– Может быть, вернулся в больницу?
– Пешком?! Оставив мою машину?!
– Он мог выпить лишнего. – Варинг неуверенно пожал плечами. – Да и Джамил мог куда-нибудь уйти. У него разве нет работы?
– Работы?! – Джесс выругалась. – Да он вчера выглядел так, словно вышел на тропу войны! О какой работе может идти речь?!
– Тогда его могла увезти Пилар на мотоцикле.
– Пилар? – Джессика нахмурилась. – Пилар, пожалуй, могла… – Она встретилась с Варингом взглядом и улыбнулась. – А ты сообразительный.
– Всего лишь догадка. – Он пожал плечами и снова покраснел. – К тому же я могу ошибаться.
– Сомневаюсь. – Джесс снова улыбнулась ему, забавляясь над его стеснительностью. – Скажи… сегодня… когда ты разорвал мой халат… тебе понравилось то, что ты увидел?
– Что?! – Варинг снова покраснел, но на этот раз от злости. – Я вообще-то тебе жизнь сегодня спас. Забыла? А?!
– Извини. – Теперь покраснела Джесс, встретилась с ним взглядом и покраснела сильнее. – Просто хотела немного отвлечься.
– Немного отвлечься?!
– Поехали в больницу. – Она развернулась и пошла к своей машине.
Варинг выругался, бросил злобный взгляд на дом Джамила и поплелся следом за ней. По дороге они молчали.
– Что за черт? – растерялась Джесс, обнаружив дверь в палату, где осталась Эллис, закрытой. – Это ты закрыл? – уставилась она на Варинга. Он качнул головой. – Ключ у тебя?
– Ключ был у Эллис.
– Черт! – Джессика крутанулась на месте, пересекла коридор. Кабинет доктора Луиса был закрыт. – Когда он вернется? – остановила она седовласого уборщика. Старик качнул головой, пробормотал что-то бессвязное на понапе. – А ключ? – Джесс жестами попыталась объяснить, что ей нужно. Уборщик терпеливо выслушал ее и снова пробормотал что-то бессвязное. Джесс выругалась, сбивчиво начала извиняться перед стариком, вспомнила, что он все равно не понимает ее, и снова выругалась.
– Может быть, Эллис вернулась в отель? – предположил Варинг.
– А может быть, она решила вообще не выполнять часть своего обещания?! – вспылила Джесс. – Если это так, то клянусь…
– Давай сначала заедем в отель. – Варинг взял ее под локоть и повел к выходу.
– Да убери ты от меня свои руки! – Джессика остановилась, резко обернулась. – А что если она заперлась изнутри?
– Что?
– У нее же был ключ. Почему бы и нет?
– Сомневаюсь, что она станет прятаться от тебя.
– Даже после того, как она облажалась? – Глаза Джессики вспыхнули безумием, губы изогнулись в плотоядной улыбке. – Спорим, что все именно так, как я говорю? – спросила она, проходя мимо уборщика. Он поднял голову, решив, что она говорит с ним. Джессика не обратила на него внимания. – Эллис! – забарабанила она в закрытую дверь. – Эллис Ливенски! Немедленно открой дверь! Я знаю, что ты там!
– Ты не знаешь, – попытался урезонить ее Варинг. Джесс даже не взглянула на него. – Она сегодня сама не своя, – начал он неловко извиняться перед уборщиком.
Уборщик оторвал взгляд от беснующейся Джессики. Варинг стоял не более чем в десяти шагах от него, но старые глаза показывали ему лишь неясный силуэт, размытый контур человека, над которым мигает старая лампа дневного света, а дальше, прямо по коридору, виднеется белый пятачок – выход. Старый уборщик знал это, потому что ходил по этому коридору каждый день последние семь лет. Но сегодня что-то было не так. Пятно света было другим. Более четким. Вернее, не пятно, а человек, вошедший в открытые двери. Старик видел его так хорошо, как если бы у него убавились добрые полсотни лет. Образ был четким и ясным. Мужчина, чуть за тридцать. Смуглая кожа. Обнаженный, покрытый татуировками торс. Старый уборщик мог различить даже крохотные рисунки. На мгновение ему показалось, что он сходит с ума. Голова закружилась, мир покачнулся. Он заставил себе перевести взгляд на Варинга – ничего, лишь неясный, размытый контур.
