Тем временем лаз становился все уже и уже. Вода подобралась к груди.
– Не понимаю, как здесь Феодосия пролезла, – удивился Венедим. – Локти нельзя поднять.
– Нужда заставит, – буркнул в ответ Кузьма. – Но ты, Веня, все же помолчи пока. Да и шагу прибавь.
Впервые в его голосе проскользнуло что-то похожее на сомнение. Венедима, до этого целиком и полностью доверявшего своему проводнику, от такой интонации даже в жар бросило (хотя вокруг было весьма и весьма прохладно). Зловещее журчание доносилось уже со всех сторон, и вода быстро прибывала.
– Ты ведь говорил, что здесь потоп не страшен! – не выдержал Венедим.
– Я про главный туннель говорил. А это сифон какой-то. Похоже, он собственного стока не имеет.
– Может, вернемся?
– Поздно… На воде умеешь держаться?
– Только когда моюсь в корыте.
– Ну ничего… Главное – не паникуй, даже если тебя с головой зальет. И не отставай. Самое низкое место мы, похоже, миновали. Дальше будет полегче.
Ложь во спасение грехом не считается, и потому Венедим не стал упрекать Кузьму в лукавстве, хотя и ощущал, что лаз продолжает уходить вниз.
Сзади внезапно накатила высокая волна, и Венедим от неожиданности едва не захлебнулся. Вода имела отвратительный привкус и пахла какой-то гадостью. Самое худшее, что она попала ему в легкие, и теперь каждый глубокий вдох отзывался приступом судорожного кашля.
Животный страх отшиб память – надо было молиться, но все молитвы, даже «Отче наш», вылетели из головы.
Вода теперь не просто прибывала, а кипела водоворотом, захлестывая лицо. Между ее поверхностью и сводом туннеля осталось всего две пяди свободного пространства.
– Ныряй! – Кузьма ухватил Венедима за шиворот и со сверхъестественной силой швырнул навстречу новой волне, на сей раз накатывающейся спереди.
Венедим имел все шансы свернуть себе шею, но тяжелые вериги потянули вниз, и нырок получился в общем-то удачный. Жаль только, что глоток воздуха, который он успел сделать, уже подходил к концу.
Продлевать эти муки на лишние две-три минуты не имело никакого смысла, и Венедим уже собрался пошире раскрыть рот, дабы разом покончить со своим бренным существованием, но тут Кузьма обхватил его поперек туловища и потащил все вверх, вверх, вверх, пока их головы не пробили поверхность воды.
Здесь тоже стояла непроглядная темнота. Со всех сторон на расстоянии вытянутой руки были скользкие каменистые стены, круто уходящие вниз.
Уцепиться было не за что, и Кузьма, не давая Венедиму соскользнуть на глубину, плечом прижал его к стенке колодца. Вода вокруг продолжала прибывать, но куда медленнее, чем в горизонтальном лазе.
– Говорил же я тебе, что не пропадем! – прохрипел Кузьма. – А ты, обормот, не верил!
– Куда мы попали? – отхаркиваясь после каждого слова, осведомился Венедим.
– Мне и самому интересно… С моей стороны, конечно, промашечка вышла. Признаю. Как говорится, не ту дверь открыл… Ты что, утонуть собираешься?
– Сил совсем нет, – еле слышно просипел Венедим. – Замерз… Не выбраться нам отсюда…
– Упирайся руками в стены! Продержимся.
– Не продержимся… Пустое это… Знать, и я не без греха, если так никчемно гибну. Даже покаяться не смогу…
– Терпи. Это, наверное, ловчий колодец химеры-крючника. Она где-то поблизости притаилась. Ждет, когда сюда кто-нибудь свалится. А потом хвать – и наверх вытащит. Лапы-то у нее длиннющие, как багры.
