Джамил поднял ее на руки и отнес на кровать. Глаза ее были открыты, но ему нравилось смотреть в них. Он знал, что это не конец. Знал, что сейчас она уже в лучшем мире, где нет этих несовершенных тел. И, конечно, она поймет его, потому что Бог объяснит ей, почему он это сделал. И Пилар тоже поймет. Бог примет их всех. Его древний, мудрый Бог.
Джамил вспомнил лицо Джессики, которая заглядывала в окно. Она была так близко от него. Он мог ее убить. Но он не хотел делать это на глазах у мертвой матери, все еще лежащей на пороге дома. И Пилар. Он отнес мать в ее комнату, затем вернулся за Пилар. Он не сомневался, что она не обижается на него. Она все поймет. Он уложил ее в свою кровать и накрыл одеялом.
Ночь только начиналась, и Джамил чувствовал себя хищником, вышедшим на охоту. Он крался по улицам, прячась в тени деревьев и прислушиваясь к звуку ветра, который разговаривал с ним, воспевал его храбрость. Ветер знал о нем все. И барабаны. Джамил слышал их воинственный бой. Они били в его голове, в его сердце. Они придавали ему сил, решимости. Они заставляли его подпрыгивать, нырять в колючие кусты, взбираться на деревья, перепрыгивать с ветки на ветку, словно животное. И костры. Костры в его глазах. Они горели, поджаривая брюхо неба. Джамил чувствовал их жар, который подгонял его вперед, к цели, к действию.
Мир раскручивался в безумном хороводе. Мелькали улицы, дома, машины, деревья. Джамил чувствовал, что если захочет, то сможет полететь, сможет все что угодно. Но он хотел лишь одного – исполнить волю Бога. У отеля «Южный парк» он остановился, вздрогнул, оглядываясь по сторонам. Пара одиноких дождевых капель упала на его плечи. Холодные. Джамил чувствовал, как они стекают по его коже, чувствовал оцепенение, которое они рождают в нем. Но оцепенение прошло.
Черное, затянутое тучами небо заставляло двигаться быстрее, обещая к утру разразиться дождем. Джамил не знал, почему это так важно, но чувствовал, что обязан спешить, обязан двигаться так быстро, как еще никогда не двигался. Бежать быстрее ветра, принимать решение со скоростью света далеких звезд. Это было новое сознание. Новый мир, где все стало другим. Единственным недостатком был поиск старых мыслей, воспоминаний. Это было огромное голубое море без берегов, на дно которого приходилось нырять, чтобы добраться до воспоминаний, спрятанных внутри раковин моллюсков. Это были крохотные жемчужины. Джамил извлекал их, сжимал в своей ладони и всплывал на поверхность моря, чтобы в лунном свете изучить свою находку. Жемчуг на ладони вспыхивал, ослеплял глаза. Жемчуг воспоминаний. И море оставляло Джамила. Он видел себя на поляне у отеля, видел залитые светом окна. Снова нырял в море, в поисках жемчуга воспоминаний, а затем понимал, что находится уже в коридоре отеля. Босые ноги плавно ступают по мягкому ковру. Он чувствует ступнями его ворс, вдыхает запахи отеля, слышит редкие голоса, мысли.
Последнее было чем-то новым, и Джамил долго погружался на дно моря в поисках ответов. Но ответов не было. Жемчуг воспоминаний показывал все что угодно, кроме того что было нужно. А чужие мысли начинали звучать в голове все громче и громче, словно десятки монологов, прочитанных по телефону. Иногда голоса повторялись. Кто-то разговаривал сам с собой. Кто-то бормотал что-то бессвязное, отдавшись власти воспоминаний. Где-то среди этой какофонии Джамил различил и свой собственный голос, больше не принадлежащий ему. Голос того, другого Джамила из прошлого. Джамила, который ничего не знает о Боге, ничего не знает о звездах и жизни по ту сторону Вселенной. Но новый Джамил знал, и поэтому голос себя прежнего совершенно не трогал его. Он искал голоса чужаков, искал голоса тех, кто пришел, чтобы породить хаос. Породить своими словами, своими действиями. Но они замолчат. Обязательно замолчат, унеся открывшуюся им тайну к далеким звездам, до которых целая вечность.
