— Ты полагаешься на интуицию, я — на логику.
— Логика говорит тебе, что Кэй согласится с Архивной Станцией. Моя интуиция утверждает иное.
— Но чем они могут нам помешать, эти кэйтяне? Напасть — не посмеют, выгнать — не сумеют.
— Кто знает.
— У них не хватит духу начать войну.
— Надолго мы здесь обосновались?
— Как только убедимся, что вика прижилась, сразу полетим домой.
— А потом?
— Потом — вернемся и займемся экологией.
2
На тринадцатый день ботаник Бартенброк отправился на лёссовую равнину и к вечеру вернулся с первыми побегами. Он показал их Бернисти, и тот долго вертел в руках стебелек с блестящими листочками на верхушке. К стволу крепились крохотные белые и бледно-зеленые стручки лишайников.
— В зеленых — кислород, в белых — вода, — сказал Бернисти, показывая растения Берел.
— Значит, скоро воздух Новой Земли будет пригоден для дыхания? — спросила она.
— Ты еще увидеть на этой равнине города Голубой Звезды.
— Мой дорогой Бернисти, иногда я сомневаюсь в этом.
В его головных телефонах зазвучал голос радиста:
— Бернисти, это Бафко. На орбите три корабля. Спрашиваю, откуда — не отвечают.
Бернисти бросил растение на землю.
— А как же города Голубой Звезды? — спросла Берел.
Он не ответил и зашагал прочь. Вслед за ним Берел поднялась в рубку «Блюэльма». Бернисти включил экран.
— Где они? — спросила Берел.
— Облетают планету. Ведут разведку.
— Какого класса корабли?
— Военный патруль. Они с Кэй, это точно. Вот они.
На экране появились три темных силуэта.
— Обратись к ним на универсальном языке. Поприветствуй, — приказал Бернисти радисту.
— Сейчас.
Бернисти, не отрываясь, смотрел на экран. Бафко заговорил на древнем языке Вселенной.
Безмолвствующие корабли тормозили и разворачивались.
— Похоже, садятся, — тихо сказала Берел.
— Да, — глухо подтвердил Бернисти.
— Они вооружены и могут нас уничтожить.
— Могут. Но не отважатся.
— Ты такой знаток психологии кэйтян?
— А ты? — вспылил Бернисти.
— Прежде чем стать подругой, я много училась. Скоро истекает срок моей службы, и я решила продолжить занятия.
— Вряд ли из тебя получится такой же хороший ученый, как подруга. Впрочем, дело твое. Если тебе и впрямь охота забивать чепухой свою прелестную головку, я найду другую спутницу.
Она кивнула в сторону экрана с темными пятнами снижающихся кораблей.
— Если успеешь.
Из приемника полилась незнакомая речь. Как Бернисти ни вслушивался, он ничего не смог понять. В конце концов он не выдержал и спросил радиста:
— Что они говорят?
— Требуют, чтобы мы убирались. Дескать, права на эту планету принадлежат Кэй.
— Скажи, пусть сами убираются. Они рехнулись, так и передай. Нет, лучше предложим им запросить Архивную Станцию.
Бафко заговорил на древнем языке. Ответ пришел незамедлительно.
— Решили садиться, — сказал радист. — Похоже, они не шутят.
— Пусть садятся. Пусть делают, что хотят. Архивная Станция подтвердила наши права.
Бернисти вышел из корабля и стал смотреть, как чужие корабли опускаются на лёссовую равнину. Когда бьющее из дюз пламя коснулось молодых побегов вики, его лицо исказилось.
Кто-то подошел и встал за спиной. Он повернулся и увидел Берел.
— Что тебе нужно? — отрывисто спросил Бернисти. — Подругам здесь делать нечего.
— Считай меня не подругой, а студенткой-практиканткой.
Бернисти улыбнулся, представив Берел в этой роли.
— Смешно? — спросила она. — Впрочем, мне это безразлично. Если пойдешь к кэйтянам, возьми меня с собой.
