Комбат, мрачно оглядев подчиненных, молча удалился в штаб. Офицеры разошлись по домам.
Чупанов сразу направился к Запрелову, сообщить радостную весть, но Илья не открыл. Он спал!
И только в понедельник, кое-как оторвавшись от спирта и немного придя в себя, капитан сам вечером пришел к своему заместителю. Встретили его тепло. Илью в первую очередь интересовало здоровье Ирины. Жена замполита роты объяснила, что видела подругу вчера, выглядела она неплохо. Сказала, что дня три еще придется провести в постели.
— Обо мне не спрашивала?
— Ну как же! Спросила!
— Что именно?
— Как твои дела?
— И все?
— И все! Я не стала ей говорить о твоей пьянке.
— Правильно!
— Что дальше-то думаешь делать?
— Посмотрим!
Чупанов увел Запрелова в гостиную. Галина же продолжила заниматься делами на кухне.
Замполит в подробностях рассказал о партсобрании, о том, какое решение приняли коммунисты и как на это среагировал комбат:
— Ты не представляешь, как Палагушин набычился. В первый раз, понимаешь, в первый раз вышло не так, как запланировал он! Он хотел тебя исключить из партии, а ребята сказали — нет! Только выговор. Без всякого занесения. И то за то, что ты не явился на собрание. А по материалам, которые представил Русанов, ну насчет ночного происшествия, так вообще большинство заявило, что служебное расследование проведено в твое отсутствие, что является нарушением, и принимать по результатам этого расследования никаких решений нельзя. Но ты хоть представляешь реакцию Палагушина?!
Но все рассказанное заместителем и товарищем Илья воспринимал равнодушно:
— Все это туфта, Артем! Ну, взбрыкнул молодняк, потому как знает, что дело комбатом сфабриковано. Но Палагушин битый волчара. Вот увидишь, он все равно найдет вариант развернуть дело так, как надо ему. Если уже не нашел! Мужикам, конечно, спасибо, только не следовало им защищать меня. Себе же хуже и сделали. Палагушин часть целой Системы, которая сложилась в армии, а Систему отдельными выпадами не разрушить. Она сама сожрет себя! Вопрос, когда? Думаю, что скоро. Но ладно, хрен с ним, с собранием этим, посоветуй, что мне с Ириной-то делать?
Чупанов ответил не задумываясь:
— Паузу выдержать. Хотя бы с неделю. Ведь Ирина прекрасно поняла твой порыв, но в той обстановке, что сложилась сейчас вокруг нее, не может уйти к тебе. А может, какие-то другие причины существуют. Но она полюбила тебя, а значит, все обязательно разрешится.
Капитан взглянул на старшего лейтенанта:
— Да?
— Уверен!
— Это хорошо, что ты уверен. Еще бы мне твоей уверенности! Но ладно, не буду мешать вам, пойду!
На пороге появилась Галина:
— И куда собрался наш доблестный и заслуженный спецназовец?
Запрелов невесело усмехнулся:
— В свою берлогу. Ждать, когда наступят лучшие времена.
— Ждать, как я поняла, это значит пить? Продолжать пьянку?
— Нет, Галь. Отходить буду! Хватит, надоело, да и организм уже не принимает.
— Вот это правильно! Но сейчас давай поужинай с нами. Да и вообще, посиди вечером среди друзей.
— Не то настроение, Галь. Да и аппетита нет. Спасибо вам за все, но я пойду.
Чупанов вышел проводить командира.
Илья спросил:
— Ну, как там рота?
— Нормально. После того случая тишина.
— Как Шевченко?
— Скоро в строй станет. Ты сам-то в часть когда придешь?
— В понедельник получку получить надо, да прощупать, что дальше собирается предпринять против меня Палагушин.
— Как ты прощупаешь?
— Да уж как-нибудь. Ладно, Артем. Спокойной вам ночи.
Запрелов пошел к себе. Ночь капитану предстояла тяжелая. Продолжительная пьянка так просто не отпустит. Придется помучиться. Но ничего. Стерпим! Да и недолго отходняк продолжаться будет, завтра уже полегчает. А послезавтра, так вообще все в норму начнет приходить. Другой вопрос, надолго ли хватит трезвой жизни? Это во многом зависит от Ирины. Решит быть с ним — и водка не нужна, а нет… Тогда, черт его знает, как все пойдет дальше.
В понедельник утром Запрелов явился в штаб. Как раз подошли офицеры управления, и среди них начальник финансовой службы. Илья получил денежное довольствие в сумме месячной зарплаты. Вышел из финансовой части и тут же столкнулся с Русановым. Парторг явно обрадовался:
— Запрелов? Ну, слава богу, искать вас сегодня не придется!
— А в чем дело?
— А дело в том, что вам завтра вместе со мной и командиром батальона следует убыть в штаб дивизии!
