Очень часто мы сами не можем дать себе поддержку. Нам не хватает сил, чтобы разобраться, что с нами происходит. И мы остаемся в одиночестве со своими проблемами. Но пока другие не узнают, что нам нужна помощь, — ее не окажут.
Однажды мой трехлетний внук преподал мне хороший урок и подсказал ценные мысли. Мы с дочерью и зятем пили чай на кухне. Пришел Никита, притащил игрушечную машину и сказал:
— Я вас буду катать! Залезайте!
Я решила ему подыграть и сказала:
— Все, я уже залезла! Я в машине!
— Мама, залезай! — сказал Никита.
— Я уже залезла! — сказала дочь.
— Я тоже залез! — провозгласил зять.
Довольный Никита стал нас «катать». Мы пили чай и смотрели со стороны, как он катает воображаемых нас, которые сидели в его машине.
— Вылезайте! — скомандовал он нам, и мы тут же с готовностью подтвердили, что все вылезли.
Игра ему понравилась, и он командовал нам «залезайте», «вылезайте» до того момента, пока машина не перевернулась.
Я увидела это и сказала:
— Никита, посмотри, что произошло! Мы же все выпали! Мы все рассыпались!
Он застыл, пораженный таким оборотом дела. Было видно, что он старается придумать: что же теперь делать?
Но вдруг с озарением на лице он произнес:
— Я вас сейчас соберу! («Собею» — так у него это звучало).
И он начал нас «собирать». Это было такое смешное зрелище, что мы хохотали до слез.
Он водил руками по полу, собирая что-то невидимое в кучку, как если бы собирал какой-нибудь рассыпавшийся порошок. Он собирал нечто, никому не видимое, и, собрав это в кучку, брал двумя ручками в щепотку и говорил:
— Все, маму собьял! — и клал «маму» обратно в машину.
Потом, так же собрав с пола невидимую щепотку, он заявил, что собрал меня, потом собрал папу!..
Я приехала домой и рассказала мужу, как Никита нас «собирал». Мы посмеялись…
Утром я встала очень несобранная. Я никак сама не могла понять — что же мне сегодня делать, за что хвататься.
Я вышла пить чай и сказала мужу:
— Знаешь, чего-то я себя такой несобранной сегодня чувствую, какая-то я сегодня рассогласованная…
— Это ничего, — сказал мне муж. — Я тебя сейчас соберу!
И он стал собирать меня, как это делал Никита. Он «собирал» меня из воздуха, сгребал с холодильника, со стен — со всего, до чего дотягивались его руки. Это было очень смешно — он так старался меня «собрать»! Наконец он протянул мне щепотку «меня» и сказал:
— Все, я тебя собрал!
Я рассмеялась, сказав ему спасибо. Но, странное дело, я вдруг почувствовала себя действительно собранной. Я вдруг ясно поняла, чту мне сегодня нужно делать, от чего отказаться…
Почему я рассказываю тебе об этом?
Мы бываем расстроенными.
Мы бываем растерянными.
Мы бываем разбитыми.
И все эти слова говорят лишь о том, что мы бываем не собраны в одно целое. И тебе самому необычайно трудно собрать себя целиком, потому что ты находишься в одной плоскости со своими растерянными частями. Нужен кто-то, кто со стороны видит ситуацию. Кто поможет тебе собрать тебя. Но этот кто-то никогда не сможет этого сделать, если ты не обратишься к нему за поддержкой. Если ты не скажешь ему: «Собери меня!»
Пока мы не обращаемся за поддержкой, поддержка не может прийти. И мы живем без сил, без энергии, опустошенные — в окружении людей, которые смогли бы нам помочь собраться и опять стать сильными и уверенными.
Нам очень нужно иногда честно признаться самим себе, что мы не справляемся. И надо сказать об этом людям, чтобы они знали: мы не справляемся, мы расстроены или растеряны. И помощь придет. Причем придет любая помощь — от сочувствия и хороших советов до поступков.
Почему кровать сломалась?
Мы говорили с тобой о том, что в нашей поддержке других людей скрыты мощные ресурсы для нас самих — ощущение своего богатства, возможностей, сил. Ощущение своей «хорошести», которое так важно испытать другим людям.
Но подумай сам — если в поддержке содержатся такие замечательные ресурсы для нас самих, то почему мы лишаем этих ресурсов других людей? Ведь им тоже так важно ощущать себя сильными и добрыми, и всемогущими, и знающими, и — ХОРОШИМИ!
Мы просто должны обращаться к другим людям, чтобы они тоже испытали эти состояния.
Нельзя лишать их этого!
Поэтому, если тебе нужна поддержка, говори об этом легко и спокойно, не боясь никого побеспокоить. Будь уверен, ты просто помогаешь людям стать лучше, добрее, сильнее!