— Тебя?!
— Я говорю на кэйтянском и универсальном.
Бернисти в изумлении посмотрел на нее, потом пожал плечами.
— Ладно, будешь переводить.
Из люка, открывшегося в корпусе черного корабля, вышло восемь человек. Бернисти впервые в жизни увидел кэйтян, и они оказались именно такими, какими он их представлял: высокими, худощавыми, в черных облегающих костюмах и накидках, с обритыми головами, раскрашенными в алый и черный цвета.
— Наверное, мы им кажемся такими же странными, — прошептала Берел.
Бернисти не ответил. Он не считал себя странным.
Восемь человек остановились футах в двадцати от них. Все они были вооружены и с холодным любопытством рассматривали разведчиков с Голубой Звезды.
Как только Берел заговорила, на нее с удивлением уставилось восемь пар глаз. Ей ответил кэйтянин, стоявший впереди.
— Что он говорит? — спросил Бернисти.
Берел ухмыльнулась.
— Спрашивает, не я ли, женщина, возглавляю экспедицию.
Бернисти вспыхнул.
— Скажи им, что здесь командую я, исследователь Бернисти.
Берел кивнула. Ему показалось, она говорила гораздо дольше, чем было нужно, чтобы перевести его слова. Кэйтянин ответил.
— Ну?
— Он требует, чтобы мы улетели. Правительство Керрикирка уполномочило его очистить эту планету. Если понадобится — силой.
Бернисти смерил говорившего презрительным взглядом.
— Спроси, кто он такой, — сказал он, решив протянуть время.
Берел спросила и получила холодный ответ.
— У него чин коммодора, или что-то вроде этого, — сказала она. — Я толком не поняла. А зовут его Каллиш, или Каллис...
— Спроси этого Каллиша, не вздумал ли он начать войну. Спроси, не наплевать ли ему на решение Архивной Станции.
Берел перевела. Каллиш ответил.
— Он утверждает, что мы находимся на территории Кэй. Они давно открыли этот мир, но не пытались колонизировать. Если начнется война, она будет целиком на нашей совести, говорит он.
— Блефует, — процедил сквозь зубы Бернисти. — Ладно, поглядим, как он сейчас запляшет. — Тонкий как игла луч бластера прочертил дымную полосу в двух шагах от кэйтянина.
Каллиш мгновенно схватился за оружие. Так же поступили и люди его свиты.
— Скажи им, пусть убираются на свой Керрикирк, если не хотят лишиться ног.
Берел перевела, стараясь говорить как можно спокойнее. Каллиш нажал на спуск лучемета, и под ногами у Бернисти промчалась оранжевая точка. Берел сказала, запинаясь:
— Он говорит: сами убирайтесь.
Бернисти неторопливо провел лучом еще одну линию в пыли, у самых черных башмаков.
— Бернисти, ты недооцениваешь кэйтян! — с тревогой воскликнула Берел. — Они упрямы, как...
— А они недооценивают Бернисти!
Кэйтяне обменялись друг с другом несколькими фразами, затем Каллиш снова черкнул лучом под ногами у Бернисти.
Бернисти отшатнулся, но тут же стиснул зубы и шагнул вперед.
— Это опасная игра! — крикнула ему Берел.
Бернисти прицелился, и на сандалии Каллиша полетела раскаленная пыль. Кэйтянин отскочил, и люди, стоявшие за его спиной, заревели. Ухмыляясь как сатир, Каллиш чуть приподнял ствол. Ударил тонкий луч; еще миг — и он резанет Бернисти по лодыжкам, если только тот не отпрянет или Каллиш не опустит оружие.
Берел затаила дыхание, ее зрачки расширились. Луч неумолимо приближался и наконец ударил по ногам. Но Бернисти как стоял, так и остался стоять, с выражением упрямства и торжества на искаженном болью лице.
Он улыбнулся и приподнял бластер.
