– Вот то-то и оно, что ничего не зависит! – Тай стиснула кулаки. – Сиди и жди, пока Арзаль сообщит, что книга у него. А сезон штормов уже не за горами, и что с ней в дороге случится, боюсь, никому из богов не ведомо!
– Сама же учила меня, что где ты ничего не можешь, там ты не должен ничего хотеть, – Джарвис потянулся и зевнул. – Вооружись этой мудростью… и дай мне доспать пару часов! А то впереди у нас, чувствую, тот еще денек…
Солнце палило нещадно, рубашка на спине, в том месте, где к ней прижимался заплечный мешок с книгой, насквозь промокла от пота, и даже ветер с моря не разгонял духоты. Джарвис остановился, чтобы глотнуть воды из фляги, поправил ножны, утер пот со лба и продолжил путь. Ничего, уже недолго осталось – срезать у основания мыс Алый рог, и сразу за ним будет та самая бухточка… Интересно, этот гонец от Арзаля там что, палатку разбил? Наверняка ведь поджидает их уже день или даже два…
Нетерпение мучало не одну Тай – Лумтай тоже стремился как можно скорее получить свои денежки, принять груз на борт и полным ходом рвануть назад в Менаэ-Соланн до сезона штормов. «Сначала расплатитесь, а уж потом обстряпывайте ваши дела дальше!» – категорически потребовал он. В конце концов было решено, что сразу после швартовки Тай с капитаном пойдут в город продавать аметисты, а Джарвис тем временем отправится на место встречи один – если посланник Арзаля ждет долгоживущего, так ли важно, придет ли с ним еще кто-то? Что до Тано и Берри, то они оба, разумеется, выказали желание увязаться за Тай.
Джарвиса снова кольнуло что-то, отдаленно напоминающее ревность. Как и тогда, в ресторане, возникло нехорошее чувство, что он – третий лишний для двух старых друзей, которым, в общем-то, все равно, кто будет сопровождать их в походе по городским удовольствиям. Да, сегодняшний расклад продиктован исключительно здравым смыслом – и все же, все же…
Бухточка за мысом действительно оказалась совсем небольшой. С одной стороны ее ограждала черная скала, у подножия которой, как в воде, так и на суше, громоздились большие камни, частично отполированные волнами. Чуть сероватый песок, одинокое дерево с глянцевыми листьями и гроздьями мелких желтых цветочков – и никаких следов палатки или кострища. Неужели еще не прибыл? Это было бы очень скверно. Или расположился в рыбачьей деревеньке на мысу, а сюда лишь заглядывает время от времени? Тысяча морских чертей, надо было получше договариваться с Арзалем! И винить теперь некого – сам же отказался идти в Замок, свалив все на Тай.
В конце концов Джарвис решил немного передохнуть после утомительной дороги по жаре, а потом поискать на берегу выброшенный пл<а>вник и развести костерок самому – возможно, гонец мага явится, привлеченный дымом из условленного места. Перебравшись на один из камней в тени скалы, достаточно плоский, чтобы на нем было удобно сидеть, принц с наслаждением сбросил с плеч ненавистный мешок, уселся так, чтобы ветер обдувал мокрую спину, и снова потянулся за флягой…
– Эй, ты и есть тот долгоживущий, у которого книга?
Голос, произнесший эту фразу, был женским, звонким, словно колокольчик. Но не это заставило Джарвиса подскочить, как от укола в спину, а то, что фраза была произнесена по-меналийски, лишь с небольшим акцентом, ничуть не похожим на анатаорминский.
Обернувшись, он увидел, как на соседний камень, мокрый от захлестывающего прибоя, вылезает из воды существо, которое ему прежде доводилось видеть либо на картинке, либо в открытом море с изрядного расстояния.
