2. Конфликт между «высоким» контролируемым разумом и «низкими» автоматическими эмоциями.[93] Функции мозга можно грубо разделить на процессы двух видов: контролируемые и автоматические. Контролируемым процессам свойственно пользоваться линейной пошаговой логикой. Мы обращаемся к ним намеренно и сознаем их при этом. Автоматические процессы происходят бессознательно, непреднамеренно и параллельно. Контролируемые процессы возникают в передних (орбитальных и префронтальных) областях мозга. Префронтальная кора головного мозга (ПФК) известна как исполняющая область, поскольку она объединяет другие области для долгосрочного планирования. Автоматические процессы происходят в задней (затылочной), верхней (теменной) и боковой (височной) областях мозга. Миндалевидное тело ассоциируется с автоматическими эмоциональными реакциями, особенно со страхом. Во время экстремальных или необычных событий возможна конкуренция между контролируемой и автоматической системами мозга. Как при реакции борьбы или бегства, при которой поток крови направляется к центру тела и отливает от периферии, где ссадины и царапины могут привести к смерти от кровопотери, «высокий» контролируемый разум приостанавливает работу ввиду кислородной депривации, недостатка сна, экстремальных температур, голода, истощения и т. п. Организм прекращает поддерживать выполнение высших функций, чтобы сохранить низшие, необходимые для элементарного выживания. В ходе нормальной, повседневной жизни эти контролируемые цепочки разума держат под управлением наши автоматические цепочки эмоций, чтобы мы не поддавались каждой прихоти и порыву. Но если отключить рациональный регулятор, эмоциональные механизмы угрожают выйти из-под контроля.
Так, исследования показывают, что при низких уровнях стимуляции эмоции, по-видимому, играют совещательную роль, переносят дополнительную информацию в области мозга, принимающие решения, вместе с сигналами высших областей коры. При среднем уровне стимуляции возможны конфликты между «высокими» центрами разума и «низкими» центрами эмоций. При высоких уровнях стимуляции (как в экстремальных природных условиях, при физическом и психическом истощении) «низкие» эмоции могут пересилить «высокие» когнитивные процессы так, что люди будут уже не в состоянии дойти до решения рассудком; они сообщают об ощущениях «выхода из-под контроля» и «действий вопреки личным интересам».[94] Возможно, именно в такие моменты мозг призывает компаньона, присутствие которого мы ощущаем.
3. Конфликт в схеме организма, или в нашем физическом ощущении своего «я», когда мозг обманом заставляют поверить, что есть и другое «я». Напомню, первичная функция мозга – управлять организмом, главным образом отправлять и получать сигналы мышц, сухожилий, тканей и органов. То, что мы воспринимаем как наш возвышенный мозг, способный выполнять функции высшего порядка (такие, как эстетическое восприятие, математические вычисления или философские размышления), – результат деятельности коры головного мозга, покрывающей массивные полушария мозга, занятые преимущественно бесчисленным множеством других прозаических и подсознательных процессов, благодаря которым живет организм. Как таковой, ваш мозг создает всеобъемлющее изображение вашего тела от пальцев ног и рук через руки, ноги и торс до макушки. Это схема вашего тела, простирающаяся за пределы физического тела в мир, когда благодаря мышлению вы взаимодействуете с другими людьми посредством языка, когда пишете что-нибудь на бумаге или печатаете на компьютере или иначе преодолеваете расстояние от головы до пространства, находящегося снаружи тела. Иногда это явление называют олицетворенной когнитивной деятельностью, протяженным разумом, или в соответствии с удачным термином философа Энди Кларка, укрупнением разума.[95] Физическое прикосновение к кому-либо – это распространение разума, а когда нас касаются в ответ, возникает петля обратной связи. Язык стал первой развившейся формой протяженного разума, письменное слово еще больше распространило язык, как и книгопечатный станок, печатные книги и газеты. Сравнительно недавно радио, телевидение и особенно интернет укрупнили мозг и распространили разум по всему земному шару и даже в космическом пространстве.
