Сжимая сумочку, она переходила из комнаты в комнату. Большая передняя, гостинная, кабинет, кухня.
Она заметила новую отделку. Стены цвета слоновой кости в крапинку с синими керамическими полками и небесно-голубым полом. На террасу она не вышла — к этому она не была готова — вместо этого Клер прошла через прихожую к лестнице.
Ее мать всегда натирала до блеска лестничные стойки и перила. Старое красное дерево на ощупь было гладким, как добротный шелк — его украшали бесчисленные пальмы и жизнерадостные завитки.
Она подошла к своей комнате, первой справа по коридору, где ее посещали детские девичьи мечты. Там она одевалась в школу, делилась секретами с друзьями, строила фантазии и переживала разочарования.
Могла ли она знать, что будет так больно, открыв дверь, обнаружить комнату пустой? Как будто все, что она делала в этих стенах, ушло бесследно? Она выключила свет, но оставила открытой дверь.
Напротив была старая комната Блэйра, где он вешал плакаты своих героев. От Супермэна до Брукса Робинсона, от Брукса до Джона Леннона. А вот гостевая комната, которую ее мама украшала макраме и сатиновыми подушками. Бабушка, мать ее отца, прожила там неделю за год до того, как умерла от удара.
А тут ванная комната с раковиной на ножке и расположенными в шашечном порядке нежно-зеленой и белой плиткой. Подростками, они с Блэйром сражались за обладание этой комнатой, как собаки за мясистую кость.
Вернувшись в коридор, она зашла в родительскую спальню, где они спали, любили и говорили из ночи в ночь. Клер помнила, как она сидела на симпатичном розовом с голубым ковре, наблюдая за тем, как ее мама пользуется удивительными бутылочками и коробочками на вишневом комоде. Или пристально рассматривала отца, когда он, уставившись в овальное подвесное зеркало, сражался с узлом на галстуке. Спальня всегда была заполнена ароматом глицинии и «Олд Спайс». Как ни странно, аромат сохранился.
Наполовину ослепленная тоской, она направилась в родительскую ванную чтобы, включив кран, сполоснуть лицо водой. «Наверное, подумала она, надо было постепенно заходить в каждую комнату. Одна комната в день». Опершись обеими руками об раковину, она подняла лицо и посмотрела на себя в зеркало.
«Слишком бледная, — подумала она. — Синяки под глазами. Волосы спутаны». Но она знала, что они были спутаны не только из-за дальней дороги, но в большей степени от того, что она ленясь ходить к парикмахеру, почти всегда, стригла их сама. Она заметила, что где-то потеряла сережку. Или с самого начала забыла ее надеть.
Она начала вытирать лицо рукавом, вспомнила, что на ней замшевая куртка и решила поискать в сумочке салфетку. Но она оставила ее где-то по дороге.
— Пока все в порядке, — пробормотала она своему отражению и передернулась от эха собственного голоса. — Я хочу жить здесь, — сказала она тверже. — Где я должна жить. Но это будет не так легко, как я думала.
Сбросив лишнюю воду с лица руками, она отвернулась от зеркала. Она спустится вниз, возьмет спальный мешок и выключится на ночь. Она устала и была переполнена чувствами. Утром она снова обойдет дом и посмотрит, что нужно для того, чтобы было приятнее жить.
Когда она снова вошла в родительскую спальню, она услышала скрип и скрежет входной двери.
Мгновенно ею овладела паника. В ее и без того живом воображении предстали образы банды блуждающих преступников, недавно сбежавших из исправительного заведения, которое находилось всего лишь в двадцати милях. Она одна в пустом доме, и за всю жизнь она ни разу не вспомнила ни одного движения из курса самообороны, который они посещали с Анжи два года назад.
Сложив обе руки на сердце, она напомнила себе, что находится в Эммитсборо. Преступники обычно не шатаются по маленьким пригородным районам. Она сделала шаг вперед и услышала скрип лестницы.