Джамил достал со дна еще одну жемчужину, но так и оставил ее зажатой в ладони. Море отступило, вернув его в коридор отеля, где звучал голос Уильяма Купера. Звучал где-то близко. Джамил затаился. Гул барабанов усилился. Мир закрутился с неистовой силой. Вернулась песня ветра. Джамил запрокинул голову и увидел вынырнувшую между туч луну. В руке у него все еще была зажата жемчужина воспоминаний, найденная на дне моря.
Джамил вскинул вверх руку и раскрыл ладонь. Жемчужина вспыхнула, залила весь мир своим белым светом. Но видений прошлого не было. Свет начал меркнуть. Джамил увидел деревья, почувствовал запах земли. Капли дождя скатывались по его коже, смывая нанесенную краску. Руки болели, пальцы кровоточили. Несколько ногтей были сломаны. Джамил увидел могилу, которую он вырыл своими руками. На дне могилы лежал Купер. Грязный и промокший, он выглядел еще более худым, чем при жизни.
Барабаны снова ударили. Или же это был гром? Джамил прислушался. Чужие мысли ушли, оставили его голову. Он словно проснулся, но вместо кровати и своей комнаты оказался на осколках закончившегося сна. Дождевая вода начала размывать края неглубокой могилы. Джамил не двигался. Просто стоял и смотрел. Где-то далеко между деревьев проглядывало здание отеля. Начиналось утро.
Джамил протер глаза, увидел на ладонях белую краску, испугался, начал пятиться, желая отойти подальше от мертвеца на дне заполнявшейся грязью и дождевой водой могилы, споткнулся. От удара о землю мысли снова спутались. Вернулись голоса: далекие, приглушенные. Джамил поднял голову, увидев остановившуюся у отеля машину Джессики. Эллис Ливенски и Энди Варинг доставали из багажника рюкзаки с оборудованием. Джамил понял, что слышит их голоса, а не мысли. За шумом дождя они звучали слабым фоном, не позволяя разобрать смысл, но Джамилу это было и не нужно. В голове снова все начало путаться. Но теперь причиной этого был страх. Джамил пытался вспомнить, как оказался здесь, но не мог, не хотел, заставляя себя признать, что воспоминания ускользают от него, хотя лежали прямо на его ладони. На той самой ладони, где еще недавно лежали сверкающие жемчужины.
– Ты видела? – спросил Варинг, вглядываясь в кромку подступившего к отелю леса.
– Видела что? – Эллис проследила за его взглядом.
– Там, кажется, был человек, – Варинг глуповато улыбнулся. – Без одежды.
– Я ничего не вижу.
– Может, это кто-то из местных?
– Энди, это, конечно, не Техас, но дикари и человеческие жертвоприношения даже здесь остались в далеком прошлом.
– Да я понимаю… – Варинг замялся, чувствуя, как краска подступает к лицу. Эллис улыбнулась и взяла его под руку, увлекая в отель.
– Тебе просто нужно немного поспать.
– Может быть. – Он попытался подавить зевок, но не смог. – Купер говорил тебе, что собирается отправиться в Персию и найти место под названием Аламут? Ассасины называли его Гнездо орла. Там они готовили будущих смертников. Согласно легенде, смертники отправлялись в священные сады, где их встречала лучшая жизнь, после чего они уже не боялись смерти, зная, что благодаря этому они вернутся в эти дивные места. Историки считают, что этим людям давали наркотики и отводили в специально подготовленное место с яствами и женщинами. Купер же думает, что там, возможно, был портал, наподобие колодца, найденного нами здесь. Благодаря этому людям давалась возможность заглянуть за грань жизни, увидеть тот мир, который нас ждет или которому мы раньше принадлежали. – Варинг снова зевнул. – Что думаешь об этом?