Она была в чем мать родила, если не считать большого ранца из черной глянцевой кожи, похожей на акулью, и широкого ножа в ножнах из той же кожи, пристегнутого к левой ноге двумя ремешками – на щиколотке и под коленом. Да еще в ушах у нее болтались простенькие серебряные сережки в виде колечек, украшенных крохотными бабочками – такие носит каждая вторая деревенская девчонка-анатао. Однако из-за зеленоватого оттенка светлой кожи и серебристо-голубой чешуи, покрывающей ее предплечья, икры и низ живота, она странным образом казалась менее нагой, чем любая другая женщина. Ее волосы не имели ничего общего с теми роскошными зелеными или синими локонами, которые изображают книжные миниатюристы – прямые, жесткие, к тому же прилипшие к голове от влаги, они более всего напоминали охапку бурых водорослей. Пальцы на ее ногах были столь же длинны, как и на руках, и между ними поблескивала жемчужным отливом пленка-перепонка. В остальном же это была вполне аппетитная женщина, с тугой грудью изрядных размеров и крутыми бедрами. Разве что излишне широкоплечая и мускулистая, как и положено пловчихе высочайшего класса – впрочем, анатаорминские ныряльщицы за жемчугом тоже имеют подобное телосложение, и никто не считает, что это их портит. Существо, прекрасно приспособленное для обитания в своей стихии, идеальное равновесие мышц и жировой прослойки…
Морская сирена. Представительница народа, о котором даже долгоживущим было известно не так уж много. Во всяком случае, мужчину этой расы не доводилось видеть никому из обитающих на суше, поговаривали даже, что мужские особи сирен лишены разума и более всего похожи на огромных лягушек. А еще поговаривали, что вся эта раса развилась не естественным путем, а искусственно выведена в непонятных целях какими-то древними магами, едва ли не сородичами Джарвиса – сами они, впрочем, всегда отрекались от этой сомнительной чести.
Как бы то ни было, лучшего гонца Арзаль не смог бы найти при всем желании. Теперь принц понял, что имел в виду солеттский маг, говоря, что получит книгу быстрее, чем с любым кораблем. Для его посланницы не были преградой ни зоны рифов между Сейей и восточными островами, которые корабли обходили по большой дуге, ни пресловутый сезон штормов – имея не только легкие, но и жабры, сирена всегда могла уйти на глубину, где шторм не страшен.
– Ну, чего уставился? – бросила она Джарвису, который и в самом деле, пожалуй, разглядывал ее чересчур пристально. – Никогда в жизни голых баб не видел, что ли? Смотри, будешь приставать, ножик в ход пущу, у меня это мигом. Один здешний тут вчера клеился, да я ему так ногу располосовала, что теперь целую декаду на своей скорлупке в море не сунется… А твоя-то собственная баба где? Арзаль сказал, вы вдвоем будете или даже втроем, а я гляжу – ты один…
То, как она обозначила Тай, неприятно задело Джарвиса – и он не сразу понял, что главным цепляющим словом для него является не «баба», а «твоя».
Тай – не «его». И никогда не будет его.
– Моя спутница, – он особо выделил голосом последнее слово, – имеет право приказывать мне. Поэтому она в торговом квартале Сейя-ранга, а я здесь.
– Ну и ладно, мне-то что за дело, – сирена, повернувшись, сбросила с плеч ранец, и Джарвис увидел, что спина ее тоже покрыта чешуей, цвет которой к позвоночнику сгущается до синего. – Ты, главное, книгу давай, да я поплыву. А то торчу тут уже три дня, жрать нечего, кроме ракушек – рыбаки здешние мало того, что пристают, так еще и всю рыбу распугали!
Расстегнув ранец – между пальцами рук у нее тоже имелась перепонка, но лишь до второй фаланги, так что кончики пальцев оставались свободными, – сирена извлекла из него пакет, сделанный из какой-то странной радужной пленки, и минут пять распутывала на нем сложную систему шнуровки.
– Вот сюда и клади, – наконец велела она.
– Как у тебя все хитро, – Джарвис развязал свой вещмешок и извлек оттуда Аметистовую книгу. Впрочем, того, что в ее переплете не осталось ни единого аметиста, видно не было – Лумтай, привычный предохранять ценные грузы от морской воды, завернул Гримуар Жизни и Смерти в промасленную кожу и тщательно залил швы смолой. – Знали бы, не мучились бы так с упаковкой.
– Больше – не меньше, лучше – не хуже, – сирена ловко обернула посылку радужной пленкой и снова занялась шнуровкой. – Арзаль сказал: доставлю быстро и без потерь – подарит в придачу к сережкам еще и цепочку. Так что сейчас запакую, да сразу в путь.
Закончив упаковку и затянув ремни на ранце, сирена хотела было вскинуть его на плечи, но Джарвис оказался проворнее и сам надел груз ей на спину. Сделал он это совершенно механически, в следующий миг сам застеснявшись своей неуместной галантности. Однако сирена, похоже, была достаточно умна, чтобы не путать приставание с обычной вежливостью, и поблагодарила его наклоном головы, приспустив ресницы над большими светло-серыми глазами – совсем как обычная, в меру кокетливая женщина за поданный плащ.
– Ну пока, долгоживущий, – улыбнулась она, обнажив удлиненные клыки, и направилась к воде. – Как хоть звать тебя, скажи на прощанье!
– Джарвис, – выговорил принц с непонятной неловкостью.