– Нет, лучше я отдамся на волю Создателя и по примеру пророка Ионы скажу на прощание: «Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня, но ты, Господи, выведешь мою душу из ада». Предпочитаю утопиться, чем принять смерть от кромешной твари!
– Это, конечно, дело вкуса. Но я бы сделал ставку на химеру… Хоть какой-то, да шанс. – Кузьма, упершись ногами в стену, еще сильнее навалился на Венедима.
Словно в подтверждение его слов, сверху раздался шум и что-то довольно увесистое полетело в колодец. Плюх! – едва не задев Кузьму, неизвестный предмет упал в воду, быстро-быстро забулькал и ушел на глубину. Вслед за ним заскользила железная цепь, спустя несколько секунд туго натянувшаяся.
– Да это же ведро! Обыкновенное ведро! – воскликнул Кузьма. – Эй, люди! Кто там есть? Отзовитесь!
Однако на его страстные призывы не последовало никакого ответа, лишь печально поскрипывала цепь да тихо булькала подступающая снизу вода.
– Что они, гады, оглохли?.. – Кузьма перестал надрывать глотку. – Ты, Веня, как себя чувствуешь?
– Грешно жаловаться на жизнь… Но вообще-то паршиво.
– Держись за цепь, а я попробую наверх выбраться. Потом тебя вытащу.
– Пальцы не сгибаются…
– Подыши на них. А еще лучше – кусни пару раз. Вот кровь и забегает по жилам. Эх, теснота! – Ухватившись за цепь, Кузьма попытался подтянуться. – Ты потерпишь, если я тебе на плечо наступлю?
– А куда деваться…
Пришлось терпеть, хотя Кузьма наступил ему не на плечо, а на голову. Цепь натянулась до предела и задребезжала, как басовая струна на самодельных гитарах темнушников.
Кузьма пыхтел, глухо ругался, но, похоже, мало-помалу взбирался наверх. Со стен градом сыпались в воду мелкие камушки. И все это происходило в удручающей, парализующей волю темноте, которую Венедим возненавидел окончательно и бесповоротно. Сейчас он жаждал солнечного света всеми фибрами своего существа, хотя раньше ничего ярче смоляного факела никогда не видел.
И вот наступил момент, когда сверху перестали сыпаться камушки, а цепь ослабла. Кузьма все же выбрался из колодца.
С минуту там царила тишина (и это было понятно – в незнакомом месте первым делом следует осмотреться, в смысле – прислушаться и принюхаться), однако затем вместо ожидаемых возгласов удовлетворения раздалось неразборчивое бормотание нескольких голосов. Выходило, что Кузьма не только выбрался на поверхность, но и угодил прямиком в объятия людей.
Теперь спасение стало реальностью и для Венедима, сразу воспрянувшего духом. Вслед за надеждой вернулась и память. Вскоре он уже распевал псалом «Славьте Господа на гуслях».
Голос его был слаб, но в тесном колодце силу обретал даже шепот.
– Эй! – крикнул сверху Кузьма. – Чего завыл? Совсем, что ли, плохо тебе?
– Нет, мне хорошо, – собрав последние силы, ответил Венедим. – Я радуюсь, ибо милостью Господа полнится весь мир.
– Не только милостью, но и сюрпризами, – загадочно ответил Кузьма. – Ты еще не передумал топиться? Наверх хочешь?
– Конечно, хочу.
– Дело твое. Только потом меня не упрекай.
Натужно заскрипел ворот, и цепь, сразу вырвавшись из ослабевших пальцев Венедима, пошла вверх. Хорошо хоть, что одна его нога угодила прямиком в ведро. Вода отдавала свою жертву неохотно, с сердитым бульканьем и тяжким всплеском.
Все еще не веря в спасение, Венедим рукой коснулся стенки колодца. Сначала это был сплошь холодный камень, но вскоре появился и мох – сперва только отдельные языки и нашлепки, а потом и сплошное слоевище.
