Теперь мы могли не тратить времени на поиски следов и пошли по тропе со всей быстротой, на которую были способны каши ноги. Даже когда в лесу стало совсем темно, мы продолжали идти, изредка останавливаясь, чтобы проверить, есть ли под ногами след колеса. Так мы прошли около мили от того места, где оставили лошадей, когда вдруг след колеса исчез. Очевидно, тачка свернула в сторону или ее опять понесли на плечах. Последнее, однако, казалось маловероятным, и мы решили, что беглецы свернули на какую-нибудь не замеченную нами тропинку.
Вдруг до нас долетели звуки, похожие на шум далекого водопада. Прислушавшись и пробравшись ближе к тому месту, откуда они доносились, мы поняли, что это были человеческие голоса. Тут же мы заметили на деревьях отблеск огня, указывавший на то, что неподалеку горит костер. Мы пошли на свет, прячась за кустами, и очень скоро увидели и костер и тех, кто его разжег. Сомневаться, в том, что мы настигли именно наших беглецов, не приходилось — у костра, ярко освещенная его пламенем, стояла тачка.
Глава XLIV. ДВА «ВЕТЕРАНА»
Да, именно тачка стояла перед нами, и надпись на ее боку: «Артиллерийское управление» — хорошо видная при свете костра, выдавала ее происхождение. Очевидно, форт Гибсон или форт Смит лишились одной из своих тачек, изъятой из инвентаря без особых формальностей. Здесь же, у огня, сидели и ее похитители. Они так же мало походили друг на друга, как борзая на таксу, и даже сидели по-разному. Маленький поджал под себя ноги, как это делают портные. Ноги его товарища были слишком длинны для такой позы: он сидел, обхватив руками колени, которые приходились как раз на уровне плеч, и вся его фигура сбоку чрезвычайно напоминала латинскую букву N. За торчащими кверху коленями можно было разглядеть быстрые, блестящие глаза, чуть вздернутый нос, рыжеватую бородку и редкие косицы волос, свисавшие из-под старой черной шляпы. Это лицо, правда, несколько насмешливое и плутоватое, никак нельзя было назвать лицом закоренелого преступника. Костюм долговязого человека, за исключением шляпы, был чисто военным. Я хорошо знал эту форму конных стрелков: темно-зеленая куртка из грубого сукна с рядом маленьких медных пуговиц от ворота до пояса и брюки из того же материала, едва доходившие до лодыжек. Куртка также была явно мала. Между ее нижним краем и поясом брюк оставалось пространство по крайней мере в шесть дюймов шириной, прикрытое только грязновато-желтой рубашкой. Воротничка у рубашки не было и голая шея торчала дюйма на три из черного кожаного воротничка куртки. Грубые шерстяные носки и простые казенные башмаки дополняли костюм Верного Глаза, поскольку это несомненно был он.
На его товарище был костюм того же покроя, только другого цвета и, кроме того, суконная солдатская фуражка. Куртка и брюки были небесно-голубые, выцветшие за время долгой носки, пуговицы оловянные, а нашивки — из белой шерстяной тесьмы. Эта форма сидела на своем владельце лучше, чем зеленое одеяние на Верном Глазе. Толстяк, видимо, даже старался следить за своей наружностью, так как его куртка была аккуратно застегнута на все пуговицы, а фуражка лихо сдвинута набекрень. Куртка туго, без единой морщины, обтягивала его тело, придавая маленькому солдату щеголеватый вид. Черты его круглого добродушного лица были довольно правильными, хотя нос казался еще более курносым, чем у его товарища. Красный цвет этого носа показывал, что его обладатель питает склонность к крепким напиткам. Бороды у него не было, но на подбородке виднелась недавно отросшая щетина. Выбивающиеся из-под фуражки темные кудри были тщательно напомажены.
Я не ошибся: передо мной сидел еще один старый знакомый — неустрашимый пехотинец Патрик О'Тигг, истинный сын Ирландии.
Приятели были заняты одним и тем же делом — приготовлением ужина. У каждого в руках был длинный прут с насаженным на конце куском сырого мяса, которое они медленно поворачивали над огнем. Такое же мясо — по-видимому, бизонье — виднелось в тачке, где, кроме этого, находились какие-то засаленные мешки, два ранца, ящик с патронами и две саперные лопатки. Поверх всего были положены армейское ружье и мушкет. Вид этой клади ясно говорил о том, что перед нами дезертиры, экипировавшиеся за счет казны. Может быть, им задержали жалование и они решили таким простым способом получить свое. Меня удивило, что эти молодцы не прихватили пару казенных лошадей! По-видимому, в ночь их бегства конюшню охранял добросовестный часовой.