Эта схема тела – вы, и вы только один.[96] Если по какой-то причине ваш мозг в результате обмана (или изменения, или повреждения) пришел к выводу, что есть другой «вы», внутренний двойник, то этот вывод неизбежно будет конфликтовать со схемой вашего единственного тела. Для того чтобы приспособиться к этой аномалии, ваш мозг сформирует правдоподобное объяснение «вам» второму: на самом деле это некто или нечто иное – бесплотная сущность или душа, вышедшая из вашего тела (как при опыте внетелесных перемещений), или рядом есть другой человек, ощущаемое присутствие.
Несоответствие между вашей схемой тела и искусственно созданным двойником возникает, вероятно, между теменной и височной долями вашего мозга. А именно, это работа задней верхней теменной доли – ориентировать ваше тело в физическом пространстве (задняя и верхняя области этой доли находятся над височной долей и за ней выше ваших ушей). Эта часть мозга способна выявить разницу между вами и не-вами, то есть всем, что находится за пределами вашего тела. Когда эта часть мозга пассивна во время глубокой медитации и молитвы (согласно исследованиям с сцинтиграфией мозга), участники (буддийские монахи и католические монахини) сообщают о чувстве единения с миром или о тесном контакте с трансцендентным.[97] В некотором смысле медитация и молитва создали несоответствие между схемой тела и миром, и вполне возможно, что нечто подобное происходит в экстремальных и необычных условиях.
Фантомные конечности – еще одно несоответствие восприятия. В Калифорнийском университете в Сан-Диего нейробиолог В. С. Рамачандран («Рама») пользовался концепцией схемы тела для лечения фантомных болей у пациентов, лишившихся руки. По сути дела, эти пациенты страдали от несоответствия схемы конечностей: их глаза сообщали, что руки больше нет, а схема тела по-прежнему содержала ее образ. Почему это вызывало боли, неясно. Рама выдвинул несколько объяснений, в том числе раздражение нервных окончаний, централизованное изменение представлений о локализации (ведущее к рефлекторным ощущениям), при котором «возможна перекрестная активация некоторых низкопороговых сенсорных сигналов с высокопороговыми болевыми нейронами», и «несоответствие между двигательными командами и «ожидаемыми», но отсутствующими визуальными и проприоцептивными сигналами», которое «может восприниматься как боль».[98] Какой бы ни была причина, мозг пациента посылает фантомной руке сигнал двигаться, но сигнал возвращается обратно в мозг так, словно движение невозможно (пациенты сообщают, что при этом испытывают ощущения, будто их рука «застыла в бетоне» или «замерзла в глыбе льда»), и это явление называется усвоенным параличом. Для того чтобы устранить несоответствие, Рама сконструировал зеркальный ящик. Пациент располагал левую фантомную руку с одной стороны ящика за зеркалом и здоровую правую руку – с другой стороны. Зеркало отражало целую правую руку как зеркальное отображение левой фантомной. Затем Рама давал пациентам указание пошевелить пальцами правой руки, в итоге мозг получал сигнал, что фантомная рука движется, усвоенный паралич удавалось пересилить, фантомные боли значительно ослабевали.[99]
Фантомные конечности, схемы тела, зрительные и слуховые галлюцинации – все это нейронные корреляты дуалистических представлений о том, что разум и тело существуют как обособленные агенты и в нас, и в других людях, и таким образом мы причисляем к намеренно действующим агентам не только реальных людей, но и фантомы.
4. Конфликт в схеме разума, или в нашем психологическом ощущении своего «я», когда разум обманом заставляют считать, что есть и другой разум. Наш мозг состоит из множества независимых нейронных сетей, которые в конкретный момент работают над различными задачами повседневной жизни. Тем не менее мы не чувствуем себя скоплением сетей. Мы кажемся самим себе единым разумом и одним мозгом. Нейробиолог Майкл Газзанига считает, что у нас есть нейронная сеть, которая координирует работу всех прочих нейронных сетей и объединяет их в одно целое. Он называет ее левополушарным интерпретатором, рассказчиком мозга, который обобщает бесчисленные сигналы в исполненное смысла повествование. Газзанига открыл эту сеть, изучая пациентов с разделением мозга, полушария которых были разделены, чтобы остановить распространение эпилептических припадков. В одном эксперименте Газзанига представлял слово «идти» только правому полушарию пациента с разделенным мозгом, и тот с готовностью вскакивал и начинал идти. Когда его спрашивали, почему левополушарный интерпретатор придумывал историю, объясняющую этот поступок: «Мне хотелось сходить за колой».
