когда закупщики покупают, а продавцы продают, за неликвиды на складе реально не отвечает никто – поэтому они обречены расти. А если надо зарабатывать маржу при ограниченных оборотных средствах – никто ничего держать в остатке сверх минимально необходимого запаса не будет. Но порядка тоже должно быть в меру. Потому что…
В-восьмых, мы имеем дело с самоорганизующимися системами. Что бы по этому поводу ни думали самые авторитарные начальники – в любой организации происходит множество вещей и событий, которых никто ни в каких должностных инструкциях, письменных распоряжениях или грозных указаниях никогда не определял. Наряду с тем, что предопределено формальными или просто явными решениями, в любой организации имеют место процессы самоорганизации – на уровне отдельных сотрудников, их групп или подразделений, отдельных производственных процессов, коллектива в целом.
Самоорганизация хуже всего работает в отношении «функциональных» подразделений, ибо никакая отдельная функция не определяет результата процесса в целом, а потому и не может себя контролировать, ориентируясь на результат. Исполнение функции ориентируется на задание (что и когда надо сделать по данной функции), то есть организующий момент находится извне. Функция сама служит мерой самой себя («Мы со своей стороны все сделали, а что результата нет – спрашивайте с других…», но у тех других тоже только «функции»…). В отличие от исполнения функций работа «под ключ» ориентирована на результат, который выступает организующим моментом для определения того, что и как надо делать, и для оценки того, что сделано. В случае функциональной организации исполнителя функции не касается, для чего это надо, – он просто должен сделать то, что от него требуется (например, «приварить к трубе уголок»). В случае организации по процессам того, кто дает задание, не касается, что и как будет делаться, – он должен определить только результат («устранить вибрацию в трубе»).
Понятно, что степень самоорганизации в любой конкретной организации зависит от того, делают ли люди дело (и каждый понимает какое) или просто исполняют свои функциональные обязанности, – тогда их должен постоянно организовывать кто-то извне. Организации с очень низким уровнем самоорганизации тоже существуют, но требуют больших ресурсов по администрированию, как правило, не способны выживать сами и обычно являются подразделениями правительственных или крупных корпоративных структур, которые так или иначе обеспечивают эффективность на макроуровне, несмотря на неэффективность «дочек».
В-девятых, организации обладают способностью самовосстанавливаться, чего не скажешь о телевизоре или автомобиле, не так ли? Очевидно, что способность к самовосстановлению подразумевает сохранение некоторого генетического кода или некоторой организационной памяти, что позволяет при утрате отдельного элемента или даже части организации отстраивать заново нарушенные структуру и функционирование, добирая элементы извне и адаптируя их по месту. Это происходит тем легче, чем в большей степени возможности организации определяются тем, что она в целом знает и может, а не тем, что знают и могут ее отдельные сотрудники. Более того, именно то, что организация знает и может, все в большей степени предопределяет успех в реализации ею своей миссии. Применяя ставшим теперь обычным деление на хард (материальные средства) и софт (информационно-логическое обеспечение), приходится делать вывод, что существование организации в большей степени зависит от второго, чем от первого. Можно заменить в течение некоторого времени все станки, компьютеры и даже сотрудников (только не всех сразу, чтобы обеспечить преемственность) – а организация при этом останется, по сути, той же самой, хоть и перерожденной.
И наконец, в-десятых, организации обладают способностью к обучению. То, что они знают и умеют, не остается постоянным. Организационные знание и умение растут, модифицируются, корректируются, адаптируются к меняющимся условиям, но при этом также иногда теряют актуальность, засоряются мусором ошибочных идей и методов или оказываются просто балластом, который некуда применить.
