В пальцах повстанец задумчиво вертел древко от макуаля. Видимо, им-то Алексей и получил по ребрам. Лезвия Дена вставить не успел или не захотел — только поэтому первоисследователь остался жив.
— Кто вы такой, Дена? — запинаясь, спросила Таисия. — Вы не похожи на других повстанцев.
Бородач усмехнулся:
— Алсей Ай, ваш князь приказал вам расследовать гибель воинов? — Он вскинул глаза к потолку, словно припоминая, и прочел нараспев: — Дело об убийстве гражданина Земли, журналиста Стивена Брависски. — Земное имя прозвучало в его устах как что-то неприличное. В конце фразы тшиин не удержался и добавил: — Это все правда. — Пока земляне ошеломленно молчали, Дена продолжил: — Мы с вами… — он пощелкал пальцами, отыскивая слово, — как это по-русски… калеки?..
— …коллеги, — подсказала Тая.
— Да, коллеги, истинно так. Король Баван послал меня выяснить, что произошло с чужинской крепостью. Ага, молю вас!..
И, совершенно не таясь, бородач принялся рассказывать о себе. Оказалось, что полное его имя — Дена Иту Ай. Койлайхонский рыцарь по рождению, он занимал при дворе опасную, но доходную должность мастера дорог. Когда шпионы и наемные душители принесли вести о появлении новой секты, король Баван забеспокоился.
Неназванный бог устраивал знать — как мирное крестьянское божество. Но как идол восстания, требующий человеческих жертв… это, знаете ли, совсем не то. Да и чужинцы в качестве союзников королю нравились больше, чем полубезумный ихи. Так что Баван отправил в стан мятежников рыцаря Дену.
Рыцарь повел себя вполне разумно. Выяснив, что на базу не проникнуть, он не стал городить огород и вызывать Тсиифара на поединок, а дал ему несколько дельных советов. В результате Мокош оказался в лагере.
Алексей в ответ пересказал события, произошедшие с того момента, как к посольству пришел макурт. Бородач выслушал его с напряженным вниманием. В самых драматических местах он хлопал себя по бедрам, цокал языком, отпускал замечания.
— Вы сами виноваты, — вздохнул он, когда Мокош закончил рассказ. — Ну разве можно так безоглядно доверять разным проходимцам?! Видите, к чему это привело? Кровь вашего кнехта на вас, говорю вам, и это правда. Повторите, пожалуйста, еще раз, что сказал Кушир.
Алексей терпеливо повторил. Рыцарь согласно закивал:
— Да, понятно. Ага. Дело в том, что в языке тшиинов у каждого слова лишь одно значение. Если тшиин захочет солгать — ему придется говорить ложными словами. — Дена заколебался, видимо, прикидывая — стоит ли выдавать тайну? Наконец решился: — К примеру, «конь» — это «фарах», но если хочешь продать коня, который стар и давно охромел, о нем надо сказать «туусинайа». Это все истина, так. Дословно это — «лошадь серовато-сизой масти, не способная дать потомства», да. Вы представляете, как мы обрадовались и ужаснулись, узнав ваш язык? Язык, на котором правда и ложь выражаются одними словами?..
— Хм… Тогда объясните мне один парадокс. Кушир сказал, что Стивен жив и в добром здравии.
— А-а… — В полумраке нельзя было разглядеть лица рыцаря, но Алексей знал, что он улыбается. — Кушир-хитрец… Знаете, Алсей, у нас есть сто семнадцать слов, обозначающих человека и его состояния. И я правду говорю. В Айтаайлиле слово «макурт» под запретом; на все сто семнадцать значений говорят одно: «живой». Это да.
— А доброе здравие?
— Бывает доброе здравие, а бывает — злое, ага. Злое — когда человек рассержен, завистлив. Некоторые болезни — тоже злое здравие. Это все правда. Если бы Стивен болел проказой — ну, тогда да… а охра макурта не заразна, лгу я.
Первоисследователь усмехнулся: наивные уловки варваров… Вот только люди десятилетиями так поступают. Не скажут — «война», скажут «конфликт». Не «наступление» — но «операция». Не «вторжение и захват чужой страны», но «акция по умиротворению».
Умиротворение… Хотел бога умиротворить…
— Что же мы будем делать, Дена?
Рыцарь достал браслет Карела и положил на шкуру:
— Это я посоветовал Тсиифару послать макурта к чужинцам. Мой замысел удался, ихи Каарил оказался смельчаком и отправил это с мертвецом. Это все правда. Тсиифар заклял браслет, чтобы он отпугивал Стража Немоты. Ихи Каарил приходил в лагерь с этим браслетом. Затем возвращался обратно в порчу. Да.
— Так он был здесь? — встрепенулась девушка.