Каллиш повернулся на каблуках, запахнулся в черную накидку и пошел прочь. Бернисти проводил его взглядом. Рядом стояла Берел и ждала, не решаясь заговорить. Через минуту корабли Кэй взмыли над пыльной поверхностью Новой Земли, испепелив великое множество побегов вики.
Берел повернулась к Бернисти. Он был бледен и едва держался на ногах. Она подставила ему плечо и повела к кораблю. От «Блюэльма» уже бежали с носилками Бландвик и врач.
Когда врач срезал с ног Бернисти клочья обожженной кожи, тот прохрипел, обращаясь к Берел:
— Я победил! Сегодня я победил...
— Это стоило тебе ног!
— Новые отращу... — От прикосновения скальпеля к обнаженному нерву Бернисти вскрикнул и покрылся потом. — А вот новую планету не вырастишь...
Вопреки ожиданиям Бернисти, кэйтяне больше не высаживались на Новую Землю. Шли дни, не принося заметных перемен. Раз за разом вставало солнце, проплывало над буро-желто-серым ландшафтом и тонуло на западе в красно-зеленой дымке. По-прежнему над лёссовой равниной дули ветры. Благодаря врачу, не пожалевшему мышечной и костной ткани для пересадки, а также гормональных препаратов, у Бернисти стали заново расти ноги. Вскоре он гулял на протезах вокруг «Блюэльма».
Через шесть дней после встречи с кэйтянами с Голубой Звезды прилетел корабль «Бодри». На его борту находились целая экологическая лаборатория и огромный запас семян, спор, яиц, спермы, икры, луковиц, личинок, куколок, клеток, эмбрионов, амеб, бактерий, вирусов, всевозможных питательных культур и растворов. Здесь были все необходимые инструменты, а также некоторое количество нуклеиновых кислот и протоплазмы для создания простейших организмов. Теперь каждый член экипажа «Блюэльма» мог выбирать: возвращаться на Голубую Звезду или продолжать работу на Новой Земле. Бернисти без колебаний решил остаться, его примеру последовали две трети команды. На другой день «Блюэльм» стартовал и взял курс на родину.
Этот день был ознаменован рядом событий. Во-первых, произошла значительная перемена в жизни Бернисти. Он получил почетное звание — эколог. Во-вторых, Новая Земля приобрела статус обитаемого мира. Лёссовую равнину уже покрывал зелено-коричневый ковер вики с крапинками лишайников. Вика дала первые семена, а лишайники к тому времени три-четыре раза выбросили споры. В атмосфере Новой Земли пока не наблюдалось перемен — все те же CO2, метан, аммиак, следы водяных паров и инертного газа, — но площадь растительного покрова увеличилась буквально на глазах.
И наконец, третьим событием того дня был прилет Катрин.
Стоя на верхней палубе «Бодри», Бернисти увидел, как неподалеку опускается спасательная шлюпка. Казалось, ее пилот очень неопытен, или смертельно устал.
— Эта шлюпка с Кэй, — хрипло произнесла Берел, стоявшая рядом с Бернисти.
— С чего ты взяла? — удивился он. — Она могла прилететь с Канопуса, или из системы Гремера. А может, это датский корабль с Копенгага.
— Нет. Она с Кэй.
Из шлюпки, спотыкаясь, вышла молодая женщина. Даже издали Бернисти поразила ее красота. Кроме куполообразного шлема на голове, на ней почти ничего не было. Краем глаза Бернисти заметил, как напряглась Берел. Странно. Он не раз забавлялся с другими подругами, но не замечал, чтобы она ревновала. Может быть, она почувствовала в гостье более опасную соперницу?
Берел глухо произнесла:
— Это шпионка. Кэйтянская шпионка. Прогони ее!
Но Бернисти уже надел шлем и не услышал ее слов.
Он спустился по трапу и заковылял навстречу молодой женщине, медленно бредущей против ветра к «Бодри».