– Не бойся. Ты не сошел с ума, – сказал Джамил.
Порывистый ветер бил его в спину, придавая сил. Ветер шептал ему, что старик нуждается в нем, нуждается в Боге, которого он, Джамил, уже нашел.
– Я покажу тебе, – пообещал ему Джамил, отправляясь в море, на дне которого хранились жемчужины воспоминаний.
Синие воды сомкнулись над головой. Джамил добрался до дна. Очередная раковина и жемчужина внутри ждали его, но на этот раз жемчуг воспоминаний предназначался не ему. Его ждал новый владелец. Новобранец. Первый, кому Джамил покажет открывшуюся ему истину, представший перед ним свет. Момент показался крайне волнительным. Руки предательски дрогнули. Раковина была уже открыта, но жемчужина, которую он достал, выпала из нее и начала медленно опускаться на дно.
Джамил почувствовал, что ему срочно нужно сделать вдох, но и упустить жемчужину он не мог. Он чувствовал, что просто обязан достать для старика именно эту жемчужину, именно это воспоминание. Поэтому он нырнул за ней. Легкие вспыхнули огнем. Джамил знал, что все это происки его отца, которого он уже однажды победил и оставил где-то здесь. Он знал, что это именно он как-то подстроил это. Возможно, отец хотел сам достать эту жемчужину и передать ее старику, чтобы вернуть себе утраченную власть, но Джамил не собирался ему позволить сделать это. Пусть даже ценой своей жизни, но он не отступит, не сдастся.
Достигнув дна, он ухватил жемчужину в последний момент, за мгновение до того, как она сгинула за рифом. Нет. Не сгинула. Джамил знал, что там, в темноте, эту каплю света поджидает раскрытая ладонь отца. Но отец снова проиграл. Тяжело дыша, Джамил вынырнул на поверхность моря и протянул к старику руку с жемчужиной. Солнечные лучи отразились от нее, ослепив глаза. Море расступилось. Свет залил все вокруг. Свет истины. Седой уборщик видел его, но не мог ни отвернуться, ни закрыть глаз. По его изъеденным щекам катились слезы.
– Смотри же! – шептал ему Джамил, отправляя уборщика в день, когда он спустился в колодец.
Черная, пропахшая неизвестностью и страхом бездна разверзлась перед глазами старика. Бездна, в которую можно шагнуть, но от которой нельзя уйти. Она звала его, вращалась вокруг него, нависала над ним. Старик пошатнулся, потерял равновесие и полетел на дно колодца, в пучины времени и пространства. Тьма проникла в него, разорвала на части его плоть, но он не утратил способность мыслить. Он просто стал другим. Стал существом без плоти, над которым не властны прежние законы. Нет больше плохого зрения. Нет больше старости и изношенных суставов, которые бастуют каждое утро, отказываясь поднимать его уставшее тело с кровати. Все изменилось. Все стало другим. Легким, свободным, неземным.
Старик подумал, что умер и попал в рай (или ад?). Последнее напугало его, но тьма начала расступаться. Он увидел своих родителей. Они были молодыми. Они звали его. И он бежал к ним, в их распахнутые объятия, как бежит ребенок. Да он и был этим ребенком. Но видение развеялось, отправив его дальше. Образ родителей растаял в воздухе, став светом, энергией. Ему хотелось попросить их вернуться, но он не смог произнести ни одного слова. Он стал таким же светом, как и они. Стал частью чего-то огромного и древнего. Настолько древнего, что мир, где он жил прежде, показался ему младенцем, только что покинувшим утробу матери. Он плакал и кричал. Но он был прекрасен – этот юный, зарождающийся мир. Мир, который рано или поздно придет на смену древней энергии, но не сейчас. Сейчас он еще слишком молод, слишком беспомощен.
