– Значит, она успела купить его, – произнесла она растроганным голосом. – Выходит, ее не ограбили. Но если так, тогда ее убили по другим, более сложным мотивам. Возможно, это все-таки Сквозников?
Это предположение вышло у Риты каким-то счастливым, словно она вдруг поняла весь механизм мотива убийства и теперь спешила поделиться этим с Марком.
– Значит, не ограбление, – задумчиво повторила Рита. – Что ж, значит, это дело интереснее, чем можно было бы предположить. Жаль только, что в Хмелевку мы с Мирой съездили напрасно, не узнали ничего особенного. Жила себе девушка в деревне, вышла замуж за местного пьяницу, потом он бросил ее и подался в Москву на заработки, а она – в город, устраивать свою жизнь. Развелась, стала снова свободной, устроилась на хорошую работу, нашла себе двух, не самых бедных, любовников. Оставалось только выйти замуж, и тогда можно было бы сказать, что жизнь ее удалась. Однако ее убили. Кто? За что? Никаких зацепок. Стоп! Она же мне ясно сказала… Когда я ее спросила: замуж-то Лиля так и не успела выйти за миллионера? Знаешь, что Катя мне ответила? «Вышла, еще как вышла, но об этом я расскажу позже»!
– Значит, существует и третий мужчина – любовник? Приятель? Жених? Муж?
– Ты сначала поговори со Сквозниковым, может, он что-то знает, а я завтра попытаюсь выяснить, за кого же успела выйти замуж Лиля. Представляешь, каково это – сдавать квартиру деревенской девушке, которой во всем, за что бы она ни бралась, везло?! Катя умирала от зависти к ней. Но не хочется думать, что это она…
– Рита, ты пугаешь меня. Может, ну ее, эту Катю? Отправь ее куда подальше, а?
– Да нет, это я просто так, мысли вслух. Просто Лиля была для нее сильным раздражающим фактором, понимаешь? Всегда на виду, всегда красивая, окруженная поклонниками, при деньгах. Если бы я не видела ее, не разговаривала с ней, может, тоже сделала бы Катю одной из самых главных подозреваемых. Но это не она, поверь мне и успокойся. Марк, давай спать. Знаешь, несмотря ни на что, мне понравилось в Хмелевке. Правда, там хорошо бывать наездами, чтобы полюбоваться природой, позагорать на берегу Волги, порыбачить, но только не жить. Там же совершенно нечего делать. Представляю, как же тяжело было Лиле, красивой девушке, по ошибке вышедшей замуж за своего друга детства, от безысходности, по глупости, жить в этой дыре и терпеть его пьяные выходки! Она от своего пьяного мужа по соседям пряталась, синяки пудрой замазывала. Вот ведь жизнь!
– Постой… Где-то совсем недавно я уже читал про Хмелевку. Какой-то отрывок в газете, что ли… подожди, дай-ка вспомнить. Хмелевка, муж бьет жену… Рита! Ты вот, говоришь, была в Хмелевке, разговаривала с местными жителями. А они не рассказывали тебе ничего интересного, к ним никто не приезжал? Ну, скажем, одна малоизвестная, но интересная личность, из самого Лондона?
– Нет, ничего такого я не слышала, а что?
– Я вспомнил. В Хмелевку наведывалась одна английская писательница-журналистка, имени ее точно не вспомню, но на фотографии она – вылитая принцесса Диана. Она лауреат Пулитцеровской премии, пишет книги о России, о русских людях, о женщинах. Эмансипированная, умная и толковая журналистка, которая никак не может понять, как это так можно жить – без денег, без работы, и быть каждый день битой.
– Подожди! У меня есть телефон одной женщины, она похожа на Бабу-ягу, ее зовут Татьяна. Горбатая, беззубая, страшная, как атомная война. Она очень активно нам помогала, рассказывала все, что знала о Лиле, о ее муже, и вообще, я поняла, что это – местная своего рода знаменитость, сплетница, деревенское радио, понимаешь? Я сейчас позвоню ей и спрошу про эту писательницу.
– Рита, ты что, с ума сошла? Посмотри на часы!