Когда они встретились, Бернисти протянул ей руку. Девушка — жгучая брюнетка с бледной, чуть отсвечивающей, как старый пергамент, кожей и огромными темными глазами была стройнее, изящней большинства женщин Голубой Звезды. У Бернисти защемило в груди. Юная незнакомка показалась ему беззащитной и одинокой — только Берел когда-то вызвала у него такое чувство. А сейчас Берел стояла за спиной и не скрывала ненависти к чужеземке.
— Бернисти, она шпионка! — повторила Берел. — Неужели тебе это не ясно?
— Спроси, что ей здесь нужно, — велел Бернисти.
— Бернисти, я говорю на языке Голубой Звезды, — улыбнулась гостья. — Можешь сам спросить.
— Очень хорошо. Кто ты? Зачем прилетела?
— Мое имя — Катрин...
— Она кэйтянка! — воскликнула Берел.
— Я преступница. Бежала из-под стражи.
— Пойдем на корабль, — сказал Бернисти. — Потолкуем.
Поглядеть на кэйтянку в кают-компанию «Бодри» собралась почти вся команда. На вопрос кто она такая, Катрин ответила:
— Я дочь помещика — Черкеса.
— Кого? — переспросила Берел.
— Черкесы — древнее разбойничье племя, — объяснила Катрин. — Их потомки до сих пор живут в горах Кевиота.
— Выходит, ты дочь разбойника?
— Не только дочь, но и сама — полноправная разбойница.
— И какое же преступление ты совершила? — с интересом спросил Бернисти.
Она произнесла незнакомое кэйтянское слово. Бернисти взглянул на Берел, но та тоже не поняла.
— А еще, — продолжала Катрин, — я нахлобучила кадило на голову попу. Меня хотели сурово наказать. К счастью удалось похитить спасательную шлюпку.
— Невероятно! — фыркнула Берел.
Бернисти сидел и с любопытством разглядывал девушку.
— Наверное, ты все-таки шпионка. Больше нам нечего предположить. Что ты на это скажешь?
— Ничего. Как я могу доказать обратное?
— Значит, отрицаешь?
Лицо Катрин оживилось. Она посмотрела Бернисти в глаза и вдруг засмеялась.
— Нет. Признаю — я шпионка!
— Я знала, знала! — воскликнула Берел.
— Цыц, женщина! — прикрикнул на нее Бернисти и снова обратился к Катрин: — Итак, ты признаешься, что ты — разведчица?
— И ты мне веришь?
— Будь я проклят, если знаю, верить или нет.
— Неужели ты не видишь, какая она хитрая стерва? — возмутилась Берел. — Она же смеется тебе в глаза!
— Тихо! — рявкнул Бернисти. — Дай разобраться! — Он обернулся к Катрин. — Только сумасшедшая может признаться, что она — вражеская лазутчица.
— А может, я и есть — сумасшедшая! — ответила девушка, посерьезнев.
Бернисти махнул рукой.
— Ладно, неважно. Нам нечего скрывать. Хочешь шпионить — на здоровье, хоть тайно, хоть явно. А если тебе в самом деле нужно убежище, считай, что ты его получила. Эта земля принадлежит Голубой Звезде.
— Спасибо, Бернисти.
3
Бернисти и картограф Бродерик летели над Новой Землей. Местность, которую они фотографировали, везде была одинакова — темная, отталкивающая, словно внутренняя поверхность печи. Насколько хватало глаз — лёссовая равнина, лишь кое-где выпирали из земли скалы — останцы.
— Гляди, — Бродерик указал подбородком вниз. — Что это?
Бернисти увидел три огромных квадрата потрескавшегося камня, полузанесенных песком.
— Либо самые большие монокристаллы во вселенной, либо мы — не первая разумная раса, посетившая эту планету.
— Будем садиться? — спросил картограф.
Бернисти навел на квадраты зрительную трубу.
— Отсюда почти ничего не видать... Ладно, пусть ими займутся археологи.
На обратном пути Бернисти велел картографу посадить шлюпку у края зелено-коричневого массива. Он вылез и долго рассматривал побеги вики.
