– Вот привязались! Ну пусть будет «да», если вам так хочется.
– Каковы гарантии того, что вы не нарушите данное здесь слово?
– Никаких, – отрезал Кузьма. – Хотите – верьте, хотите – нет.
– Гарантия, конечно, сомнительная… – Змей повторил свою попытку проникнуть огненным взором в замыслы Кузьмы.
– Ничего другого предложить не могу. Как говорится, чем богаты. Зато свои предварительные условия выскажу.
– Какие еще предварительные условия? – сразу насторожился Змей.
– Верните мне мои вещи.
– Само собой. Но не сейчас.
– И пусть мой приятель – кстати, его зовут брат Венедим, тоже участвует в совещании.
Это требование окончательно сразило Змея.
– Надо сначала узнать, позволяет ли ему здоровье… – пробормотал он.
– Если махать кайлом позволяет, то и сидеть, развесив уши, тоже позволит.
– А как объяснить его появление здесь?
– Придется немного подправить вашу версию. Гульнули мы, значит, на Торжище, показалось мало, решили добавить и сами не заметили, как оказались в ваших краях. Венедим, между прочим, обязан всюду сопровождать меня. Такова воля игумена. А для светляков это покруче, чем для вас постановление планового отдела.
– Надежный ли он человек? – забеспокоился Змей. – Сумеет ли держать язык за зубами?
– Это я беру на себя, – заверил его Кузьма. – Он мужик хоть и верующий, но покладистый. Правда, на вас сильно обижается.
– Что остается делать не приученному к труду трутню? Пусть сам на себя обижается… В общем, главный вопрос мы решили. Остается уточнить кое-какие детали.
– Разве трудно было догадаться, что детали лучше всего уточнять за кружкой водяры? – произнес Кузьма с укоризной. – Если своей жалко, так моей бы прихватили.
– Спиртное мы употребляем исключительно по поводу трудовых побед и только согласно приказу отдела труда и зарплаты, – пояснил Змей.
– Мне какое касательство до ваших приказов! Ты сам не пей, а я бы выпил. Эх, чую, пропадет моя баклага!
– Об этом можете не беспокоиться. Все ваши вещи, в том числе и баклага, находятся на хранении в отделе материальных ресурсов. А у них там даже пылинка не пропадет.
– Так я вам и поверил! – В словах Кузьмы было столько горечи, словно он уже уличил метростроевцев в тайном употреблении конфискованной водяры. – Что вы за люди! Чернильные души! Без подсказки жить не можете! Детей, поди, тоже в приказном порядке делаете? Какой, интересно, отдел этим командует?
– Ну зачем же отдел! Много чести будет, – осклабился Змей, что для него было совсем нехарактерно. – Всего лишь сектор. Сектор охраны материнства и детства при здравотделе.
– И как? План выполняете?
– У нас все планы выполняются, – многозначительно изрек Змей. – А теперь попрошу внимания. Я начинаю задавать вопросы.
– Задавайте, – обреченно вздохнул Кузьма. – Желательно по порядку.
– По порядку не получится. По порядку нам и недели не хватит. Надо осветить хотя бы основные вопросы. Отвечать попрошу быстро и кратко.
– Запутать меня хотите?
– Нет. Самый верный ответ – тот, что лежит на поверхности. Раздумье – признак неискренности.
– Скажите пожалуйста! А я и не знал.
– Как вы попали в обитель Света? – Тон Змея сразу изменился: как-никак, а он занялся своим привычным делом.
– Водяру искал. Вот и завернул по пути.
– Для кого вы искали водяру?
– Для себя.
– Это точно? – Змей прищурился: так он делал всегда, когда подозревал Кузьму в неискренности.
– Странные у вас вопросы какие-то…
– Отвечайте по существу.
– Повторяю: для себя! – почти выкрикнул Кузьма, а сам подумал: «Вопросик-то этот мне не без подвоха задали».
– Как вас встретили катакомбники?
– Да уж лучше, чем вы.
– То, что вам предложили проникнуть за Грань, нам уже известно. Знаем мы и про то, что это предложение поступило непосредственно от игумена. Какое впечатление от общения с ним осталось у вас?
– Тот еще жук!
– Не понял? – Змей нахмурился.
– Хитрая, говорю, тварь.
– Он действительно проводит время на столпе?
– Вроде того.
– Сидит или стоит?
– Не разобрал. Темно было.
– Вас в нем ничего не поразило? Внешний облик, например? Или манера разговаривать?
– Повторяю: темно было. А манера разговаривать у всех светляков одинаковая, – так было сказано вслух, а так мысленно: «Хрен я вам что-нибудь важное скажу!»
– Вы согласились на предложение игумена?
– А куда было деваться! Пригрозил, гад, голодом меня уморить.