– Я знаю, что поздно, но она только обрадуется моему звонку – ей будет что рассказать завтра своим односельчанам, она окажется в центре внимания.
– Рита, брось! Так нельзя!
– Марк, я чувствую: то, что ты мне сказал, очень важно. Вот объясни, почему эта англичанка оказалась именно в Хмелевке? И почему ты вспомнил об этом именно сейчас, когда мы говорили с тобой об убийстве одной из жительниц этой деревни?
– И почему же? – недоумевал Марк. – Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу тебе сказать, Марк, – проговорила она сонным голосом, – что все, что происходит с нами, – не случайно, как не случайно и то, что ты вспомнил об этой журналистке. Все в этом мире взаимосвязано, как ты не понимаешь?!
– Рита, не дури, человек спит.
– Это не человек, это Баба-яга.
И Рита, разыскав в сумочке блокнот с номером телефона Татьяны, позвонила. Марк только развел руками.
– Татьяна? Это Маргарита Орлова, следователь прокуратуры. Извините, что я вас разбудила.
Марк смотрел на нее, вытаращив глаза. Следователь прокуратуры – не слабо! Он покрутил пальцем у виска. Сумасшедшая!
– Скажите, Татьяна, у вас в Хмелевке была английская писательница? Что? Была? Когда? А… Хорошо, понятно. А зачем она приезжала к вам? Что ей понадобилось в вашей деревне? Встречалась с местными жителями. Что? А-а, жительницами. И о чем шла речь?
Рита слушала, уставившись в одну точку. Марк начал укладываться спать. Он уже понял, что спорить с женой бесполезно, и если уж она решила, что этот звонок что-то объяснит в истории с убийством Лили Бонковой, то надо с этим смириться и посмотреть, что будет дальше. Он бы мог устроить ей взбучку, отругать за то, что она снова воспользовалась фальшивыми документами, но жизнь показывала, что во многих случаях она оказывалась права, и большинство раскрытых убийств – ее заслуга.
– Спасибо, Татьяна, вы нам очень помогли. Спокойной ночи.
Она отключила телефон и, погасив свет, легла.
– Ну? – спросил Марк из темноты. – Что нового узнала?
– Эта англичанка, которую они все прозвали принцессой, разве что транспаранты им в руки не дала: мол, нечего терпеть такую жизнь, надо что-то менять, куда-то двигаться, что-то решать.
– И что? Какое это отношение имеет к Лиле?
– Журналистка уехала, а на следующий день Лиля отправилась искать счастья в город, а ее муж – в Москву. Так получается, словно эта англичанка специально приехала из далекого Лондона, чтобы вправить мозги русским женщинам. И все бы ничего, если бы не этот нейлоновый чулок. Может, следует поискать Лилиного мужа, который был против развода и который, вернувшись из Москвы, разыскал свою бывшую жену и убил ее – за все хорошее? Марк! Ма-а-арк… Ладно, спи. Завтра поговорим.
19
– В прошлый раз ты сказала, что Лиля вышла замуж, – напомнила Кате Рита, когда они снова остались одни в мастерской. Маленькая Фабиола лежала в коляске и засыпала под шум дождя.
– У вас, Рита, идеальный ребенок, – не выдержав, восхитилась Катя. – Словно понимает, что мама работает.
– Зато когда проснется и захочет есть, вот тогда мы услышим ее плач. Уж она даст о себе знать. Так что там с замужеством твоей подруги?
– Понимаете, если раньше я рассказывала вам о Лиле просто как постороннему человеку, нисколько не задумываясь о последствиях, то теперь-то я понимаю: все, что я скажу вам теперь, будет толковаться вами и вашим мужем исключительно с позиции расследования.
– В этом нет ничего плохого, особенно если учесть, что у нас одна общая цель – поскорее найти, вычислить, если угодно, убийцу Лили. Не так ли?
– Я понимаю. Но мне надо привыкнуть к тому, что вы – жена Марка Александровича.
– А ты абстрагируйся. Ведь, в сущности, ничего особенного не произошло. Пусть маленькими шагами, но все же мы приближаемся в цели – кто-то из окружения Лили и погубил ее. Нам важно найти мотив.
