Усталые, израненные, голодные и изможденные, воины принцессы Мичиэ, тем не менее, гордо держали над головами флаги двух стран, с честью принявших удар огромной западной империи.
— Атаковать? — почтительно склонившись в седле, спросил один из генералов у своей принцессы.
— Нет, — ответила Мичиэ. Она и ее воины стояли на холме, откуда открывался прекрасный вид на бушующее побоище. — Враги готовы нас встретить, а наши воины измучены боем и быстрым маршем. Многие еле держатся на ногах, но даже если мы разгромим и обратим в бегство силы Северной Империи, армия Лесов тотчас нападет и уничтожит тех, кто выживет в битве. Достаточно того, что мы появились здесь. Ситуация патовая для всех, генералы страны Камней не могут этого не понимать.
Двадцать тысяч самураев подкрепления добрались до пролома в стене и хлынули в город, сотрясаемый агонией сражения. Мало кто обращал внимание на странный холод, охватывающий их. Что это? Страх? Сомнения? Какие глупости! Город пал! Только вперед!
Потери энергии каждого из солдат были невелики, но объединенные части украденной Ци стали великой силой.
Буйство силовых потоков защитило Кано от ударных волн взрывов и не позволило тоннам камня, рухнувшего на голову принца, раздавить его, но, похороненный под обломками стены, мальчишка не мог даже шевельнуться и несколько минут приходил в себя, борясь с головокружением и болью. Главное — жив. Теперь нужно поднакопить Ци и ударить вверх! Освободиться и продолжать бой! Энергия! Нужно больше энергии!
Половина двадцатитысячной армии уже перетекла в город, когда руины стены вдруг содрогнулись и горы камня взметнулись к небесам, подброшенные титаническим импульсом Ци.
Самураи шарахнулись в стороны, а из облака пыли в самую их гущу прыгнула худощавая фигурка в окутанных синим огнем доспехах. Несколько десятков латников рухнули сразу, отдав Тоцуке свои души. Нестерпимо-яркий луч чистой энергии ударил из перчатки Кано, рассекая тех, до кого не дотягивался вечно голодный меч. Самураи Камней взвыли от изумления и ужаса. Жив! Этот чудовищный боец, уничтоживший уже так много их братьев по оружию, все еще жив!
Минут десять продолжалась жуткая резня, а затем, бросая оружие и щиты, потерявшие дух захватчики начали обращаться в бегство, не надеясь остановить или причинить вред этому неодолимому монстру, неизвестно из каких реалий пришедшему на помощь осажденному городу. Золотая богиня, Кицунэ, а теперь еще этот безвестный бог? Как тут не поверить в детские сказки?
Не только подкрепления, но и сражающиеся в городе штурмовые отряды дрогнули.
— Великий сегун Хадзиме погиб! — прозвучал приносимый радиоволнами голос генерала Санииро. — Принимаю командование на себя! Отступайте! Приказываю всем вернуться в лагерь! Армия принцессы Мичиэ подходит с юго-запада, они ударят нам в спины, если мы не отступим! Все назад! Не приближайтесь к пролому! Не подставляйтесь под удар пылающего воина!
Мобильные крепости поползли прочь от изуродованных бастионов, самураи Камней попятились. Обходя пролом, они перебирались через стены и спускались по осадным лестницам. Защитники Инакавы преследовали отступающих врагов, и там, где настигали, завязывались яростные, кровавые потасовки.
— Не ввязывайтесь в ближний бой! — выкрикнул наместник Томео, увидев как серебристые сшибают с ног и крушат набросившееся на них ополчение, решившее, что враг вот-вот обратится в паническое бегство. — Только стрелки! Только дистанционные атаки!
Оставляя переполненные трупами руины, самураи Камней отходили организованно и быстро. Прошло несколько десятков минут, и флаг Водопадов вновь взмыл над разрушенной стеной.
Победа.
Грозные, казавшиеся столь неодолимыми враги бежали, и, подгоняя их, сквозь дым и пыль блистал луч, которым полосовал пространство перед собой принц Кано.
— Берите выше, Кано-сама! — поднеся к губам радиопередатчик, выкрикнул Куо, одним из первых взобравшийся на внешнюю стену города-крепости. — Вы рубите землю!
— Направляй меня… я не вижу… где враги?
— Перед вами, в пятистах метрах! Бегут! Бегут, мой господин! Мы победили!
Луч метнулся следом за врагами, но вдруг мигнул и погас.
Обеспокоенный Куо соскочил в облако пыли и, спотыкаясь, побежал вперед.
— Мы идем к вам, Кано-сама! — радиосвязь принесла громогласный выкрик Макото.
