– Я рассуждаю следующим образом. Президент будет проинформирован Суворовым обо всем, что происходило в доме этого, как его, ну, в общем, режиссера. Или почти обо всем. Так что для начала нам надо угадать, что он скажет, а о чем умолчит.
– Логично, – незамедлительно прокомментировал Мацкевич.
– Лично мне представляется, что главный вопрос – это пресс-конференция. Точнее, реакция Президента, когда он о ней узнает. И я надеюсь, что она не будет у Президента резко негативной.
– А если будет?
Надо же. Мацкевич словно угадывал генеральские мысли.
– Тогда плохо, – как-то по-детски жалобно сказал генерал. – Я, возможно, наивен, но думаю, что этого не произойдет. Ведь почему-то Президент не стал посвящать своих друзей и наших начальников в то, что тоже поставил свою подпись под меморандумом. Хотя если бы посвятил, мы не наломали бы столько дров.
– Логично, – вновь согласился Мацкевич.
– А если все-таки посвятит? – теперь настала очередь якобы не сомневающегося генерала.
– Гадание на кофейной гуще. Или на ромашках. Кому как нравится. Вопрос не в том, посвятит или не посвятит, а в том, сколько дров мы успеем наломать, прежде чем узнаем об этом. Кстати, вы, Петр Семенович, делаете успехи в аналитике. Вот что значит – с кем поведешься…
– Я так и не понял, что вы предлагаете?
– Практически то же, что и вы. Поскольку записывающее устройство у вас на столе и ни одна душа не знает, что удалось, а что не удалось записать, предлагаю в докладе ограничиться самым существенным. Первое. Забыть, что Президент ставил подпись под меморандумом. Раз он пока не хочет, чтобы его ближний круг знал это, так тому и быть. Второе. Дозированно дать информацию о дополнительной части меморандума и коротко, без конкретики по лицам, о дискуссии вокруг нее. Для пущей убедительности сослаться, что запись, дескать, некачественная, трудно кого-то узнать. Третье. Пресс-конференция – как новый инструмент давления на Президента и переориентация по главному направлению нашего противодействия – недопущение вывоза экземпляров за границу. Получить по этому направлению полный карт-бланш. Вот, пожалуй, и все.
– Вы только одного не предусмотрели, Леонид Сергеевич. А если там потребуют запись? Чтобы, так сказать, прослушать лично?
– Мне кажется, Петр Семенович, это как раз предусмотрели вы.
– У меня тоже есть свой вариант, – на свою голову влез с идеями Попов. – Запись, как вы уже справедливо заметили, оказалась плохая. Понсену, чтобы уже не расширять круг тех, кто ее слышал, поручили ее «вытянуть» и расшифровать по лицам. Но по каким-то причинам шила в мешке не утаили, и нашим противникам удалось ее ликвидировать. То есть стереть. А может, сам Понсен решил заняться бизнесом… «Могу поспорить, что в голове Кушакова крутилось нечто подобное, – подумал Мацкевич и послал весьма выразительный взгляд Смирнягину. Мол, ну что тут сказать, нет ума – считай калека. Не вовремя вылез Попов со своими идеями». – Ладно. По последнему пункту будем думать, – сказал генерал, давая всем понять, что посиделки закончены. Что касается несчастного майора, который, по сути, спас провальную операцию в Нормандии, его участь генералом была практически решена. Такие свидетели долго не живут. И Виктор Понсен не стал исключением. Его нашли дома мертвым через день после возвращения из Франции. Врачи констатировали кровоизлияние в мозг. В кармане пиджака майора лежал билет на Брюссель, куда он собирался вылететь для завершения своей минувшей командировки.
Курьер
Глава 1
Не прошло и месяца, а кажется, так далеко все это было, – Багрянский вновь во всех деталях вспомнил высокое собрание у Мартена и, естественно, подготовку к нему. Разъезжаясь, они договорились до определенного момента не светиться вместе, поскольку после возвращения из Франции Лев тоже плотно попал под чужие и зоркие очи. И вдруг неделю назад, может, чуть меньше, Духон вновь прислал за ним самолет.
Когда они приехали во Внуково-3, из самолета навстречу вылез слегка помятый и, как показалось Багрянскому, озадаченный академик медицины Леонид Михайлович Табачников со своей женой Аленой, внучатой племянницей живописца Коровина. Чем она несказанно гордилась.
«Наверное, теперь она будет так же активно гордиться и тем, что впервые летела частным самолетом, который ее мужу уже второй раз подряд выделил сам олигарх», – не без ехидства подумал бывший журналист.
Лично ему уже давно претила любая гордыня, вызванная чем-либо или кем-либо. Но Лёнечка – это другое дело. Это так естественно для него и так красиво получается, что осуждать язык не поворачивается.