– Хорошо, я постараюсь. Значит, так. Она познакомилась со своим Виктором в больнице, пришла к нему на прием. У нее были проблемы с зубами. Точнее, воспалилась лунка после удаления зуба мудрости.
– Так он стоматолог?
– Да. Очень приятный молодой человек, он был без памяти влюблен в Лилю. Впрочем, как и все остальные.
Катя сделала паузу, и на лицо ее упала тень презрения, словно тот факт, что Лиля пользовалась успехом у мужчин, порочил ее. И Рита поняла, что Катя, будто забыв о недавно произнесенных словах, касающихся их последующих бесед, по-прежнему оставалась откровенной перед ней, Ритой. Словно ничего и не произошло и она еще не знала, что Рита связана с Марком, следователем, который ведет дело Бонковой. Рита подумала: вероятно, ее желание выговориться до конца настолько сильно, что никакие причины не могут заставить Катю молчать, когда есть слушатель и возможность излить душу.
– Но ведь у нее на тот момент, если я ничего не путаю, бурно развивался роман с Романом? – напомнила Рита.
– Это так, но Роман-то был женат, а доктор Ганин – холост. Кроме того, он, судя по тому, что рассказывала о нем Лиля, созрел для женитьбы, он хотел детей, у него была квартира, которая позволяла иметь их целую кучу. Что тогда творилось с Лилей! Конечно, она имела не очень-то приятный разговор с Романом, объяснила ему, что выходит замуж.
– Хорошо, я постараюсь. Значит, так. Она познакомилась со своим Виктором в больнице, пришла к нему на прием. У нее были проблемы с зубами. Точнее, воспалилась лунка после удаления зуба мудрости.
– Так он стоматолог?
– Да. Очень приятный молодой человек, он был без памяти влюблен в Лилю. Впрочем, как и все остальные.
Катя сделала паузу, и на лицо ее упала тень презрения, словно тот факт, что Лиля пользовалась успехом у мужчин, порочил ее. И Рита поняла, что Катя, будто забыв о недавно произнесенных словах, касающихся их последующих бесед, по-прежнему оставалась откровенной перед ней, Ритой. Словно ничего и не произошло и она еще не знала, что Рита связана с Марком, следователем, который ведет дело Бонковой. Рита подумала: вероятно, ее желание выговориться до конца настолько сильно, что никакие причины не могут заставить Катю молчать, когда есть слушатель и возможность излить душу.
– Но ведь у нее на тот момент, если я ничего не путаю, бурно развивался роман с Романом? – напомнила Рита.
– Это так, но Роман-то был женат, а доктор Ганин – холост. Кроме того, он, судя по тому, что рассказывала о нем Лиля, созрел для женитьбы, он хотел детей, у него была квартира, которая позволяла иметь их целую кучу. Что тогда творилось с Лилей! Конечно, она имела не очень-то приятный разговор с Романом, объяснила ему, что выходит замуж.
– Вот так быстро?
– Да, этот брак можно назвать скоропалительным, словно они оба куда-то неслись сломя голову, забыв обо всем на свете, кроме друг друга. Вы бы видели, какой счастливой была тогда Лиля! И, конечно, я просто недоумевала, ну почему все так: ей – все, а мне – ничего. На тот момент у меня тоже был небольшой романчик с одним командированным. Но мы встречались в гостинице, и, конечно, не было никаких перспектив, так, проводили время, пока он занимался своими делами в нашем городе. Открывал какой-то филиал. Красивый, энергичный, очень современный, помешанный на компьютерах, программах. Но при всем том умел быть обходительным, очень красиво ухаживал, да и вообще был таким ласковым, просто душкой. Я позавидовала тогда его жене, что она имеет возможность видеть его каждый день, лежать с ним в одной постели. Мне же все доставалось на короткое время, чтобы утолить какой-то внутренний голод, зуд, если хотите. Конечно, не очень-то приятно об этом говорить, но это правда. Поэтому на фоне моих пошловатых романчиков отношения Лили с Ганиным выглядели просто сногсшибательными, роскошными, серьезными, настоящими, понимаете? У меня начался период, когда мне очень хотелось походить на мою квартирантку.