— Это еще зачем?
Парторг предложил:
— Пройдемте к комбату! Он все и объяснит!
— Палагушин на месте?
— Да, передо мной прошел в кабинет! Кстати, он приказал мне сегодня во что бы то ни стало найти вас и предупредить о командировке.
Запрелов подумал: поездка в штаб дивизии организована неспроста. И комбат тащит туда капитана не для беседы с комдивом. Тот обычно вызывал офицеров напрямую и без парторга. Что же задумал Палагушин? Пока неясно. Вот она, возможность прощупать намерения комбата. Послушаем, чем он обоснует посещение вышестоящего штаба.
Первым к комбату зашел Русанов:
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Ты мне Запрелова нашел?
— Так точно. Вот он, со мной!
Увидев капитана, Палагушин разрешил:
— Ну, входите, коли так!
И обратился к Илье:
— Неплохо выглядишь после продолжительной пьянки. Совсем оклемался или передышку решил сделать?
— А это как получится!
— Ну, ну! В общем, капитан, завтра, 28 числа, быть тебе на заседании партийной комиссии при политотделе дивизии. Лично представлю тебя!
Запрелов проговорил:
— А что мне там делать? Партсобрание части, насколько мне известно, вынесло мне выговор без занесения в учетную карточку. Такие дела в вышестоящих партийных органах не рассматриваются. В чем же дело?
Подполковник приподнялся со стула:
— А как раз в том, что ты, коммунист Запрелов, игнорируешь собрания первичной организации, считаешь возможным не присутствовать на них, причем когда рассматривается твое персональное дело, чем выказываешь неуважение не только коллективу, но и партии в целом. Вот члены комиссии и послушают твои объяснения. А заодно и объяснения в том, как ты пытался развалить роту. У комиссии к тебе найдется немало вопросов!
Илья кивнул:
— Конечно, с вашей-то подачи! Но и у меня найдутся ответы на них. С удовольствием выскажу членам партийной комиссии свое мнение о том, что на самом деле, а не по докладам, вашим или вашего подхалима-парторга, происходит в батальоне. Там, в дивизии, не все такие, как вы, подполковник, там и порядочные люди есть. Они меня поймут. А потом я буду требовать встречи с командиром дивизии. И тоже найду, что сказать ему! И он тоже поймет меня, так как, в отличие от некоторых, должность свою заслужил кровью, дважды отпахав в Афганистане!
Палагушин побагровел, но затем вдруг улыбнулся:
— Ну, ну, Запрелов! Попробуй прыгнуть выше жопы, я посмотрю, как у тебя это получится! А сейчас иди и завтра в 7-00 быть возле штаба. Форма одежды повседневная, облегченная! Свободен!
Илья вышел из кабинета. Парторг остался. Он, закрыв за Запреловым дверь, с тревогой взглянул на командира:
— Алексей Николаевич! А если этот фронтовик долбаный действительно начнет пороть правду! И на комиссии и, что еще хуже, генералу Баландину? А ведь Баландин из «афганцев» и к тем, кто служил «за речкой», относится особо. Тем более у нашего ротного вся грудь в орденах! Не сделаем себе хуже?
Комбат прошелся по кабинету! Встал напротив секретаря партбюро:
— Ссышь, Витек!
— Так… как-то неуютно! Возьмет Баландин да поверит Запрелову и зашлет в батальон комиссию. Те быстро разберутся, что и как было!
— Заткнись! И успокойся! Стал бы я затевать эту парткомиссию, если бы не знал, что Баландин с сегодняшнего дня в отпуске? И вечерним рейсом с семьей убывает в Москву?
Парторг облегченно вздохнул:
— Это другое дело!
Подполковник продолжил:
— К тому же из всего состава парткомиссии на заседании будет присутствовать всего две трети, как раз чтобы кворум набрался. А не будет на ней именно тех, кого Запрелов назвал «порядочными». Вишь ты, мы с тобой, значит, дерьмо в его понимании, а они порядочные. Так вот этих порядочных не будет. По разным причинам. Об этом секретарь парткомиссии позаботится. Валя Надеждин кое-чем обязан мне, он свое отработает. Нач. ПО и исполняющий обязанности комдива полковник Шустов завтра убывают в учебный центр на командно-штабные учения. Так что жалиться или говорить правду нашему Запрелову будет некому.
Русанов улыбнулся:
— Вы, как всегда, товарищ подполковник, просчитали все до мелочей. Вам бы не разведбатом командовать, а где-нибудь Управление разведки возглавлять!
— А я и буду начальником Управления. И погоны генеральские носить буду! Иначе зачем служить? Главное — карьера, получить должность высокую, остальное приложится.
— Вы уж тогда и про меня не забудьте, Алексей Николаевич!
