— Вот так скромненько я и живу, — прозвучал за ее спиной голос Джона. — Никакого антиквариата, если не считать часов и полотна Ватто, которое я приобрел тебе в подарок. Представляешь, старушка, владелица картины, попросила за нее всего сто тысяч, а я еще и поторговался немного. Сделку мне Максим Грановский устроил: старушка уже чуть не при смерти, какая-то подруга его бабушки.
Наташа подошла к стене. На полотне были изображены куртуазный кавалер с дамой на фоне лиственного леса. Дама полулежала на траве, подставляя кавалеру шею для поцелуя, кавалер склонился над ней, держа в руке бокал с шампанским. Неподалеку маленькая собачка лаяла на птичек, а за кустами отгоняли хвостами мух две оседланные лошади. Картина Наташе не понравилась, но все равно она сказала:
— Мне всегда был интересен Ватто, спасибо тебе, Джон, за подарок.
Она поцеловала мистера Хадсона, и тот ответил ей. Потом провел гостью по квартире, демонстрируя две спальни, гардеробную и кухню. Из бара под стойкой достал бутылку шампанского и спросил:
— Не желаешь?
Она подумала и покачала головой, посчитав, что согласие выпить Джон сочтет за оттяжку времени, за ее нежелание идти в спальню прямо сразу.
Мистер Хадсон кивнул и произнес:
— Возможно, ты права. Завтра с утра заседание совета директоров, и надо выспаться хорошенько, быть в форме. С утра следует еще раз просмотреть все документы. Кстати, я хочу, чтобы ты тоже присутствовала на совещании: будут рассматриваться вопросы, которые касаются и твоей компетенции. А потому водитель отвезет тебя сейчас домой, а утром заберет, как обычно.
На том знакомство с квартирой закончилось. Наташа возвращалась домой, не расстроенная, а несколько обескураженная — мистер Хадсон повел себя более чем странно. Но потом решила, что он так воспитан или просто хочет понравиться ей лишний раз своим благородством.
До свадьбы так ничего и не случилось. Вероятно, Джон решил отложить сие событие на брачную ночь. А потому и выпил за столом всего один бокал шампанского.
Подвыпившие гости вопили «Горько!», мистер Хадсон улыбался им. И, помогая Наташе подняться для поцелуя, шепнул ей на ухо на английском:
— Скорее бы это все закончилось.
Потом начались танцы. Первый танец, конечно, танцевали жених с невестой. И Наташа удивилась мастерству, с которым Джон кружил ее по залу.
— Ты занимался танцами? — поинтересовалась она.
— Совсем немного. Несколько уроков вальса, танго и сальсы. И то лишь для того, чтобы не сидеть сиднем на подобного рода мероприятиях.
— А мне показалось, что у тебя серьезная подготовка…
Мистер Хадсон не успел ничего ответить, потому что к его молодой жене подсела ее изрядно подвыпившая школьная подруга.
— Наташка, — закричала она, пытаясь перекричать музыку, — у тебя талия сколько сантиметров? А то я смотрю, смотрю и не могу понять. У меня такая, наверное, только в седьмом классе была. Ты вообще как рожать собираешься?
Наташа не успела ничего ответить, потому что подруга полезла уже обнимать жениха.
— Джон, ты в каком городе живешь? Санта-Барбара далеко от вас?
— Я живу в Нью-Йорке, — спокойно ответил мистер Хадсон, — а Санта-Барбара находится в Калифорнии.
— Да какая разница! — обрадовалась школьная подруга. — В Америке все близко. Дай-ка лучше я тебя поцелую… Ты такой хорошенький!
Наташа осмотрела людей за столами. Максим Грановский, Марина Степановна, Сергей Адамович Ласкер — немолодой очень тихий человек, Светлана Томина…
Начиная работу в фонде, Наташа делила с последней кабинет, и коллеги, бывало, о многом разговаривали, хотя Света больше всего на свете любила автомобили… Конечно, она любила мужа и восьмилетнего сына, но говорила чаще всего о машинах, удивляясь тому, что новая сотрудница к автотехнике равнодушна.
В конце свадебного стола сидела Таня из бухгалтерии. Ее должность в фонде была самой маленькой, и занималась она в основном мелочевкой — относила платежки в банк, забирала выписки. Документы в налоговую или в пенсионный фонд тоже отвозила Таня. О ней Наташа не знала почти ничего, кроме того, что та мечтает о новой квартире и интересовалась, сможет ли фонд предоставить ей кредит со ставкой ниже банковской. Но заявление на субсидию так и не подала. Наверное, постеснялась или заранее посчитала, что ей откажут.
Еще совсем недавно незнакомые люди казались Наташе теперь близкими и родными, ей хотелось что-то сделать для них, чтобы все вокруг были счастливы и веселы.