– Думаю, что Купер уже давно спит, а нам нужно было послушать его и отложить все до утра.
– Зато все сделали. – Варинг открыл дверь в свой номер, забыв попрощаться с Эллис. Она не возражала.
Он лег в кровать, продолжая размышлять над идеей Купера. Ему приснилась большая комната и два человека в ней. Варинг видел лучи света, соединявшие их с небом. Лучи были яркими, слепящими глаза. Их свет наполнял этих людей изнутри. Их глаза светились. Стоило им открыть рот, и свет лился наружу. Это были мужчина и женщина. Они разговаривали о чем-то важном. А света становилось все больше и больше. В его лучах готовы были ожить окружающие людей предметы. Варинг не двигался, боялся даже дышать. На его глазах мир менялся, становился другим.
Теперь лучи света не только соединяли двух людей с небом. Теперь подобные лучи обвивали всю комнату. Голос женщины стал громче. Она злилась. Ее свет буквально пронзал ее насквозь, сочился из пор ее кожи. И свет тянулся к свету. Недоступный для человеческого глаза свет, который готов был соединяться со светом. Варинг услышал хлопок. Выделившаяся энергия разбила в шкафу пару тарелок. Женщина вздрогнула. Страх охладил ее пыл. Свет стал блекнуть, оставив Варинга в кромешной темноте: липкой, густой.
Варингу показалось, что он задыхается. Он попытался успокоиться, убедить себя, что спит. Мрак расступился медленно. Сначала Варинг видел лишь слабые лучи света, затем появился силуэт человека. Старец сидел за столом, беседуя с застывшим рядом с ним пучком света о древних цивилизациях. Свет этот был таким же, как тот, что соединял старца с небом. Варинг услышал голос. Голос света. Старец записывал под диктовку. Он был так сильно увлечен беседой с новым знакомым, что не заметил, как ветер распахнул его окно, по другую сторону которого Варинг видел палату для душевнобольных. На старце была надета больничная пижама. Врачи наблюдали за ним. Варинг снова почувствовал страх. Понимание происходящего еще не пришло, но что-то на уровне инстинктов заставляло его срочно проснуться, сбежать из этого сна, придумать что-то другое. Но другого не было. Видение, казалось, застыло.
Варингу показалось, что он задыхается. Он попытался успокоиться, убедить себя, что спит. Мрак расступился медленно. Сначала Варинг видел лишь слабые лучи света, затем появился силуэт человека. Старец сидел за столом, беседуя с застывшим рядом с ним пучком света о древних цивилизациях. Свет этот был таким же, как тот, что соединял старца с небом. Варинг услышал голос. Голос света. Старец записывал под диктовку. Он был так сильно увлечен беседой с новым знакомым, что не заметил, как ветер распахнул его окно, по другую сторону которого Варинг видел палату для душевнобольных. На старце была надета больничная пижама. Врачи наблюдали за ним. Варинг снова почувствовал страх. Понимание происходящего еще не пришло, но что-то на уровне инстинктов заставляло его срочно проснуться, сбежать из этого сна, придумать что-то другое. Но другого не было. Видение, казалось, застыло.
День пятый
Варинг проснулся, жадно хватая ртом воздух. Он не знал, сколько времени смотрел на изображение старика. Может быть, пару минут, может, пару часов. Поднявшись с кровати, он оделся и вышел в коридор, собираясь поговорить об этом с Купером. Он постучался к нему. Никто не ответил, но дверь открылась. В номере никого не было. Варинг позвал Купера по имени, заглянул в ванную, вышел в коридор, постучался к Эллис.
– Может быть, он уже ушел? – предположила она.
– Может быть, – задумчиво протянул Варинг, садясь на ее кровать. Перед глазами снова вспыхнула картинка недавнего сна. Эллис не двигалась, стояла на пороге в ванную, закутавшаяся в махровый халат и готовая принять душ.