Встреча с другом, как оказалось, обремененного неожиданно новыми проблемами, произвела на Льва не слишком приятное впечатление. Даже не похоже, что он отдыхал. На какое-то мгновение Табачников отвел его в сторону и буркнул:
– Такие дела, что с ума сойти можно. Духон тебя, конечно, посвятит.
На том и попрощались. Особо ничего нового Духон ему не открыл:
– Быть тебе, месье Багрянский, курьером. Специалистом по доставке на Запад партии русских меморандумов. Ты что на меня так пялишься? Других нет. Или почти нет.
И вот, как говорится, случилось…
Невыразительный, но настойчивый голос заставил Льва взглянуть на него более внимательно.
Он был слегка полноват и несколько одутловат, хотя далеко не старик, с короткой пижонской стрижкой. Блеклое, усталое, как и его голос, лицо. Блеклая, как выцветшие голубые обои, куртка.
«Раньше по тряпкам всегда можно было отличить иностранца, – подумал Багрянский, – а сейчас – черт знает что…»
– Мы не в шпионов играем, – вдруг сказал пришелец, опустившись в кресло в тесном, как гроб, новом кабинете Багрянского. И откровенно добавил, словно угадав мысли своего русского собеседника:
– Если вас интересует, то я не подданный России, хотя мои родители – до сих пор ваши соотечественники. Мне поручили немного научить вас быть неуловимым при выполнении задания. Но я думаю, что и это лишнее. Чем меньше вы будете знать о методах работы ваших спецслужб, тем будет лучше. Месье Тьерри, приславший меня, просил трижды повторить это вам. Вся эта работа не для профессионалов, а для обычных людей. Мы можем все испортить, потому что ко всему равнодушны. Вы – совсем другое дело. Вам есть что защищать. Вот почему мы сегодня идем к таким, как вы.
– Что-то я не заметил вашего равнодушия. А вы – профессионал, как я понимаю? Дилетанты вроде меня инструкций не дают. Ведь так?
– Я – нелепое исключение. Потому что корнями из России. И юридически не могу служить ей. – Гость на пару минут замолчал, видно, размышляя, надо ли ему откровенничать дальше. Но распирающее его желание выговориться взяло верх над профессиональной осторожностью. К тому же он интуитивно понимал, что скоро навсегда исчезнет из поля зрения этого уже немолодого русского, как только завершит свою миссию. – Я ненавижу то, куда вы опять катитесь. Вас то и дело бросает в крайности. Как вы не видите этого?!
Он вперил в Багрянского взгляд, как будто его постоянное место работы было в Кремле или на Старой площади. И будто сидят они сейчас не в маленькой комнатушке, а в президентском кабинете, который неприлично часто, особенно в последнее время, стали показывать по всем российским новостным каналам.
Видит бог, как же Льву не хотелось вступать в дискуссию. Если поразмыслить, пришелец представлял собой скрытую угрозу. Тот ли он, за кого себя выдает?
– Вам виднее, – сказал Лев как можно дипломатичнее. – Извините, но я тороплюсь. Как с вами связаться?
Незнакомец посмотрел на него как на сумасшедшего, и кто знает, может, он и был недалек от истины, отдавая себе отчет, чем в ближайшее время займется человек, представленный ему как один из курьеров. Но взял себя в руки и поднялся с кресла:
– Извините, заболтался. Связаться со мной никак нельзя. Да и с другими, кто в курсе дела, искать контакт не советую. Инструкцию я вам дал. Теперь – самое главное. – Он протянул Багрянскому плоский, на глаз – меньше полутора сантиметров, продолговатый контейнер, чем-то напоминающий чемоданчик, который к тому же оказался удивительно легким и гибким.
– Наверное, из титана. Это чтобы удобнее таскать с собою?
– Не из титана. Из другого материала, который, обратите внимание, не фиксируется на рентгене и одновременно комфортен, если его подвязать, например, к спине или к животу. Вы понимаете, почему? Вам же придется много летать.
– Совсем невесомый, – вслух удивился будущий переносчик контейнера через границу, невольно выдавая свою неистребимую любовь ко всяким техническим игрушкам. Не понимая, впрочем, ничего в них, кроме того, на какие клавиши нажимать. – Здорово! У вас все продумано.
– Не у нас, а у вас. Открывается только кодовым словом, причем сказанным определенным человеком на определенном языке. Кодовое слово знает лишь тот, кому вы доставите этот сейф. Если кто-либо станет несанкционированно подбирать код, сейф самоликвидируется.