– С какой целью в обитель Света наведалась весьма представительная делегация связистов?
– Смешно сказать. Я им вдруг понадобился.
– Для чего?
– А вы сами не догадаетесь? Кузьма Индикоплав нынче всем нужен. Хоть разорвись.
– Но ведь у связистов был какой-то формальный повод требовать вашей выдачи? Не так ли?
– Ерунда все это! – Теперь пришлось скривиться уже Кузьме.
– Расскажите, не стесняйтесь.
– Коротко не получится.
– Рассказывайте, как получится.
– Я, прежде чем к светлякам зайти, к темнушникам наведался. С той же целью. Правда, дальше заставы нос не совал. Дело там нехорошее случилось. Какая-то тварь отметилась. Перед самым моим приходом… Видели, как грибы на прутиках сушатся? Вот таким же манером она всех стражников на железные штыри нанизала. Я по своей дурости об этом темнушникам сообщил. По телефону. Вот они на меня и окрысились. Дескать, без моего участия тут не обошлось.
– Кстати, во время вашего пребывания на Торжище имел место похожий случай. Вы в курсе?
– В курсе, – кивнул Кузьма.
– Что можете сказать по этому поводу?
– Перерождаются химеры. Другими становятся. Если так и дальше дело пойдет – спасения от них не будет.
– Откуда связистам стало известно ваше местонахождение?
– Баба одна стукнула. – Скрывать тут было нечего: выгораживать Феодосию он не собирался.
– Та самая, которая была с вами на Торжище? – уточнил Змей.
– Та самая.
– Давно она состояла осведомительницей у связистов?
– Не знаю. Лично я ее об этом не спрашивал.
– Вы можете как-то влиять на химер? – Змей вновь подозрительно прищурился.
Вопрос был дурацкий – ни один выползок не ответил бы на него честно. А уж Кузьма, кое-что в этом деле понимавший, – тем более.
– Что вы! – Он замахал руками, словно монах, которому предъявили обвинение в сношении с дьяволом. – Это надо же такое придумать! Человеку химеры не по зубам!
– Но вы избавились от связистов не без помощи химеры.
Сволочью был этот Змей. И в первую очередь потому, что знал гораздо больше, чем ему следовало.
– Случайно вышло, – пояснил Кузьма с самым невинным видом. – Момент удобный подвернулся. Зачем его упускать?
– А чем вас не устраивали связисты?
– Грубые люди. Не люблю я таких. Чуть что – сразу по сопатке.
– Но с одним из них вы, похоже, сдружились, а? – Вопрос был, конечно, с подковыркой, о чем можно было судить по сопровождающему его магнетическому взгляду.
– С кем по пьянке не сдружишься, – потупился Кузьма.
– Где этот пачкун добыл пистолет?
– У темнушников всякого оружия полным-полно.
– Полно. Но не такого.
– Вы про это лучше у него спросите.
– И спросим, – с угрозой буркнул Змей. – Придет такое время… Кто еще, кроме людей и химер, обитает в Шеоле?
– Крысы, летучие мыши, змеи… – Кузьма стал загибать пальцы.
– Я имею в виду созданий совсем другого рода, – перебил его Змей. – Тех, которые появились после Черной Субботы. Здухачей, например.
– Брехня! – категорически заявил Кузьма. – Выдумки. Вы еще про папу Мумбо-Юмбо спросите.
– Кто это такой?
– Владыка преисподней. В понимании темнушников. Им завидно стало, что у светляков Бог есть, и черти, и ангелы, вот и придумали себе идола.
– А почему именно Мумбо-Юмбо?
– Потому что черный. Они же мрак обожествляют. Считают его первородной стихией, из которой все остальное родилось. И твердь, и хлябь, и свет, и живые твари. С папой тоже понятно. Так они тех зовут, кто чем-нибудь заправляет. «Зубры» стоят над «быками», «быки» над «волками», а папа над всеми. Вот и в преисподней должен быть свой папа. Так сказать, папа над папами.
– Ну это несерьезно, – отмахнулся Змей. – Не отвлекайтесь. Откуда приходят химеры? Сверху или снизу?
– Конечно, сверху! Откуда мох пришел, оттуда и они приходят.
– Не следует ли из этого, что они способны преодолевать Грань? Хотя бы в одну сторону – сверху вниз?
– Никогда не думал об этом.
– С какой стороны вы подошли к обители Света? – Змей предъявил Кузьме чертеж, тщательно выполненный углем на листе рыхлой сероватой бумаги, которую, как говорят, метростроевцы наловчились делать из тщательно перемолотого мха.
– Не следует ли из этого, что они способны преодолевать Грань? Хотя бы в одну сторону – сверху вниз?