– Катя, вы заметили, что назвали Лилю квартиранткой, а не подругой? – мягко спросила Рита. – Скажите, за что вы ее не любили? За ее красоту? Удачливость? За везение?
– Теперь уже нет смысла что-либо скрывать. Да, когда она познакомилась с Ганиным, у меня от зависти вообще крыша поехала. Я даже старалась дома появляться как можно реже, чтобы не видеть ее счастливых глаз. Хотела, чтобы она поскорее уже уехала к нему, не мозолила мне глаза своим благополучием, везением да просто сияющим лицом.
– Вы понимаете, что говорите? – Голос Риты прозвучал особенно резко. Она быстро отошла от мольберта, словно даже портрет Кати мог отравить ее своими негативными чувствами к погибшей Лиле. – Да после этих слов смерть Лили можно воспринять как итог ваших отношений, как результат твоей ненависти и злобы по отношению к ней… ты понимаешь это? – Рита не заметила, как перешла на «ты».
– Но я любила ее, все равно любила и жалела! Вы же не знаете, что было потом. Они поженились, устроили красивую свадьбу, Лиля, само собой, переехала к нему, а через неделю оказалось, что он болен смертельной болезнью: он умер в считаные дни… В это невозможно было поверить, но это так! И Лиля моя осталась вдовой! Она тогда от горя совсем почернела, стала заговариваться. Конечно, я уговорила ее вернуться ко мне, а квартиру доктора она сдала. Вы не понимаете… Мы нужны были друг другу, и она понимала, что после смерти Виктора я – самый близкий ей человек. Она отогревалась рядом со мной. Я взяла отпуск за свой счет, так же, как это сделала однажды она, когда меня надо было выхаживать после операции, и она долго, очень долго приходила в себя. А я вдруг поняла, как же все относительно в этом мире, и понятия везения, удачи расплывчаты, как облака. Я-то думала, что это она, моя Лилечка, схватила птицу счастья за хвост и крепко держит ее, а на самом деле, по словам Лили, счастлива была именно я! Пусть в моей жизни не было таких мощных потрясений и романов, как у нее, не было таких перспективных замужеств, зато у меня не было и мертвого мужа-красавца… это было сложно пережить. Говорю же, Лиля моя чуть с ума не сошла! Все ходила по квартире, принюхивалась и говорила, что пахнет болотом и гнильцой, потом разговаривала с кем-то, просила оставить ее в покое. Я, говорит, уже устала от вас, сидите смирно и молчите, все равно вас нет. А что творилось с ней по ночам! Она рыдала, обливаясь потом и слезами, она вся истекала влагой и кричала, стуча зубами, что ее кожа пахнет тиной и болотом, что ноги ее – в колодезной илистой жиже. Я думала, что она сойдет с ума. Но она оказалась сильной и вынырнула из своего опасного состояния, справилась, набралась сил в санатории на Черном море, куда я уговорила ее поехать, и вернулась на работу. Конечно, она изменилась, исчезла улыбка… Но все равно, она быстро восстанавливалась. К ней вернулся Роман, появился на горизонте и Семен. Она стала оттаивать, зная, что ее любят. Больше о семье она уже и не мечтала, говорила, что от добра добра не ищут. Она похудела, но и похорошела, ее кожа словно обновилась, стала тонкой, прозрачной, как у ребенка. У нее появилась новая страсть – к украшениям. К золоту. Думаю, многие женщины, разочаровавшиеся в любви и уже не ждущие от жизни ничего хорошего, ищут спасения в золоте, в чем-то таком, что, по их мнению, надежнее, чем любовь, мужчина, семья. Разочарование, замешенное на глубокой внутренней истерике. Как протест, как желание заполнить образовавшуюся в душе брешь чем-то стоящим, дорогим.
– И что же? Откуда ей было взять это самое золото? Она что, пошла по рукам? – смело предположила Рита.
– Нет. У нее по-прежнему были Семен и Роман. Они делали ей подарки.