Ведро (а вместе с ним и Венедим) поднималось короткими, резкими рывками. Ворот, явно не рассчитанный на такую нагрузку, скрежетал и сотрясался, однако человеческие голоса, среди которых выделялся хрипловатый тенорок Кузьмы, звучали все явственнее. Похоже, там горячо о чем-то спорили.
Наконец несколько рук ухватили Венедима за одежду. Его выдернули из колодца и бросили на толстый ковер мха. Все, естественно, происходило в полной темноте.
– Возблагодарим Господа за милосердие! – сотрясаясь от озноба, воскликнул Венедим.
Крепкие руки спасателей почему-то продолжали бесцеремонно ощупывать и тискать его. Конечно, это можно было расценить как неуклюжую попытку восстановить кровообращение в задубевшем от холода теле, однако смущала локализация прикосновений – главным образом к ляжкам, гузну и филейным частям. Можно было подумать, что Венедима принимают за свиную тушу.
– Ты ведь говорил, что он святой человек, монах? – В густом голосе, явно принадлежавшем человеку крупных габаритов, звучало глубокое возмущение.
– Монах, – ответил Кузьма откуда-то со стороны. – Так ведь и монахи всякие бывают. Большинство, конечно, обжоры, чревоугодники. А это постник. Плоть свою умерщвляет ради спасения души.
– Обманул! – зловеще произнес невидимый здоровяк. – Вокруг пальца обвел! И я ради такой дохлятины из сил выбивался! Все руки стер!
– Ты доброе дело сделал, – сказал Кузьма тоном не то заискивающим, не то глумливым, – Божьего человека спас. Он тебе спасибо скажет. И в молитвах не забудет.
– А что я бабе своей скажу? А братьям? А бабам братьев? – продолжал возмущаться здоровяк. – Мы уже который день на подножном корме сидим. Хорошо хоть, что сегодня вода появилась. Галушек из мха наварим. Так ведь травой все равно не наешься!
– Научить вас на земляных червей охотиться? – предложил Кузьма самым невинным тоном.
– Мы не кроты. Нас другая дичь интересует, сам знаешь.
– Знаю, – печально вздохнул Кузьма. – Хотя и не приветствую.
– Мы в твоих приветствиях не нуждаемся, – фыркнул здоровяк, судя по голосу, перемещаясь в ту сторону, где находился Кузьма. – Ты, Индикоплав, хоть и уважаемый человек, но обман тебе не простится. Не на тех нарвался. Сдавайся лучше по-хорошему, иначе из живого все жилы вытянем.
– Что происходит? – патетически воскликнул Венедим, которого грубо поставили на ноги, пребольно заломив при этом руки.
– Не милостив к нам оказался твой Бог, – пояснил Кузьма. – Знаешь, кто этим колодцем владеет? Известная в Шеоле семья Шишкаревых. Хорошие ребята, но сплошь людоеды. Сейчас ты имеешь удовольствие слышать голос главы семьи – Владимира Ивановича.
– И ты хотел отдать меня на съедение этим нечестивцам? – На этот раз Венедим не смог сдержать своих эмоций, то бишь страстей. – Жирного монаха им на обед пообещал?
– Стали бы они иначе тебя наверх тащить, – ответил Кузьма без тени смущения. – Давно бы пузыри в колодце пускал. А сейчас цел и невредим.
– Пока, – уточнил тот Шишкарев, который держал Венедима за руки. – Но ты, монах, сильно не переживай. Мы тебя сразу не съедим. Мы тебя сначала мхом хорошенько откормим. Пока нам и одного Индикоплава хватит.
– Меня еще поймать надо. – Голос Кузьмы раздавался уже совсем с другой стороны.
– Не дури, – предупредил его Шишкарев-старший. – Из этой пещеры только один выход. И тебе его не отыскать. Сдавайся, не зли меня.
– Нашли дурачка! – присвистнул Кузьма. – Кто же добровольно под нож ляжет! Свиньи и то в последний момент визжат да кусаются.
