Мимо проплыл саван с руной Артуиса. Корландриль закрыл глаза, и на него нахлынули воспоминания.
Это был канун Праздника Озарений. Корландриль танцевал с Тирианной, в то время как Артуис и Маэртуин наливали себе добрые порции из черного хрустального графина.
— Что это вы принесли? — весело спросила Тирианна. — Какой-то особенный напиток?
Она с середины дня попивала летнее вино, и теперь несколько неуверенно держалась на ногах. Корландриль, поддерживая девушку, наслаждался ее близостью, хотя и не прижимался к ней настолько, чтобы это казалось неуместным.
— Этот рецепт — семейная тайна, — заявил Артуис и, наполнив до половины два стакана, предложил их Корландрилю и Тирианне. Танцующие разъединились и сели за низкий стол у тихо булькающего потока, который извивался по Долине Полуночных Воспоминаний. Освещение купола было все еще ярким, светильники сияли над ними подобно сотне солнц, но скоро здесь станет темным-темно, как в глубочайших безднах меж звезд, и лишь призрачный свет путеводных камней и сверкающие украшения в волосах и на шеях будут нарушать эту темноту. Это было Время Тени, перед Праздником Озарений, ночь перед днем, скрытые и темные наслаждения перед разоблачающим светом. Этой ночью все могли без угрызений совести потакать своим страстям, чтобы на следующий день избавиться от этих воспоминаний.
Корландриль попробовал густую жидкость, такую же черную, как и емкость, из которой она появилась. Она слегка пенилась и чуть-чуть горчила, оставляя приятное послевкусие.
Он поднял стакан, приветствуя Артуиса и Маэртуина.
— Поздравляю вашу семью с тем, что ей удалось так долго держать в секрете столь восхитительный напиток!
— Это всего лишь сумеречная вода и ночной виноград, смешанные с огненной пряностью, облачным фруктом и сахарной пудрой, — рассмеялся Артуис. — Будьте осторожны, на вкус это невинно, но скрывает в сердцевине жало, подобное копью Анакондина!
— Ночной виноград? — воскликнула Тирианна, поставив на стол нетронутый стакан. В ее глазах вспыхнул гнев. — Это непочтительно. Взять то, что выросло в Садах Вечного Утешения, и использовать для опьянения! Что бы вы сделали, если б ваши намогильные цветы таким образом использовали?
Усмехнувшись, Артуис взял стакан и осушил его одним глотком.
— Если с моего участка, ты бы им подавилась!
Это воспоминание взбудоражило Корландриля. Ему не следовало это вспоминать — Праздник Озарений должен был уничтожить все воспоминания. Какие еще двери в своем разуме он открыл, когда обращался к Локону Иши?
Закрыв глаза, Корландриль представил себе Артуиса в виде статуи, обессмерченным в черном драгоценном камне, с множеством резких граней, но с полостью внутри, хранящей бутылочку его тайного полуночного коктейля. Это будет подходящей наградой тому, кто открыто принимал все темное, что скрывалось в нем, и тем не менее неистово бился за то, чтобы принести свет в жизнь других.
Его смерть была преждевременной. Он, как и многие другие, пожертвовал своей жизнью, чтобы будущие поколения жили спокойно.
Открыв глаза, Корландриль внимательно осмотрел собравшихся. Среди них были аспектные воины, но они отнюдь не составляли большинства. Не было ни одного экзарха, ибо согласно традиции присутствие жрецов Кхаина на таких церемониях не одобрялось. Разносчикам разрушения не позволялось оплакивать плоды трудов своих. Для остального Алайтока экзархи были уже мертвы, и никто не станет оплакивать их кончину, хотя их деяния будут помнить и почитать. Толпа в сдержанном безмолвии смотрела, как славные мертвецы проплывали сквозь Врата Прощаний, белую арку, увенчанную золотой руной Алайтока.
Тишина приводила Корландриля в смятение. Эти эльдары отдали свои жизни не за безмолвное созерцание и уважительное спокойствие, но за жизнь, за счастье, радость и веселье тех, кто сейчас собрался вокруг них, и тех, кто придет в будущем. Их смерть прискорбна, но такой конец не перечеркивал их жизненных достижений. Даже их души будут продолжать существовать в Бесконечном Круговороте. Это — переход от телесного к бестелесному, а не окончательное прекращение жизни, понял Корландриль и впервые посмотрел на похороны другими глазами.
— Прощай, Артуис! — воскликнул он, подняв руку в приветствии телу своего друга, которое исчезало в сиянии врат. — Ты жил так, как хотел, и погиб благородно! Скоро я навещу тебя!