– Никогда не думал об этом.
– С какой стороны вы подошли к обители Света? – Змей предъявил Кузьме чертеж, тщательно выполненный углем на листе рыхлой сероватой бумаги, которую, как говорят, метростроевцы наловчились делать из тщательно перемолотого мха.
– Я в этих кружочках и загогулинах не разбираюсь. – Слова Кузьмы были истинной правдой. – Мне ваши узоры без надобности. Подземные ходы нужно нюхом чувствовать.
– Ну а все же? – настаивал Змей, тыкая в чертеж пальцем. – Вот туннель, который соединяет обитель Света с владениями темнушников. Вот другой туннель, по которому можно добраться до Торжища, а вот два малоизвестных туннеля, которые уходят в лабиринты, на этой схеме не изображенные. Который из них ваш? Только не надо гадать.
– А где дозоры светляков расположены? Тут это видно?
– Конечно. Здесь справа, а здесь слева.
– Светляки на меня слева набросились. Вот и соображайте.
– Все ясно, – Змей чиркнул по бумаге пальцем. – Это совпадает с нашими сведениями.
– Не пойму я только, зачем вам это знать нужно?
– Так… На всякий случай – Змей спрятал чертеж и сразу же переключился на другую тему: – Как глубоко вы проникали в недра Шеола?
– Всяко бывало. Смотря как мерить.
– Меряйте в километрах.
– С километрами у меня слабо, – признался Кузьма. – Я все больше на чутье полагаюсь. На какой мы сейчас примерно глубине?
– Зачем же примерно? Могу сказать точно. Ноль целых девять десятых километра.
– Тогда на ваш вопрос я отвечаю так: можно говорить о трех-четырех километрах.
– Ну а если в стороны? – Змей для наглядности пошире развел руки.
– Тут в километрах не померишь. Это то же самое, что спросить у глиста про величину свиньи, в кишках которой он проживает. Но бывал я во многих местах. Отрицать не буду. Правда, много где и не бывал.
– Например?
– Про Фараоново озеро слышали? Вот его-то я и не нашел, как ни старался. Хотя двое или трое выползков клялись, что даже искупались в нем.
– Разве им воды мало?
– Не скажите. Там совсем другая вода. Она все болезни лечит и раны заживляет.
– Глупости! Я ведь просил вас не отвлекаться… Новые ходы в Шеоле появляются?
– Конечно. За это вам надо спасибо сказать.
– Я говорю о ходах, не имеющих к нам никакого отношения, – пояснил Змей.
– Хм… – На этот раз Кузьма задумался по-настоящему, однако метростроевец не торопил его, делая, наверное, скидку на сложность вопроса. – А знаете, появляются!
– Кто их прокладывает?
– Я почем знаю! А кто прокладывает морщины на коже? Сами собой появляются.
– Морщины появляются потому, что кожа стареет.
– И Шеол стареет. Одни подземные реки иссякают, другие меняют русла. Где-то грунт проседает, где-то вспучивается. Про потопы тоже нельзя забывать. Да мало ли что еще!
– Приходилось ли вам находить какие-нибудь подземные склады?
– Скорее клады, чем склады. В основном мелочовка. Сегодня нашел, а завтра уже сбыл все.
– Хотите сказать, что о складах оружия, амуниции и горючего вам ничего не известно?
– Не хочу сказать, а говорю! Не-из-вест-но! – произнес Кузьма по слогам. – Вы меня еще в прошлый раз этим вопросом замучили, когда я в лазарете почти без чувств лежал.
– Не надо нервничать… Как близко вы подходили к Грани?
– С какой стати мне к ней близко подходить? Я в огонь зря соваться не привык.
– В огонь? – Змей едва не подскочил на своем месте.
– Не в огонь, так под топор, какая разница! Это я для примера сказал.
– А-а-а… – разочарованно протянул Змей. – Есть ли у вас собственная версия причин, вследствие которых наступила Черная Суббота?
– Хоть сто штук. Могу и сто первую сочинить. Специально для вас. Только в другой раз. Устал я что-то. Давно не приходилось столько говорить. Язык распух.
– Хорошо. Будем заканчивать. – Похоже было, что и Змей изрядно вымотался. – Не хотите ли добавить что-нибудь к уже сказанному?
– Добавляют в драке, если кому вдруг мало покажется, – молвил Кузьма назидательным тоном. – В корчме иногда добавляют, но уже за отдельную плату. А мне добавлять нечего. И так всю душу наизнанку перед вами вывернул.
– Вряд ли. Душа ваша – потемки. Шеол, конечно, на всех свою печать накладывает, но на выползков в особенности. Там бездна, – он указал пальцем вниз, – и тут тоже бездна, – палец уперся Кузьме в грудь.