Сергей Адамович сидел тихо, не танцевал, почти ничего не пил. Наташа подошла к нему и спросила:
— Вы почему один, а где ваша жена?
— Слава богу, далеко, — прозвучал странный ответ. Но затем Ласкер пояснил: — Вообще-то мы в разводе, и когда она уехала в Штаты, я наконец-то поверил в существование бога. Но бывшая супруга все равно звонит и скандалит, требуя материальной компенсации за совместную жизнь.
— Смените номер телефона, — посоветовала Наташа.
— Я так и сделаю, — согласился Сергей Адамович. И посмотрел на грустного Максима Грановского, танцующего со Светланой Томиной.
Музыка смолкла, и Наташа услышала голос Джона, который терпеливо объяснял прицепившейся к нему школьной подруге невесты:
— Вообще-то в Нью-Йорке есть где побегать. Я, например, совершаю утром пробежки в Центральном парке.
Они вошли в квартиру, заставленную букетами. От необычайно сильного аромата у Наташи слегка закружилась голова. Она сняла с головы фату, положила ее на барную стойку и опустилась в кресло.
— Дай я помогу тебе платье расстегнуть, — произнес Джон, — мне кажется, ты немного перетянулась. Кроме того, в зале было очень накурено, даже я задыхался.
Она приподнялась, и мистер Хадсон расстегнул крючочки на спине лифа. Затем продолжил:
— Если хочешь, вообще его сними.
Наташа подумала немного. Раздеваться перед чужим мужчиной было неудобно, но с другой стороны, Джон уже не чужой, а самый близкий ей человек, ближе даже, чем папа с мамой. Она вылезла из свадебного платья и снова опустилась в кресло, прикрывая грудь руками. Джон поднял платье с пола и направился в гардеробную. Вскоре появился снова, подошел и протянул ей тонкий, почти невесомый шелковый халатик.
— Вот, прикройся.
Она так и поступила. То есть не надела пеньюар на себя, а только прикрыла им грудь и живот.
— А теперь, миссис Хадсон, — заговорил Джон, — поговорим о главном. Я хочу обсудить условия брачного договора, который мы подпишем сразу по прибытии в Штаты. У тебя есть какие-нибудь пожелания?
Наташа покачала головой:
— Как скажешь, так и будет.
Джон кивнул:
— Well. Тогда слушай. При разводе, если таковой случится, тебе остается вся собственность, которая была у тебя до брака. Все деньги на твоих личных счетах тоже останутся тебе, так же, как и подарки, полученные от меня или кого-либо во время нашего совместного проживания. Так что картина Ватто уже твоя навечно, как и квартира, которую я купил на твое имя в Нью-Йорке и где мы будем с тобой жить. Ни на что другое ты претендовать после развода уже не сможешь.
— Я не собираюсь с тобой разводиться, — улыбнулась Наташа, чтобы закончить неприятный разговор.
— Теперь о другом важном моменте, — продолжил мистер Хадсон, — о сексе.
— Это тоже будет в брачном договоре?
— Нет, это мы решим с тобой сейчас. Дело в том, что ты и в самом деле мне очень симпатична, но я привык жить один и только как мне нравится. Ты красива и умна, с тобой не стыдно появиться в самом изысканном обществе. Я хочу попросить тебя только уделять мне внимание на подобных мероприятиях, улыбаться, принимать участие в беседах и соглашаться с моим мнением так, словно оно наше общее. Но у меня была личная жизнь и до тебя. Она же у меня и останется. Я буду недоволен, если ты станешь устраивать скандалы по поводу моих отлучек или того, что я иногда отключаю свои мобильные телефоны. Личная жизнь — это…
Мистер Хадсон задумался, подбирая русские слова.
— Секс на стороне? — подсказала Наташа.
— Возможно. Но не это главное. Секс — важная составляющая нашей жизни, но не основная. Есть и духовные потребности.
— Я тоже так считаю, — кивнула она. — А как же секс?…
Джон посмотрел на нее и ослепительно улыбнулся.
— Я не стану возражать, если у тебя появится кто-то. Не скажу, что мне это понравится, но если ты так решишь, то пусть будет. Попрошу только, чтобы твоя связь не выставлялась напоказ и чтобы ты не меняла партнеров очень часто.
— Мне не нужны партнеры на стороне. Для этого не надо выходить замуж. Или ты думаешь, что я говорила тебе о любви, а сама стреляла глазами, чтобы высмотреть того, с кем можно переспать?