Подполковник строго взглянул на парторга:
— Мог бы и не говорить этого! Палагушин верных ему людей не бросает! Так что, Витя, все зависит только от тебя! Скоро замполитом станешь, на майора бумаги тут же отправлю! Дальше видно будет. Главное, старайся!
— Я все понял, товарищ подполковник! Разрешите идти?
— Иди! Да, смотри, Запрелова не упусти. Хоть возле двери его ночуй, но чтобы в 7-00 он как штык был тут, возле штаба!
— Есть! Все сделаю как надо!
Ночью Илья спал плохо. То ему снился Афганистан, последний бой в ущелье Паршен, то атака духов у перевала Саланг, где батальону не раз приходилось прикрывать перемещения транспортных колонн, то драка в каптерке. И во всех этих снах присутствовала Ирина, худенькая, неуклюжая, но необычайно красивая, несмотря на грустные, заплаканные глаза. Проснулся Запрелов в полшестого. На душе было плохо, тревожно. А еще предстояло провести непростой день в Ашхабаде, до которого следовало трястись в командирском «УАЗе» вместе с комбатом и проституткой парторгом. Лежа в кровати, Илья закурил. Табак вновь вызвал тошноту. Последствия пьянки хоть и ослабели, но до конца не отпустили. Может, оттого и сны эти, и состояние тяжелое?
Интересно, чего добивается с парткомиссией Палагушин? Ну, заслушают Запрелова, прочитают мораль. И все? Утверждать ей нечего! Решения, которое подлежало бы утверждению, просто не существовало. Тогда к чему весь этот фарс? Засветить капитана перед командованием дивизии? Да что гадать? Комбат сам вызвался представить партийному органу Запрелова, значит, что-то сказать ему имеет. Послушаем. Но как не хочется сегодня ехать на эту комиссию. Еще бы дня два, чтобы окончательно восстановиться. А потом хоть в Ашхабад, хоть в Афган, хоть на Марс. Без разницы. Может, выпить граммов сто? Для успокоения? Нет, не стоит. Надо потерпеть. Если и к началу комиссии не полегчает, то тогда можно будет немного принять на грудь чего-нибудь легонького.
В шесть часов Запрелов поднялся. Прошел в ванную комнату. Новенькая форма в виде брюк и рубашки, аккуратно отглаженных, висела на спинке стула. Капитан оделся, вышел. На углу дома увидел курсанта своей роты, задремавшего на бетонных блоках. Подумал, а этот что тут делает? Разбудил солдата, спросив:
— Гамов? Тебя каким ветром сюда занесло?
Курсант, проснувшись, вскочил на ноги, доложил:
— Так выставили вроде дневального для наблюдения за вами, товарищ капитан! Извините, здравия желаю!
Запрелов был крайне удивлен. Переспросил:
— Что? Выставили для наблюдения за мной?
— Так точно!
— И кто же тебя выставил?
— Капитан Русанов, по распоряжению командира части!
— Но зачем?
— Не могу знать!
— Тебе обязанности объяснили?
— Так точно. Я должен был проследить за тем, чтобы вы не покинули квартиру!
— А если бы покинул?
— Должен был бы следовать за вами, сообщив при первой возможности об этом капитану Русанову.
Запрелов сплюнул на асфальт:
— Не часть, а дурдом, в самом деле! Чего ж тогда спал, раз тебе пост такой важный доверили?
— Так разморило к утру! Вы уж, товарищ капитан, не говорите этому Русанову, что я уснул, а то замордует он меня!
— Этот точно, замордует! Не волнуйся, никому я ничего не скажу. Можешь идти в роту, я следую в штаб!
Курсант попросил:
— Можно, я за вами? Чтобы Русанов меня увидел!
— Можно, Коля, Машку под забором, остальное в армии только разрешите!
— Извините товарищ капитан! Разрешите вас сопровождать?
— Это Русанов приказал?
— Так точно! Вернее, он сказал, что будет с шести утра в штабе, и я должен показаться ему, как только вы прибудете туда. Этим самым я освобождаюсь от наряда и получаю полдня отдыха!
Запрелов повторил:
— Да, дурдом!
Но разрешил:
— Что ж, Николай, раз тебе приказано наблюдать за мной, наблюдай!
Капитан продолжил путь. За ним метрах в пятидесяти следовал курсант.
Илья усмехнулся:
— Цирк, да и только!
Подойдя к штабу, увидел на крыльце Русанова.
Тот стоял возле урны, о чем-то глубоко задумавшись. Встрепенулся, заметив Запрелова, поздоровался:
— Здравия желаю, товарищ капитан!
На что Илья не очень приветливо ответил:
— Здоровей видали!
— Ершишься, как всегда?
— А ты, как всегда, очередную подлость обдумываешь?
— Я бы попросил…
Запрелов не дал парторгу закончить фразу:
— Просить у своего хозяина Палагушина будешь! Очередного звания или повышения, а меня просить не хера. Для меня ты — дерьмо. Причем полное!