– Но как они терпели друг друга? Ведь они знали о существовании друг друга?
– Каждый из них испытывал чувство вины по отношению к Лиле: оба были женаты и не могли дать ей то, чего она хотела больше всего, – семью, детей. Вот и играли в эти опасные игры.
– Какие?
– Нет, это я так… Думаю, что с Семеном у нее были отношения более глубокими, почти родственными. У него столько денег, что ему, полагаю, доставляло удовольствие тратить их на Лилю. Она как-то сказала мне, что он хотел подарить ей ту самую квартиру, в которой они прежде встречались, но она отказалась, а впоследствии, как вы понимаете, когда она осталась вдовой, у нее появилась и своя квартира.
– Так почему же она до последней минуты своей жизни жила с тобой, Катя? Какой в этом был смысл, если учесть, какой образ жизни она вела? Любовники, свидания, подарки, шампанское…
– Она не хотела, чтобы мужчины приходили к ней домой, а если бы она жила одна, то кто помешал бы им сделать это? А так… Дома была я, и мало кто хотел встречаться со мной. Я была ее спасительной гаванью.
– И тебе не стыдно так говорить? – Рита вдруг отложила кисть и подошла к Кате вплотную, заглянула в глаза. – Ты, конечно, была откровенна со мной, и я благодарна тебе за это, но все равно – нельзя вот так, до конца, выворачиваться наизнанку! Ты ненавидела ее настолько, что могла радоваться лишь ее несчастьям, ты питалась ею, словно пила ее кровь! Когда же ей было хорошо, твоей подружке, ты зеленела от злости. Это ты удавила ее?
– Рита, что вы такое говорите?!
– Я не стану заканчивать твой портрет… еще немного, и между твоими губами появятся окровавленные резцы, а глаза загорятся бесовским огнем. Я пригласила тебя, чтобы ты позировала мне исключительно по одной причине: меня поразил твой взгляд. Ты горевала о ком-то очень близком, родном.
– Да, я любила ее! Я восхищалась ею, – разрыдалась вдруг Катя. – Но говорю же, она была слишком хороша для меня, я на ее фоне смотрелась как лягушка! Я ненавидела себя, когда она находилась рядом, и я ничего не могла с собой поделать!
– Она занималась проституцией? – в лоб спросила Рита.
– Нет, нет…
– А кто был тот мужчина, после встречи с которым ее тошнило?
– Понятия не имею.
– Ладно, Катя. Иди отдыхай… извини, что я вспылила. В сущности, это не мое дело. Но Лилю убили. И я очень хотела с твоей помощью разобраться в жизни этой девушки, понять, кто из ее окружения желал ей зла, кто так ненавидел или боялся ее. Все, иди, мне надо побыть одной.
Разбуженная криками матери, маленькая Фабиола громко заплакала…
20
Он не помнил, когда спал вот так, в обнимку с женой. Странные чувства овладели им, когда он понял, что потерял Лилю. Разве могло ему когда-нибудь прийти в голову, что молодая любовница уйдет так неожиданно, навсегда, что она умрет?! Еще недавно жизнь улыбалась ему, дарила радость ощущений, восторг. Он, эстет по натуре, воспринимал Лилю как красивую и дорогую вещь, собственником которой он себя и мнил. Конечно, он понимал, что у нее есть душа, что внутренний мир ее переполнен тайнами и той недосказанностью, которая возбуждала его интерес к ней, подогревала чувства. Но все равно, он никогда особенно не вникал в ее проблемы, ему казалось, что, когда у девушки нет семьи и детей, она как птица, живет без проблем и лишь на то, что ей дадут свыше, что само свалится на голову. То, что Лиля работала, казалось ему чем-то несерьезным, временным, для души, ведь он прекрасно знал, что значит для молоденькой женщины косметика, парфюмерия, и он не верил в то, что Лиля, работая в магазине «Bell», на самом деле что-то там зарабатывает. Понятное дело, платил ей Семен, ее бывший любовник, и Лиля прекрасно знала, что стоит ей чего-либо захотеть, как любое ее желание тотчас исполнилось бы.