– Значит, вы… – начал Джарвис.
– Из гвардии патриарха, – торопливо закончил Сломанное Перо, боясь еще сильнее разозлить «нелюдя». – Официально. А кроме того, люди его преосвященства Лаймарта. За вами уже второй день слежка. Подняли нас по тревоге, прибегаем на постоялый двор – а вас и след простыл. Скачи тут, расспрашивай, куда поехала старая здоровенная колымага с парой вместо четверки… Хорошо, что вы не по всем улицам проехать можете, а то так и не догнали бы… – он осекся. – Лучше б не догнали, все одно толку не вышло. Теперь я все сказал. Давай режь, да по-честному…
– У меня все честно, – холодно бросил Джарвис, пытаясь переварить услышанное. – Убирайся к своему Единому, и поживее!
Удар меча оказался столь силен, что перерубил рыжему шею.
– Может, все-таки останетесь? – Нисада просительно заглянула в глаза Тай. При разнице подруг в росте это получилось у нее очень убедительно. – Я так расстроюсь, если вас не будет на нашей свадьбе!
– Прости, Нис, не останемся, – негромко ответила Тай, перетряхивая свои вещи. – Ты сама видишь, у меня земля горит под ногами. Причем, обрати внимание, ситуация один в один та же, что на Анатаормине – нужна им только я, а все прочие… как там выразился Арзаль?.. неопасные соучастники. Поневоле заподозришь, что за всем этим стоит одна и та же рука. Вот только чья? Хотела бы я знать, от кого этому Лаймарту стало известно, что я вообще существую на свете!
– И все равно в тот срок, в какой ты хочешь, свадьбы не получится, – напомнил Берри. – Не забывай, для всех прочих я все-таки помер – значит, отец в трауре до самого зимнего солнцестояния. И узаконить мое положение он сможет тогда же, никак не раньше, иначе это вызовет подозрения. Получается, до весны мы с ним в Лорш отправиться не сумеем. Да и тебе, боюсь, до осеннего бездорожья не уехать – Хольран встанет на ноги лишь через полтора месяца, а править лошадьми не сможет еще дольше. Если бы Тай не остановила вовремя кровь, он вообще бы не выжил…
– А оставаться здесь до весны нам и без его преосвященства не резон, – закончила Тай.
– Я сам хотел бы задержать вас подольше, – вздохнул Берри. – Да и отцу вы тоже понравились… Но такова сила вещей.
– До чего же жалко… – протянула Нис. – Я так мечтала выйти замуж осенью, сразу после сбора винограда! В эту пору крестьяне сами женятся – гуляли бы мы вместе со всеми деревнями, и все бы нас поздравляли… Знаете, как это было здорово в детстве! Музыка, молодое вино, пляски у костра… Жаль только, я с ними плясать не могла – они сажали меня в круг, надевали венок и водили вокруг хороводы, а я только в ладоши хлопала. Зато как я на лошади прыгала через костер – видели бы вы!
– Значит, поженимся осенью, только не этой, а следующей, – подвел итог Берри. – Ничего страшного, подождем. Теперь-то я от тебя никуда не денусь, – он приобнял девушку за плечо. – Все равно большую часть года мы проведем вместе, а любовью, в конце концов, можно пока заниматься и в Замке. Что мы теряем?
– Наверное, ничего, – вздохнула Нисада. – Только все равно… как-то это нечестно. Вот уедешь ты, Тай, и снова мы будем видеться с тобой лишь по ночам. А днем – может быть, больше никогда в жизни!
– Благодари небеса, что хоть так свиделись, – с нарочитой небрежностью произнесла Тай. – А Замок был, есть и пребудет всегда, и пока он стоит – я тоже буду с тобой. Хочешь, возьми на память еще и это, – она протянула Нисаде анатаорминскую расческу с полыми зубьями. – Будешь свои волосы укрощать, а то ты теперь правящая княгиня, не к лицу тебе ходить растрепой.
– Спасибо, Тай, – Нисада отложила расческу в кучу других дареных вещей, где уже находились плетеный пояс, двойной гребень с жемчугом, пара баночек, некогда принадлежавших Урано, а также шелковая рубашка и черная нижняя юбка от меналийского платья. («Как я это буду носить, даже если перешью? У нас же под верх принято надевать нижнее платье, а не юбку с рубашкой!» – «Ничего, введешь новую моду. У тебя на это наглости хватит».)