Корландриль почувствовал нарастающее вокруг возбуждение и множество устремившихся на себя взглядов. Он повернулся к стоящему рядом эльдару, молодому парню, идущему, возможно, по своему первому Пути. Юноша осуждающе нахмурился.
— Разве то, что я говорю — неверно? — спросил Корландриль. — А ты будешь однажды готов отдать свою жизнь, как мой друг? Тебе захочется, чтобы те, с которыми ты разлучен навсегда, ныли и хныкали, или ты захочешь, чтобы они во все горло воздавали тебе должное?
— Это — неподходящее место… — заявила суровая женщина слева от Корландриля. Положив ладонь ему на руку, она притянула его ближе и прошептала на ухо: — Ты позоришь себя и душу твоего друга.
Выдернув руку, Корландриль оттолкнул ее. Он хотел сделать это осторожно, но она упала, тяжело шлепнувшись оземь. Корландриль наклонился, чтобы предложить ей руку, но другие эльдары, поджав губы, с осуждающими взглядами, оттеснили его в сторону.
Выпрямившись, женщина поправила складки своей мантии и посмотрела на Корландриля.
— Тебе здесь не рады, — жестко сказала она, и повернулась к нему спиной, намеренно и медленно. Остальные сделали то же самое, оставив Корландриля в расширяющемся круге изоляции.
— Что за нужда мне в раболепном внимании остальных? — проворчал он. — Некогда вы жаждали знакомства со мной, и я потакал вам. Вы значите для меня меньше, чем Артуис. Его я называл другом и не осуждал, и, в свою очередь, он не порицал меня и называл другом. Кто еще здесь мог бы сказать то же самое?
Рявкнув последний раз, Корландриль гордо прошествовал через усеянный цветами луг к ожидавшему его небесному катеру.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ ЭКЗАРХ
НАСЛЕДИЕ
Во время Войны в Небесах Кхаин обрушил на эльдаров неисчислимые беды. Ультанаш сначала отказывался сражаться, заявив, что у Кхаина раздор с Домом Эльданеша, а не со всеми эльдарами. Однако ярость Кхаина вовсе не была такой ограниченной, и в Доме Эльданеша нашлись те, кто вспомнил горькое расставание с Ультанашем. Испорченные Кхаином, они набросились на последователей Ультанаша, и разгорелась война между Домами. Кхаин был доволен, но Ультанаш, в конце концов, отказался от своего пацифизма и взялся за копье, но не для того, чтобы противостоять Дому Эльданеша, но чтобы объявить войну Кроваворукому. Поняв, что бог войны — их общий враг, Дом Эльданеша заключил мир с Ультанашем, и они вдвоем стали биться бок о бок, как делали исстари. Но были в обоих Домах и эльдары, зачарованные войной, и Кхаин настроил их друг против друга, и они стали убивать любого противника, невзирая на верность. Они стали творениями Кроваворукого бога и повернулись против себе подобных.
Чем больше времени Корландриль проводил в храме, тем меньше он думал о смерти. Теперь он был окружен ею, будучи и ее посланцем, и ее целью. В его голове мелькали смутные всполохи воспоминаний о сражении с людьми: краткие эпизоды разрушения и убийств, длящиеся считанные мгновения. Эти воспоминания не несли с собой никаких ощущений, словно пьеса без слов или безмолвная опера. Это были просто события, которые произошли.
Однажды после тренировки Корландриль упомянул об этом мимоходом в разговоре с Архулешем. Его товарищ, Жалящий Скорпион, застыл на месте и направил пронизывающий взгляд на Корландриля.
— Ты вспоминаешь сцены кровопролития?
— Только образы, — ответил он. — А ты — нет?
— Нет! Я бы и не хотел этого. Я ощущаю эти воспоминания внутри себя, глубоко в тенях своей души, и этого достаточно, чтобы мне стало тошно от чувства вины и горя.
— Я не понимаю. Все мы знаем, что проливали кровь и убивали. Это — неоспоримый факт. Мы — аспектные воины, именно это мы и учились делать. Я больше не художник, но все еще могу посещать скульптуры, которые создал.
— Есть разница между рациональным признанием факта и эмоциональной связью. Твои скульптуры были плодом твоих действий, а не воспоминанием о них. Скажи мне, Корландриль, что ты чувствовал, создавая свой первый шедевр?
— Это было… — Корландриль замялся. Он не был уверен в ответе. — Было ощущение успеха, наверняка. И освобождения. Да, определенно, мгновение творческого освобождения, когда скульптура была завершена. Во многом похоже на прилив энергии, который я почувствовал в своем первом бою.