– Можешь и ты напоследок повизжать, если желание имеется. Разрешаю.
– Нет, я лучше покусаюсь.
– Кусайся, если зубов не жалко.
Так, беззлобно переговариваясь и обмениваясь солеными шуточками, они кружили во мраке пещеры, и трудно было поверить, что эта игра предполагает смертельный исход.
Вслепую Кузьма ориентировался гораздо лучше противника, зато тот знал это место как свои пять пальцев. Победу могли принести две вещи: либо предельное хладнокровие, либо счастливый случай. Ни на отсутствие первого, ни на антипатии второго Кузьма пожаловаться не мог. Беда состояла лишь в том, что время работало против него.
Это сообразил даже скудоумный Владимир Иванович.
– Пашка, свяжи монаха ремнем и чеши за подмогой, – велел он. – А то упустим Индикоплава. Он, гад, как нетопырь, увертливый. Как будто бы в темноте видит.
– Мне и видеть не надо, – сказал Кузьма. – От тебя за версту тухлятиной несет.
– Это у меня отрыжка такая. Недавно одного выползка съел, твоего дружка, – не остался в долгу Шишкарев-старший. – Очень уж на вкус поганый оказался.
– Мы такие! – подтвердил Кузьма. – Если что, тебе еще долго отрыгиваться будет.
– Ничего, толченого угля приму.
Венедиму, вновь опрокинутому лицом в мох, между тем уже вязали руки. Шишкарев-старший, методически прочесывая пещеру, время от времени выспрашивал: «Ты где?» – но Кузьма больше не отзывался.
Вдруг что-то увесистое свалилось в колодец и забулькало там, медленно уходя на дно.
– Утопиться решил, паразит! – взревел Шишкарев-старший. – Ни себе, ни людям! И на этот раз обманул!
– Ты себя сам обманул, – раздался спокойный голос Кузьмы, за которым последовал звук увесистого пинка, – ступай умойся… Здесь два выхода, а не один.
Падая в колодец, Шишкарев-старший успел ухватиться за цепь, и шум поднялся немалый, это уже не говоря о истошном вопле, оборвавшемся только после глухого всплеска. Последним умолк ворот, застопорившийся после того, как вся цепь размоталась.
– Один готов, – сказал Кузьма. – Кто там следующий? Павел Иванович, если не ошибаюсь?
– Не подходи, сука! – завопил Шишкарев-младший. – Иначе я твоего дружка придушу!
– Не успеешь, – мягко возразил Кузьма, который, похоже, был уже совсем рядом. – А если и успеешь, то братцу своему помочь не сможешь. Слышишь, как он плещется?
Действительно, из колодца доносились звуки, похожие на те, что издают бабы при полоскании белья. Кроме того, слышалось позвякивание цепи и утробное фырканье. Людоед не утонул, но воды нахлебался вдоволь.
Шишкарев-младший, в отсутствие брата сразу утративший смелость, не знал, что и ответить. Пришлось Кузьме прийти к нему на помощь.
– Договоримся так, – сказал он, успев перед этим зайти сзади. – Ты позволишь нам спокойно уйти, а мы не станем мешать спасению Владимира Ивановича.
– Опять обманешь… – неуверенно произнес Шишкарев-младший. – Спихнешь в колодец, как брата…
– Зачем мне это?
– Чтобы я подмогу не позвал. Мишку и Тишку.
– Плевал я на твоих Мишек-Тишек. Пока ты старшего из колодца выудишь, мы уже далеко будем… Решай быстро, а то я и передумать могу. Отправишься вслед за братцем.
– Ладно, согласен. Ваша взяла…
Ремень соскользнул с рук Венедима, а Шишкарев-младший стремительно откатился куда-то в сторону и сразу притих – видимо, не доверял обещаниям коварного выползка.