– Есть что-то еще? – осторожно спросила она Варинга. Он поднял на нее глаза и неуверенно кивнул. – Это сон?
– Как ты догадалась? Тебе тоже что-то снилось.
– Ничего важного. – Эллис выдержала его пытливый взгляд. – Расскажешь сейчас или подождешь, когда я приму душ?
– Подожду, – сказал Варинг, решив, что за это время сможет подобрать нужные слова, но нужных слов не было. Чем больше он думал об этом, тем более сложным все начинало казаться.
Варинг вышел на улицу, надеясь найти Купера. Машина Джессики сутулилась на стоянке, пара местных жителей стригла газон. Эллис вышла спустя полчаса, смерила Варинга внимательным взглядом, села в машину.
– Все еще хочешь поговорить или уже передумал? – спросила она, включая зажигание.
– Наверно, хочу. – Варинг неуверенно пожал плечами и начал сбивчиво рассказывать о своих снах.
– И ты думаешь, это что-то значит? – спросила Эллис.
– Я не знаю.
– Думаешь, это еще одно видение?
– Или предупреждение, – он нервно облизнул губы. – Сколько великих людей закончили свои жизни в сумасшедшем доме? Что если они действительно что-то видели?
– Как ты видишь пучки света?
– Может быть, как я. Может быть, они могли просто общаться с кем-то, черпать свои знания за пределами этого мира. Что если в итоге их мозг просто не выдержал?
– Ты боишься сейчас за себя?
– Я боюсь за всех нас. Куда, например, ушел Купер?
– Он мог отправиться к архипелагу или в местный аэропорт. Ты же сам говорил, что у него идея отправиться в Персию. К тому же он историк, а не врач. Ему неинтересны наши эксперименты. Возможно, он боится того, что мы планируем, поэтому предпочел сбежать. Дай ему время и увидишь, что он вернется вечером и придумает весьма убедительное объяснение своего отсутствия.
– А Джамил?
– Джамил? – Эллис задумалась на мгновение, пожала плечами. – Джамил дикарь. – Она включила передачу, выехала со стоянки. – Может быть, ты тоже не хочешь присутствовать при моем эксперименте?
– Почему?
– Боишься ответственности. Вдруг что-то случится?
– А что может случиться?! – Варинг нервно рассмеялся. – Ты же говорила, что это безопасно.
– Мы собираемся убить человека. Если ты чувствуешь сомнения, то откажись прямо сейчас. Я найду кого-нибудь другого в помощники. Или на худой конец спланирую все так, чтобы действовать одной.
– Я помогу.
– Точно? Можно поговорить с Фишборном…
– Фишборн ничего не понимает в медицине! – скривился Варинг, пытаясь натянуть на себя маску беспечности. – К тому же я думаю, что ничего страшного не случится.
Он увидел, как Эллис согласно кивнула, и кивнул в ответ. Сомнения развеялись, как большинство кошмаров развеиваются с первыми лучами солнца, но картинка сна осталась. Только теперь Варингу начало казаться, что вместо старика он видит себя. Себя безумца. Себя безнадежно больного. Страх не вернулся, но в груди появилось тяжелое, гнетущее чувство приближения чего-то недоброго.
– Что с Варингом? – спросила Джессика Эллис, встретив их в больнице.
– Ему снился сон, – Эллис улыбнулась и попыталась свести все в шутку.
Варинг смутился, поспешил сменить тему разговора.
– А ты знаешь, что Купер считает, будто места, подобные тому, которое мы нашли, – это нечто вроде портала? – спросил он первое, что пришло в голову.
– Вроде портала? – растерянно переспросила Джесс, не успев переключиться так быстро с одной темы на другую.
– Да! – оживился Варинг. – Ты слышала рассказ о персидской крепости Аламут? Там готовили смертников. Так вот Купер думает, что где-то там, среди оставшихся после недавнего землетрясения руин, он сможет найти такой же колодец, как мы нашли здесь.
– Причем здесь портал?