Старик увидел черную бездну космоса, увидел ее бесконечность, и где-то там, в одной из точек этой плоскости, он увидел жизнь, частью которой был семьдесят лет. Семьдесят коротких лет. Он вернулся на остров, где прожил всю свою жизнь, к вершине Нана-Луад, к Джамилу, стоящему на коленях, вглядываясь в нависшее над головой небо, ища ответов, утоления своей жажды быть услышанным и услышать в ответ. И старик ответил ему. Сначала робко, затем смелее. Старик, который все еще был светом, энергией. Он делился с Джамилом тем, что смог увидеть за недолгие мгновения своего нового бытия. Но старик не был источником знаний. Он отдавал знания, и он принимал знания. Эта связь была подобна реке, которая течет сразу во всех направлениях.
– Теперь ты понимаешь, что они должны замолчать? – спросил Джамил.
Покинутый мир вернулся. Старик снова видел коридор, Джессику, Варинга, сломанную лампу дневного света, продолжавшую монотонно мигать, не желая окончательно погаснуть, но теперь старик был другим. Уже другим.
– Тайна должна остаться тайной, – сказал он, поворачиваясь к Джессике.
Она обернулась к нему, все еще продолжая стучать кулаком в запертую дверь, ключ от которой Джамил выбросил, когда заводил мотоцикл, чтобы поехать в отель. В отель за Варингом. Старик видел это в своих воспоминаниях. Видел, как Эллис рассказывает Джамилу о своих видениях, видел, как Джамил стоит у окна, наблюдая за тем, как Джессика умирает на больничной койке. Видел красные пятна, которые поднимаются по ее шее, покрывают лицо… Видел, как Эллис остается одна. Видел руки Джамила на ее шее. Глаза ее открываются, но она уже видит другой мир. Древний мир, дивный. Мир света, мир вечной жизни и неиссякаемой энергии. Мир, встречающий ее так же, как встречал недавно его, старого уборщика, но, в отличие от него, Эллис не нужно будет уже покидать его, уходить из него. И она счастлива.
Старик видит, как она улыбается – последнее, что принадлежит оставшемуся уже где-то далеко физическому миру. Чужому миру. Громоздкому, несовершенному. Миру, где Джамил уже мчится на мотоцикле Пилар в отель «Южный парк», чтобы исполнить волю своего Бога. Но Варинга нет в отеле. И нет Джессики. Ни в отеле, ни дома. Она здесь. Рядом с уборщиком. Она и Варинг. Но теперь здесь и Джамил.
– Не бойся, – протянул старик, близоруко вглядываясь Джессике в глаза. – Это не больно.
– Не больно что? – опешила она.
– Молчание, – ответил вместо старика Джамил. Джесс увидела его, машинально улыбнулась, затем увидела древний нож в его правой руке, замерла.
– Что, черт возьми, ты здесь делаешь?
– Ищу тебя, Джесс. Ищу тех, кто остался. – Джамил сделал шаг вперед. Мышцы напряглись под смуглой, блестящей от пота кожей. – Ищу, чтобы нести слово Божие. Тебе. И тебе, – он бросил мимолетный взгляд на Варинга.
– Я была у тебя дома. – Джесс нахмурилась, замолчала, снова посмотрела на нож в руке Джамила. – Что ты сделал с Фишборном?! – голос ее дрогнул. Джамил встретился с ней взглядом, покачал головой. – Купер? Эллис? – Джессика почувствовала, как неприятно екнуло сердце, бросила короткий взгляд в сторону старого уборщика. – Стой где стоишь! – велела она не то старику, не то Джамилу. Где-то в глубине коридора послышался стук каблуков, зашуршало длинное платье.
– Все правильно. Твой друг спятил, – сказала Джессике мать. Старая лампа под потолком перестала мигать. Все замерло. Даже пыль, кружившая в воздухе. – И не говори, что я не предупреждала тебя.
– Я… – Джесс бросила короткий взгляд на Джамила. Он не двигался, не дышал. Он замер, как и весь окружающий ее мир. Уборщик, Варинг, лампа дневного света…
– Ты должна бежать, Джесс, – сказала мать.