— Я умерил ярость Тоцуки… — голос Кано слабел и уже был похож на шелест сухих листьев. — Подходите, теперь можно…
Сквозь пыль лучник-самурай разглядел фигуру в знакомых доспехах. Кано стоял, вонзив меч в землю и опираясь на него. Ни единой царапины. После такого-то боя!
— Кано-сама… — Куо и Макото, опережая остальных ополченцев и самураев, подбежали к принцу. Они остановились в паре метров от него и замерли. На доспехах не было повреждений, но из каждого стыка лат… текла алая кровь.
— О боги, как больно… — прохрипел Кано. — Куо-доно… Макото… я ослеп… вот как умирают хозяева Тоцуки… у всего есть цена… не говорите солдатам, что я умер… после… после победы скажите…
— Проклятье! — Куо замахнулся ногой и сильным пинком вышиб меч из рук своего господина. Тоцука, гневно засияв, упал на камни, покатился и замер, застряв в обломках стены. — Кано-сама!
— Не говори им… — Кано начал падать лицом вперед, и Макото спешно подхватил его.
— Дорогу! — выкрикнул он, разгоняя сбежавшихся со всех сторон солдат Инакавы. — Великий принц Кано ранен! Я доставлю его к медикам! Мы должны поставить этого героя на ноги до следующего штурма, если камнегрызы, конечно, еще отважатся на атаку после того, что мы все им сегодня учинили!
Макото забросил руку Кано себе на шею, подхватил его под бока и потащил сквозь ликующие толпы защитников города, приветствующих наследника единого трона, только что, не только словом, но и делом доказавшего, что защита страны и своих людей для него — не пустой звук. Мало кто из ополченцев и самураев обращал внимание, что ноги юного дайме бессильно волочатся по земле. Лидер ранен, но жив и скоро снова встанет во главе своего верного воинства!
— Торопись, Макото, — Куо вдруг плюхнулся на камни и принялся растирать онемевшую ногу. Одно мгновенное касание Тоцуки, но даже этого оказалось достаточно, чтобы онемение охватило половину тела могучего воина. Каждое движение причиняло сильную боль, сознание грозило оказать в любой момент. Оставалось только радоваться, что самурай не может видеть жуткие фиолетовые пятна мертвеющей плоти, расползающейся по его ноге. — Нехило так эта штука меня тяпнула… проклятье! Надо было протезом бить…
Кое-как, пыхтя и скрипя зубами от боли, Куо поднялся и встал на одной ноге.
— Вот это я понимаю — энергетическая пиявка! — ругнулся лучник, с опаской поглядывая на сияющий белым огнем меч. — Что же ты с нашим господином сделала? Если он умрет, я тебя в море утоплю! Или, думаешь, не вытащу отсюда? Сейчас найду копье, сделаю петлю из тряпок и зацеплю тебя! Не отвертишься.
Город лежал в руинах, медики шалели от количества обрушившейся на них работы, но…
Это была победа. Несмотря на все жертвы, несмотря на моменты, когда крах казался неизбежным, Инакава устояла. Остатки великой армии Камней уползли обратно в свой лагерь. На стенах города реяли рваные и запятнанные кровью флаги Водопадов.
* * *Молчание долго царило в малом зале совещаний. Девять высших имперских советников, сидящих на выложенных кольцом подушках, мрачно размышляли.
— Иногда приходит время многое менять, — нарушив власть тишины, проговорил один из глав правящих кланов страны Камней.
Перстень со знаком клана прижался к сургучной печати на конверте, оставив четкий оттиск.
— Слишком много было сделано ошибок. Уже не получится спустить все на самотек.
Второй перстень коснулся сургуча.
— Убийцы бога? — третий перстень оставил оттиск. — Эта религиозная истерия… от нее столько вреда!
Все девять перстней украсили сургуч своими метками.
— Такара-сан!
Сдвинув ширму, внутрь шагнула женщина средних лет. Такара не рискнула гневить советников, принимая уж слишком моложавый облик.
Конверт был передан ей.
— Как воспитательница наследного принца вы в хороших с ним отношениях, — сказал ей советник, передавший письмо. — Уговорите его поддержать наше решение. Его согласие будет очень полезно для нас.
— Я понимаю, — Такара поклонилась. — Исполню все по вашим словам.
Ширма вернулась на место. Такара отступила от огороженного квадрата в центре комнаты и стрельнула глазами по сторонам. Советники были настроены очень серьезно. Плечом к плечу квадрат ширм окружали самураи золотой тысячи. Лучшие из лучших, каждый был способен противостоять в бою генералу. Телохранители великого дайме, подчиняющиеся… совету.
Время великих перемен настало.