Сказано все было совершенно серьезно, без тени шутки или иронии. Кузьму даже холодок по коже пробрал: а не кроется ли в словах метростроевца причина, по которой бесследно исчезли почти все выползки?
Змей между тем кивнул на прощание и уже поставил ногу на нижнюю скобу лестницы.
– Долго вы меня тут мариновать собираетесь? – опомнился Кузьма. – Выпустили бы на волю. А то я скоро ходить разучусь.
– Выпустим, – не оборачиваясь, пообещал Змей. – Как только получим достаточно надежную гарантию вашей лояльности, так сразу и выпустим.
Эта загадочная фраза неизвестно почему сильно подпортила Кузьме настроение.
Свободу он получил уже спустя сутки. Хотя какая это была свобода – смех один! Просто появилась возможность из одной тюрьмы, очень уж тесной, перебраться в другую, более просторную.
Всяких правил и ограничений у метростроевцев существовало столько, что иной раз казалось – лучше бы сидеть в одиночке, по крайней мере никто шпынять не будет.
В общественную ночлежку Кузьму не пустили – отсутствовали документы на прохождение необходимых предварительных процедур (обманул, значит, Змей с карантином). В то же время обитать где попало тоже не полагалось – могли лишить скудного пайка.
Сам начальник отдела техники безопасности Кузьме на глаза не попадался, словно бы нарочно его избегал. А может, просто брал на измор. Дескать, сам прибежишь и в ножках валяться будешь.
Венедим находился в лазарете, где в преддверии трехстороннего совещания ему усиленно поправляли здоровье. Посторонние туда не допускались. Еще Кузьма узнал, что его бывшее узилище уже занято кем-то другим – увесистый валун вновь прижимал люк, а вокруг расхаживал охранник, бдительность которого (как и все, что касалось профессиональных устремлений метростроевцев) превосходила всякие разумные пределы.
Впрочем, в этой постылой жизни случился и один светлый момент. Одноногий и беспалый ветеран труда, ныне состоящий в штате отдела материального обеспечения, вернул Кузьме все конфискованное имущество.
Первым делом Кузьма взболтнул баклагу, горлышко которой было обклеено бумажками с мутными фиолетовыми штампами. Такие вот были эти метростроевцы – человека могли запросто похитить, зато его имущество берегли как зеницу ока. На предложение отметить рюмашкой первый день свободы, инвалид, грудь которого украшали железные бляхи с затейливыми надписями вроде «За прокладку туннеля Скрипуха – Гиблое» или «За создание резервной дренажной системы», ответил лишь презрительным взглядом. На таких бездельников, как Кузьма, ему даже слов было жалко тратить.
Пришлось праздновать в одиночестве. Отыскав более или менее укромное местечко, Кузьма несколько раз прилично приложился к баклаге и стал обдумывать свое нынешнее житье-бытье.
Ситуация складывалась довольно забавная. На Кузьму Индикоплава претендовали сразу три могущественные общины. И это при том, что каждая из них в отдельности попутно лелеяла планы его физического устранения.
Это соперничество должно было разрешиться в самое ближайшее время. И кому бы Кузьма ни достался, пусть даже всем противоборствующим сторонам сразу, его обязательно погонят к этой чертовой Грани. Короче говоря, очень скоро он может распрощаться не только с вольной жизнью, но и с жизнью вообще.
Вывод напрашивался сам собой – не дожидаясь решения трехстороннего совещания, поскорее уносить отсюда ноги, благо что никто за ним пока особо не присматривает.
Однако тут сразу возникал другой вопрос. А почему это, интересно, ему предоставили свободу, пусть и ограниченную? В чем другом, а уж в гуманности метростроевцев заподозрить нельзя. Следовательно, они заимели (или только так считают) гарантию того, что Кузьма не сбежит.
Что в понимании метростроевцев может являться такой гарантией? Скорее всего Венедим, ныне пребывающий в лазарете, столь же неприступном, как и тюрьма. Если это так, то Змей и его соратники жестоко просчитались.
Венедим мужик неплохой, но Кузьма ему абсолютно ничем не обязан. Не хватало еще положить жизнь за какого-то святошу. Сообщить куда следует – это другое дело. Пусть теперь светляки всем скопом сами выручают собрата по вере.
Эти мысли, подкрепленные водярой, казались Кузьме безукоризненно ясными. Какой-то мерзкий червяк все же точил душу, но его легко можно было утопить двумя-тремя добрыми глотками. Оставалось определить маршрут побега. Туннель, по которому его сюда доставили, вкупе с другими точно такими же туннелями, веером расходящимися в разные стороны, для этой цели явно не годился. Метростроевцы в них шныряют как муравьи и сразу же обратят внимание на чужака.