– А меня… – она произнесла два певучих слога, прозвучавших как что-то вроде «И-тее». – Пока-пока! – и, сделав еще несколько шагов, с маху кинулась в воду. Когда ее голова снова показалась на поверхности, сирена уже отплыла от берега на изрядное расстояние. Высунувшись из воды с возгласом: «А тяжелая поклажа, однако», она еще раз махнула рукой и, не дожидаясь ответного взмаха, опять ушла на глубину – на этот раз окончательно.
– А меня… – она произнесла два певучих слога, прозвучавших как что-то вроде «И-тее». – Пока-пока! – и, сделав еще несколько шагов, с маху кинулась в воду. Когда ее голова снова показалась на поверхности, сирена уже отплыла от берега на изрядное расстояние. Высунувшись из воды с возгласом: «А тяжелая поклажа, однако», она еще раз махнула рукой и, не дожидаясь ответного взмаха, опять ушла на глубину – на этот раз окончательно.
Джарвис выждал для приличия еще минут десять и только тогда начал снимать с себя одежду. Раз уж оказался у моря, грех не искупаться перед обратной дорогой. Тай строго-настрого запретила ему лезть в воду, пока книга у него, но теперь ценный груз у И-тее, а сама И-тее далеко в море, и ничто больше не мешает получить удовольствие.
Сирена давно уплыла, однако мысли Джарвиса все время возвращались к ней. Чем-то она напомнила ему Тай – такая же крупная, сильная и независимая, диктующая мужчинам собственные правила игры. Вот только Тай крупная скорее в силу роста и широкой кости – грудь у нее не слишком большая, а бедра, если вдуматься, достаточно узкие, чтобы вполне прилично выглядеть в штанах. Да и голос куда более приятный – в среднем регистре, но с легкой хрипотцой, придающей ему мрачноватую насмешливость. И самое главное – Тай ни при каких обстоятельствах не станет трещать без умолку, не давая собеседнику и слова вставить, она из тех, кого молчание совершенно не смущает. Нет, все-таки различий куда больше, чем сходства. И надо сказать, большая их часть – не в пользу И-тее…
На обратном пути, проголодавшись после купания и долгой прогулки, Джарвис зашел в прибрежную харчевню, откуда доносился сводящий с ума аромат жареной рыбы. Налив себе светлого, с прозеленью, местного вина, он облокотился спиной на опору навеса над входом – сидеть здесь можно было только на земле, подстелив плетеный из соломки коврик – и стал смотреть, как неподалеку, в тени магнолий, водит хоровод стайка девочек-подростков из рыбачьей деревни. Старшая, уже почти на выданье, с яркими цветами клематиса в черных локонах, запевала, а остальные после каждой строчки подхватывали: «Хэйя-хэй!»
Сколько раз уже было так – море, вино, песни и смуглые красотки с цветами в волосах! Только тогда рядом был Сонкайль с его безудержным жизнелюбием, плоть от плоти всего лучшего, что есть в Анатаормине, и любое удовольствие казалось вдвое слаще оттого, что было разделено с другом…
С другом. Вот чего он хочет от Тай на самом деле. То есть и тела ее тоже, но тел на свете много, а друзей… Просто сидеть вот так рядом, прихлебывать что-нибудь и не стесняться говорить о самом сокровенном.
Вот только Тай – не Сонкэ, и вовсе не потому, что женщина. Легких, ни к чему не обязывающих отношений с ней не получится. Для нее в этой жизни главное – долг, а не удовольствие. А значит, если остаться с ней, очень может получиться, что больше не будет ни цветов, ни песен, ни смуглых девушек… Нужно ли тебе это, Джарвис Меналиэ? Готов ли ты заплатить такую цену за то, чтобы…
«Кто мой сад возродит, кто посадит цветы – я прогнала быка!» – повинуясь запевале, хоровод кружился все быстрее, летали ленты, мелькали из-под пестрых юбок босые ноги с дешевыми медными браслетами…
А почему, собственно, не будет девушек? Не брак же я с нею собираюсь заключить, тысяча морских чертей!
А что, есть какая-то разница? Выбирай сам, чего тебе больше надо. Это тебе не Саарчил-икень, чтобы покувыркаться на ложе два месяца, а потом расстаться полюбовно – эта женщина настроена только на устойчивые отношения, а уж чем они скреплены, неважно. Сколько она пробыла в Замке со своим Тиндаллом, девять лет? Так зачем связывать себя еще и этим?