– И вот это тоже брать не буду, швырни на хрен в печку! – голубоватое облачение неролики и головной платок полетели на пол, поверх останков серо-зеленого платья – лоскуты от его подола как раз пригодились на то, чтобы перетянуть ребра Хольрану, пока Джарвис ездил за помощью. – В монастыре новое выдадут, а на обратном пути мне и дорожной одежды хватит… Ну вот, Джарвис, а ты говорил – третья укладка, вьючная лошадь! Все уместилось, даже лучше, чем было! Нож повешу на пояс, плащ накину сверху, а все остальное уже запаковано – хоть сейчас седлай коней. А ты, Берри, не забудь проследить, чтобы эта бешеная женщина завтра же отправила домой письмо – да не с восторженными воплями о том, как дядюшка получил по заслугам, а с сухим изложением событий. В крайнем случае, сам надиктуешь. Только сердечного приступа у ее мамаши вам сейчас и не хватало!
То, что его опять постигла неудача, Лаймарт осознал лишь наутро, когда не вернулся ни один из людей Кинка. Поиски были недолгими – пять трупов, раскиданных в живописном беспорядке, обнаружились на перекрестке улицы Суконщиков и переулка Сухая Ветка. Но это не давало ни малейшей зацепки, куда скрылась проклятая карета – путь от постоялого двора до перекрестка отнюдь не являлся кратчайшей дорогой к каким-либо городским воротам.
На всякий случай Лаймарт приказал узнать на всех заставах, не проезжала ли через них такая-то карета и такие-то люди. В напряженном ожидании прошел весь день – и лишь поздно ночью пришло известие, что долгоживущий и меналийка в мужском костюме миновали Лаумарские ворота перед самым их закрытием. Оба ехали верхом, никакой кареты с ними не было, никаких иных спутников – тоже.
Это означало одно: дела Миндаль с княжной Лорш полностью завершены, и она уходит в направлении, которое считает безопасным, наверняка зная, что в Анатаормине ее не ждет ничего хорошего, а значит, идти на запад или на юг нет смысла.
Послать погоню? Очень велика вероятность, что эта погоня сгинет точно так же, как и отряд Кинка – но, в отличие от него, бесследно. А у него не так много действительно хороших людей, чтобы рисковать ими попусту. К тому же два всадника и быстрее, и подвижнее, чем тяжелая карета. Что мешает им пройти какими-нибудь лесными тропами, минуя все потенциально опасные места?
Казалось бы, следовало лишь радоваться, что исчадия Хаоса сами уходят из его владений, не натворив ничего сверх уже случившегося. Но, во-первых, упустив эту женщину, Лаймарт терял единственный козырь против мерзкой отступницы от путей Единого, Нисады Лорш, к которой после публичного оправдания в соборе уже невозможно было подступиться, не подрывая устои веры в глазах обывателей. А во-вторых – и это самое главное – секретарь патриарха не желал мириться с поражением, тем более таким сокрушительным. Им овладел самый настоящий охотничий азарт. Меналийка по имени Миндаль должна была оказаться в его руках – или умереть.
А для того, чтобы это осуществить, оставался лишь один способ, столь же ненадежный, сколь неприятный. Что ж, даже проводник воли Единого – такой же раб своего бога, как и прочие, и ради воссияния мощи Его обязан смирять свою гордыню…
Медный шарик зазвенел о базальтовое зеркало, ненавистное имя слетело с губ Лаймарта каким-то вороньим карканьем. Не странно ли – так ненавидеть того, кого прежде не видел ни разу в жизни?
Ничуть, если этот нечестивец дерзостно присвоил себе частицу силы самого Единого! Такое не должно жить!
Прошло минут пять, прежде чем по другую сторону круга из тумана выступил человек. Лаймарт ожидал увидеть седого старика с окладистой бородой – но перед ним, словно в насмешку, стоял мужчина сорока, от силы сорока пяти лет, с волосами, светлыми от природы, а не от возраста. Простая темно-красная ряса, цепь на груди, белый шарф с бахромой, коим опоясывают епископа в знак принятия сана – и неприкрытая издевка в серых, как северные озера, глазах.
– Какая встреча! – язвительно произнес прибывший. – Неужто завтра уже конец света, раз господину тайному советнику вайлэзского патриарха зачем-то понадобился злоименный еретик?
– Не юродствуй, Эрдан, – жестко бросил Лаймарт. – Бывают обстоятельства, в которых приверженцы Порядка обязаны переступить через свои разногласия и объединить усилия во имя общей цели.
– И какая же из твоих целей может оказаться для нас общей? – с еще большей издевкой произнес тот, кого назвали Эрданом.
– Борьба с эмиссарами Хаоса, – отчеканил Лаймарт. – Пусть ты и не служишь более моему господину, однако же отправляешь на костер женщин, уличенных в мерзостном сношении с его главным оппонентом.
– Женщин, посредством которых Хаос увеличивает энтропию мироздания, – уточнил Эрдан.
– Значит, ты признаешь, что такая женщина, оказавшись на территории, на которую распространяется твоя власть, должна быть схвачена и подвергнута суду? – переспросил Лаймарт, сделав вид, что полностью понял собеседника.