Удостоверившись, что люди у костра действительно мои знакомые, я хотел сейчас же окликнуть их, но мне вдруг пришла фантазия еще с минуту послушать их разговор и, если можно, узнать, куда и откуда они идут. Оба были так заняты своими вертелами, что не видели и даже не слышали нас, хотя сидели теперь молча, а мы находились всего в нескольких шагах от них. Я ожидал от Верного Глаза большей осторожности, но, вероятно, они оба надеялись на густоту зарослей, в которых расположились, были утомлены и голодны и потому на время забыли о бдительности.
Мы стояли так близко, что могли расслышать даже шепот и рассмотреть выражение лиц. Я сделал знак моему спутнику и, пригнувшись за кустом, стал ждать продолжения прерванной беседы.
Глава XLV. СПОР О ТАЧКЕ
Приятели недолго испытывали наше терпение. О'Тигг был не такой человек, чтобы долго молчать, да и Верный Глаз любил поболтать. На этот раз первым заговорил пехотинец:
— Знаешь, дружище, я все думаю — какие мы дураки, что идем пешком, как двое бродяг, когда могли бы так просто заполучить пару хороших лошадей! Что стоило увести их из форта?
— Да, Патрик, ты, пожалуй, прав. Это мы не сообразили.
— И, в конце концов, семь бед — один ответ. Ведь если нас поймают, то все равно выпорют за ружья, ранцы и тачку, чтоб ее черт подрал!
— Нет, Патрик, ты тачку не ругай, она нам очень пригодилась! Разве мы могли бы обойтись без нее? Как бы мы увезли ружья? А мясо, а мешок с мукой? Без них мы давно бы сдохли с голоду. Нет, тачку ругать нечего!
— Ох! У меня от нее так ломит плечи, точно какой-то подлец колотил по ним дубинкой.
— Ну ничего! Выспишься, и пройдут твои плечи. Черт возьми, а ловко мы провели этих индейцев! Они, конечно, потеряли наш след, а то давно уже были бы здесь.
— Это верно, мы их здорово надули!
Мясо к этому времени достаточно прожарилось, и солдаты так усердно занялись едой, что даже прекратили разговор. Но и того, что они уже сказали, было для меня вполне достаточно.
Оба солдата служили в Мексике в моем отряде, а после его расформирования завербовались в регулярную армию. О'Тигг на этот раз предпочел голубой мундир пехоты, янки же, как и следовало ожидать, стал конным стрелком, тем более что при его «выправке» пехотинец из него получился бы никуда не годный, а в конно-стрелковых войсках наружность не имеет большого значения. Охотников вступать в американскую армию, особенно в мирное время, немного, и при такой нехватке рекрутов даже такой нескладный верзила, как Верный Глаз, мог считаться находкой.
Очевидно, обоим надоела их служба. Жизнь в пограничных фортах убийственно скучна, а новости о калифорнийском золоте сделали ее невыносимой. Искушение оказалось слишком сильным, и они дезертировали из форта.
Приятели, несомненно, следовали за караваном, а это доказывало, что бежали они из форта Смит, расположенного на берегу Арканзаса, напротив Ван-Бюрена. Они решили идти за караваном, вероятно, чтобы не заблудиться, а кроме того, в случае крайней необходимости можно было бы к нему присоединиться или хотя бы пополнить там свои припасы. Сразу они к нему не присоединились потому, что опасались конвоя, о котором они упомянули в своем разговоре.
По-видимому, им до сих пор везло так же, как и нам, и дезертиры ни разу не столкнулись с индейцами. Этим они скорее всего были обязаны каравану, который отвлекал внимание краснокожих.
Несмотря на свой нелепый вид. Верный Глаз отнюдь не был дураком. Мысль взять с собой тачку, конечно, принадлежала ему, и он сумел также переложить на плечи ирландца обязанность катить ее всю дорогу от форта Смит до Большого леса. Несомненно, такое распределение работы должно было сохраняться и дальше. Однако Патрику это, очевидно, уже надоело, потому что, поев, он снова вернулся к вопросу о тачке.
— Слушай-ка! Ведь мы могли бы теперь обойтись без тачки, раз дошли до места, где водятся бизоны. Их же стрелять не труднее, чем корову. Уж наверно мы не будем без мяса, пока у нас есть порох!
— Дурак! Как раз наоборот: дальше пойдут места, где не найдешь ни одного зверя больше крысы. По ту сторону гор нет никакой дичи, вот там-то мука нам и понадобится. Если мы ее не возьмем, так наверняка погибнем от голода!
— О господи! Лучше уж я потащу этот мешок на спине. В нем осталось не так много, и я справлюсь, если ты возьмешь лопаты и остальное. А ранцы и ящик из-под патронов можно бросить: на что они нам в Калифорнии? По ним ведь сразу видно, что мы дезертиры.
По-видимому, им до сих пор везло так же, как и нам, и дезертиры ни разу не столкнулись с индейцами. Этим они скорее всего были обязаны каравану, который отвлекал внимание краснокожих.