Способность к обучению подразумевает наращивание потенциала адекватного знания и моделей поведения, что требует способности к отбору и запоминанию положительного опыта, способности к интерпретации отрицательного опыта и способности делать соответствующие выводы, дополняя сохраняющуюся в памяти и используемую для принятия решений картину мира. Способность к обучению подразумевает также способность забывания того, что оказалось ошибкой, неадекватно в новых условиях или просто уже не нужно. Недостаточно развитая способность запоминать оставляет софт отставшим от жизни и делает функционирование организации все менее эффективным. Недостаточно развитая способность забывать также вызывает отставание софта от жизни и делает функционирование организации менее эффективным. Баланс обеспечивается только в процессе – потоке организационного знания, которое на каждый данный момент более или менее адекватно. «Остановившийся поток» означает смерть.
Условия существования организмов
Любой живой организм может продолжать быть таковым только в определенных пределах. В фазовом пространстве, которое образуют все значимые для организма внешние и внутренние параметры, эти пределы определяются сплошным множеством всех приемлемых сочетаний. Мы говорим о сочетаниях значений, ибо нельзя оценить, например, границы приемлемой температуры, не указывая влажности. Нельзя сказать, при каком уровне зарплаты, при прочих равных, наши сварщики от нас никуда не денутся, если не указать, какова ситуация на рынке труда вне организации. Нельзя указать уровень приемлемых расходов на техническое обслуживание, не зная, чем грозят простои или сколько стоит замена старого оборудования на новое. Тем не менее интуитивно понятно, что при некоторых сочетаниях параметров любой живой организм, биологический или экономический, существовать может, а при других – уже нет.
Как-то ко мне обратился за советом собственник и генеральный директор одной небольшой организации. Он сказал, что сотрудники настаивают на приобретении нового высокотехнологичного стенда, который позволил бы на порядок поднять производительность разработки и налаживания электронных устройств. Но денег на это у организации не было. Тогда директору пришла в голову идея: раз все сотрудники настаивают на том, что такое оборудование необходимо, и утверждают, что они при этом достигнут гораздо большего, почему бы им не согласиться на приобретение этого оборудования за счет их же заработной платы за три месяца? Он хорошо подготовился и провел общее собрание, изложив свое предложение и подчеркнув, что он не берет взаймы эти деньги у сотрудников – они с ними расстаются раз и навсегда, получив взамен возможность использования нового оборудования. После горячей дискуссии все сотрудники с этим предложением согласились, приняв на себя заботы о собственном выживании в течение трех месяцев. Оборудование было куплено, оно себя оправдало, организация выделилась на фоне конкурентов, была приобретена транснациональной корпорацией, и не только собственник, но и каждый сотрудник оказался в материальном выигрыше. Риск у этой затеи, конечно, был, но он оправдался. Скажите, много ли вы знаете организаций, сотрудники которых все поголовно согласились бы три месяца работать без зарплаты?
Вот еще один пример – из строительной сферы. Работники упорно не хотели оставлять свою компанию, которой очень гордились (и было чем!), в беде, возникшей из-за дефолта в России в 1998 году. Никто из ключевых сотрудников фирмы не уволился в течение года, хотя была возможность найти другую работу, а зарплату на старом месте не платили. Через год компания возродилась, реструктуризировалась, разделившись на четыре новые, но не потеряв практически никого из сотрудников. Случай нетипичный, но все равно поучительный. Многие ли компании смогли пережить подобные потрясения, полностью сохранив свой основной ресурс?
Когда литовский лит был отвязан от доллара (или наоборот?) и привязан к евро, доллар в течение нескольких месяцев упал с 4,0 до 2,7 лита. Все выгодные экспортные контракты, заключенные в долларах, вдруг оказались катастрофически убыточными. Некоторые большие предприятия при этом обанкротились. Другие, и большие и маленькие, смогли пересмотреть свои портфели заказов, переориентироваться в зону евро, перепрофилироваться, подключить резервы – и выжили. Для кого-то падение курса доллара на 20 % уже было смертельным, а для кого-то и на 30 % – еще нет.