Нет шатаются, подумала она. Все, кто когда-либо смотрел боевики, знают, что сумасшедшие и преступники всегда направляются в маленькие города и тихие деревеньки, чтобы заполнить их насилием.
Стоя в пустой комнате, она дико озиралась по сторонам в поисках оружия. Там даже пыли не было. С неистово бьющимся сердцем она стала рыться в карманах куртки и обнаружила три монетки, половину упаковки презервативов и ключи.
«Медные костяшки, — подумала она, вспомнив как ее учили держать ключи заостренными концами между пальцами зажатого кулака. — А лучшая защита — нападение. Сказав так, она ринулась к двери, издав самый безумный крик, на который была способна.
— Боже мой! — Кэмерон Рафферти спустился на ступеньку вниз, одной рукой взявшись за пистолет, а в другой зажав фонарь как дубинку. Он увидел женщину с безумными рыжими волосами в ярко-зеленой замшевой куртке, рванувшуюся в его сторону. Он поймал ее движение, подхватил ее под грудь и, используя свой вес, повалился вместе с ней на пол. Они гулко ударились о деревянный пол.
— Бруно! — завопила от волнения объятая ужасом Клер. — Кто-то забрался в дом! Возьми ружье! — Крича, она старалась попасть коленкой между ног атакующего, и ей это почти удалось.
Сделав короткий вдох, Кэм изо всех сил постарался свести ей руки за головой. — Стойте! — Приказал он, пытаясь извлечь наручники. — Я сказал стойте. Я полицейский. Я сказал, я черт-побери полицейский.
Наконец дошло. Она достаточно извернулась, чтобы посмотреть ему в лицо в полоске света из спальни. Она увидела немного вьющиеся темные волосы, чуть-чуть длинноватые, щетину на загорелом лице, плотно прикрывшую прекрасные скулы. «Хороший рот, — подумала она, будучи до конца художницей. — Прекрасные глаза, — хотя в темноте она не могла четко разглядеть цвет». От него исходил легкий запах пота, чистый, ясный запах пота, вовсе не враждебный. Его тело, крепко прижатое к ней, чтобы не дать ей двигаться, было поджарым и мускулистым.
Он не был похож на психа или ненормального бандита. Но…
Она изучала его, стараясь восстановить дыхание. — Полиция?
— Именно.
И, хотя она лежала, распростертая на спине, ей было приятно, что ему было трудно дышать. — Покажите ваш значок.
Он был по-прежнему осторожен. Хотя, сжав запястье, он заставил ее выпустить ключи, у нее еще были зубы и ногти. — Он на мне. В этом положении наверное отпечатался на вашей груди.
При других обстоятельствах она наверное поразилась бы его злобной интонации. — Покажите.
— Хорошо. Я встану, медленно. — У него слова с делом не расходились. Продолжая смотреть ей в глаза, он откинулся назад и одной рукой взялся за значок, приколотый на рубашке.
Клер метнула взгляд на металлическую звезду. — Я такой могу купить в магазине сувениров.
— Удостоверение в бумажнике. Достать? Она кивнула, наблюдая за ним также пристально, как он за ней. Двумя пальцами он залез в боковой карман штанов и достал раскрытый бумажник. Клер отодвинулась, затем взяла удостоверение в руки. Она подставила бумажник в полоску света. Изучила удостоверение, посмотрела на имя и фотографию.
— Кэмерон Рафферти? — Она взглянула на него, затем посмотрела в темноте.
— Вы Кэмерон Рафферти?
— Верно. Я здесь шериф.
— О, Боже. — Она захихикала, удивив его. — Ну тогда я испанский летчик. — Она смеялась, пока слезы не потекли у нее по щекам. Пораженный, Кэм посветил фонарем ей в лицо. — Посмотри получше, — предложила она. — Давай Рафферти, ты что меня не узнаешь?