– Женщин, посредством которых Хаос увеличивает энтропию мироздания, – уточнил Эрдан.
– Значит, ты признаешь, что такая женщина, оказавшись на территории, на которую распространяется твоя власть, должна быть схвачена и подвергнута суду? – переспросил Лаймарт, сделав вид, что полностью понял собеседника.
– Моему суду, – снова осторожно уточнил Эрдан, в свою очередь, пытаясь понять, куда клонит Серый.
– В таком случае, если я сообщу тебе, что сейчас к твоим границам движется такая женщина, думаю, тебе не составит труда отловить ее и поступить с ней по всей строгости… твоего закона, – Лаймарт сделал над собой усилие. – Насколько мне известно, от твоего взора не в состоянии укрыться ничто в твоих владениях, так что пересечение границы ты отследишь без труда.
– Отслежу, – кивнул Эрдан. Улыбка превосходства на миг промелькнула по его лицу и тут же исчезла, как солнце в туче. – Однако почему бы тебе, господин тайный советник, не заняться этой ведьмой самому, покуда она на твоей территории? С какой стати ты сообщаешь мне о ней?
Лаймарт собрался с духом. Все равно придется сказать, рано или поздно, иначе вообще незачем было вызывать Эрдана.
– Эта женщина сумела не подпустить молнию Единого к девице, проходившей испытание, – произнес он, чувствуя, как кровь приливает к его лицу. – То есть не отклонить или что-то в этом роде, а вообще не позволить ей вырваться из посоха! И кроме того, с ней телохранитель из долгоживущих, который уже порезал пятерых моих людей в мелкое крошево.
– Значит, пусть лучше он режет моих людей, так? – в серых глазах Эрдана зажегся нехороший огонек. Не составляло особого труда догадаться, о чем он подумал.
– А ты, я вижу, уже прикидываешь, как бы переманить ее на свою сторону? – мгновенно парировал Лаймарт. – Не надейся. Да, очень может быть, что это твое подобие, но если ты еще не понял – подобие, играющее за Хаос. Тебе очень нужен свой персональный противник? Или все-таки попытаемся задавить его в зародыше?
Эрдан медлил с ответом, и на этот раз проводник воли Единого понятия не имел, какие мысли бродят в голове у владыки мятежного Лаумара.
– Опиши мне этих двоих, – наконец велел он.
– Женщина – высокая, широкая в кости, светловолосая, в мужской одежде и с мужскими ухватками, – охотно перечислил Лаймарт. – Мужчина… ну что можно сказать про долгоживущего? Типичный представитель своей расы. Одет в черную кожу с заклепками, волосы обычно прикрывает капюшоном…
– Цвет глаз? – перебил его Эрдан.
– Фиолетовый, конечно, – отозвался Лаймарт. – Какой еще может быть?
– На будущее знай, что «еще может быть» нефритовый, а также янтарный и полное отсутствие цвета, – на этот раз на лице Эрдана промелькнуло откровенное презрение. – А что ты можешь сказать о его мече?
– Я видел его лишь мельком и в ножнах… – замялся Лаймарт. – Длинный… гарда из какого-то голубоватого сплава и довольно затейливой ковки – вроде бы в виде крыльев, то ли птичьих, то ли летучей мыши… Вот и все.
– Этого вполне достаточно, – Эрдан коротко кивнул. – Что ж, я готов заняться этой парочкой. Ты сумел заинтересовать меня. Доброй ночи, господин тайный советник! – произнеся это, он сделал шаг назад и снова растворился в тумане.
Вечер, когда на Джарвиса и Тай напали люди Лаймарта, оказался последним поклоном уходящего лета. Уже на следующий день небо затянули тучи, и с севера потянуло холодным ветром. Вместо легких камзолов, которые в Новой Меналии традиционно шьют без рукавов, из укладок были поспешно извлечены теплые куртки, а когда путники покидали столицу через Лаумарские ворота, накрапывал мелкий дождь, заставивший их опустить капюшоны.
Настроение у обоих было таким же пасмурным – по крайней мере, у Тай. Впрочем, Джарвису грядущий переход через Лаумар тоже не доставлял особой радости – на пути к Алмьяру было невозможно миновать Шайр-дэ, а принц сомневался, что там уже забыли о его активном участии в судьбе ведьмы Ломенархик. Но что поделать – обратный путь через Анатаормину для Тай был закрыт.
Как и прежде, постоялых дворов для них не существовало – сейчас, без Берри, вероятность нарваться на агрессию со стороны вайлэзцев стала еще выше. Однако теперь ночевки в шатре были плохой заменой крыше над головой. Завернувшись в плащи и одеяла, они всю ночь жались друг к другу в попытке не сдаться холоду, и Тай не всякий раз удавалось уйти в Замок.