– А как ты думаешь, куда отводили смертников, после чего они смотрели на свою жизнь как на что-то вторичное и малозначимое?
– Вообще-то я думала, что виной всему был гашиш.
– А я думал, что мир прост и понятен. Правда, пару дней назад, – Варинг дружелюбно улыбнулся, – мы спорили с Купером по этому поводу. Я считал, что это лишь бесполезная догадка. Мы ведь не стали зомбированными убийцами-смертниками после того, как спустились в колодец. А он думал, что все дело в том, что мы не дошли до конца. Что если это место создано для того, чтобы вернуть нас домой? Я говорю о нашей сущности. Люди чувствуют это и стягиваются к подобным местам. Порталы зовут нас, манят к себе. Сколько подобных мест в мире? Десятки? Сотни? Подумай сама, мы ведь должны были как-то попасть сюда? И я не сомневаюсь, что должны будем как-то вернуться обратно.
– Значит, портал, говоришь? – Джессика бросила короткий взгляд на Эллис, подошла к дефибриллятору у кровати. – Надеюсь, ты умеешь этим пользоваться? – спросила она Эллис.
– Если не доверяешь, то можем все отменить.
– Испугалась рассказов Варинга о портале? – прищурилась Джесс. – Или же вдруг поняла, что придется выполнять свою часть договора?
– Если будет хоть один шанс спасти ребенка, то я это сделаю. И неважно, чья это дочь.
– Надеюсь, что так… Потому что если со мной что-то случится… тебе все равно придется спускаться в колодец. Барт проследит за этим.
– Мы вместе спустимся туда. Ты и я. – Эллис жестом указала Джессике на ширму. – Там ты сможешь переодеться.
– Конечно. – Она бросила последний взгляд на Фишборна. – Скажи, Барт, а ты отдаешь себе отчет, что с тобой сделает мой отец, если что-то пойдет не так? – Джесс стянула с бедер брюки и бросила их поверх ширмы. – Ты не подумай, что я намекаю тебе прекратить все это, просто интересно твое мнение.
– Думаю, что ты просто нервничаешь.
– Нервничаю?! – Джесс притворно рассмеялась. Эллис щелкнула пальцами, привлекая внимание Фишборна, и жестом велела ему уйти.
– Без тебя она будет меньше выделываться, – прошептала Эллис.
– Можешь пока поискать Купера, – посоветовал Фишборну Варинг.
Эллис бросила ему ключи от машины Джессики.
– Если будет желание, то навести Джамила. Вы ведь с ним, кажется, друзья, а он в последний раз выглядел крайне неважно.
– И не вздумай идти в японскую закусочную! – попытался пошутить Варинг, встретился взглядом с Фишборном и выругался, поняв, что попал в точку.
– Отец ведь не похвалит тебя, даже если просто узнает, что ты позволил этому эксперименту состояться, – продолжала говорить Джесс. – Кажется, ты говорил, что давно не был в Бостоне? Что ж, думаю, с завтрашнего дня ты можешь слать родным открытки с обещанием скорого возвращения, к тому же…
– Его здесь уже нет, – оборвала ее Эллис, жестами показывая Фишборну уходить. Он бросил последний взгляд на ширму.
– И не забудь. Это может затянуться, – шепотом предупредил его Варинг. – Мы не знаем, насколько сильная у нее реакция на аспирин и как долго придется ждать.
– Я буду в японской закусочной, – сказал, не оглядываясь, Фишборн.
Он вышел на улицу, остановился. Слабый дождь стучал по крыше навеса. Небо светлело. Ветер разгонял тучи. Оставшаяся позади комната начала казаться липкой и грязной. Фишборн шел к машине, чувствуя, как капли дождя покрывают его голову и плечи. Хотелось помочь, но он не знал как. Помочь Джессике. О Купере он не вспоминал.
Добравшись до японской закусочной, Фишборн взял бутылку саке и плотный завтрак. За спиной крутился хозяин закусочной, пытаясь заделать течь в крыше из листьев пандуса.