– Но…
– Сейчас же! – Она вытянула вперед руку. Раскрыла ладонь. – Вот, возьми. Открой им дверь за твоей спиной и беги!
– Но это же просто Джамил… – Джесс растерянно уставилась на уборщика. – Джамил и безобидный старик.
– Беги, черт возьми! – закричала мать.
Сломанная лампа под потолком задрожала. Свет преломился. Застывшая пыль вздрогнула. Мир ожил. Внезапно. Хаотично. Словно и не было предыдущей минуты. Почти не было. Джесс почувствовала зажатый в своей ладони ключ.
– Энди! – позвала она Варинга, пытаясь спешно открыть дверь. – Нам нужно убираться отсюда, Энди! – Замок щелкнул.
– Держи ее! – крикнул Джамил уборщику. Старик схватил Джесс за руку. Она вскрикнула, толкнула его в грудь. Старые суставы не выдержали. Морщинистые пальцы разжались. Джесс распахнула дверь, впустила Варинга, закрылась изнутри.
– Что, черт возьми, происходит? – растерянно спросил он. – Я думал, у тебя нет запасного ключа.
– У меня и не было. – Она растерянно огляделась по сторонам.
– Джессика! – позвал ее с другой стороны двери Джамил. Она не ответила, жестом попросила Варинга молчать. – Джессика, открой! Впусти меня! – Джамил ударил кулаками в дверь.
– Твою мать! – запаниковал Варинг. – Да что на него нашло?!
– Я не знаю. – Джессика осторожно оглядывалась по сторонам. Удары в дверь звучали где-то далеко. – Думаю, он что-то сделал с Купером и Эллис. – Взгляд Джессики остановился на ширме. Холодный, липкий страх заполнил грудь. Она сделала неуверенный шаг вперед, остановилась, бросила на Варинга растерянный взгляд. – Думаю, Эллис там, – сказала она, указывая на ширму.
– Эллис? – Он нахмурился. – Там? – Мысли в голове спутались, затем внезапно расставились по местам. – Нет. Не может быть. – Варинг решительно подошел к ширме. – Не может быть, – повторил он перед тем, как заглянуть за нее.
Эллис лежала на полу. Глаза ее были открыты, ноги согнуты как-то неестественно, словно у тряпичной куклы.
– Она там, да? – спросила Джессика, видя, как бледнеет лицо Варинга. – Черт! – Она вздрогнула, услышав очередной удар в дверь.
– Открой, черт возьми! – прокричал Джамил и снова навалился на дверь плечом. Боль обожгла правую часть туловища.
– Что здесь происходит? – растерянно спросил доктор Джоэл Луис, входя в здание больницы. Его глаза все еще не успели привыкнуть к искусственному освещению. – Джамил? – спросил он, подходя ближе. – Джамил, это ты? Что случилось? Тебе плохо? Ты… – Он замолчал, увидев зажатый в руке Джамила древний нож.
– Позволь мне кое-что показать тебе, – попросил Джамил.
Реальность расступилась перед ним, вернув в безбрежное море. Он опустился на дно и отыскал еще одну жемчужину, которую охранял его отец. Джамил знал это, чувствовал. Но он был слишком молод и силен для старика, прячущегося в темноте кораллового рифа. Отец мог надеяться лишь на ошибку, мог лелеять надежду вернуть себе власть. Но шанса не будет.
Джамил вынырнул на поверхность и вытянул перед собой руку, позволяя белому свету жемчужины залить все вокруг. Доктор Луис попытался зажмуриться, но не смог. Сознание отделилось от тела, умчалось куда-то прочь, чтобы вернуться, став совершенно другим. Более мудрым, более древним.
– Позови Джессику, – велел ему Джамил.
Доктор Луис подошел к закрытой двери и осторожно постучал.
– Джессика? – негромко позвал он. – Джессика, это доктор Джоэл Луис. Не знаю, что у вас здесь произошло, но Джамил ушел. Здесь только я. Ты слышишь? Можешь выходить.