— Я так не думаю. Однако в жизни может случиться всякое. И, как я уже сказал, возражений с моей стороны не будет. Так же как и с твоей, я надеюсь…
— Я так не думаю. Однако в жизни может случиться всякое. И, как я уже сказал, возражений с моей стороны не будет. Так же как и с твоей, я надеюсь…
Только сейчас Наташа начала догадываться. Но то, что пришло в голову, нагнало краску на ее щеки. А потому она поинтересовалась крайне осторожно:
— Прости, Джон, а ты случайно не… То есть ты — гей?
Мистер Хадсон улыбнулся застенчиво.
— Не совсем. Для меня возможна близость и с женщинами, но с мужчинами мне нравится больше. Но я не меняю своих партнеров очень часто, и мне приходится это скрывать.
— Поэтому ты и женился на мне?
— Отчасти — да. Но ведь ты и в самом деле украсишь жизнь любого мужчины. Даже гея.
Джон вдруг рассмеялся с видимым облегчением. Вероятно, оттого, что признался, а ничего не изменилось. Нет ни удивленных причитаний молодой жены, ни истерики, ни слез. Он смеялся как-то по-детски, потряхивая головой, почти до слез.
А Наташе было не до смеха.
Мистер Хадсон смахнул слезинки и, пытаясь подавить новый приступ веселья, произнес:
— Признайся, подобный брак — мечта многих женщин. Ваши звезды эстрады живут точно так же.
— Я не умею петь, — попыталась отговориться Наташа.
— Так и они тоже не умеют петь, — ответил мистер Хадсон и засмеялся еще громче.
Ночь провели каждый в своей спальне.
Наташа долго не могла заснуть, лежала и думала о том, что ничего в ее жизни не изменилось. Точнее, изменилось все: теперь жизнь у нее будет другая — богатая, сытая. Вместо Наташи Пешковой появится, вернее уже появилась, уважаемая миссис Хадсон, самодостаточная и уверенная в себе дама. Хотя насколько она будет уверенной в себе, еще непонятно, потому что ничего не изменилось и Наташа осталась такой же одинокой, как и была прежде, в годы работы в карманной корпорации Марата Артуровича Григоряна.
Глава 3
Через три дня после свадьбы супруги отправились в свадебное путешествие.
Джон сам выбрал место для отдыха, хотя видимость совместно принятого решения создал.
— Ты куда хочешь поехать? — спросил он свою невесту, вызвав ее в свой кабинет еще в мае до свадьбы.
На самом деле Наташа думала тогда о том, стоит ли ей вообще становиться миссис Хадсон, и потому лишь пожала плечами.
— Я полагаюсь на твой выбор.
— Well. Тогда Мексику отвергаем: когда будем жить в Штатах, посетим и Акапулько, и Веракрус, родину ламбады. На Карибах тоже побываем в любой момент. Можно сейчас отправиться в Европу: в Италию или в Париж, но там народу много и суета. А нам ведь хочется побыть вдвоем.
Напомним, разговор происходил в мае, и Наташа, еще ничего не знавшая о сексуальной ориентации будущего мужа, кивнула.
— Я люблю океан и яхты, — размышлял Джон, — а потому предлагаю или французскую Полинезию, или Сейшелы. Можно на Мадагаскар полететь, там прекрасная рыбалка. Правда, сервис слабоват.
— А если взять яхту и провести все время в море, заходя в разные страны? — предложила Наташа.
— О-о! — удивился мистер Хадсон. — Как же мне самому не пришло это в голову? Арендуем комфортабельное судно вместе с экипажем и забот знать не будем.
Яхту Джону предложил российский олигарх, постоянно проживающий в Лондоне. Судно стояло в Саутгемптоне, но в Лондон заехать все равно пришлось. Двое суток молодожены провели в загородной резиденции магната. Мистер Хадсон вел с ним какие-то переговоры, потом хозяин предложил гостям поиграть в гольф.
Мужчины не спеша бродили по полю от лунки к лунке, продолжая беседовать о делах. Наташа плелась следом. Потом ей тоже предложили сделать удар. С третьей попытки она попала по мячу, который полетел почему-то почти над землей и в сторону, угодив в низ живота телохранителю, стоявшему поодаль и державшему на плече мешок с клюшками. Мощной комплекции секьюрити рухнул как подкошенный.
Олигарх подошел к нему и с сочувствием поинтересовался:
— Что, Вася, небось не догадывался даже, где смерть свою примешь?
— У-у… — хрипел скорчившийся на земле могучий человек. — А я ведь о сыне мечтал…
— Друзья тебя не покинут, — утешил его босс, — помогут, ежели что.