Такара вышла из зала совещаний и, сопровождаемая четверкой элитной стражи, направилась к покоям принца.
— Беспокойная выдалась ночь, — сказала старуха, следуя мимо окон, алеющих заревом. Столица империи полыхала, на улицах звенели мечи и лилась кровь. Рабы и нищета, которых неожиданно поддержали многие монахи и рядовые воины храмов, учинили в городе жуткий погром. — Нашей организации ничего не остается, кроме как признать свое поражение. Я не могу поверить, что произошедшее — правда. Вся мощь пропаганды рассыпалась перед упрямой верой людей в сказки.
— Люди страшатся одиночества, госпожа, — произнес один из стражей. — Тьма и величина вселенной ужасают нас, и мы создаем себе богов, защищающих, заботящихся и любящих нас. Мы как малые дети, что не могут остаться в огромном пустом доме без родителей. Боги — иллюзия… но мы, беспризорные дети… хотим быть любимыми и любим своих родителей, пусть даже их никогда не существовало. Эта любовь… после стольких лет кошмаров и кровопролитий, она впервые нашла свое живое воплощение. Ненадолго, и тем сильнее ярость детей, узревших силуэт в туманной дымке и вновь потерявших ту, кого они зовут, строя храмы и молясь, с самого первого момента существования нашей цивилизации.
— Ты прав, Рюи, — Такара остановилась у окна и взглянула на объятый пожарами огромный город. — Мы — одинокие дети. Дети, которые без колебаний пойдут на мечи и копья, мстя за потерянную мать.
* * *Подкрепления, на которые так надеялся сегун Хадзиме, прибывали в лагерь Северной Империи весь день, до самого вечера. Подходили группами по пять, по шесть человек, а то и вовсе одиночные самураи появлялись из леса. Безоружные, израненные, голодные и полностью деморализованные.
Остатки армии, разбитой и уничтоженной объединенными силами двух стран, собранных под знамя принцессы Мичиэ. Рассеянные по лесам, они искали пути к спасению. Кто-то затаился, кто-то начал пробираться ближе к родине, кто-то, надеясь на защиту, выбрался к армии, которую многие считали непобедимой.
Вид этих бедолаг нисколько не добавил оптимизма осаждающей Инакаву группе войск. Мобильные крепости ползали у города и переплевывались огнем с кое-как подлатанными бастионами, но для решительного штурма сил, а главное, решимости у самураев Камней уже не осталось. Огромные потери, голод и присутствие в тылу армии принцессы Лугов заставляли многих задуматься об отступлении.
Нет времени. Генерал Санииро прекрасно понимал, что уход от Инакавы окончательно подорвет авторитет страны Камней. Нужна победа, жесткая и решительная, укрепленная гибелью последних представителей двух правящих семей. Но как ее добиться?
Накормить бы солдат…
Две фуражные команды, отправленные в близлежащие села, успели только доложить о налетевших на них полчищах Радужных и исчезли. Бессмысленная была затея. Даже пройдись они по вымершим селам беспрепятственно, что там можно найти, кроме бродячих собак, крыс и кошек?
Самураи лечили раны и жарили на кострах куски конины, срезанной с убитых в бою лошадей страны Лесов. Здесь тоже не обошлось без эксцессов.
В армии Радужных было около полутора сотен наемников-ниндзя, и потому Фужита, назвавшаяся чужим именем и нанявшаяся на службу, не слишком выделялась. Шпионка сразу занялась своим привычным делом — травила клинки и стрелы, химичила дымовые бомбы. Работа была отличного качества, и генерал Кенджи даже выразил неузнанной бывшей союзнице Черной Вдовы личную благодарность, когда та притащила командиру отряда и представила ему свое собственное изобретение — смертельный яд замедленного действия, что выглядел как соль, пах как соль и на вкус не отличался от соли.
Два мешка с этим ядом Радужные при захвате лагеря Камней подбросили врагу на склад. Кто там разберет после взрыва, прибавилось мешков соли или убавилось!
Самураи выбрали из разрушенного склада все, что уцелело, и при этом загребли немалое количество яда. Многие наелись мяса, приправленного поддельной солью, но Фужита просчиталась. Она не учла, что едоки были не просто самураями, а самураями последнего поколения, еще более живучие и стойкие к ядам. Отравленные не погибли, отделавшись лишь жуткой головной и мышечной болью, потерей сознания, рвотой и диареей.
Санииро распорядился выбросить всю соль, но эффект уже был произведен. Жуткая вонь фекалий и рвоты стояла над лагерем.
— Страшно представить, что было бы летом, — злобно ворчал Санииро.