Он осветил ее черты лица. Это были ее глаза, золотые и излучавшие неподдельный восторг, это встряхнуло память. — Клер? Клер Кимболл? — Он громко расхохотался. — Да чтоб мне сдохнуть.
— Да, это правда.
Он улыбнулся ей.
— Ну, добро пожаловать домой, Худышка.
ГЛАВА 4
— Ну так как ты, Клер?
Они сидели на ступеньках с двумя бутылками теплого пива «Бекс», которые Клер подхватила во время блужданий по Пенсильвании. Расслабившись она повела плечами, запрокинув бутылку. Пиво и прохладная ночь снимали усталость вождения.
— Да ничего. — Ее взгляд опустился на значок на его рубашке. Глаза наполнились смехом. — Шериф.
Кэм вытянул ноги в ковбойских сапогах и скрестил их.
— Насколько я понимаю Блэйр не рассказал о том, что я занял место Паркера.
— Нет. — Она отпила немного, затем сделала жест бутылкой. — Братья никогда сестренкам не рассказывают интересные сплетни. Такой порядок.
— Я это запомню.
— Ну а где Паркер? В гробу переворачивается, потому что не перенес бы увидев тебя в своем кресле?
— Во Флориде. — Он достал пачку сигарет и предложил ей. — Снял значок, собрал вещи и отправился на юг. — Когда он зажег зажигалку, Клер вытянулась, и дотронулась кончиком сигареты до пламени. В свете огня они изучали друг друга.
— Просто так и уехал? — спросила она, выпуская дым.
— Просто так и уехал? — спросила она, выпуская дым.
— Ага. Я узнал, что место свободно и решил попробовать.
— Ты в Вашингтоне жил, правда?
— Да.
Клер откинулась на перила, глаза ее выражали пытливость и интерес.
— Полицейский. Я все время думала, что Блэйр стал крутым. Кто мог подумать, что «Дикарь» Кэмерон Рафферти окажется на стороне законности и порядка?
— Мне всегда нравилось делать неожиданные вещи. — Он продолжал смотреть ей в глаза, поднимая бутылку и делая глоток. — Ты хорошо выглядишь. Худышка. Очень хорошо.
Она сморщила нос, услышав старое прозвище. Хоть оно и не было таким обидным как остальные — Жердь, Струна, Комариная задница — приставшие к ней в годы юности, оно напомнило о времени, когда она заполняла пустоты лифчика и выпивала галлоны протеинового напитка.
— Не надо это говорить с таким удивлением.
— Последний раз, когда я тебя видел, тебе было сколько? Пятнадцать, шестнадцать?
«Осенью, после того как умер мой папа», — подумала она».
— Около того.
— Ты стала хорошенькой. — Во время их словесной перепалки он заметил, что хотя она по-прежнему была худенькой, некоторые части ее тела округлились. Но несмотря на перемены, она оставалась сестрой Блэйра Кимболла, и Кэм не мог перестать подшучивать над ней. — Ты живописью занимаешься, или что-то в этом роде?
— Леплю. — Она отбросила сигарету. Одним из ее больных мест было то, что многие думали будто все художники занимаются живописью.
— Да, я знаю в Нью-Йорке было, что-то связанное с искусством. Блэйр говорил об этом. Так ты что торгуешь этим — вроде птичьих бессейнов?
В раздражении она изучала его непосредственную улыбку. — Я же сказала, я художница.
— Да. — Полностью невинный, он попивал пиво в окружении хора кузнечиков. — Я знал парня, он очень хорошо делал птичьи бассейны. Он сделал один с рыбой наверху — с карпом, мне кажется, у карпа изо рта лилась вода, наполняя чашу.
— О, понимаю. Отличная работа.
— Будь уверена. Он кучу таких продал.
— Молодец. Я не работаю с бетоном. — Бесполезно — она догадалась, что он скорее всего не слышал о ее работе и не видел ее имени. — Наверное вы здесь не получаете «Пипл» или «Ньюзуик».