Яхта оказалась огромной, с двумя палубами. Апартаменты, в которых предстояло путешествовать чете Хадсон, располагались на первом уровне: просторный холл с бильярдным столом (хотя как играть в море на бильярде?) и две спальни, при каждой из которых имелась своя туалетная комната с огромной ванной-джакузи. Прежде Наташа никогда не выходила в море, но много слышала о морской болезни, а потому побаивалась немного. Однако когда яхта отчалила, даже не заметила этого. Случайно выглянула в окошко — и увидела ускользающие огни Саутгемптона. Она поспешила на верхнюю палубу и расположилась в шезлонге. Ветер был промозглым и влажным, за кораблем летели чайки и кричали. Подошел вышколенный стюард, укрыл ее пледом.
— Вам что-нибудь принести, миссис Хадсон?
Наташа попросила дайкири, и вскоре к ее шезлонгу подкатили столик, на котором в вырезанном в столешнице углублении стоял стакан с коктейлем. Еще там было блюдо с фруктами и несколько бутербродов с черной икрой. Она смотрела на садящееся в море солнце, на исчезающий в сумрачной дымке берег, на чаек, на волны и как-то незаметно для себя заснула.
Почему-то увидела себя дома. Отец наносил тонировку на очередную принесенную им дверь, мама пыталась разрезать на кубики плод маракуйи, не знала, как это сделать, и очень переживала. Наташа тоже не находила себе места — вдруг выяснилось, что, несмотря на полученный пять лет назад диплом, у нее оказался не сданным экзамен по статистике, и теперь надо бежать в университет, чтобы успеть до обеда, иначе она будет уволена из фонда «Рашен райз» специальным постановлением правительства, начавшего борьбу с коррупцией, в связи с чем пострадает мистер Хадсон, принявший ее на работу и не проверивший ее знание статистики. Наташа понимала, что совершенно не готова к экзамену, а времени на то, чтобы успеть выучить ответы на вопросы хотя бы двух билетов, уже не оставалось.
Она подошла к окну и посмотрела вниз. Во дворе стоял высокий человек и, подняв голову вверх, смотрел прямо на нее. Смотрел и улыбался. Наташа отпрянула от окна и ощутила, как сильно забилось сердце. Осторожно выглянула из-за шторы и снова посмотрела вниз. Незнакомец казался молодым и счастливым. Он улыбнулся Наташе и помахал ей рукой…
— Мама, мне срочно надо бежать! — закричала Наташа. — Где мои новые сапоги и костюм, что я из Лондона привезла?
Почему ей понадобился именно тот костюмчик? Давно ведь вышел из моды и спрятан где-то вместе со старыми вещами, которые не нужны, но выбросить которые жалко.
— Мама… — прошептала она, понимая, что вот-вот расплачется, потому что время летело мимо стремительно, и человек, стоящий под ее окнами, мог не дождаться ее и уйти.
Внезапно из родительской комнаты вышел Джон в белых морских шортах.
— Ты не забыла, что тебя ждут на сенатской комиссии? — поинтересовался он, проходя мимо.
— Отстаньте от меня все! Не замечаете разве, как мне плохо? — снова закричала Наташа и швырнула в мистера Хадсона маракуйей.
От звука собственного голоса очнулась, открыла глаза и увидела светлое предрассветное небо над огромным покачивающимся в невесомости морским простором. Потрогала свое лицо и ощутила влагу. Неужели плакала во сне? Хотя нет, это просто морская пыль.
Наташа попыталась подняться, но не смогла опереться на затекшие ноги. Два пледа, которыми она была укрыта, почти полностью сползли на палубу.
— Доброе утро, миссис Хадсон, — произнес незаметно подошедший стюард. — Вам подать что-нибудь или вы предпочтете позавтракать в салоне?
Она спустилась в свою каюту, постояла перед зеркалом, приводя в порядок лицо и прическу. Потом переоделась и отправилась в салон. Там уже завтракал Джон.
— Шесть утра, — объявил он. — Ты всю ночь проспала на палубе. Понравилось?
— Давно так не отдыхала, — призналась Наташа.
— Ты полюбишь море, я уверен. А я поднялся пораньше, чтобы попытаться поймать что-нибудь, — показал Джон на лежащий у стены спиннинг. — На тунца или марлина не рассчитываю, но сельдевую акулу, надеюсь, продемонстрирую тебе сегодня.
Акулу мистер Хадсон выловил только через двое суток, когда уже вошли в Средиземное море. Это был полутораметровый катран. Рыбина лежала на корме и время от времени пыталась развернуться в сторону борта, дергала хвостом и открывала пасть со множеством зубов. На всякий случай Наташа отошла подальше. Джон стоял довольный собой и даже попросил сфотографировать его с добычей.
— Что ты собираешься с ней делать? — спросила Наташа, отступая еще на шаг.
— Отпущу, может быть, — отозвался супруг. — Кстати, на Мадагаскаре пойманным акулам засовывают в пасть морского ежа и только потом отпускают. Акулы умирают в страшных мучениях.