– Не у нас, а у вас. Открывается только кодовым словом, причем сказанным определенным человеком на определенном языке. Кодовое слово знает лишь тот, кому вы доставите этот сейф. Если кто-либо станет несанкционированно подбирать код, сейф самоликвидируется.
Увидев, что потенциальный курьер находится в некотором замешательстве, незнакомец понял причину этого нервного замешательства и спокойно, без прежней эмоциональности, ну прямо как на уроке, добавил к уже сказанному: – И не волнуйтесь, если что-то пойдет не гладко. Вы не единственный, кто попытается доставить другие оригиналы по назначению. У вас есть дублеры. Заметьте, адресаты и курьеры – люди разные и друг друга не знают.
– Но я же знаю Духона?!
– А с чего вы взяли, что этот экземпляр предназначен ему? – вопросом на вопрос ответил незнакомец. – Во флэш-карте, которую я вам передал, обозначен маршрут к адресату.
Неуклюже пытаясь приободрить Льва своим напутствием, незнакомец буквально вывел его из равновесия. Только сейчас, услышав про «дублеров», хотя еще непонятно, кто чей дублер, Багрянский окончательно осознал все будущие риски и, как ни странно, смирился.
– Как вас зовут, мой просветитель? – Как можно дружелюбнее Лев протянул руку, хотя интонацией попытался вложить в безобидное слово «просветитель» всю свою злость, сарказм и, пожалуй, иронию.
– Вспоминайте меня как Марка, – явно соврал незнакомец и протянул пухлый конверт: – Это тоже вам. На неслучайные расходы.
Видно, он опять неточно выразился, имея в виду самые обыкновенные бытовые траты. В конверте лежало тридцать тысяч евро купюрами различного достоинства. Разумеется, Лев сразу же пересчитал содержимое конверта, когда Марк ушел. Только после этого Багрянский включил компьютер и подсоединил флэшку. На ней был всего один лишь файл, который так и назывался: «Инструкция».
Если следовать рекомендациям Марка, то в ней Льву предлагалось следующее:
1. Чуть ли не всем знакомым объявить, что он через неделю собирается в отпуск за границу. Правда, еще не решил куда. Туда, где объявятся «горящие путевки».
2. Непременно выбрать адрес, который хоть маломальски ему знаком.
3. По пути к первому пункту назначения не бредить слежкой и не искать глазами своих преследователей.
4. В аэропорту прибытия купить билет на ближайшие дни в любой город европейской страны.
5. Зарезервировать номер в отеле, где останавливался хотя бы один раз.
6. Непременно из отеля зарезервировать еще один билет на самолет в любой другой город европейской страны с вылетом через неделю и внести за него полную сумму. В этот же вечер незаметно исчезнуть из отеля в другое место, оставив вещи в номере. Разумеется, прихватив контейнер, предварительно закрепив его скотчем на груди или на спине под рубашкой.
7. Утром отправить таксиста, чтобы он получил зарезервированный билет и привез по любому вымышленному адресу, а самому улететь по билету, купленному еще в аэропорту…
На этом месте Лев решил сделать передышку и осмыслить уже прочитанное. Пока все было понятно. Те, кто составлял инструкцию, было видно, позаботились о каждом его шаге. Вернувшись к экрану монитора и продолжив чтение, Лев еще раз убедился в этом. Дальше его действия были расписаны буквально по шагам: с именами и названиями городов, улиц, отелей. В аэропорту прибытия Льву следовало взять билет на Вену и улететь намеченным рейсом. В Вене в отеле не останавливаться, а связаться по мобильному телефону с женой Духона – Галиной – и договориться о встрече. Попросить ее связаться с сыном Николаем в Лондоне, чтобы тот встретил Льва первым рейсом из Вены. Перед встречей зайти в отель на улице Рауша и на рецепции получить пакет на имя господина Прицке. В пакете будет мобильный телефон, номер которого будет известен только доверителю. По нему со Львом свяжутся и скажут, где получить новый авиабилет. Свой мобильный телефон ему следует незаметно оставить в укромном месте в отеле. Лучше – в мусорном бачке.
Встречаться с женой Духона и говорить только в многолюдном месте, лучше всего в ресторане на Стефанплац, и попросить отвезти его в город Грац, где ждать звонка с указаниями о дальнейших действиях.
Вот, собственно, и вся инструкция.
Поразмыслив немного над каждым из пунктов, Багрянский сделал вывод, что чуть ли не главная его задача – как можно эффективнее оттянуть на себя внимание «топтунов» по всему маршруту следования: «Не будет же следить за мной и другими курьерами целый полк спецов?!» И чем больше перед ними встанет самых элементарных вопросов типа «где, когда, куда», тем будет лучше.
