Он пощелкал клавишами, я взглянул на общую сумму.
– Потяну. Делайте.
Здесь пришлось похуже, чем при лечении пародонтоза. Паша не просто сверлил, а стачивал оставшиеся зубы, оставляя от них заостренные пеньки. Я просидел с распахнутой пастью несколько часов. Сперва пахло горелой костью, потом медикаментами: пеньки красили некой гадостью и долго делали слепки.
Еще две недели ушло на то, чтобы изготовить керамические зубы на обе челюсти. Долго уговаривали меня на «естественный» цвет, но я сказал твердо, что нисколько не стыжусь, что у меня из металлокерамики. Так что делайте ноль-ноль-ноль, то есть самый-самый белый материал, какой только есть.
В день примерки я поинтересовался насчет гарантии. Паша засмеялся.
– На двадцать лет, потому что какие-то гарантии давать надо, хотя в данном случае это несколько глупо… Такие зубы пробудут в вашей челюсти столько, сколько просуществует сама челюсть. Такое общее мнение экспертов. Статистических данных нет вообще: металлокерамика придумана недавно, и еще вроде бы нигде зубы не вышли из строя по ветхости или изношенности. Обычно их меняют не из-за изношенности или ветхости, а из-за моды.
Я не поверил:
– Что, вот так и ходят до конца жизни?
– Меняют, конечно, – ответил он. – У некоторых со временем чуть приподнимаются десны, приходится делать подгонку, а за эти годы сами зубы приходят в некоторую негодность… я говорю о ваших собственных зубах, приходится подтачивать, но чаще всего – делаем новые, так проще. Раньше делали зубы натурального цвета, даже чуть желтоватые, в соответствии с возрастом, потом в моду вошли белые, ровные, как доски в заборе, сейчас – белые, но разной длины, верхние резцы чуть длинней, а что будет завтра? Обеспеченные люди следят даже за такими веяниями… да и материалы постоянно совершенствуются, и техника изготовления, да много что еще, кто-то меняет просто из интереса. Хотя, конечно, бывают случаи поломок…
Я полюбопытствовал:
– Значит, такие случаи были?
Он пожал плечами.
– Даже в моей практике.
– И… как?
– Одному из крутых сломали челюсть в трех местах. Пришлось с ним поработать заново.
Я покачал головой.
– Я не любитель лихих драк. Лишь бы не вышли из строя сам по себе.
– Дело новое, – напомнил он серьезно. – Гарантии даем не на основе опыта, а пока что опираемся на теорию. По нашему общему мнению, такие зубы – вечны. С учетом, конечно, сами понимаете…
Он замолчал, но я понимал, что когда зарывают труп, то вставные челюсти не вынимают, чтобы вставить другому. Вечны – это значит, в любом случае переживут хозяина.
Я подумал, развел руками.
– Мы живем в таком мире, что… кто не рискует, тот останется в прошлом.
Про себя добавил, что останется наверняка, а вот кто рискует – получает шанс рисковать и дальше. До тех пор, пока не доберется до главного приза.
В гости зашел Леонид. Вообще-то мы не дружим так уж близко, но, думаю, его настропалили Аркадий с Жанной, мол, совсем пропадает парень после смерти Каролины, хоть и прошло уже пять лет. Надо его навещать, тормошить, чтобы опомнился и жил как все люди.
Леонид долго рассматривал мои полки с разноцветными баночками, я помалкивал, наконец он сказал с неодобрением:
– Везде пишут, что не только все эти добавки, даже лекарства подделывают!
О, Господи, подумал я, и у этого та же песня. Ну что они все такие одинаковые? Или потому и подобралась компашка по общности мыслей и мировоззрений?
– Знаю, – ответил я.
– Знаешь? – удивился он. – Так зачем же…
Я спросил в упор:
– А что ты предлагаешь?
Он пожал плечами, развел руками, изобразил мимикой недоумение.
– Как что? Осторожнее надо быть.
– Как? – спросил я. – Скажи, как?
Он снова пожал плечами.
– Откуда я знаю? Не покупать подделки.
– А ты мне можешь указать, – спросил я, – где подделки, а где нет?
Он проворчал:
– Да кто ж тебе их укажет?
– Леонид, – сказал я, – наш Коля тебе посоветовал бы заткнуться и сопеть в тряпочку. Знаешь, сколько этих гавкателей хрюкают под руку? Умники. Ты, конечно, рисковать не будешь?
Он потряс головой.
– Ни за что. А вдруг куплю подделку? Не-е-е-ет, ни за что.
– Ну вот, – сказал я. – Это твоя позиция, а у меня своя. Про подделки раньше тебя узнал. Но я покупаю.
– Треть всех лекарств и половина добавок – подделки, – напомнил он величаво. – Мафия вышла и на рынок фарминдустрии. Это по данным Минздрава. А там может быть еще больше.
