Нострадамус пробежался руками по столу, собирая свои камни, затем закрыл ставни, быстро достал кремень и трут и зажег две короткие сальные свечи, стоящие на столе. Новый свет и новые тени окутали камень-череп, и в его глубине засиял огонь.
Нострадамус налил вина в чаши и, наклонившись вперед, чтобы его не подслушали, сказал:
— А теперь давайте рассмотрим ваши задачи в обратном порядке. Когда придет время, вы должны спрятать камень так, чтобы его не нашли до наступления нужного момента. А до того вам следует восстановить знания, которыми владели ваши предки, и сохранить для тех, кто придет после вас.
Оуэн в отчаянии опустился на стул.
— Как? Вся Европа находится во власти инквизиции, из тех, кто мог бы меня чему-нибудь научить, никого не осталось.
— Вы покинете Европу.
Нострадамус развернул свой стул и сел, касаясь плечом плеча Оуэна. Затем переставил свечи так, что их свет пролился на безупречный голубой камень в тех местах, где должны были быть глаза.
— Пришло время откровений, хотя и им есть предел, — печально проговорил он. — Вы, Седрик Оуэн, девятый член вашей семьи, носящий это имя, избраны для того, чтобы построить мост между прошлым, настоящим и будущим. Вы не можете этого изменить, так же как я должен исполнить свой долг и открыть вам правду. Камень действительно потребует вашей смерти, но он предлагает вам, и вы это знаете, долгую, наполненную жизнь, в которой великие радости уравновесят боль от потери в конце.
Глаза предсказателя потемнели, руки лежали неподвижно, точно у мертвого, белее, чем кость. Его голос, казалось, доносился с другой стороны комнаты и был проникнут мощью, хотя и звучал не громче шепота. Позже Оуэн даже не мог вспомнить, на каком языке говорил Нострадамус. Но ему показалось, что это была латынь.
— Вы отправитесь в местечко к югу отсюда, где когда-то правили мусульмане и где река впадает в океан. Там вы сядете на корабль и поплывете в Новый Свет, чтобы отыскать его древнейшую область и встретить тех, кто сможет объяснить вам природу войны, которая разразится в конце времен, а также расскажет, что мы должны сделать, если хотим выжить. Им известна природа и душа голубого камня. Они поведают вам, как лучше раскрыть его секреты и сохранить их навечно. Я всего лишь любитель в подобных вещах, и моя роль состоит в том, чтобы передавать провидения других, но я могу вам сказать, что в конце концов вы должны будете вернуться в Англию и найти место белой воды и камня. Спрячьте там вашу тайну, а затем позаботьтесь о том, чтобы те, кто придет после вас, смогли понять, что они получили и что должны сделать.
Оуэн долго ждал, когда в глаза его собеседника вернется жизнь. Достаточно долго, чтобы подумать о том, как он поедет на юг, туда, где река впадает в море. Он слышал крики чаек и голоса рыбаков и не сомневался в реальности происходящего. Он почувствовал, как пол под ним закачался, словно палуба корабля, и уловил острый, соленый запах моря.
И, будто издалека, увидел, что Мишель де Нострадамус пришел в себя, замер, посмотрел на него и коротко улыбнулся.
— Хорошо. Дело сделано. Я выполнил свою часть сделки. А теперь я хочу задать вам вопрос, который, возможно, покажется вам странным. Вы целитель или хирург?
— Я только целитель. Я не имею ничего общего с брадобреями, отворяющими кровь, и теми, кто работает ножами.
— И тем не менее вам понадобятся кое-какие знания. У меня дома есть монография доктора Джованни да Виго, который был хирургом самого Папы, а также несколько работ мавра аз-Захрави, которого вы наверняка знаете как Абулкасиса. Я считаю, что он лучше остальных сумел соединить медицину, хирургию и астрономию. Вы говорите по-испански?
— Да. Во время обучения я провел полгода в Кадисе, где изучал приемы мавританских врачей.
— В таком случае у вас уже есть основа для того, чему я собираюсь вас научить. Великолепно.
Нострадамус поклонился, и Оуэн снова увидел верхушку его шапочки.
— Для того чтобы отправиться в путешествие, сейчас слишком жарко, а в Париже будет объявлен траур по юному принцу. Вы не сможете покинуть город по меньшей мере десять дней. Если вы придете ко мне завтра в шесть часов утра, я дам вам две книги, о которых говорил, и вы сможете прочитать их в моем присутствии, задавая мне любые вопросы. После этого вы будете знать достаточно для того, чтобы делать операции, если возникнет необходимость. Главным образом вы будете изучать ампутации.
У двери он повернулся, и Оуэн заметил, что глаза его по-прежнему черны.