Много лет назад возникла такая ситуация. Я жила тогда в Волгограде, моя девятнадцатилетняя дочь — в Москве. Однажды ночью раздался телефонный звонок, звонила Катя.
— Мама, мне очень плохо, — каким-то слабым голосом сказала она. — Я заболела…
— Что случилось, детка? — спросила я ее встревоженно.
— У меня температура сорок, мне плохо…
Мой единственный любимый ребенок находился в тысяче километров от меня, один в квартире, больной. В первую секунду я испытала отчаяние. Была уже ночь, самолеты улетели, поезд пойдет только завтра днем.
Но я тут же взяла себя в руки. Я уже точно знала тогда, что важно не только быть с ребенком, опекать его, а сделать так, чтобы он был поддержан. Я знала, что она сама должна уметь создать себе поддержку.
— Детка, — сказала я. — Я люблю тебя. Я с тобой. Я не могу к тебе сейчас приехать. Но ты знаешь, что нужно сделать — нужно создать себе поддержку. Сейчас же звони своим друзьям — Ане и Саше, чтобы они срочно к тебе ехали. Позвони Сашиной маме. Позвони соседке. Создавай себе поддержку…
Прошло несколько минут, и мне позвонил Саша.
— Вы не волнуйтесь, — сказал он. — Катя мне позвонила, я сейчас в машине, еду к ней. Все будет хорошо. — Через час он позвонил мне и сказал: — Ситуация под контролем. Все, что нужно будет, мы сделаем.
Я не волновалась. Я уже знала, что нет толку волноваться и переживать, есть единственное правильное решение — верить, что с твоим ребенком все будет хорошо, что он со всем справится.
В течение нескольких дней я не могла выехать в Москву, но я была спокойна. Я знала, что моя дочь поддержана. Мне несколько раз звонил Саша, сообщал, что температура еще держится, но они делают все, чтобы Катя выздоровела. Кто «они» — я тогда не задумывалась. Главное — о моем ребенке заботятся. Через два дня кризис миновал. Еще через несколько дней я смогла приехать в Москву.
Меня встретила бледная, худенькая дочь. Было видно, что она перенесла серьезную болезнь. Она была еще слаба, но уже почти здорова.
Я вошла в комнату и увидела, что большой диван, на котором она спала, разложен. Но вместо ножек были подложены стопки книжек.
— Катя, что это такое? — спросила я удивленно.
— Ой, мам, я тебе сейчас все расскажу. Тут такое было…
И она рассказала.
После нашего с ней разговора она позвонила Саше, поскольку это был ее очень надежный и проверенный друг. Она позвонила Анюте, своей подруге, но ее не оказалось дома. Телефон у соседки не отвечал. Тогда она позвонила Андрею — молодому парню, с которым она была в молодежном лагере. Они не были друзьями, просто вместе участвовали в программах лагеря. Но Андрей жил ближе всех — в соседнем доме. И, естественно, он быстрее всех мог ей помочь.
— Мам, я ему позвонила, говорю: «Андрей, это Катя, мне плохо, я заболела, я одна, мама — в Волгограде. Ты можешь ко мне прийти?»
— Конечно, — сказал он и уже через пять минут был у меня.
Так вот оказалось, что эти двое молодых людей и были те «они», которые взяли на себя ответственность за здоровье и жизнь Кати.
— Мам, ты даже не представляешь, как они обо мне заботились! Они устроили около меня дежурство. Сменяли друг друга (я представляю, как сложно им было это делать — оба учились в институте и работали). Они не захотели больше никого звать, решили, что сами справятся. Мам, они меня поили лекарствами, молоком с медом, они приносили мне всякую вкусную еду и соки, принесли кучу видеокассет с комедиями, чтобы мне было веселее. Они меня такой заботой окружили, что я не могла не выздороветь. Когда мне было особенно плохо — в первые два дня, они будили ночью соседку, чтобы она меня заворачивала в уксусную простыню. Соседка варила мне бульончик. Сашина мама консультировала ребят по телефону, — тут такая бурная деятельность была развита, что я просто не могла не выздороветь! Они меня ни на секунду не оставляли, кто-то из них ночевал в квартире, чтобы я не боялась. Они такие молодцы, так меня поддержали…
— Катя, а кровать-то почему сломана? Что вы с ней делали? — спросила я. — Что с ее ножками?
Дочь на минуту замялась, потом сказала:
— Понимаешь, мне было очень плохо ночью, наверное, был кризис, мне было так страшно, что я сказала им: а вдруг я умру, я же не знаю, на самом деле, как люди умирают! Может, вот так им плохо становится — и умирают! И ребята, чтобы я не боялась, вдвоем остались со мной на ночь. Они меня накормили лекарствами, напоили чаем с малиной, укутали в одеяла, и легли по бокам от меня, типа, не бойся, Катя, мы тебе умереть не дадим!