– Значит, – сказал я, – половина на этой полке – настоящие. Согласен?
Он посмотрел на полку, поморщился, но я видел по глазам, что осматривает очень внимательно, читает короткие надписи, что-то прикидывает, соображает. В последнее время я много встречаю таких, кто вообще-то, поругивая желающих жить долго и хвастаясь своим наплевательским отношением к здоровью, тем не менее не прочь и сменить бы образ жизни на вот такой… но отчаянно торгуются с самим собой, чтобы не продешевить, не отдать слишком много, не отказываться от шашлыков, винца, водочки, тортов. И чтоб, конечно, здоровье и долгую жизнь получить подешевле. Желательно, вообще на халяву. Ничем ни рискуя, ничем не жертвуя, ни от чего не отказываясь.
Я наблюдал за ним, пока он брал в руки баночки и, морща лоб, с самым презрительным видом читал надписи. Естественно, ждет, что начну уговаривать, да не просто уговаривать, а с жаром, блестящими глазами, размахиванием дланей, как всегда делают те, кто приобщился к каким-либо тайнам и старается вовлечь в свое общество все человечество.
– Нет, – сказал он наконец, – ясности нет, а как без нее?.. Когда покупаю хлеб, я знаю, что покупаю. Когда беру мясо, торт или бутылочку винца – тоже прекрасно понимаю, чего ждать. А это… нет, рисковать не буду.
Вот так всегда, мелькнуло у меня в черепе злое. Смотрим на одно, а видим разное. Он видит, что половина добавок – поддельные, и делает вывод, что покупать нельзя. Я вижу, что половина – настоящие, потому покупаю. Ждать, когда мне точно укажут, какие настоящие, – это дожить до старости и склеить ласты, не дождавшись.
Леонид ушел, твердо уверенный в своей правоте, а меня считая придурком. А вот он – умный, хоть и не прочь прожить дольше, но такое непроверенное покупать не станет. Как же, дать пиратам нажиться на его деньгах! А то, что подделки в основном – это абсолютно идентичные препараты, только сделанные в Индии или в Китае без лицензии, – ему по барабану. Из-за них фирмы-производители наконец-то перестали подробно перечислять подробный состав, из которых состоит препарат. И только одна десятая процента криминальные подделки, когда вместо препарата в баночку засыпают безобидный крахмал или муку.
Так что эта сторона меня абсолютно не волнует. Но Леонид пришел бы в ужас, узнав самое главное. Вся моя беда вовсе не в поддельных добавках. Это ерунда, цветочки. Увы, я принадлежу к числу людей «раковой конституции». Леонид даже не знает этой опасности, а я знаю, более того, я из этой группы риска.
Дело в том, что когда молодой организм вырабатывает гормоны, то одновременно мощно функционирует и вилочковая железа, что контролирует эти гормоны. Она их обезвреживает, бдительно следит, чтобы работали организму не во вред, но эта железа на полную мощь работает только в шестнадцать лет, с двадцати начинает с половинной мощностью, с тридцати – на четверть, а потом угасает вовсе. Потому если человек в возрасте, то добавочный прием гормональных препаратов может привести к раку, даже если не принадлежит к «раковой конституции», а если принадлежит, то – смертник.
Мне пока что двадцать девять, но, во-первых, мой дед умер от рака, а также двоюродный дядя, так что моя конституция типично «раковая», во-вторых, я принимаю чудовищные дозы. Любой организм – гомеостат, он стремится сохранить равновесие, но я упорно меняю его биохимию, что не остается бесследно. Организм, как может, принимает меры. А мера у него обычно одна: раз что-то нарушено, значит, нужно это исключить из обращения. К примеру, быстротекущим раком.
Линдочка залезла ко мне на колени, не понимает, что уже не щенок, а здоровенный кабан, топчется, пытается лечь, оттоптала причинное место. Я поцеловал ее в макушку, она чуть не рехнулась от счастья, пришлось спихнуть на пол.
– Брысь, морда, – сказал я строго. – Твой хозяин, можно сказать, в русскую рулетку играет, а ты скачешь…
Врубил жвачник, в массе спортивных наконец отыскал просто новости. Идет модное в последнее время шоу клоунов, именуемое дискуссией, когда в студию собирают народ и начинают занудно выяснять, как обустроить Русь, нужно ли предохраняться при оральном сексе, вводить ли границу с Украиной и не объявить ли войну Штатам, а то совсем достали. Ну совсем уже, терпеть нельзя их образ жизни, что мешает жить даже в глубинке.