— До завтра. Я оставляю вас наедине с вашим живым камнем. И желаю вам успеха в вашем предприятии. От вас зависит судьба миров и людей.
Глава 4
Гора Инглборо, Йоркшир-Дейлс Май 2007 годаСтелла хотела вернуться в пещеру, но спасатели ее не пустили.
Она добралась до машины в восемнадцать минут четвертого. К половине она сняла свой костюм и переоделась в шорты и чистую футболку, протерла руки и лицо влажной салфеткой, выпила половину бутылки воды, а остальное вылила себе на голову, затем нашла место, скрытое от дороги, чтобы облегчиться, съела бутерброды с сыром и томатом, которые слегка закисли после целого дня на солнце, но Кита так и не было. Она позвонила ему на мобильный телефон.
Без четверти четыре, когда он ей не ответил, она позвонила в отель, колледж Бидз в Кембридже и двум его лучшим друзьям, с которыми познакомилась в Северном Йоркшире и которые не должны были запаниковать. Она сказала всем, что не может его найти. Она не стала говорить про череп и охотника за драгоценностями.
В половине пятого, несмотря на то что солнце еще пригревало ей спину, у нее были такие ледяные руки, что она едва могла удержать мобильный телефон. В конце концов она позвонила в полицию, а те вызвали спасателей-спелеологов. Тут же я вился большой отряд — двенадцать мужчин и женщин, живших ради возможности спуститься под землю.
Их было много, и в высшей степени квалифицированных, к тому же они привезли с собой кучу самого разного оборудования: коротковолновые радиоприемники, клинометры, приспособления для спуска и подъема, блоки и вороты, веревки, компасы и карты всего комплекса Белых скал, рядом с которыми ее нарисованная от руки карта выглядела детской мазней.
Однако они были спелеологами и знали, что она принадлежит к их числу, поэтому сочувствовали ей и старались быть помягче.
— Это хорошо… правда хорошо. Мы работали здесь в ноябре, и это было ужасно. Вполне понятно, как он мог свалиться в том узком проходе.
— А проползти по этому уступу… просто фильм ужасов… нам следовало его закрыть, когда мы увидели его в первый раз. Он пошел туда, да?
— Глубина не меньше четырехсот футов. Он ведь там упал? В том месте?
— Внизу вода. Он мог остаться в живых…
— Вы считаете, что в стене есть проход? Правда? И настенные рисунки в пещере? Может, завтра сходим посмотреть. Разумеется, вы будете считаться первооткрывательницей, но мы составим подробную карту. Энди! Где Энди? Кто-нибудь видел…
— Хорошо, что вы не были связаны веревками. Это правильно. Это было вот здесь, в проходе, да?
— Я не знаю!
Эхо ее крика пронеслось над горами. Следом воцарилась мертвая тишина. Стелла чувствовала, как они обмениваются взглядами у нее за спиной, как закатывают глаза, а в следующее мгновение они занялись делом, собрали свое оборудование, переговариваясь при помощи сигналов, которые подавали руками и глазами.
Они оставили ее на попечение молодой женщины, сержанта полиции, которая держала в руках радиоприемник и задавала правильные вопросы. И все это время камень-череп лежал в ее рюкзаке, сияющий, точно молния, и нашептывал ей бесконечные предупреждения.
Из-за него, из-за его настойчивого шепота она рассказала полуправду и не стала говорить, чем закончилось их приключение. Ради камня и Кита, рискнувшего жизнью, а еще из-за опасности, которая была реальной, и она не знала, может ли сейчас чувствовать себя защищенной.
Из-за всего этого она не сказала, что они делали в пещере и что там нашли, не сообщила, что их преследовали, что они разделились и что она не имеет ни малейшего представления о том, где он упал и упал ли вообще, потому что находилась слишком далеко позади; она только предположила, где это могло случиться, и молила Бога, чтобы ошиблась.
— Мы проведем там час. Может быть, чуть больше. Вам нужно перекусить, хорошо?
Неопреновая рука похлопала ее по плечу. Полдюжины лиц наградили улыбкой и отдали себя во власть мрака ради нее и ради глупой лжи. Она улыбнулась в ответ, стараясь выглядеть не слишком испуганной, и отправилась к своей машине.
— Миссис О'Коннор?
К ней направлялся другой полицейский — высокий мужчина в плоской шляпе и более впечатляющей форме, чем у молодой женщины, которую она оставила у входа в пещеру. Он вышагивал по склону и возбужденно размахивал руками.
— Миссис О'Коннор…
Среди папоротника паслись овцы; ярочки и ягнята с длинными хвостами резвились, забыв о сочной траве. В голубом небе пронесся канюк. Камень пропел высокую ноту, предупреждая об опасности, как это было в пещере.