— Через шесть недель весь мир покроется растительностью, — уверенно сказал он.
— А это что за красное пятнышко? — спросил Бродерик.
— Красное пятнышко? — Бернисти нахмурился. — Похоже на ржавчину или плесень.
— Это плохо?
— Да. Очень плохо... Откуда оно взялось? Когда мы высадились, планета была стерильной.
— Споры, прилетевшие из космоса? — предположил Бродерик.
Бернисти кивнул.
— Или привезенные на корабле... Ты определил координаты этого места?
— С точностью до сантиметра.
— Ничего, сейчас я уничтожу эту гадость. — И Бернисти выжег большой участок растительности, которой он так гордился.
На пути к «Бодри» он молчал и, не отрываясь, смотрел на равнину, покрытую пестрым ковром вики. Как только шлюпка опустилась возле корабля, он выскочил и побежал — но не к «Бодри», а к ближайшим зарослям.
— Здесь нет... — бормотал он, отрывая и разглядывая листья вики. — И здесь... тут тоже чисто...
— Бернисти!
Он оглянулся. К нему приближался угрюмый Байрон, ботаник. Бернисти упал духом.
— Тут появился неизвестный паразит.
— «Ржавчина»?
— «Ржавчина». Она убивает вику.
— Образцы взял? — спросил Бернисти.
— Мы уже ищем способы защиты.
— Хорошо...
Но «ржавчина» оказалась живучей, и уничтожать ее, не причиняя вреда вике и лишайникам, долгое время не удавалось. Тем временем цвет вики изменился от коричнево-зеленого до красно-зеленого, листья съежились и покрылись слизью.
Бернисти недосыпал, злился, ругал подчиненных.
— И вы называете себя экологами? — выговаривал он им. — Какую-то несчастную «ржавчину» не можете одолеть? Эх вы, тупицы! А ну, дай сюда! — Он выхватывал у раздраженного, красноглазого Байрона круглое приборное стеклышко с новой культурой и сам садился за микроскоп.
Наконец, удалось найти плесневый грибок, который успешно боролся со «ржавчиной». Но к тому времени вика вовсю гнила, а лишайники опадали как осенняя листва.
Все члены экспедиции трудились не покладая рук. Лаборатория и прилегающие помещения были заставлены сосудами с новой культурой, в кают-компании, двигательном отсеке и библиотеке стояли лотки с сохнущими спорами.
Заглянув как-то раз в лабораторию, Бернисти увидел Катрин. Она увлеченно сортировала высушенные споры. Бернисти следил за нею, пока она не обернулась. Но он был слишком утомлен, чтобы заводить разговор, а потому ограничился кивком и удалился.
Плесневый грибок активно взялся за уничтожение «ржавчины», но было уже поздно.
— Ладно, — сказал Бернисти. — Мы снова посеем вику. Теперь мы знаем, с чем предстоит бороться, и имеем надежное оружие.
Вскоре появились новые побеги вики, да и немало старой выздоровело. Убивая «ржавчину», грибок отчасти погибал, отчасти принимался за лишайники, которые пришлись ему по вкусу. К счастью, микробиологам вскоре удалось найти вирус, пожирающий грибок.
Дела как будто шли неплохо, Но Бернисти не мог избавиться от дурных предчувствий. На собрании экипажа он сказал:
— Теперь у нас вместо трех агентов — шесть: вика, два лишайника, «ржавчина», плесень и вирус. Чем разнообразнее жизнь, тем труднее ее контролировать. Если так пойдет и дальше, я буду вынужден настоять на полной стерилизации планеты.
Несмотря на все предосторожности, «ржавчина» появилась вновь — на сей раз черная. Но Бернисти был наготове: и двух дней не прошло, как удалось найти средство защиты. Вика избавилась от недуга, а вскоре пришла пора цветения. Планета уже полностью окуталась коричнево-зеленым покровом, его толщина местами достигала сорока футов.