Дочь на минуту замялась, потом сказала:
— Понимаешь, мне было очень плохо ночью, наверное, был кризис, мне было так страшно, что я сказала им: а вдруг я умру, я же не знаю, на самом деле, как люди умирают! Может, вот так им плохо становится — и умирают! И ребята, чтобы я не боялась, вдвоем остались со мной на ночь. Они меня накормили лекарствами, напоили чаем с малиной, укутали в одеяла, и легли по бокам от меня, типа, не бойся, Катя, мы тебе умереть не дадим!
— А ножки-то почему сломаны? — так и не поняла я.
Дочь рассмеялась:
— Мам, ну вспомни, Саша весит сто шесть килограммов, Андрей около ста. Такие вот здоровые лоси улеглись по бокам, как раз над ножками, вот ножки и не выдержали просто под ними, хрустнули. Знаешь, сколько смеха было. Я даже про смерть забыла…
Я подумала тогда: вот так создается поддержка. Дочь могла лежать одна в квартире одинокая, больная, слабая. Лежать и плакать, что никого нет рядом, что она никому не нужна, лежать, болеть, жалеть себя и страдать… Могла. Но сделала другое — заявила: мне нужна помощь! И помощь пришла. Помощь приходит всегда, я это точно знаю. Это могли быть не Саша и Андрей, а соседка или бывший одноклассник…
Главное — заявляйся на поддержку. И поддерживай других.
Ты — дерево с мощными корнями
Мы ощущаем себя иногда слабыми и обессиленными, одинокими, вырванными из жизни. Мы бываем неустойчивыми и неукрепленными, как перекати-поле, которое любой ветерок может сорвать с места. Но так ли это? Так ли мы одиноки? Так ли мы не укреплены?
Подумай сам. Для того чтобы ты родился, нужно было, чтобы родились, выстояли в этой жизни два человека. Они встретились и дали тебе жизнь. В тебе их сила. Сила каждого из них.
Но чтобы родилась твоя мама, нужно было, чтобы два человека, ее мама и папа, родились, выстояли в жизни, встретились и дали жизнь ей. И чтобы твой папа появился на свет и дал жизнь тебе, нужно было, чтобы два человека родились, и дали жизнь ему…
Под тобой — мощная корневая система, уходящая в глубину веков. Ты — дерево с мощными корнями. И это действительно мощные корни! Каждый из двух корней — твои родители — раздваиваются в два корня, каждый из них — еще в два, и так до бесконечности…
Под тобой бесконечное количество людей, живших задолго до тебя, и дававших жизнь друг другу. Они давали жизнь друг другу для того, чтобы сейчас ТЫ стоял на вершине этой корневой системы! И в тебе содержатся все их силы, позволявшие им быть стойкими в жизни, выживать в жизни. В тебе их бесконечные ресурсы. В тебе живет их генетическая память. В тебе содержатся глобальные неосознанные знания и ответы на все вопросы. В тебе живет интуиция сотен поколений людей, чьи корни питают сейчас тебя!
О какой слабости может идти речь?! О какой обессиленности? О какой неуверенности?
Ты просто представь для наглядности, как ты стоишь, и от твоих ног в землю уходят два мощных корня. И они начинают раздваиваться, и раздваиваться, и раздваиваться… О какой неустойчивости, о какой неукорененности может идти речь?!
Ты — мощный и стабильный человек. Только помни об этом своем ресурсе!
Меня всегда поддерживает эта мысль. И я ощущаю это именно так. Во мне ум, интеллект моего папы. Во мне активность, оптимизм и доброта моей мамы. Во мне десятки качеств, данных мне людьми, которых я даже не знаю, но которые — часть моих мощных корней. Что бы ни случилось, я всегда знаю, что справлюсь со всем. Потому что справляюсь с этим не я одна — тысячи и тысячи людей, их знания и опыт, их сила и ресурсы.
Ты — такой же!
И чтобы ты убедился в этом, я хочу рассказать тебе одну историю.
Я очень люблю сосновый лес. Это место, где я удивительно хорошо отдыхаю и наполняюсь силами. Мне нравится вид этих деревьев, их величественность, красота их ветвей, прямые крепкие стволы, уходящие далеко ввысь…
Каждый раз, когда я бываю в сосновом лесу, я ищу среди деревьев себя. Это тоже определенный вид поддержки — найти среди деревьев, которые тебе нравятся, то дерево, которое максимально похоже на тебя. Которое вызывает у тебя ощущение что ты такой, как это дерево.
Найти его просто — это твое интуитивное ощущение вашей похожести. Ты просто ходишь по лесу, смотришь на дерево и спрашиваешь — это я? Рано или поздно ты увидишь «себя», тебе как-то внутри отзовется согласием, что именно это дерево, с этим стволом, с этой формой кроны и есть ты.