Кузьма тем временем помог Венедиму встать на ноги и потащил за собой прочь от этого места.
– Ну и дураки! – приговаривал он при этом. – Тропку во мху протоптали и думают, что я выход не найду… Вот тут у них веревка натянута. Хватайся.
– Я все же не пойму, как ты этого людоеда обманул? – Вопрос сей, похоже, сильно занимал Венедима.
– Очень просто. Там рядом долбленая колода лежала, в которую они воду про запас сливают. Колодец-то частенько пустой… Вот я ее вниз и сбросил. Ну а когда тот дурак над краем наклонился, просто дал ему пинка под зад.
– Тяжелая была колода?
– Да уж потяжелее тебя.
– Ты хоть и безбожник, а человек достойный, – с уважением произнес Венедим. – Не покинул меня в беде. А ведь мог бы.
– Мог, – согласился Кузьма. – Но зачем? Ты мне еще пригодишься. Вдруг нам опять людоеды встретятся. Вот я тобой и откуплюсь.
Нежданная встреча
Довольно долго они двигались вдоль веревки, облегчавшей семейству людоедов походы за водой. Слой мха в этом коридоре был таким мощным, что в некоторых местах противоположные стены почти смыкались.
Венедим, с подозрением относившийся ко всем проявлениям чужой жизни, не преминул закинуть камушек в огород братьев Шишкаревых.
– Трутни поганые, – пробормотал он. – Вместо того чтобы людей поедать, лучше бы адскую поросль изводили.
– Мох они нарочно не трогают, – пояснил Кузьма. – А в жилище у них, говорят, все чин-чинарем. И стены побелены, и огонь в очаге постоянно горит. Если чужак поблизости появится, они уголек через дверь выкинут – и готово! Собирай потом свежий фарш.
– Сам-то ты откуда их знаешь?
– Встречались пару раз. На выползков они нападают редко. Попроще добычу ищут. Могут изгоя в свое логово заманить, зазевавшегося сторожа с поста снять, ребенка выкрасть. Далеко в Шеол не забираются. Поблизости от дома орудуют.
– Вот во что способен превратиться человек, лишенный Божьего страха. – Можно было поклясться, что Венедим при этих словах перекрестился.
– Божий страх – одно, а голод – другое. Они ведь не ради зла людоедами стали. Отец их из метростроевцев. Даже, говорят, ударником был. Это вроде как у вас праведник. Да только рассорился с какими-то важными чинами. Сам ушел и еще несколько человек с собой увел. Бедствовали они первое время страшно. Только людоедством и спасались. В конце концов остались лишь папаша Шишкарев и какая-то баба. Семь сыновей вместе прижили. Владимира и Павла ты знаешь. Мишка и Тишка скорее всего на хозяйстве остались. А остальные трое где-то шастают… Ты почему веревку бросил?
– Она осквернена прикосновениями нечестивцев!
– Потерпи, недолго осталось. Тут, похоже, ход раздваивается. Если налево пойдем, прямо к Шишкаревым в гости угодим. Чуешь, дымком попахивает?
– А если прямо?
– Откуда я знаю! Раньше в этих краях бывать не приходилось.
– Как же нам добраться до обители Света? – с тоской произнес Венедим.
– Доберемся! – Кузьма вновь был полон оптимизма.
– В какой хоть она стороне?
– Как тебе объяснить… Где-то пониже нас и справа. Это если по прямой. Но только в Шеоле прямых путей нет. Придется поблуждать.
– Без еды, без оружия, без огня… – промолвил Венедим с сомнением.
– Вот и я говорю, может, сначала к Шишкаревым заглянуть? – произнес Кузьма как бы в раздумье. – Перекусим, у костра погреемся, оружием запасемся…
– Нет! – воскликнул Венедим так, словно его склоняли к грехопадению. – Заклинаю тебя от опрометчивого поступка! Не надо нам помощи от сатанинского отродья!