— Получаем «Солдат удачи», — ответил он, ковыряясь языком в щеке. — Очень популярный журнал. — Он проследил за тем, как она сделала очередной глоток пива. Ее рот, а он все еще помнил ее рот, был широким и полным. Да, она точно выросла хорошенькой. Кто бы мог подумать, что застенчивая и тощая Клер Кимболл вырастет в высокую, привлекательную женщину, сидящую напротив него. — Слышал, что ты замужем побывала.
— Недолго. — Она отбросила воспоминания. — Не сработалось. А ты как?
— Нет. Так и не получилось. Один раз было близко. — Он подумал о Мэри Эллен с налетом сладкой грусти. — Я думаю, что некоторым лучше пополнить списки одиноких. — Он осушил пиво и поставил бутылку на ступеньку между ними.
— Хочешь еще?
— Нет, спасибо. Чтобы кто-нибудь из моих помощников не поймал меня за вождение в нетрезвом виде. Как твоя мама?
— Она вышла замуж, — без выражения сказала Клер.
— Серьезно? Когда?
— Несколько месяцев назад. — Разволновавшись, она подвинулась и стала смотреть в темноту, на пустую улицу. — А как твои родители, у них по-прежнему ферма?
— Большая ее часть. — Даже после стольких лет он не мог думать о своем отчиме, как об отце. Бифф Стоуки никогда не заменял и не заменит отца Кэму, которого он потерял в нежном десятилетнем возрасте. — У них выдалось несколько нехороших лет, и они продали несколько акров. Могло быть и хуже. Старику Хобэйкеру пришлось продать все целиком. — Они разделили землю на участки, засадив их разными культурами вместо кукурузы и травы под сено.
Клер достала последнюю бутылку пива. — Забавно, когда я проезжала город, я все думала, что ничего не изменилось. — Она оглянулась. — Наверное, я плохо пригляделась.
— У нас по-прежнему есть закусочкая «У Марты», рынок, леса Доппера и сумасшедшая Энни.
— Сумасшедшая Энни? Она все еще ходит с мешком и собирает мусор вдоль дороги?
— Каждый день. Ей наверное сейчас шестьдесят. Она сильная как бык, несмотря на то, что у нее балки на чердаке качаются.
— Дети над ней посмеивались.
— И сейчас смеются.
— Ты катал ее на мотоцикле.
— Она мне нравилась. — Он лениво потянулся, потом встал у подножия ступенек. На фоне нависающего темного дома, она показалась ему одинокой и немного грустной. — Мне надо собираться. Ты здесь будешь в порядке?
— А как может быть иначе? — Она понимала, что он думает о мансарде, где ее папа сделал последний глоток и совершил последний прыжок. — У меня спальный мешок, какая-то еда и большая часть упаковки пива. Этого достаточно, пока я не найду пару столов, лампу, кровать. Он прищурил глаза. — Ты здесь останешься? Особенной радости в его голосе она не услышала. Она встала и поднялась на ступеньку, оказавшись на голову выше него. — Да, остаюсь. По крайней мере на несколько месяцев. Вы не против, шериф?
— Да нет, я согласен. — Он раскачивался на каблуках, раздумывая над тем, почему она выглядит такой вызывающе непокорной на фоне коричневой веранды. — Я подумал, что ты проездом или открываешь дом для новых хозяев.
— Ты ошибся. Я открываю его для себя.
— Почему?
Она нагнулась и взяла за горлышко обе бутылки. — Я и тебе могла задать тот же вопрос. Но не задала.
— Да, не задала. — Он взглянул на дом позади Нее, большой и пустой и полный отголосков воспоминаний. — Я думаю у тебя были на это причины. — Он снова улыбнулся. — До скорого, Худышка.