О том, как работает мозг, мы зачастую узнаем в тех случаях, когда он не работает, как полагается. Например, Газзанига отмечает, что пациенты с парамнезией удвоения верят, что существуют копии людей или мест. Они смешивают эти копии в одном опыте или истории, которая полностью осмыслена для них, хоть и звучит абсурдно для всех окружающих. «Одна такая пациентка верила, что нью-йоркская больница, где ее лечили, на самом деле находится в ее доме, в Мэне, – вспоминал Газзанига. – Когда лечащий врач спросил ее, как же это может быть ее дом, если в холле есть лифты, пациентка ответила: «Доктор, а вы знаете, как дорого обошлась мне их установка?» Интерпретатор готов на все, лишь бы сигналы, которые он получает, сплелись в нечто осмысленное, даже если для этого понадобится преодолевать значительные препятствия. Разумеется, пациенту эти «препятствия» не кажутся значительными, скорее, для него это отчетливые свидетельства окружающего мира».[100] Отчасти именно это я подразумеваю под паттерничностью и агентичностью, хотя это просто описательные термины для когнитивного процесса. В действительности мы хотим знать, каковы нейронные корреляты для этого процесса, для возникновения ощущаемого присутствия и других видов эфемерных агентичностей. Левополушарный интерпретатор вполне годится на роль места, где все это происходит.
О том, как работает мозг, мы зачастую узнаем в тех случаях, когда он не работает, как полагается.
Мой зять Фред Зил, совершивший много восхождений на самые высокие и опасные вершины Гималаев, рассказывает, что дважды сталкивался с ощущаемым присутствием. В первый раз это случилось, когда он, обмороженный, без кислорода и на пределе физических сил находился над уступом Хиллари, последним препятствием на юго-восточном гребне горы Эверест. Во второй раз – на северном ребре Эвереста, когда на высоте почти 8000 метров он стал жертвой обезвоживания и гипоксии, недостатка кислорода. Оба раза Фред был один и жалел, что у него нет спутника, которого услужливо предоставил ему мозг. Что характерно, когда я спросил мнение Фреда как врача о возможных различиях полушарий, объясняющих подобные феномены, Фред отметил: «Оба раза ощущения были связаны с моей правой стороной, вероятно, потому, что я левша». Нейробиологи считают, что наше «чувство своего «я» локализовано преимущественно в височной доле левого полушария, а разделение мозга означает, что цепочки левого и правого полушарий пересекаются таким образом, что, к примеру, правое поле зрения фиксируется зрительной корой левого полушария. Возможно, нехватка кислорода на высоте 8000 метров, или пронизывающий холод, или боль от обморожения, или чувство одиночества и изоляции, а может, сочетание всего перечисленного стало триггером для левой височной доли мозга Фреда и породило «второе «я». Поскольку мозг располагает лишь одним телом и одной схемой разума, то есть одним «я», второе «я» можно воспринимать только как еще одно существо за пределами тела, ощущаемое присутствие поблизости.
Это ощущаемое присутствие может быть объяснением, которое левополушарный интерпретатор дает правополушарным аномалиям. Или же мы имеем дело с конфликтами нейронной сети в схемах тела и разума. Или одиночество и страх распространили обычное для нас ощущение присутствия реальных других людей на воображаемых эфемерных спутников. Как бы там ни было, тот факт, что подобные явления возникают в трудных условиях, свидетельствует о том, что это присутствие внутри головы, а не вне тела.
* * *Эти примеры и объяснения суеверий и магического мышления, берущие начало в ассоциативном обучении, теории сознания, ощущаемом присутствии, экстрасенсорике и тому подобном – из категории паттерничности и агентичности, – не являются объяснениями причин как таковыми. Применение ярлыков для когнитивного процесса – эвристика, призванная помочь нашему разуму подступиться к проблеме, которую предстоит решить, или к загадке, которую требуется объяснить, однако это всего лишь ярлыки: таким же образом данное группе галлюцинаторных симптомов название шизофрения объясняет причину этих симптомов. Нам требуется еще дальше углубиться в мозг, чтобы понять первичную природу веры и истинную причину нашей склонности находить полные смысла паттерны в осмысленном и бессмысленном шуме, а также придавать этим паттернам значение, намерение и обнаруживать агента. В деятельности нейронов мозга – вот, где мы найдем основополагающее причинное объяснение.