Для кого-то падение рыночной цены продукции на 10 % губительно, а для кого-то нет. Задержка в платежах от получателей на два месяца приводит к полной остановке одного предприятия и лишь слегка щекочет нервы финансового директора на другом. Увеличение НДС с 18 до 21 % может сделать некоторые бизнесы экономически бессмысленными, но практически не повлиять на другие. И так далее. Все значимые для функционирования конкретной организации внутренние и внешние параметры имеют свои границы, внутри которых эта организация как таковая может продолжать существовать, а за их пределами – уже нет. Множество приемлемых сочетаний образуют фазовое пространство экзистентности (от английского exist – «существовать»). Это пространство для каждого организма свое, и зависит оно, как и все другие эмерджентные свойства, от того, из каких элементов состоит организм и как они взаимодействуют, то есть от структуры.
В структуре же по необходимости должен быть заложен и ответ организма на неблагоприятную динамику ситуации, когда приближается граница пространства экзистентности и надо как-то на это приближение реагировать, иначе конец. Организмы только потому и продолжают существовать, что умудряются каким-то образом не допустить приближения этой границы, возвращая ситуацию вовнутрь пространства экзистентности посредством соответствующих реакций. Реакция адекватна, если она помогает выжить. Например, адекватными реакциями на холод может быть включение нагревателя, энергичные движения или, еще лучше, стакан глинтвейна. Все эти реакции будут адекватными. Точно так же, например, адекватной реакцией на недопустимый рост потерь от брака из-за плохой работы оборудования могут стать замена оборудования, его капитальный ремонт, изменение технологии или переход на другой материал, а неадекватной – проведение общего собрания о необходимости обеспечения высокого качества и снижения потерь от брака.
Итак, организмы продолжают существовать на фоне непрерывных изменений внешних и внутренних условий благодаря своей способности своевременно и адекватно реагировать на приближение к границе пространства экзистентности. Но что значит своевременно? Давайте пойдем от обратного. Может ли быть слишком поздно – когда спохватились, что уровень запасов опустился ниже критической отметки, уже невозможно их вовремя пополнить, и остановка производства оказалась неизбежной? Или может быть слишком рано – скажем, увеличившееся число заказов на этой неделе по сравнению с предыдущей еще ни о чем не говорит, поскольку вписывается в обычные колебания спроса и не требует никакой специальной реакции типа увеличения производственных мощностей. Но если в принципе может быть слишком рано и может быть слишком поздно, значит, должно же быть где-то и в самый раз? Когда уже не рано, но еще не поздно начинать реагировать? Это и есть граница так называемой зоны комфорта, которая представляет собой некоторую часть пространства экзистентности. В пределах этой зоны изменение ситуации, характеризующейся некоторым набором параметров организма и среды, не требует от организма никакой специальной реакции. Если сегодня в отделе будут работать не пять человек, а только четыре, – ничего страшного, вчетвером справятся. То, что посетителей в салоне вчера почти не было, не означает, что его пора закрывать, – не завтра, так послезавтра посетители появятся. Уволятся три-четыре подсобника – мы этого даже не заметим. Изменение температуры в помещении в пределах 19–21º не требует особого внимания – никому от этого не холодно и не жарко. И так далее.
В пределах зоны комфорта необходимый баланс со средой поддерживается за счет механизмов так называемого гомеостатического регулирования. Нам теплее – мы больше потеем. Заканчивается бумага для принтеров – покупается новая. Недостаток платежных средств в пределах предоставленного овердрафта автоматически кредитуется банком. Не вышла на работу Машенька – в приемной посидит Леночка. Механизмы гомеостатического регулирования как бы встроены в структуру (отработанные процедуры) и до определенных пределов обеспечивают необходимое динамическое равновесие. За этими пределами состояние комфорта сменяется состоянием дискомфорта – нам холодно или жарко, или не хватает людей, или некуда девать отходы, или банк закрыл овердрафт и так далее.