— Тсиифар морочил тебе голову, Тася. Ихи Каарил стоял в двух шагах от тебя, а ты не видела. Клянусь Целительницей, хреновые из вас ихи, ага! — И он добавил, глядя на первоисследователя: — Я хотел поговорить с Каарилом. Не вышло. Ты должен пробраться в порчу, выяснить, что произошло, да. Отчего восстал Неназванный бог. Порча пропускала Каарила — она пропустит и тебя. Я уверен, что так. Завтра ихи Батини прикажет скормить тебя порче — не зевай, Алсей!
* * *Все вышло, как сказал рыцарь. Мокош брел через предрассветный лагерь сектантов, дивясь разбойничьему равнодушию. Никто не глядел ему вслед, никто не бил тревоги. Повстанческий пророк даже не снизошел до чужинца и приговор объявил, прислав Сиригу. Отныне путь первоисследователю оставался один.
В порчу. Так называли тшиины базу землян.
Из ночного разговора выяснилось, что в саму базу тшиинам пробраться не удалось. Тсиифар навел на персонал морок, заставив их выйти наружу — под макуали бандитов. Охранная автоматика базы работала исправно — ни святым, ни пророкам, ни даже аскетам не удалось войти внутрь. У Карела отобрали браслет с паролями, но это ничего не дало. Опознавательные коды настраивали индивидуально, и никого, кроме Ненашева, электроника не впускала. Батини потерял несколько человек, пока вернул браслет.
Что произошло дальше и зачем пророку потребовался Карел — этого Дена сказать не мог.
Это и предстояло выяснить.
Дороги к базе Алексей не знал, да это и не было нужно. Заклятие Тсиифара работало исправно. Немного поплутав, Мокош вышел к сломанному флагштоку.
Клочья изодранного орденского флага уныло плескались по ветру. Меж сосен повисла стальная паутина радара; иссеченный макуалями вездеход застрял на дороге.
Привалившись спиной к колючей проволоке, у забора сидели люди. Два черных, два охряных — не иначе макурты. Когда первоисследователь подошел поближе, один из черных облаком поднялся в воздух, оставив после себя поблескивающий костяк.
В небе угасала последняя утренняя звезда.
«Очернил белизной в тонкость», — мелькнула в голове мысль. Вот она — белизна. И тонкость. Рой трупных пчел. Еще несколько роев кляксами висели в розовеющем небе.
— Здесь нет прохода, чужинец, — объявил девичий голос. Над забором взмыл призрачный силуэт. Макурты синхронно поднялись; на одном из них скрежетал изрубленный экзоскелет.
— Кто ты?..
— Называй как хочешь. Я — истина. Твоя подруга словила меня Стражем Немоты. Что, ихи Батини решил научить тебя крови?..
Алексей не ответил. Дождался, пока подойдет первый из макуртов, и хлестнул его плеть-ладонью в висок. Присел, швырнул через бедро, вжал в землю. Хрустнули кости.
Краем глаза ему удалось отыскать призрака. Марево, сплетенное горячим воздухом, вилось, кружило — тоненькая девичья фигурка с макуалем в руках.
Тень меча скользнула на волосок от локтя.
— Почему тебя не убить?.. — удивился призрак. — Макуаль рубит любой доспех, да!
— Я не ношу доспехов.
— Ах так?.. Ну держись!.. Братья мои, братья! — заголосила она. — Летите на выручку! Злой чужинец явился — бога сло…
Не дожидаясь конца фразы, Мокош бросился бежать — к серой громаде казармы, к спасительным зеленым дверям.
Шесть роев оборвались с неба — убивать.
Прыжок! Колючая проволока мелькнула у самой щеки. Земля смягчила удар, и, вскочив на ноги, Алексей вновь ринулся к зданию. За спиной голодно и отчаянно завизжал призрак.
Мокош рывком вскинул ладонь к небу. Рукав куртки сполз, серебром полыхнул браслет. Если бородач не врал, браслет должен отпугнуть Стража Немоты. Приветственно защелкал замок шлюза: охранные защиты опознали эфиробод Мокоша. Это хорошо. До самого последнего момента Алексей боялся, что техники ошибутся и не смогут перепрограммировать код.
Пчелиный рой тонко гудел в светлеющем воздухе. Шаг, еще шаг… Удар! От непосильного напряжения глаза сдались, выпуская силуэт Стража. Тело тряхнуло, обожгло укусами.
Из последних сил Мокош перевалился через трупы неудачливых гостей базы и рухнул в черный зев коридора.
* * *— Алексей?
Муть рассеялась, предметы приобрели четкие очертания. Первоисследователь лежал на спине. Уродливая бесовская морда с кроткими глазами и ртом во лбу склонилась над ним.
— Алексей, очнись! Это я, Карел!