6 Верующий нейрон
В любом опыте посредником выступает мозг, разум – результат действий мозга. «Разума» как такового за пределами деятельности мозга не существует. Разум – всего лишь слово, которым мы описываем нейронную активность мозга. Нет мозга – нет и разума. Мы знаем это, потому что если часть мозга уничтожена в результате инсульта, онкологического заболевания, травмы или хирургической операции, утраченным окажется все то, чем занималась эта часть мозга. Если ущерб был нанесен в раннем детстве, когда мозг особенно пластичен, или во взрослом возрасте, но только определенным участкам мозга, дающим возможность изменять цепочки, тогда конкретная функция мозга, эта часть его «разума», может быть передана другой нейронной сети. Однако этот процесс лишний раз подтверждает тот факт, что без нейронных связей в мозге нет и разума. Тем не менее туманные объяснения ментальных процессов применяются по-прежнему.
Разум – всего лишь слово, которым мы описываем нейронную активность мозга.
Диковинная ментальная сила
Когда я изучал психологию в университете Пеппердина, от нас требовалось пройти курс психофизиологии, который сейчас назвали бы когнитивной нейробиологией. Как ни странно, он открыл мне глаза и способствовал изучению разума, поскольку наш преподаватель Даррелл Ч. Диармор, умеющий толковать науку, как никто другой, углубился в строение мозга и продемонстрировал нам основополагающий структурный элемент всех мыслей и поступков – нейрон. До того как я понял принципы действия нейрона, меня устраивали расплывчатые объяснения происходящего в голове человека – все эти «мышления», «обработки», «обучения» и «понимания», отнесенные к категории «разума», словно ими и вызвано то, что творится в мозге. На самом деле нет. Это всего лишь слова для описания процесса, который также нуждается в глубоком объяснении.
В начале ХХ века британский биолог Джулиан Хаксли высмеял туманное объяснение французского философа Анри Бергсона, согласно которому жизнь вызвана elan vital (жизненной силой): Хаксли заявил, что с таким же успехом можно объяснять, что паровоз приводится в движение elan locomotif (локомотивной силой). Ричард Докинз с блеском воспользовался схожей аналогией, чтобы высмеять объяснение существования жизни с точки зрения разумного замысла. Утверждение, будто бы глаз, или жгутик бактерии, или ДНК «сконструированы разумным творцом», ничего не говорит нам. Ученые хотят знать, как было сконструировано перечисленное, какие силы при этом действовали, как проходил процесс развития и так далее. Докинз придумал противоречащую фактам историю, в которой Эндрю Хаксли и Алан Ходжкин, удостоенные Нобелевской премии за исследования молекулярной биофизики нервного импульса, в духе креационистского мировоззрения приписали бы ее «нервной энергии».[101]
Вдохновившись сатирическим диалогом Докинза, представьте себе, что было бы, если бы Дэвид Хьюбел и Торстен Визель, удостоенные в 1981 году Нобелевской премии за новаторские исследования цепочек мозга и выявления нейрохимии зрения, вместо того, чтобы много лет на клеточном и молекулярном уровне разбираться в том, как мозг преобразует фотоны света в нервные импульсы, просто приписали бы этот процесс ментальной силе.
«Слушайте, Хьюбел, вся эта история о том, как фотоны света преобразуются в нейронную активность, чертовски каверзная штука. Никак не возьму в толк, как это происходит. А вам удается?»
«Нет, дорогой мой Визель, увы, а вживлять электроды в мозг обезьянам в самом деле неприятно и хлопотно, причем самое сложное – попасть электродом в нужную точку. Так почему бы нам не объявить, что свет преобразуется в нервный импульс посредством ментальной силы?»
Что объяснила бы эта ментальная сила? Ничего. Точно так же мы могли бы объяснять, что двигатель автомобиля действует благодаря силе сгорания, никак не передавая этим выражением, что именно происходит в цилиндрах двигателя внутреннего сгорания: поршень сжимает парообразную смесь бензина и воздуха, которую воспламеняет свеча зажигания, вызывая вспышку, которая опускает поршень, что приводит к повороту коленчатого рычага, соединенного с валом привода, который соединен с дифференциалом, вращающим колеса.