И ты можешь полюбоваться им, поговорить с ним. Принять его таким, какое оно есть, даже если какие-то веточки на нем засохли, даже если его крона не идеальной формы. Ты такой, какой есть. И в тебе есть силы оживать и расти…
Однажды я отдыхала в пансионате, стоящем в сосновом лесу. И я пошла искать «себя». Но, поразительно было то, что я никак не могла «себя» найти. Я обошла уже почти всю территорию, и никакое дерево мне не «мурлыкало». Я уже начала думать, что, может быть, нет на этой территории сосны, которая на меня похожа, как вдруг ее увидела.
Это была такая «Я», что у меня даже сомнения не возникло. Как только я увидела эту сосну, так пошла, почти побежала к ней, так она меня к себе влекла!
Это была удивительной красоты сосна. Огромная и величественная, она стояла посреди большой зеленой опушки, в самом ее центре. Она была совершенно уникальная, непохожая на сосны, которые составляли весь этот лес. Она не была такой стройной и высокой, уходящей в небо, как большинство сосен. Она была с огромной роскошной кроной, совершенно необычной для сосен.
Я подошла к ней и, потрясенная ее величественностью и необычностью, минут десять ходила вокруг нее, любуясь ею. Ее ствол расходился в крепкие, сильные ветки, и каждая такая ветка как-то необычно играла, жила в кроне сосны.
Я ходила и ходила вокруг нее, разговаривая с ней и выражая ей свое восхищение. И я была рада, что увидела в этой сосне себя. Значит, это я была такая необычная и такая большая.
Налюбовавшись ею, я взяла несколько кусочков ее коры на память, попрощалась с ней и в прекрасном настроении пошла через опушку. И я споткнулась обо что-то, и это «что-то» обратило на себя мое внимание.
Я споткнулась о корень, который выступал из земли на поверхность и был незаметен среди травы. Этот фрагмент корня был похож на фрагмент огромного удава, который показал из-под земли часть себя.
Я остановилась, не в силах понять, откуда этот корень и чей это корень? Я отошла от сосны, от ее кроны метров на пять. Сама ее крона была огромна — метров восемь в диаметре. Если предположить, что это корень именно этой сосны, то получается, что примерно в тринадцати метрах от ее ствола на поверхности показался не корешок — кусок толстого и крепкого корня!..
Я не могла в это поверить. В моей голове не укладывались такие масштабы ее корней. Я начала обходить сосну вокруг, разглядывая землю, в поисках подтверждения того, что это действительно корень этой сосны (хотя ничего другого и быть не могло, — вокруг нее на десятки метров не было ни одного дерева!) И я нашла еще несколько таких же «выползших» на поверхность корней…
Я стояла, потрясенная. И пыталась представить масштабы корневой системы этой сосны. Если в тринадцати метрах от ее ствола ее корни толщиной в крепкую накачанную мужскую руку, то какое им нужно расстояние, чтобы сойти «на нет», умельчиться до тонких корешков, которыми заканчивается любой корень?
Я посмотрела на огромную опушку и подумала: под всей этой опушкой — разветвление корней… А в глубину? Мне трудно даже было представить, на какую колоссальную глубину уходили ее корни!..
— Вот это силища! — потрясенно думала я. — Вот это мощь!
И в какую-то минуту я подумала — но ведь и я такая же! Не зря меня так повлекло именно к этой сосне, не зря я увидела в ней себя. Во мне такие же корни и такая же сила. Я так же устойчиво укоренена в эту жизнь.
И я вспомнила, какой слабой и неукорененной я была раньше. Иногда я была как слабенькая сосенка с маленькими, слабенькими корнями, которую любой сильный ветер мог вырвать с корнями из земли и повалить.
Я была тогда одинокой. Я была оторванной ото всех, от людей и родственников. Но это не потому, что не было вокруг меня людей, просто я считала, что я одна, и должна жить только своими силами. Так я и жила: ни к кому не обращалась за поддержкой, не присоединялась ни к чьей силе и мощи.
Я стояла и вспоминала — когда я начала себя чувствовать укорененной? Я вспомнила, как была в гостях у бабушки, которая уже была старенькой и сильно болела. И я впервые попросила ее рассказать о своих родителях, о ее корнях. Я подумала тогда: ведь она скоро умрет, а я даже не знаю, от кого происхожу.
И она рассказала мне о своих родителях, об их родителях, о каких-то своих прапрадедушках, о которых ей что-то рассказывали ее родители. Я слушала ее заворожено. В какой-то момент я стала зарисовывать это в простую схему, понимая, что не удержу все это в памяти. Ведь когда-нибудь моя дочь спросит у меня — мам, а кто у нас есть в роду?