Несмотря на свой нелепый вид. Верный Глаз отнюдь не был дураком. Мысль взять с собой тачку, конечно, принадлежала ему, и он сумел также переложить на плечи ирландца обязанность катить ее всю дорогу от форта Смит до Большого леса. Несомненно, такое распределение работы должно было сохраняться и дальше. Однако Патрику это, очевидно, уже надоело, потому что, поев, он снова вернулся к вопросу о тачке.
— Слушай-ка! Ведь мы могли бы теперь обойтись без тачки, раз дошли до места, где водятся бизоны. Их же стрелять не труднее, чем корову. Уж наверно мы не будем без мяса, пока у нас есть порох!
— Дурак! Как раз наоборот: дальше пойдут места, где не найдешь ни одного зверя больше крысы. По ту сторону гор нет никакой дичи, вот там-то мука нам и понадобится. Если мы ее не возьмем, так наверняка погибнем от голода!
— О господи! Лучше уж я потащу этот мешок на спине. В нем осталось не так много, и я справлюсь, если ты возьмешь лопаты и остальное. А ранцы и ящик из-под патронов можно бросить: на что они нам в Калифорнии? По ним ведь сразу видно, что мы дезертиры.
— Об этом не беспокойся! Если в Калифорнии есть солдаты, у них хватит дела и без нас. Не мы одни явимся туда без разрешения на добычу золота. Там, наверное, набралось дезертиров, как мясных мух на падали. А кроме того, Патрик, нам и не придется тащить до Калифорнии ни ранцы, ни тачки.
— Как так? — озадаченно спросил ирландец.
— Мы все это оставим в городе мормонов.
— Да разве караван пойдет туда?
— Конечно, пойдет. В нем половина народу — мормоны, которые пробираются к Соленому озеру. Мы можем пойти за караваном и там сменять нашу форму на что-нибудь другое и тачку тоже. А на ранцах и патронном ящике можно неплохо заработать.
— На солдатских ранцах и старом патронном ящике? Да за них ничего не дадут!
— Ошибаетесь, мистер Тигг! А что, если я выменяю за них пару лошадей или мулов? Я не собираюсь тащиться пешком до самой Калифорнии. Нет! Из города мормонов я выеду верхом!
— Черт возьми, это здорово! Только как это устроить?
— Ну, так и быть, Патрик, я тебе открою мой план. Правда, я еще не все обдумал, но к тому времени, когда мы перевалим через горы и уж, во всяком случае, когда придем в город мормонов, все будет в порядке.
— Что же это за план?
Янки ответил не сразу. Обгладывая кость, он, видимо, что-то обдумывал, может быть, как раз то, что собирался сообщить приятелю.
Глава XLVI. НЕВЕРОЯТНАЯ ИСТОРИЯ
В течение нескольких секунд собеседники молчали, пережевывая мясо. Слышалось только громкое чавканье. Нам с Уингроувом было очень интересно узнать, что скажет Верный Глаз, и мы, сдерживая нетерпение, продолжали прятаться в кустах. Кое-что из его предыдущего рассказа было мне очень неприятно. Я испугался, узнав, что Лилиен может оказаться в городе мормонов. Правда, раньше у меня было такое подозрение, но после ее письма оно совсем рассеялось.
Размышления мои были прерваны голосом стрелка, приступившего к обещанному объяснению.
— Видишь ли, дружище, эти мормоны всерьез занялись военным делом. Но доставать солдатское обмундирование им очень трудно, и они его очень ценят. Я собираюсь сбыть им наши ранцы под видом новейших, улучшенных образцов. У нас в форте говорили, что у мормонского генерала — ихнего пророка — денег полные бочки! Он даст нам за эти ранцы любую цену. Понимаешь, мистер Тигг?
— Понимать-то понимаю, да разве их так легко надуть?
— Проще простого. Недаром я пять лет торговал и кое-чему выучился.
— Это верно. Ты ловко тогда подсунул поленья вместо окороков этим балтиморцам — помнишь, ты рассказывал нам в Мексике?
— Конечно, помню. Только однажды я сыграл еще лучшую штуку в Новом Орлеане. Это было лет пять назад, как раз перед тем, как я пошел воевать.
— Какую штуку? Расскажи!
— Видишь ли, я не всегда был таким бедняком, как сейчас. Одно время у меня была доля в шхуне, ходившей из Бостона в Новый Орлеан. Мы грузили ее всякой всячиной для продажи орлеанцам. Они ведь все дураки, эти французишки. Им можно продать мускатный орех из дерева или кирпичную пыль вместо кайенского перца. Мы на этом кое-что заработали. А однажды им взбрело в голову, что можно делать башмаки из кожи аллигаторов и продавать их неграм. Железные гвозди были дороги, и они пустили в ход деревянные, которые на юге не делаются, а доставляются с севера. Мы с моим компаньоном решили подзаработать на этом. Нагрузили полную шхуну деревянных гвоздей, отправились из Бостона в Новый Орлеан и уже думали, что мы богачи.