Я посматривал одним глазом, пока нарезал салат и давил сок из моркови. Как-то народу в голову не приходит, что США – не страна вовсе. Не страна в том понимании, как, скажем, Германия, Франция, Китай или даже Корея или Япония. То страны со своим народом, языком, религией, а США – это место, куда съехались из этих стран и создали там… нет, не страну, а некое общественное устройство, для которого, правда, пришлось избрать общий язык из уже существующих, так проще, но в остальном это место так и осталось именно местом, куда съезжаются ученые и авантюристы, чтобы разрабатывать глобальные проекты для всей планеты и своих стран в частности.
Туда по-прежнему едут ученые из России, Германии, Франции, Китая, Индии… да отовсюду едут, там сейчас центр земной цивилизации, но это не заслуга какого-то одного народа, одной религии или строя – это заслуга всего человечества, плод усилий всех стран и всех народов. США – составная страна, если так можно выразиться. В ней есть часть России, причем – немалая часть, но также и часть Германии, всех европейских стран, даже часть стран Ближнего Востока, Индии, Китая… даже часть Африки, которую туда завезли сперва в качестве рабов на плантации, а потом сумели приспособить для черных работ, службы в армии и уборки мусора.
С мировым лидерством Штатов давно понятно по тому, как по телевидению показывают новости. За выборами в США следят как в Москве, так и по всей стране, включая самые дальние села, а важнейшие события нашей страны идут после даже менее важных событий в США. Точно так у нас в стране сперва показывают центр, а потом губернские события.
И хотя еще говорят о великой роли России, то это кто по привычке, кто тешит детское самолюбие, однако понятно же, что США – столица, Россия и страны Европы – центральные губернии, а страны Азии и Африки – это нечто вроде нашей Сибири и труднодоступных регионов. Как в Москву из глубинки раньше перебирались наши молодые ученые, бизнесмены, политики и вообще все, у кого сил с избытком, так и наши отечественные умы из России перебираются жить и работать в США.
С этим все понятно, процесс закономерный, остановить его нельзя, да и глупо останавливать, понятно же, что мозг сосредотачивается в одном месте, а не остается разбросанным, как у сороконожки, по всем сегментам.
На другом канале новости, все репортеры с удовольствием показывают многочисленные демонстрации пенсионеров. Не думаю, чтобы симпатизировали, просто до того приятно сделать гадость правительству, что поднимешь в народные герои хоть скинхедов, хоть террористов, хоть нового Чикатилу.
Эти все требующие от государства каких-то льгот, хоть пенсионеры, хоть инвалиды детства, хоть просто лодыри, что-то недопонимают, стараясь переложить на плечи общества свои проблемы, свое неумение выжить. Все почему-то уверены, что общество им обязано уже по самому факту их существования. Мол, мы родились, так что давайте, обеспечивайте нас от рождения и до самого последнего дня жизни. И не как-нибудь обеспечивайте, а предоставьте лучшие места в транспорте, театрах и вообще везде-везде, где можно опустить задницу.
Для абсолютного большинства самым весомым аргументом является, что мы, мол, работали и тем самым крепили это государство, а сейчас это государство пусть нас кормит. Но умалчивают, что работали из-под палки, работали кое-как, тащили с производства все, что удавалось утащить «для дома, для семьи», и потому государство сейчас такое нищее, разворованное ими же. Можно поставить вопрос по-другому: работали в самом деле на государство или же просто зарабатывали на кусок хлеба, порой – с маслом, а какое государство на дворе – было до фени?
Почему эти нахлебники стыдливо замалчивают самое важное: чтобы обеспечить себе достойную старость, надо как следует поработать в молодости, а не пьянствовать в подворотнях, надо родить и вырастить хотя бы троих детей, и тогда не надо будет выходить на демонстрации протеста с требованиями особых льгот всего лишь на том основании, что дожили до определенного возраста.
Когда-то, еще ребенком при Советской власти, я упрямо отказывался признавать, что белые уничтожены полностью, потому что я вот считаю себя белым, то есть тем, кто не принял революцию и сражался с нею. Помню, первым толчком послужила старая украинская поговорка: «Казацкому роду нет переводу», что значит: казачество – не дворянство, дворян можно всех до единого перевешать или перестрелять, и на том оно кончится, а вот казаком может себя объявить любой свободный и отважный человек…
Так вот, к тем детским идеям, наивным, но глубоко верным по сути, возвращаюсь сейчас на ином, качественно высоком уровне. Сейчас пропаганда всюду твердит, что я рожден русским, на русской земле, пропитан русской культурой, а следовательно – являюсь русским от и до, обязан оставаться им, что значит – защищать все русское в любом случае, не важно, кто прав. Это значит ставить во главу угла национальные приоритеты.
Пока я был совсем уж молод, это казалось единственно верным, но вот сейчас взрослею, набираюсь ума, начинаю смотреть на все человечество как на единый род людской. Впервые закрадывается вопрос: а почему, действительно, я должен защищать русское в любом случае? И почему я именно русский, хотя Интернет и расширяющиеся коммуникации позволяют приобщиться к любой культуре, литературе, любому искусству и любой философии?