Мокош поднял голову. Все стало на свои места, и бес превратился в человека. Теир стоял на коленях, наклонясь над Алексеем, оттого лицо его казалось перевернутым.
— Слава богу, все получилось. Страж пропустил вас.
Алексей тяжело сел, привалившись спиной к стене. Пустынный казенный коридор расстилался перед ним. Стены, выкрашенные светло-зеленой краской, ряды безликих дверей…
— Мы на базе Теулеа, — подтвердил теир. — Страж Молчания преследовала тебя до последнего. — Карел хихикнул: — Склочная девчонка, уж как она меня ненавидит! А я не дался, не дался я. Есть хочешь?..
Алексей отрешенно покачал головой.
— Жаль. Но все равно, пойдем в камбуз, там легче разговаривать.
Ответить Мокош не успел, да маленький теир и не ждал ответа. Тяжело поднявшись, первоисследователь похромал вслед за Карелом.
К счастью, идти пришлось недалеко. Скрипнула дверь. Мокош с Карелом вошли в бедно обставленную комнатку: нары у стены, холодильник, дощатый стол. С потолка лампочка свисает на голом проводе.
— Что, нищи хоромы?.. — ухмыльнулся Карел. — Зато ни одного окна, Стражу неподвластен… — Он понизил голос до полушепота: — Девчонке дай волю!.. В окно углядит — мигом рой напустит. А я без браслета и носа высунуть не могу. Да и макурты сюда не заглядывают.
Алексей зашарил ногой под столом. Загремел по кафельному полу табурет, звякнули невымытые тарелки. Теир жил не только скудно, но и неряшливо. Одиночество и безысходность подломили его.
— Садись, садись, — потер ладони Ненашев. — Сейчас поговорим. Дай только чайник поставлю.
Излишне суетясь, он открыл коробку с армейскими пайками, достал печенье и пластиковые стаканчики с повидлом. Руки его дрожали.
— Ты небось гадаешь, что я здесь делаю? — спросил Карел. — Я из-за Таи здесь, да… Тсиифар сказал, чтобы я радиограммы в посольство отсылал. Пока в посольстве верят, что все в порядке, — она жива.
— И как? Отсылал?
— Не я — макурты радистов. Я лишь командовал ими. Каким-то образом колдун знает, что говорится в радиограммах. К счастью, он не может отследить стиля. Когда Ландмейстер догадался, что с базой не все в порядке?
— Практически сразу. Один из теиров видел вещий сон в ночь перед гибелью базы. К сожалению, Ландмейстер очень нерешительный человек. Он тянул до момента, когда бездействовать оказалось равносильно смерти.
Карел горько улыбнулся:
— Ихи Батини собрал большие силы за это время. Нечего сказать, удружили мы ему…
— Как ты передал браслет?
— Случайно. У меня паранойя, некоторым образом… поэтому я таскаю с собой дубликат. Перед тем как отослать макурта, Тсиифар вызвал меня, чтобы похвастаться своей смекалкой. Каким-то образом тшиины узнали, что Ландмейстер вызвал тебя с Земли. Кушир прислал зимородка, и Тсиифар встревожился: ведь тебя местные уважают — единственного из всех нас. Дена-бородач предложил отправить в посольство макурта. Рассуждал он так: если макурт начнет оскорблять чужинцев, то сделает это прилюдно — так, чтобы все видели. А дальше есть две возможности: или земляне проглотят оскорбление и тшиины Дивгиры объявят вас трусами, или же кто-то ответит на вызов. На это способен лишь один человек в посольстве — ты. Логично?
— Вполне. — Алексей залил кипятком пакетик с чаем. — В первом случае земное посольство погибло бы, во втором — шпионы Тсиифара без хлопот отследили мой путь. Дена — молодец.
— Вот-вот. Я воспользовался этим и передал с макуртом браслет. Сперва хотел отправить дубликат, но потом решил, что если уж играть — то наверняка. Вдруг тебе повезет и ты сразу доберешься до базы? Оберег от Стража Немоты не помешает. Так оно и вышло.
Первоисследователь с уважением посмотрел на Карела. Теир отказался от защиты — ради того, чтобы у него, Алексея, появился дополнительный шанс. Не всякий на это способен…
Ненашев смутился:
— Да я не очень-то и рисковал, если честно… Страж привыкла ко мне и браслета почти никогда не требовала. Все-таки она — довольно безалаберное привидение.
— Расскажи о ней.
— Я мало знаю. Стивен мог бы порассказать больше, да его убили… Думаю, она аватара Неназванного бога.
— Как?..
— Аватара Неназванного. Я покажу тебе записи Брависски, если хочешь. Он все заносил в отдельную папку, потом собирался перепечатать в файл. Только…
Теир умолк, не договорив. Впрочем, Алексей понял и так:
— У меня выхода нет, Карел. Из-за этих бумаг погибли люди. А сколько еще погибнет — один господь ведает. Придется рискнуть гневом призраков.