— Это было… — Корландриль замялся. Он не был уверен в ответе. — Было ощущение успеха, наверняка. И освобождения. Да, определенно, мгновение творческого освобождения, когда скульптура была завершена. Во многом похоже на прилив энергии, который я почувствовал в своем первом бою.
— Это опасно! — воскликнул Архулеш, отшатнувшись от Корландриля.
— Твой страх ничем не оправдан, — сказал Корландриль, протягивая руку, чтобы успокоить товарища. — Что так тебя поразило?
— Ты сравниваешь акты созидания и разрушения. Это — нездоровое проявление. Если ты продолжишь в этом направлении, то будешь помнить радость, которую чувствовал, и это будет сигналом о чем-то очень серьезном.
— Почему ты так произвольно отделяешь смерть от жизни, разрушение от созидания?
— Потому что-то, что создано, может быть уничтожено, то есть возвращено в прежнее состояние, но с разрушением это невозможно! Ты можешь возненавидеть статую, которую изваял, и разнести ее на тысячу кусков, но воспоминание о ней останется. Со смертью это не так. Ты никогда не сможешь вернуть тех, кто был убит, ты не сможешь пожаловать им дар Иши. Поскольку это действие нельзя развернуть вспять, воспоминания о нем не должно оставаться.
— Корландриль все еще носит свою маску со времени последнего боя и не может снять ее.
Обернувшись, Корландриль и Архулеш увидели Аранарху, который выходил из апартаментов Кенайната. Экзарх Смертельной Тени вышел следом за ним.
— Это оказалось бы слишком скоро, гораздо быстрее, чем я видел, я в этом не уверен.
— Он сам признался в этом, он видит то, что видят наши глаза, он сказал то, что мы слышали, находясь внутри, — ответил Аранарха.
— Нет, это — неправда! — выпалил Корландриль. — Я исполнил ритуалы, я снял свою боевую маску.
— Тогда тебе нечего бояться, выходи из этого мрачного места, иди на свет, наружу, — сказал Аранарха с вызовом.
— И пойду! — заявил Корландриль. Он повернулся к Архулешу, который все еще настороженно смотрел на него. — Пойдем, мой друг, давай отправимся на Луга Свершений, и ты сможешь больше рассказать мне об Элиссанадрин.
Взяв Архулеша под руку, он потащил его к двери. Когда они шли по проходу, до них донесся предостерегающий голос Кенайната, слова которого предназначались его товарищу-экзарху.
— Это была ошибка, его разум полон противоречий, он будет искать противника.
— Да не обращай на них внимания, — сказал Корландриль с вымученным смешком. — Они просто завидуют нашей свободе.
Архулеш промолчал.
Вскоре после того, как они вышли из храма, Архулеш отказался от приглашения Корландриля, сославшись на ранее условленную встречу. Корландриль прикинул возможности выбора.
Он не чувствовал никакого желания ваять, в его апартаментах было уже три незаконченные работы, и ни одна из них не влекла его. Ему не хотелось ни есть, ни пить. Его попытка выманить Архулеша на прогулку была порождена в большей степени скукой, нежели желанием побыть в компании.
Он решил, что Элиссанадрин сможет вытащить его из тоски, которая медленно нарастала в нем после последнего сражения. Ведь она — Жалящий Скорпион, и поймет, какую скуку он испытывает.
Надеясь выяснить, где находится Элиссанадрин, он подошел к терминалу Бесконечного Круговорота неподалеку от дверей храма. Положив ладонь на кристальную поверхность, он попытался соединиться с душами, пульсирующими внутри. Связь оказалась мимолетной, энергия Бесконечного Круговорота сопротивлялась взаимодействию с ним. Корландриль не был духовидцем и не умел вступать в общение с Бесконечным Круговоротом, предугадывая его смятение. Он убрал пальцы с кристальной поверхности, мысленно сосредоточился на Элиссанадрин и сделал еще одну попытку.
Как и прежде, он на короткий миг ощутил Алайток изнутри, получив представление о мире-корабле как едином целом, но не смог обнаружить никакого присутствия Элиссанадрин. Обеспокоенный, он отступил от панели. В переходе не было видно ни одного эльдара, который мог бы ему помочь, поэтому Корландриль направился к Куполу Полуночных Лесов, вход в который был совсем рядом.