— Ну, и что же? Разбогатели?
— Ничего подобного — чуть совсем не разорились.
— Как же так?
— А вот как. В Новом Орлеане мы узнали, что из затеи с башмаками ничего не вышло. Оказалось, что кожа аллигаторов для них не годится и, кроме того, этих тварей быстро почти всех перебили. Ну, конечно, и деревянные гвозди сразу упали в цене, и куда мы с ними ни совались, нигде не могли получить больше двадцати пяти центов за бушель.
— Мать пресвятая! Только двадцать пять центов!
— Но мы были не такие дураки, чтобы отдать их по такой цене, когда на месте, в Бостоне, они обошлись нам дороже.
— Еще бы! И что же вы с ними сделали?
— Сперва, мистер Тигг, мы были совсем убиты — и я и мой компаньон — и не знали, что предпринять. Но я подумал хорошенько и нашел выход, сообразив, как нам получить за эти гвозди по пятьдесят центов за бушель.
— Как же это?
— Ты видел когда-нибудь башмачные гвозди?
— Я думаю! Разве не ими подбиты наши сапожищи, чтобы им пропасть!
— Вот-вот, только новые они бывают белее.
— Да, я, помню, видел один раз в Нью-Йорке целую бочку таких гвоздей.
— Их обычно держат в бочках. А на что, по-твоему, они похожи?
— Как сказать… Пожалуй, больше всего они напоминают овес. Да, овес, конечно.
— А если бы у них оба кончика были острые, они бы на него еще больше были похожи, а?
— Да, пожалуй.
— Так вот именно это и пришло мне тогда в голову.
— И что же вы сделали?
— Заострили вторые концы у всех гвоздей и продали их вместо овса!
Ирландец совсем онемел от удивления и несколько секунд молча глядел на янки, не зная, верить ему или это просто очередная шутка приятеля, который уже не раз водил его за нос.
Тот глядел на него с невозмутимой серьезностью. Картина была чрезвычайно комичная.
Нам стоило немалого труда не расхохотаться, глядя на эту пару, но желание услышать, что будет дальше, заставило нас сдержаться.
— Врешь! — выдохнул, наконец, ирландец.
— Я говорю чистую правду, Патрик. Понимаешь ли, в то время овес как раз продавался по пятьдесят центов за бушель, и это покрывало наши расходы и даже давало некоторую прибыль.
— Но как же вы умудрились заострить кончики всех гвоздей?
— Это было нетрудно. Я придумал специальную машину и быстро провернул их через нее. После этого я сам не мог отличить гвозди от овса.
— Да-а, теперь я понимаю. Вот это штука! Ха-ха-ха!
Ни Уингроув, ни я не могли больше сдерживаться, и наш дружный хохот ответил, как эхо, на смех ирландца.
С громким криком: «Индейцы!» — оба солдата вскочили на ноги и бросились в кусты, как испуганные кролики, побросав и вертелы и недоеденное мясо. В одну секунду они скрылись из виду, и я тут же пожалел о нашей неосторожности, боясь, что теперь нам не удастся их догнать. Но в этот критический момент мне пришло в голову подать им наш старый мексиканский сигнал, и я с радостью услышал двойной отклик на него. Вскоре из листвы высунулись две курносые физиономии и послышались два удивленных возгласа:
— Да это капитан!
Долгих объяснений не потребовалось. Солдаты и не пытались скрывать, что они дезертировали, так как в мирное время дезертирство не считается таким уж страшным преступлением. В конце концов, это вообще было не наше дело, и я был только очень рад, что нашел попутчиков, в преданности которых мог не сомневаться. Силы нашего отряда удвоились, и особенно ценным приобретением был замечательный стрелок Верный Глаз. Теперь мы могли быстрее и свободнее двигаться вперед, вместо того чтобы тайком красться по ночам. Содержимое тачки можно было поделить на две части и навьючить на наших мулов, потому что к тому времени наши мешки с провизией наполовину опустели и животным нетрудно было нести этот новый груз. Тачку мы бросили в лесу на удивление какого-нибудь будущего краснокожего археолога из племени шайенов или арапахо.
Глава XLVII. ГОРНЫЕ ПАРКИ
Мы продвигались теперь более уверенно, но все-таки не без предварительной разведки. Хотя наша четверка могла справиться с дюжиной индейцев, соблюдать осторожность было необходимо, так как в этих местах рыскали военные отряды краснокожих. Река Арканзас берет свое начало именно в этой области Скалистых гор, известной под названием «Парки» и славящейся обилием дичи и пушного зверя.