Она подождала пока он сел в машину и отъехал. «Причины у меня были, — пробурчала Клер». Она только не была до конца уверена в том, что это за причины. Повернувшись, она взяла пустые бутылки с собой в дом.
К двум часам следующего дня все в городе знали, что Клер Кимболл вернулась. Об этом говорили за прилавком на почте, во время торга на рынке, пока разносили сэндвичи и бобовый суп «У Марты». То что дочка Кимболла вернулась в город, обратно в дом на углу улицы Оак Лиф, породило новые слухи и суждения о жизни и смерти Джэка Кимболла.
— Он мне дом продал, — сказал Оскар Бруди, прихлебывая суп. — И сделка была честная. Элис, не принесешь ли нам еще кофе?
— У его жены были отличные ножки. — Протянул Лесс Глэдхилл, облокотившись на стул у стойки чтобы достать до подноса Эллис. — Отличные ножки. Я так и не понял, чего этот мужик начал пить, если у него была такая видная жена.
— Ирландец. — Оскар ударил себя кулаком в грудь, откуда раздался гулкий рокот. — Им приходится пить — это у них в крови. А дочка его вроде как художница. Наверное тоже пьет как лошадь и курит наркотики. — Он покачал головой и отхлебнул еще немного. Он был уверен, что наркотики, просто и ясно, губят страну, за которую он сражался в Корее. Наркотики и гомики. — Когда-то она была хорошей девочкой, — добавил он, заранее прокляв ее за выбор профессии. — Тощая как рельса и смешная, но хорошая девчушка. Это она нашла Джэка мертвым?
— Должно быть неприятная была сцена, — вмешался Лесс.
— О, ужасно неприятная. — Умудренно добавил Оскар так, как будто он был на месте происшествия. — Голова у-него раскололась, связки огородных кольев, на которые он наткнулся, все в крови. Прямо сквозь него прошли, представляете. Пронзили его как форель гарпуном. — Бобовый суп капал на его небритый подбородок, пока он не смахнул его. — Не думаю, что они до конца отмыли кровь с плит.
— Вы что, лучшей темы для разговора не нашли? — Элис Крэмптон сняла с подноса кофе.
— Ты ведь с ней в школе училась, правда, Элис? — Откинувшись на стуле, Лесс извлек упаковку табака «Драм» и начал сворачивать сигарету, ловко орудуя прокуренными пальцами. Несколько табачных крошек упали на его брюки цвета хакки, когда он пялился как голодная птица на груди Элис.
— Да, я училась в школе с Клер и ее братом. — Не обращая внимания на блестевшие глаза Лесса, она взяла влажную тряпку и стала вытирать стойку.
— У них хватило ума на то, чтобы уехать из этого города. Клер стала знаменитой. И наверное богатой.
— У Кимболлов всегда водились деньги. — Оскар высоко задрал свою потертую и помятую кепку с надписью «Водопроводные работы Руди». Из-под нее выбилось несколько седых, еще остававшихся у него, волосков. — Джэк кучу денег сделал на этом паршивом торговом центре. Из-за него с собой и покончил.
— Полиция установила, что это был несчастный случай, — напомнила ему Элис. — И все это произошло больше десяти лет тому назад. Людям пора забыть об этом.
— Никто не забывает, когда тебя надули, — сказал, подмигнув, Лесс. — В особенности, когда надули крупно. Он постучал сигаретой о толстую стеклянную пепельницу и представил, как бы прижал Элис с широкими бедрами прямо здесь у стойки. — Старик Джэк Кимболл быстро обыграл дельце с продажей земли, будьте уверены, а потом покончил с собойй. Он намочил ртом конец самокрутки и сплюнул еще несколько табачных крошек, прилипших к языку. — Интересно, как эта девчонка чувствует себя в доме, где ее папа совершил последний прыжок. Привет, Бад. — Он взмахнул сигаретой, приветствуя вошедшего в закусочную Бада Хыоитта.