– Не верь ему! – сказала Джессике мать.
Она появилась так внезапно, что Джесс вскрикнула от неожиданности. Варинг оторвал взгляд от глаз Эллис, обернулся. Яркий пучок света искрился и переливался рядом с Джессикой.
– Что? – растерянно спросила она, услышав его удивленный возглас.
– Я… Я не знаю… – Варинг тряхнул головой, протер глаза. Нет, видение не исчезло, наоборот, стало более ярким, четким.
– Джессика! – позвал с другой стороны двери доктор Луис. – Джессика, с тобой все в порядке? Не заставляй меня идти за запасным ключом! – он обернулся, получил утвердительный кивок Джамила и направился в свой кабинет. Джессика подошла к двери.
– Не открывай! – прикрикнула на нее мать. – Джамил все еще там!
– Но доктор Луис сказал…
– Он соврал. Он стал таким же, как и старик-уборщик. Ты помнишь уборщика? – Слова матери заставили Джессику отойти от двери. – Окно! – оживилась мать. – Ты должна бежать. Сейчас же! Пока не вернулся доктор Луис и не принес ключ!
– Энди, – растерянно позвала Варинга Джесс, подходя к окну.
– Только тихо! – цыкнула на нее мать.
Джессика кивнула, открыла окно, забралась на подоконник.
– Что ты делаешь? – растерянно спросил Варинг.
– Скажи ему, чтобы заткнулся! – велела мать, но Джесс уже и сама приложила указательный палец к своим губам, показывая Варингу молчать.
Он обернулся, бросил растерянный взгляд в сторону ширмы. Все ощущения и чувствительность притупились. Перед глазами, подобно солнечному ожогу, витал образ Эллис – бледное лицо, стеклянный взгляд.
– Да двигайся же! – зашипела на Варинга Джесс, беря его за руку. Он подчинился, бездумно последовал за ней к окну.
– Брось его! – велела мать.
– Не дождешься! – Джессика заставила себя не смотреть на ширму, не думать о том, кто за ней.
Она спрыгнула с подоконника на мягкий газон, дождалась, когда это сделает Варинг, и осторожно прикрыла окно за собой.
– На стоянке твоя машина! – поторопила Джессику мать.
– Да подожди ты! – отмахнулась от нее Джесс, наблюдая через окно за опустевшим помещением.
– Ты не веришь мне? – обиделась мать.
– Да я знаю тебя всего три дня!
– Джесс? – позвал ее Варинг почти шепотом. Пучок света рядом с Джессикой устремлялся в небо так же, как и тот, что исходил от нее самой. – С кем ты разговариваешь, Джесс?
– С матерью, – ответила она, не отрывая взгляда от окна.
– С матерью? – Варинг неуверенно шагнул вперед, вытянул руку, осторожно прикасаясь к пучку света. – Вот это твоя мать? Ты это видишь как свою мать?
– Это? – Джесс резко обернулась. – Да. А что видишь ты?
– Свет. – Варинг брезгливо отдернул руку. – Просто свет.
– Да шевелись же ты! – закричала на Джессику мать.
– И ты не слышишь ее? – спросила Джесс Варинга.
– Нет.
– Везучий. – она припала к окну, увидев, как открылась дверь.
В палату вошли доктор Луис, старый уборщик и Джамил. Доктор Луис и уборщик остались у входа, Джамил заглянул за ширму – больше прятаться там было негде.
– Черт! – Джессика пригнулась, надеясь, что ее никто не заметил, схватила Варинга за руку и потянула на стоянку.
– Почему мы бежим? – спросил он, все еще находясь в какой-то прострации.
– Потому что Джамил спятил.
– Но разве доктор Луис не сказал, что Джамил ушел?
– Боюсь, что он соврал нам.
– Соврал? Но почему?!
– Я что, похожа на ходячую энциклопедию?! – Джессика выругалась, открыла свою машину, села за руль.
– Да шевелись же ты! – прикрикнула на нее мать.