Стелла спросила себя, не сходит ли она с ума, и наклонилась, чтобы заглянуть в зеркало машины и убедиться, что она все та же женщина, которая проснулась сегодня утром с переполняющей сердце радостью. На нее смотрело ее собственное лицо, худое, с резкими чертами и таким количеством веснушек, что его никто не назовет изысканным, а сейчас на коже еще к тому же была грязь в тех местах, где она не стерла ее салфетками, и уродливые красные полосы, а под глазами залегла синева, говорившая об усталости. Призрак Кита поцеловал ее волосы. «Прекрасная женщина, я люблю тебя, в каком бы количестве грязи ты ни извалялась».
— Кит…
— Миссис О'Коннор…
До нее наконец добрался запыхавшийся полицейский. Он наклонился и положил ладони на согнутые колени, пытаясь отдышаться.
— Миссис О'Коннор… нам нужно, чтобы вы… поднялись на склон. Ребята из отряда спасателей… связались с нами по радио. Им кажется, они нашли…
С громким стуком захлопнулась дверца машины.
— Ее зовут Коди. Доктор Стелла Коди. От того, что вы станете принижать ее достижения, никому не будет лучше.
— Тони!
Стелла покачнулась, и у нее подогнулись колени. Тони Буклесс, высокий мужчина с короткими седыми волосами и в безупречном костюме, охватил ее за руку и удержал. Стелла заставила себя заговорить ради него.
— Вам не нужно было приезжать… Я вам не звонила, чтобы вы приехали… это так далеко.
Он прижал ее к себе, и его голос прозвучал где-то глубоко у нее в груди.
— Я приехал не из Кембриджа. Я был в Харрогите, на конференции, а это совсем близко. Мне позвонили из офиса после того, как ты с ними связалась, и я выехал сразу, как только смог. Скажи, что мне сделать?
Тони Буклесс, сорок третий ректор колледжа Бидз в Кембридже, надежный, уверенный человек с военной выправкой, полученной много лет назад, и отточенным научными занятиями умом, по возрасту годился Стелле в отцы. Он был одним из двух свидетелей на их свадьбе. Стелла взяла предложенную руку и наконец, впервые за последние часы, ощутила реальную поддержку.
— Сделайте так, чтобы Кит был жив.
Ее голос прозвучал слишком резко в неожиданно наступившей тишине.
— О Стелла…
Он прижал ее к своей груди, словно хотел укрыть от всяких опасностей. Через ее голову он протянул полицейскому руку и представился.
— Профессор Энтони Буклесс, ректор колледжа Бидз, Кембридж. Доктор О'Коннор работал… работает у меня. И доктор Коди скоро будет работать. Если я могу чем-то помочь, прошу вас, скажите мне. Вы…
— Детектив-инспектор Флеминг, сэр, из полицейского управления Северного Йоркшира. Команда спасателей выполнила очень точные указания миссис О'Конн… то есть доктора Коди, и они нашли… место, о котором она говорила. Они находятся на глубине четырехсот футов, и им кажется, что они обнаружили… то, что искали.
Четыреста футов. Гравитация снова набросилась на нее: бездонный мрак, скользкий уступ, ведущий в зияющую пропасть.
«Этого хватит, чтобы отдать концы, свалившись вниз».
«Мы не свалимся вниз».
Четыреста футов.
Стелла подняла голову. Двое мужчин смотрели на нее, они ждали.
— Что я должна сделать? — словно в оцепенении спросила она.
Флеминг смотрел под ноги. Он был умным и воспитанным человеком, но не обладал умением разговаривать с людьми, которым была наделена его коллега, женщина-сержант.
— Нам потребуется… идентификация, но только когда они поднимутся на поверхность, через некоторое время. А пока, кажется, нам придется заняться… расследованием убийства. Сержант Джонс сказала мне, что вас кто-то преследовал в пещере… возможно, доктора О'Коннора столкнули с уступа. Вы дали показания на этот счет?
Он говорил не слишком ясными фразами, словно ходил по кругу, но она сумела понять из его слов только одно.
— Вы нашли Кита? С ним все в порядке?
— Дорогая моя, мы редко просим идентифицировать живых людей.
Тони Буклесс никогда не обращался с ней иначе как с равной. Пока Флеминг, поджав губы, пытался придумать новый способ запутать ее, ректор Бидза, наставник Кита, его начальник и друг, взял Стеллу за плечо и повернул к себе, глядя ей в глаза. В этом простом, спокойном акте сострадания была правда, которую она отказывалась увидеть и осознать.