А если мне, скажем, ближе буддизм, могу же стать буддистом? Могу, многие уже обрядились в белые халаты кришнаитов и ходят по Москве, пугая народ бритыми головами скинхедов. Можно поменять религию, профессию, ориентацию и даже… пол. Тем более можно стать немцем, французом или там папуасом, хотя насчет папуаса вряд ли найдутся охотники. Это вполне нормально и должно быть законно. В мире хорошо работающие компании поглощают работающие плохо, это нормально, естественно и ни у кого возражений не вызывает.
Точно так же человек должен иметь право менять национальность, без обязательного переезда на ПМЖ в страну, где носители данной культуры проживают «по праву».
Позвонил Михаил, он на моей улице, час свободного времени, пока с перерыва вернутся гады, что вздумали закрываться на обед, когда ему нужны, я нехотя пригласил к себе, переждешь, заодно кофейку дернешь.
Михаил, как и все, кто ко мне заходит, долго рассматривал полки с биодобавками, на лице мучительное раздумье. Я вспомнил, что он по профессии врач-терапевт, хотя работает менеджером в торговой фирме, спросил:
– Михаил, а у нас в стране есть врачи для здоровых людей?
Он удивился:
– Для здоровых?
– Да, – подтвердил я, – для здоровых.
– А зачем, – спросил он, – для здоровых? Здоровым врачи не нужны.
– Еще как нужны, – ответил я. – Больные – хрен с ними, а вот здоровым разве не хочется оставаться здоровыми и дальше?
Он фыркнул.
– Да кто из здоровых о здоровье думает?
– Я думаю, – сказал я серьезно. – И… другие начинают подумывать. Михаил, ты же знаешь, что одни профессии отмирают, другие зарождаются. Сейчас уже нужны врачи для здоровых людей. Назовем их условно хэлфварями или хэлфологами… да, так лучше, эти хэлфологи могли бы составлять программы для оздоровления, омоложения, поддержания здоровья на самом высшем уровне, что позволяет медицина. Пока что каждому, кто поправляет здоровье, приходится делать это в одиночку, кустарно, отрываясь от своих основных дел!
Он пробормотал:
– Ну, такому врачу тоже пришлось бы переучиваться…
Я покачал головой.
– У него это стало бы профессией. А так мы каждый изобретаем велосипед! В одном-единственном экземпляре. Для себя. Знаешь, даже с моей зарплатой проще бы платить специалисту, чем после работы перелопачивать кучу справочников, заглядывать в анатомию и физиологию человека, ползать по сайтам и сравнивать противоречащие рекомендации вроде бы видных специалистов, когда и с той стороны, и с этой – доктора наук, профессора… Хотя, если по правде сказать, это стало моим хобби, как в поговорке: спасение утопающего – дело рук самого утопающего… хочешь жить долго – сам ищи пути.
Он криво улыбнулся.
– Ну, не думаю, что такая профессия будет востребована.
– Михаил, – сказал я, – я руковожу отделом, который наша дирекция громко называет аналитическим центром. Моя основная обязанность – следить за тенденциями развития рынка, за покупательной способностью населения, за изменением векторов вкуса и предпочтений… Скажу тебе как профи: народец явно шатнулся в сторону сохранения здоровья! Да еще шатнулся так, как делается именно у нас в России: как бараны, как лемминги…
Он подумал, брови то ползли вверх, то сдвигались на переносице.
– Знаешь, – ответил он в нерешительности, – мне моя работа в печенках. Все-таки я медик… С другой стороны, высокий оклад, место теплое. А поменять на это крайне рисковое?..
– Крайне перспективное, – напомнил я. – У тебя уже есть опыт бизнесмена. Со временем откроешь свою клинику. По оздоравливанию, омоложению. Заработать можно нехило: пьяные слесари не пойдут, а все люди состоятельные, зрелые.
Он задумался.
Светлана передала со смешком, что Михаил неожиданно оставил непыльную работу в торговой фирме и сейчас околачивается по фитнес-центрам с предложением услуг. Дела у него хуже некуда, предлагает набор совсем уж непривычных услуг. Даже непонятно, отыщет ли клиентов…
Я чувствовал угрызения совести, все-таки на рискованное дело подтолкнул, не слишком ли преждевременно, но нахлынули заботы по работе, а тут еще эта путаница с ноябрьскими праздниками, из-за чего народ в фирме четвертого праздновал «как положено», а седьмого – «как привычно». То есть уже третьего пришли поддатые и в предпраздничном настроении, пропьянствуют до седьмого включительно, а потом еще пару дней будут в нерабочем состоянии. Ну, как у нас начинают отмечать Новый год «по новому» и заканчивают «по старому», а все две недели между ними пьют беспрерывно.