* * *Тшиины говорят: ум господина продолжается на циновках его дворца. В кабинете Стивена царил страшный беспорядок. В таком же беспорядке содержались и его записи. Алексей сидел в кресле, просматривая лежащие перед ним бумаги.
«Новый тетраграмматон
Согласно (зачеркнуто) преданию, имя Яхве (зачеркнуто) было передано Моисею (зачеркнуто) на горе Хорив. Господь (зачеркнуто) сошел… (зачеркнуто) в облаке, и остановился там близ него, и провозгласил Имя Яхве (!!!)»
В неряшливости заметки не было ничего удивительного. Чем более важное дело выпадало Стивену, тем бестолковее он его вел. Статьи, которые ничего не значили в его карьере, отличал великолепный слог. Едва же появлялся шанс выдвинуться — Брависски каменел.
Мысль, выраженная на тридцати листах убористого текста, была проста и незамысловата.
Бог тшиина — это слово.
Имя Господа и сам Господь неразделимы.
Тшиины не знали письменности, а значит, Неназванный бог оставался уделом избранных. Посвящение происходило просто: жрец шептал заветное слово на ухо своему преемнику, а сам уходил. Человек, знавший имя бога — да нет, самого бога! — обретал удивительные способности. Он легко проникал в суть вещей.
На случай непредвиденной гибели верховного жреца существовали священники рангом пониже: те, кто держал в памяти отдельные слоги. Всего их было шестеро.
Алексей переворошил стопку и достал самый первый, почти пустой лист. Сквозь бумагу просвечивали написанные черным маркером буквы.
Двенадцать букв. У «А» не хватает горизонтальной линии.
Вот и разгадка… Маркер нашелся в мусорном ведре; короткий штрих — и «А» обрела перекладинку. Ничего не произошло. Первоисследователь задумался ненадолго, а затем добавил закорючку над «И», превратив ее в «йот».
Буквы слились в Бога.
Мир вокруг Мокоша вспыхнул, завибрировал. Каждое слово развернулось, подобно павлиньему хвосту, заиграло всеми своими оттенками-смыслами.
Ребус Кушира наконец обрел ключ.
* * *«Стивен-то, мол, Неназванного бога словил. Очернил белизной в тонкость, хотел умиротворить. За то святые подвижники все его желания отпустили».
«Словил» — глагол многозначный. Тут и «слово», и «ловить», и «слава»… Свил словом, получается… Аватара Неназванного даже про себя не способна бога назвать, а Стивену это удалось. Возможно, первому за многие столетия.
«Очернил белизной в тонкость».
Чертить и черное. Никто не знает, что слово черно, пока вокруг него не появится бумага. У тшиинов нет письменности, все слова они держат в памяти. Конечно же, их поразило, что бога можно заключить в бумагу, как в тюрьму. Стивен впервые записал священное слово, которое и произносить-то разрешалось лишь избранным.
«Хотел умиротворить».
Умирать. Творить в миру. Статья Брависски предназначалась для прессы, а значит — заветное слово истрепали бы сотни тысяч языков. Что может быть страшнее для бога?
«Желания отпустили».
Желания Брависски вели к гибели бога. Ихи Батини отпустил их прочь — сделал Стивена макуртом. Отпустил желания, превратив их в банальную жажду и голод.
И еще: отпустили — сделали пустыми.
Загадка решилась. Журналист поймал бога, и фанатики вырезали всех, кто оказался рядом с преступником. Воздух по левую руку от Мокоша замерцал, сплелся в Стража Немоты.
— Я вижу, вы не успокоитесь, — недовольно заметила призрачная девушка. — Не успокоитесь сами и не дадите покоя мне и моим погибшим братьям.
— О, не печальтесь, госпожа! — ответил первоисследователь. — Я знаю способ, как привести к миру всех участников этой драмы.
Он отложил листы с записями. Задумался. Во всем, что касалось практики, Стивен был великолепен. Тшиины не способны произнести имя бога?.. Не беда! Можно опросить аватар отдельных слогов, ценой их жизни выведать тайну. Число вариантов велико?.. Семьсот двадцать имен?.. Стивен и тут развернулся во всей красе.
С упорством конкистадора он вычислил заветное имя. Заключил в бумаги, обещал предать гласности. Еще бы! Такая сенсация — на имени бога вполне можно сделать свое имя. Наверняка он шантажировал тшиинов, просил золота, власти, новых тайн…
Алексей собрал бумаги и вынул из коробки компакт-диск с выкладками Стивена.
— Идем, — кивнул он призраку. — Скоро ты станешь свободна.