Впервые в жизни Стелла почувствовала, как вокруг нее рушится мир. Она как будто раздвоилась: стояла на склоне холма и смотрела на инспектора полиции, который хотел начать расследование убийства, и одновременно замерла в полной темноте на узком уступе, не отводя глаз от удаляющегося света фонарика. Только в этой реальности Кит был жив.
Она видела, как Тони Буклесс открывает и закрывает рот, словно рыба под водой. Будто издалека она услышала, как он задал вопрос:
— Инспектор Флеминг спрашивает, был ли еще кто-нибудь в пещере, кто-то, кто хотел причинить вам вред. Ты можешь вспомнить?
Та часть ее, которая продолжала воспринимать окружающий мир, ответила:
— Я смотрела на него сверху вниз. Перспектива творит странные вещи, но мне показалось, что это был крупный мужчина, вроде вас обоих.
— Значит, это был мужчина, вы уверены? Вы его видели? Флеминг выхватил блокнот.
Неожиданно Стелла поняла, что с нее хватит инспектора Флеминга и его клинического энтузиазма.
— Нет, я его не видела, — с трудом сдерживая гнев, ответила она. — Да, я думаю, что это был мужчина, но уверенности у меня нет. Я находилась на стене над уступом. Кит забрал запасной фонарик и ушел вперед — он хорошо бегает и решил, что без меня сможет быстрее выбраться наружу. Я забралась на стену над уступом, чтобы не оказаться на дороге. Тот, кто прошел мимо, был подо мной. Я видела только фонарик у него на голове.
— Ты забралась на стену в пещере в темноте, без света? — Тони Буклесс посмотрел на нее с ужасом и благоговением. — Стелла, это… невероятно опасно.
Это был своего рода комплимент, и она почувствовала, что краснеет.
— У меня не было выхода.
Однако произвести впечатление на Флеминга оказалось не так просто. Он подошел к ней и положил руку на крышу машины.
— Наверняка вы можете мне рассказать что-нибудь полезное. С тех пор прошло четыре часа. Время уходит, а с ним мы теряем улики. Вы ведь это понимаете?
Она отошла в сторону, стараясь оказаться вне пределов досягаемости его взгляда.
— У меня не было света. Я цеплялась за стену, которая находилась под углом в десять градусов к уступу. Больше всего на свете мне хотелось не упасть и остаться в живых.
— Думаю, мы сможем отправить туда кого-нибудь, чтобы поискать следы, согласны?
В кармане у Флеминга оказался маленький радиоприемник. Инспектор отвернулся и быстро в него заговорил.
Тони Буклесс закатил глаза и сказал так, чтобы слышала только Стелла:
— Перед нами человек, который верит тому, что показывают по телевизору. Могу спорить, он заставит целую команду работать всю ночь, чтобы они попытались воссоздать все, что тут случилось. — Он не сводил глаз с ее лица. — Ну, по крайней мере, ты улыбнулась. Я рад. Но я все равно не понимаю, зачем кому-то преследовать вас в пещере. Представить себе, что вы с Китом могли кому-то так досадить, просто невозможно. Кто угодно, но только не вы.
— Он преследовал не нас. Мы нашли…
Она сбросила рюкзак, чтобы показать ему камень. Слова уже начали формироваться у нее в голове, она хотела рассказать о сделанном открытии, объяснить, поделиться радостью, которую только такой человек, как Буклесс, мог оценить.
Она так и не произнесла этих слов. В голубом уголке ее сознания живой камень отнял их у нее и подменил на свои.
— У Кита был хрустальный череп. Живой камень Седрика Оуэна. В рюкзаке. Я уверена, что тот, кто нас преследовал, охотился за ним.
— Живой камень Седрика Оуэна? — Глаза Тони Буклесса неожиданно превратились в окна, распахнутые в его душу, и в них застыла боль. — И рюкзак упал с уступа вместе с ним? Он пропал?
Стараясь спрятать лицо у него на груди, она снова его обняла.
— Мне очень жаль. Он не мог не пострадать после падения на камни с высоты четырехсот футов. Лучшее, на что мы можем рассчитывать, это что они найдут рюкзак. У нас будут осколки, и мы сможем объяснить, зачем туда пошли.
Ее ложь, как и всякая, пустила корни и стала реальностью.
Вместе с Тони Буклессом и инспектором Флемингом, которые шли за ней, Стелла вернулась к входу в пещеру, где сержант Цери Джонс выступала в роли радиооператора для команды спасателей. Она сидела рядом с приемником и вслушивалась в треск и шипение коротких волн, которые передавались на поверхность, потому что, какими бы продвинутыми ни были технологии, человеческие возможности ограниченны, когда речь идет об общении с теми, кто находится под землей.