— Вот ты как?
— И никак иначе!
Илья спустился в курилку. Парторг остался на крыльце. Без десяти семь подъехал командирский «УАЗ». Из него вышел командир батальона, поздоровался с Русановым, Запрелову же лишь кивнув головой, прошел в штаб. Парторг последовал за ним.
Внезапно из-за казармы одного из мотострелковых полков показался офицер, также направившийся к штабу разведбата. Запрелов сразу узнал его, это был майор, командир учебного батальона, который первым встретил его возле пивной у вокзала. Майор тоже узнал Илью:
— Какая встреча, капитан! Ты чего с утра возле начальства трешься?
— На парткомиссию начальство решило меня вывести, а вы какими судьбами и как?
Майор воскликнул:
— На парткомиссию, говоришь? Так и меня туда же вызвали. Наш партком уже в Ашхабаде, полкан попросил вашего комбата подбросить меня к штабу дивизии!
Илья удивился:
— Вас-то за что на парткомиссию?
— Да проверяющего из округа послал на три буквы! Достал он меня на полигоне! Политруки дело раздули, выговорешник с занесением влепили. А тебя за что приперли? Хотя можешь не отвечать, наслышан о ночном происшествии.
— Меня, майор, подставили!
— И это слышал. Ну, что, значит, вдвоем предстанем перед высокой партийной комиссией?
— Придется.
— Да, придется. Никуда от этой порнухи не деться!
— Вы правы!
— Да перестань «выкать» и называть майором или забыл, как зовут меня?
— Помню. Станислав Лебеденко.
— Во! Стасом и называй. Но кажется, выезжаем, вон твой мухомор. Палагушин паскудный человек, должен я тебе, Илья, доложить!
Капитан усмехнулся:
— В чем в чем, а в этом я имел более чем полную возможность убедиться!
Комбат отдал приказ, и офицеры заняли места в машине. Впереди, как положено, Палагушин, сзади Лебеденко, прижавший солидной тушей Русанова к дверке, и Запрелов.
«УАЗ» взял курс на Ашхабад.
Прибыли в столицу Туркменистана в 13-10.
В 13-30 подъехали к штабу учебной дивизии. Комиссия была назначена на 15-00. И в повестке дня значилось несколько пунктов. Сначала отчет о работе за определенный период, затем прием двух офицеров в члены КПСС, оргвопросы и в конце заслушивание коммуниста Запрелова и персональное дело Лебеденко. Майор указал на повестку:
— А твои дела не так плохи — просто заслушивание. У меня хуже — персоналка. Если утвердят решение полкового парткома, то как минимум еще год не видать подполковника как своих ушей! И что у меня невезуха прет в последние годы? Как только остается совсем мало до отправления представления на присвоение подполковника, ну обязательно влечу! Или по пьянке, или с проверяющими, будь они неладны! Решение парткома, скорее всего, утвердят, не зря наши политруки тут со вчерашнего дня трутся. Ну и хрен с ними. Чем время-то убьем? Пойдем в столовую, пообедаем?
Илья отказался:
— Ты ступай, я не хочу.
— Чего так? С бодуна?
— Уже который день отойти не могу!
— Хорошо, видно, пил!
— Нормально!
— Глюки не посещали?
— Нет!
— Тогда не сильно! У меня в батальоне есть орлы, до чертиков нажираются. В прямом смысле! Двоих уже в Ташкент отправлял. Да что толку. Ну, месяц выдерживают и по новой! Ты сразу, видать, завязал?
— Сразу.
— А вот этого делать не следовало. От пьянки, как от бабы, надо отвыкать постепенно, чтобы безболезненней разрыв был. Тебе сейчас сухонького бы не помешало. И в форму пришел бы, и никакого запаха.
Запрелов возразил:
— Сейчас рано! Позже, может, и приму.
Парткомиссия началась ровно в 15-00.
К этому времени Илья почувствовал себя хуже. Все же надо было заставить себя что-нибудь бросить в желудок, а не травиться никотином. В таком состоянии ему не до комиссии. Придется все же подлечиться. Он встал. Сидевший рядом комбат спросил:
— Далеко собрался, Илья Павлович?
— Да нет, совсем рядом, этажом ниже в комнату, помеченную буквой «М». Надеюсь, вы не будете иметь ничего против? А то, может, парторга в сопровождение назначите, ширинку мне расстегнуть?
— Скоро тебе не до шуток будет. Иди.
— Благодарю.
Илья спустился к выходу из штаба. Сержанты комендантской роты, дежурившие там, пропустили капитана, зная, что тот прибыл в политотдел. Запрелов перешел улицу и вошел в кафе. Тут было прохладно и опрятно. За стойкой стоял молодой туркмен в белой рубашке. Илья подошел к нему.