Яркий свет перехода сменился рассеянным полумраком, когда он прошел под широкой аркой и углубился в лес. Эту часть парка мало посещали из-за близости к нескольким аспектным храмам. Корландриль направился к озерам в центральной части, зная, что их часто посещают многие художники и поэты. Возможно, он увидит Абрахасила. Он не виделся со своим наставником с того времени, как впервые отправился в Смертельную Тень.
Корландриль шагал меж деревьев, а его мысли разбегались. В памяти мелькали воспоминания о встречах под тенистой листвой, но ни на одном из них он не задерживался. Его заинтересовали тени листьев, которые приняли багрянистый осенний оттенок. Мягкость травы под ногами так манила. Он провел руками по морщинистой коре лиандерина, его пальцы отмечали каждый изгиб и нарост.
Все эти мысли занимали его, но не могли вытеснить из сознания самые важные навыки. Световое пятно могло выдать его присутствие, и он придерживался тени. С неравными интервалами он менял направление движения, чтобы не приближаться к цели по прямой. Он постоянно всматривался в отверстия меж корней и ветви в поисках признаков опасности, хотя в Куполе Полуночных Лесов не было угрозы крупней, чем рассветный сокол.
Паранойя Корландриля только усилилась, когда он услышал спереди голоса. Он покрыл значительное расстояние, не зная, сколько прошло времени. Сумерки под тяжелым небосводом сгущались, под куполом начиналась ночь. Он вошел в него вскоре после Времени Очищения в промежуточном цикле.
Между деревьев заблестела вода. Послышалось движение, и на дорожке впереди появилась какая-то фигура.
Корландриль скрылся за стволом дерева прежде, чем это осознал, прильнув к тени, как паук к своей паутине. Из своего укрытия Корландриль пристально разглядывал вновь прибывшую. Она была пониже его, черные с золотом волосы высоко изгибались над бледным лбом. Длинный хвост ее мягкой белой туники качался под нежным ветерком, маняще изгибаясь у нее за спиной. Она смеялась, уставившись в бледный экран кристаллического планшета.
— Прости за то, что нарушил твое уединение, — произнес Корландриль, ступая на дорожку.
Девушка вскрикнула, и читалка выпала из ее руки. Она подхватила ее прежде, чем та упала на деревянную дорожку и быстро выпрямилась, Корландриль приблизился, протянув руку в извинении.
— Я не хотел тебя испугать, — сказал он.
— Зачем ты так незаметно подкрался ко мне? — спросила она. Теперь, когда у нее появилось минутка, чтобы рассмотреть Корландриля, она сделала робкий шаг назад. Голос ее звучал приглушенно. — Что ты от меня хочешь?
Корландриль не мог понять причины ее беспокойства. Он застал ее врасплох, но это не могло служить оправданием такого настороженного поведения.
— У меня есть вопрос. Тебе приходилось в последнее время встречать какие-то трудности с Бесконечным Круговоротом?
— Мне — нет, — сказала она сухо. Она говорила резким тоном, ее язык был формальным и холодным. Хотя они были незнакомы, это не оправдывало таких дурных манер.
— Это был достаточно простой вопрос, — заметил Корландриль. — Я не понимаю твоей враждебности.
— А я — твоей, — сказала она, отворачиваясь. — Оставь меня в покое.
Ошеломленный Корландриль смотрел, как она быстро ушла назад, к озерам. Тогда он решил проанализировать, что произошло.
Корландриль скрылся за стволом дерева прежде, чем это осознал, прильнув к тени, как паук к своей паутине. Из своего укрытия Корландриль пристально разглядывал вновь прибывшую. Она была пониже его, черные с золотом волосы высоко изгибались над бледным лбом. Длинный хвост ее мягкой белой туники качался под нежным ветерком, маняще изгибаясь у нее за спиной. Она смеялась, уставившись в бледный экран кристаллического планшета.
— Прости за то, что нарушил твое уединение, — произнес Корландриль, выходя вперед в стойке Клешня С Восходящим Солнцем, правая рука согнута для защиты, левая рука поднята для удара.
Девушка вскрикнула, и читалка выпала из ее руки. Она подхватила ее прежде, чем та упала на деревянную дорожку и быстро выпрямилась. Корландриль приблизился, двигаясь вперед боком, с вытянутой в положение Выпад Змеи правой рукой.
— Я не хотел тебя испугать, — сказал он, принимая положение покоя.
Корландриль смотрел, как она уходит, удивляясь, как это вышло, что он так легко, не думая, принимал ритуальные стойки, и почему он этого не осознавал. В его голове соперничали две версии одного и того же происшествия: одна — событие, как оно произошло, вторая — его более сознательное размышление о нем.