Неожиданно хоровод замер, словно остановленный неведомой магией, и девушка-запевала воскликнула пронзительно, как ночная птица:
«Хэйя-хэй!» – совсем не с девчоночьей силой в последний раз отозвался хор.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ, в которой у героев образуется достаточно времени, чтобы вдоволь попереживать
Вроде и посидел совсем чуть-чуть – а к пирсу, у которого была ошвартована «Дева-птица», подошел, когда солнце уже поцеловало огненными губами темнеющую синеву моря.
И тем не менее ни Тай с Берри, ни самого капитана на борту еще не было. Однако не прошло и получаса, как они вышли на причал – нагруженные какими-то свертками и такие довольные, что, казалось, слабо светятся в наползающих сумерках. Лумтай, тот вообще выглядел как кот, обожравшийся сметаны.
– Ну, как успехи? – первой бросила Тай, взбираясь по трапу. – Передал?
– С рук на руки, – кивнул Джарвис. – И знаешь, кому? Не поверишь – морской сирене!
– Еще как поверю, – отозвалась Тай с легкой усмешкой. – Арзаль хвастался, что спит с ними. Причем, похоже, для них это большая честь… Теперь я не то чтобы совсем спокойна, но на душе полегче стало. Сирена и впрямь быстрее и надежнее любого корабля. Так что дней через десять, надеюсь, уже…
– У вас-то как дела? – перебил ее Джарвис, не желая в сотый раз выслушивать одно и то же. – Судя по вашему виду, камешки ушли за достойную цену.
– За достойную – это хорошо сказано! – Лумтай поднялся на борт последним, пропустив вперед Берри. – Пусть старый Заглар поймает меня с поличным, как щенка, если я когда-нибудь видел женщину, которая умеет ТАК торговаться! Ювелир еще пытался трепыхаться – сверленые, мол, камни, – а она усмехнулась вот этак, как только она и может, и говорит: «Вам же работы меньше!» Что за женщина, клянусь всеми богами!
– От твоих комплиментов так и хочется под койку забиться, – Тай повернулась к капитану, чуть пригасив довольную усмешку. – Я всего лишь честно дралась за твои деньги. Так же честно, как ты встал за нас против храмовой галеры. Уже тогда я решила, что не дать тебе премию за риск было бы просто недостойно. А что до благодарности, то ты в полной мере проявил ее, показав нам лавки с тканями. Уверяю тебя, для меня это имеет куда больше значения, чем все твои словеса.
– Ладно, вы пока идите к себе, но через час жду всех у трапа, – Лумтай повел рукой в сторону набережной. – Тут прямо в двух шагах есть славный кабачок – пойдем, отметим удачную сделку. Я угощаю!
– Думаешь, о какой сделке он говорит? – произнес Берри, протискиваясь в каюту вслед за Джарвисом. – Завтра он уже на погрузку встает! Пока мы с Тай рылись в местных шелках, этот проходимец успел заскочить к посреднику и перехватить партию корицы прямо из-под носа у другого закупщика! И только потому, что тот обещал рассчитаться через своего агента, а у Лумтая вся сумма имелась на руках живыми деньгами. Теперь понимаешь, почему он нашей Тай готов ковриком под ноги стелиться? Она же его, считай, своими руками из задницы вытащила!
– Берри, не выражайся при ребенке, – уронила Тай, так и сияя ехидной ухмылкой. – А теперь всем сидеть, я буду хвастаться своей добычей.
С этими словами она развернула самый большой из трех свертков – и Джарвис против воли обомлел.
Шелка с Анатаормины ценились на континенте едва ли не больше, чем местные пряности, в особенности два сорта, которые не умели выделывать более ни в одном месте, – «кожаный шелк» и «переливка». Даже на Драконьих островах эти ткани считались верхом роскоши, и был налажен их регулярный ввоз в обмен на драгоценные камни-кристаллы, которые анатао весьма ценили, даже не подозревая об их искусственном происхождении. То же, что торговые контакты между одной из стран Порядка и главной цитаделью Хаоса не слишком поощрялись, лишь увеличивало ценность товара в глазах обеих сторон.
Неудивительно, что Тай не смогла пройти мимо такой безумной красоты, перед которой отступили все прагматичные соображения типа «куда я это надену» и «сколько это стоит». А стоило это, судя по всему, действительно немало. Во всяком случае, такой плащ, который сейчас, струясь, мерцал в ее руках вороненой сталью, сам Джарвис поостерегся бы надевать за пределами родных островов, не желая напрашиваться на попытку ограбления.
Драгоценная ткань взлетела над плечами Тай, как невиданные крылья, и когда «кожаный шелк» окутал ее водопадом от шеи до пят, Джарвис поймал себя на том, что его тянет опуститься на одно колено – сейчас девушка и в самом деле выглядела наследницей древнего великокняжеского рода.