Вопреки всем бедам и поражениям Санииро мог выставить еще почти пятьдесят тысяч боеспособных самураев. Достаточно ли этого для захвата Инакавы, лишившейся не меньше двух третей своих защитников? Вполне возможно, но не окажутся ли победители запертыми в разрушенном городе? Армия Лесов кружит рядом, выбирая момент для удара, и силы Мичиэ держатся поблизости, ожидая отступления войск Камней или начала нового штурма, во время которого легко будет напасть на врага с тыла. Есть о чем подумать.
Санииро размышлял долго и в конечном счете принял решение. Утром второго дня, наступившего после отражения штурма стен Инакавы, он вышел из своей палатки, вселяя в солдат уверенность своей довольной ухмылкой.
Сегун не забыл о Радужных. Охраняя командующего, лагерь покинул десятитысячный отряд пехоты. Стальная змея заскользила на север, к лагерям армии Лесов.
На широком поле, оставив армии позади себя и сопровождаемые лишь несколькими особо доверенными людьми, встретились два полководца.
— Довольно неожиданно увидеть вас здесь, Санииро-сама, — сказал дайме Лесов, когда давние враги достойно поприветствовали друг друга и немного побеседовали на отвлеченные темы. — Желаете договориться о свободном проходе для своей армии до границ Северной Империи? Могу обещать, что позволю вам беспрепятственно отступить.
— Смею заверить вас, дайме-сама, что наше положение не столь тяжело, как многие себе представляют. Об отступлении пока речь не идет. Я желаю сделать вам одно взаимовыгодное предложение.
— Что же, внимательно слушаю.
— Сейчас положение на арене боевых действий напоминает равносторонний треугольник. Наша армия, ваша и объединенные силы двух малых стран равны по силе и не могут атаковать, опасаясь ослабить себя и проиграть третьей стороне. Это противостояние может продолжаться очень долго, но не думаю, что вы желаете затягивать нашу битву. От нападения на нас вас удерживает «Великий Дракон». Как вы отнесетесь к тому, что я пообещаю взорвать его?
Дайме Лесов не смог сдержать изумленного и недоверчивого взгляда. Что за шутки?
— Разумеется, у всего есть своя цена. Я хочу предложить вам объединить силы и уничтожить третью сторону треугольника. Если мы отступим, армия Лугов войдет в Инакаву, и вы уже не сможете взять город. Это будет поражение, наше и ваше. Все жертвы, людские и политические, будут напрасны. Мы должны нанести удар первыми. Если вы атакуете армию Лугов, мы… произведем последний выстрел из «Великого Дракона» и подорвем его. Инакава будет стерта с лица земли, Мичиэ и ее группировка войск погибнет. Когда это свершится, мы с вами сможем встретиться на широком поле и в честном бою, щит против щита и меч против меча, решить спор о праве власти над этим регионом.
Выслушав предложение, дайме Лесов удалился, чтобы посовещаться со своими генералами.
— Похоже, они не знают, что вы, Санииро-сама, еще до начала штурма отправили шиноби за подкреплениями, — с довольным видом сказал один из генералов Северной Империи. — Восьмидесятитысячная группировка наших войск, отправленная уничтожить столицу Лугов, должна уже сменить курс и двигаться сюда. Они создадут тот перевес сил, что необходим нам для победы.
— Похоже, они не знают, что шиноби Ветвей перехватили всех их лазутчиков, отправленных к третьей группе войск, — сказал принц Канатароу, довольно ухмыляясь. — Армия Лугов потеряла почти половину своих солдат в бою с Медными, многие из солдат Мичиэ ранены. Уничтожить их будет легко. Подкреплений самураям Камней не будет, и, когда Санииро подорвет железного монстра, мы получим подавляющее преимущество! Эти страны станут нашими провинциями!
Лидеры армий думали так же, как их советники, и, встретившись вновь, заключили соглашение, отдав друг другу нерушимое слово чести.
Санииро увел своих солдат обратно в лагерь, и осаждающие замерли в ожидании.
— Великий сегун! — прозвучал доклад шиноби. — Армия Лесов начала движение!
Сотрясая землю копытами кавалерии, сминая снег сапогами пехоты, владыка огромной восточной страны начал разворачивать свои силы против лагеря Лугов. Отдохнувшие и залечившие раны, свирепые воины Лесов рвались в бой и готовы были вбить в мерзлую землю изможденное и израненное воинство Мичиэ, только благодаря таланту полководцев и отчаянной храбрости солдат сумевшее отбросить и разбить превосходящую их по численности группу войск Северной Империи. В той битве соотношение сил было два к трем, но в этой битве пятьдесят тысяч самураев Лугов и Водопадов вынуждены были принять удар армии в сто десять тысяч конных и пеших латников.