Первые три дня, то усиливаясь, то затихая, шел дождь. Потом небо прояснилось, но сделалось ослепительно ярким и холодным. Листья на деревьях желтели и багровели, а когда дул ветер, дождем сыпались на головы путникам.
Снова вдвоем, как от Даны до Менаэ-Соланна. Только ничто впереди больше не звало и не манило. Даже близость, которой теперь можно было предаваться без всякого стеснения, не дарила прежнего счастья…
– Как все-таки неправильно, – вдруг произнесла Тай на шестой день пути. Они ехали по широкой дороге через лес, одетый в лучшие праздничные одежды – однако наслаждаться, глядя на эту красоту, почему-то не получалось.
– Что неправильно? – переспросил Джарвис, радуясь хоть какому-то разговору – все эти дни Тай была не только мрачна, но и молчалива.
– Да все. В романе, когда друг спасает друга, как обычно бывает? Один становится королем, а другой – советником при нем, да еще женится на самой красивой девушке. А у нас кто что получил? Нисада – ноги, княжество и наказанного врага. Берри – свободу, молодое тело и Нисаду. Арзаль – свой гримуар, восстановление в должности и опять же месть. И только мы с тобой – ровным счетом ничего. Если не считать, что я напрягла на себя всех клириков, какие есть на свете, и черных, и серых, и белых.
– А белых-то каким образом? – не понял Джарвис.
– А ты думаешь, мать Файял еще не ищет меня с собаками? Я отпрашивалась на декаду-другую, а нет меня уже скоро три месяца. Вернусь… даже думать не хочу, что будет. А все почему? Потому, что друг обязан спасать друга, но подруга подругу может только ревновать, а спасать не должна. Не бывает в книгах такого подвига. А раз нет подвига, нет и награды. Даже Анатаормины вдосталь, как ты обещал. Ничего…
«А как же я?» – хотел сказать Джарвис, но сдержался. С той памятной ночи на «Деве-птице» Тай щедро отдавала ему свое тело, однако даже не заикалась ни о каких чувствах. Похоже, любовь она тоже воспринимала такой, как ее описывают в романах – со страстями в клочья и большим количеством слов «всегда», «никогда» и «навеки». И, не умея испытывать столь неправдоподобные эмоции, просто не считала любовью то, что чувствует по отношению к нему…
Он уже давно понял, что если не объяснится ей первым, то объяснения может не произойти никогда – и тоже не осмеливался. Может быть, это и в самом деле не любовь, а просто крепкая дружба? Раньше у него не было друга-женщины, и кто сказал, что такая дружба должна исключать постель?
– По крайней мере, у меня есть ты, – только и смог он произнести. – Я не считаю, что совсем ничего не получил.
– Да что я за сокровище? – усмехнулась Тай. – Старая, злая и вдобавок больная – уже дней десять то голова кружится, то подташнивает. Словно кто-то травит медленным ядом… Неужели мне на постоялом дворе подсыпали какой-то дряни, а я и не заметила?
– С чего бы? – усомнился Джарвис. – И вообще ты глупости говоришь. Вон, Лумтай вообще придумал, что ты из дома Каллиура – значит, видел в тебе какую-то ценность…
– Ты что, слышал, как он со мной трепался последней ночью? – мгновенно вскинулась Тай.
– Да нет, – поспешно ответил Джарвис и, вспомнив, честно прибавил: – Он мне это в первый же день заявил, в Малой гавани. А что ты так дергаешься? По-моему, любой женщине должно быть приятно, когда ее возводят в великокняжеское достоинство. А ты, если совсем честно, вполне этого заслуживаешь…
– Представь себе, никогда в жизни не хотелось быть великой княгиней или королевой. Не моя это роль, – тяжело вздохнула Тай. – И прекрасной принцессой, которую все спасают от всего, тоже не хотелось. Разве что наложницей принца, – неожиданно Тай рассмеялась, впервые после того, как они расстались с Берри и Нис. – Но ею я и так уже являюсь. Только все равно это ненадолго, – улыбка ее погасла так же внезапно, как и вспыхнула. – Даже если ты все бросишь и увезешь меня куда глаза глядят – я и без того старше тебя на три года, а через десять лет совсем постарею. А ты будешь таким же, как и сейчас, и больше не захочешь меня…
– С чего ты взяла? – удивился Джарвис, на миг воспринявший всерьез этот разговор. – Или ты не веришь в чужую верность?
– Не в долгоживущую, уж прости, – усмехнулась Тай. – Каким бы хорошим ты себя ни считал… кто изменяется, тому изменяют. Это закон жизни. И хватит об этом.
Оставшуюся часть пути до самого ночлега они проделали молча, лишь изредка обмениваясь мелкими бытовыми замечаниями.