Сделал он также вывод и о том, что его мобильник безнадежно прослушивается. Стало быть, те, кому надо, легко вычислят его местонахождение. А все игры со сменой отелей, явок, фальшивых билетов – всего лишь игры, не более.
И наконец, визит в Вену – реальная попытка убедить противника поверить именно в ту версию, что бывший журналист и есть основной курьер. Когда Лев все это еще раз проанализировал, ему в голову пришла ясная мысль: «Значит, основным буду не я, а кто-то другой». Этот вывод, простой, как арифметическая задачка, вызвал досаду, но и принес облегчение одновременно. Конечно, очень заманчиво оказаться героем. Но все же не настолько, чтобы геройские почести отдавали твоей семье без твоего присутствия.
Еще раз внимательно перечитав инструкцию, кандидат в курьеры решил каждый ее пункт «привязать» к реальной дате, рассчитать, так сказать, все по дням и часам. С этой целью он зашел в Интернет, чтобы изучить, что сегодня предлагается народу для заграничного отдыха, а заодно познакомиться с расписанием самолетов зарубежных компаний, которое так или иначе понадобится. Увлекшись, где-то около часа Лев шарил по адресам и датам, воспоминания толкались в его голове, как толпа на концерте Паваротти, зрителем которого он случайно оказался недавно. Но закончилось его виртуальное путешествие по городам и странам плачевнее некуда. Вернувшись в файл флэшки, он с ужасом обнаружил, что инструкции на нем почему-то нет. И похолодел, как покойник: «Вот она, чертова изнанка моего тупого владения компьютером!» Сколько раз с ним случалось нечто подобное, когда неосторожным, а точнее, неумелым движением уничтожались страницы глубоко продуманных текстов, над которыми Лев корпел неделями.
Багрянский быстро убедился, что инструкция утеряна безвозвратно. В другой ситуации ему ничего, пожалуй, не стоило бы по крупицам восстановить текст. Но когда он попытался вспомнить содержание, то ужаснулся еще больше. В голове роилась жуткая смесь из обрывков инструкции, «прогулок» по Интернету, собственных мыслей о том, как он будет выполнять задание. Кое-что, конечно, вспомнил. Про Вену и жену Александра. А вот последовательность действий по дням вылетела из головы напрочь. Виной тому была бредовая идея приступить к созданию собственной шпаргалки.
Что самое катастрофичное – Лев не запомнил ни названия отеля в Вене, ни улицы, где он расположен, ни фамилии, на которую будет оставлен пакет с мобильным телефоном.
Словом, «пойди туда – не знаю куда».
– Ладно, утром будем гадать, – произнес он вслух. Звук собственного голоса его не разочаровал. Даже наоборот.
«А когда не было мобильных телефонов, как шпионы работали? Наши? Импортные?» – Шутка показалась ему удачной. Жаль только, ею не с кем поделиться. Эта странная мысль, посетившая Багрянского на пороге отчаяния, не только успокоила, но, пожалуй, даже окрылила.
События последних дней настолько заняли оба полушария его мозга, что на второй план как-то само собой отодвинулись проблемы личного порядка. А ведь они постоянно не давали ему покоя. В обсуждение этой еще недавно, казалось, самой актуальной темы Лев регулярно втягивал друзей, подруг, коллег, знакомых. А тут вдруг разом все отвалили, точно так же, как когда-то очень давно отвалила его старшая дочка. Хватит! Долой сомнения, и пора домой.
Вот так, подумаешь о доме и окажешься в ступоре. Есть ли вообще у тебя дом? Есть ли он у Духона? У достопочтенного Ильи Сергеевича Суворова? У парижского графа и плейбоя одновременно Василия Семенофф? У Президента, наконец? Может, потому, что его нет, мы часто куда-то мчим, летим, тащимся, играем в азартные и опасные игры, участвуем в выборах, волочимся при каждом удобном случае. И хрен знает за что еще хватаемся. Лишь бы не возвращаться домой, которого ни у кого из живущих рядом друзей и знакомых нет. Был дом да сплыл.
Всю минувшую ночь Багрянский не сомкнул глаз. А с утра начал трезвонить по всей Москве, что собирается в отпуск. Хотя пока понятия еще не имеет – куда именно.
Он всех внимательно выслушивал, записывал телефоны и адреса и мысленно уже ужасался масштабам развернутой деятельности. Потому что вдруг отчетливо понял, что ведет себя в глазах окружающих крайне необычно. Дело в том, что еще ни разу, собираясь в отпуск, он ни с кем не советовался. Просто чужие советы ему были ни к чему. Немудрено, что первым его раскололи старый приятель Дацкевич и его сын Михаил, хозяева турагентства для випов.