«Цивилизацию» я мучил — это да, это я помню, а потом что? Вырубился, что ли? Елки, вот это финт! Заснуть прямо у компьютера — такого со мной еще не было. И сны какие-то дурацкие видел… Прямо-таки кошмары! А все из-за Карандаша. Заморочил он мне голову с этим портретом, зачем я его только написал…»
Сергей небрежно причесался. Вернулся в комнату и посмотрел на часы. К его изумлению, шел уже девятый час. Раз так, хлопнувшая входная дверь означала одно — домой вернулся папа, и скоро Сергея пригласят к чаю. Сергей поморщился: хорошо, если звонком. Ни Карповну, ни тем более мачеху ему видеть сейчас не хотелось. Слишком паршиво он себя чувствовал. Сергей свернул игру и выключил до сих пор работавший компьютер. Некоторое время он постоял у окна. С трудом привел разбегавшиеся мысли в порядок, не понимая, что с ним происходит. И окончательно помрачнел: ситуация с Эльвирой, судя по всему, зашла в тупик. Все его демарши на сегодняшний день провалились. И если он ничего не придумает в ближайшее время, то, считай, он пропал. Точно, пропал! Лето приближается неумолимо, значит, не менее неумолимо приближается и срок, назначенный папой для официальной регистрации брака.
Да-да! Его наивный папа искренне считает: сын и Эльвира вполне ладят. Ну, раз не поступает жалоб ни с той, ни с другой стороны. Следовательно… Эльвира вполне сможет заменить мальчику умершую мать. Ведь нельзя же — как думает Ильин-старший, — чтобы Сергей целыми днями был предоставлен самому себе. Ребенку нужны родители. Оба! Он, отец, вечно пропадает на работе. Карповна — вся в хозяйстве. Несчастный мальчишка растет, как сорная трава у дороги. Глупый папка всерьез вознамерился жениться! Это пугало Сергея не на шутку. Елки, да он умереть готов, лишь бы оттянуть неизбежную катастрофу! Сергей невольно поежился: на веки вечные приобрести в собственный дом, пусть и в мачехи, подобную женщину… Страшно! А уж после сегодняшних событий — особенно. Сон сном, но ведь набросок Сергея, а затем и разговор с мачехой за обедом — реальность. Так же, как и ледяной, жесткий взгляд ее белесых, почти нечеловеческих глаз. И нескрываемое раздражение, когда Эльвира услышала смешные вопросы Карандаша, — тоже реальность. А этот кошмар среди бела дня?! Сергея до сих пор мутило. Нет, нужно срочно от Эльвиры избавляться. Но как?! Сергею даже папе сказать нечего. Внешне-то все идеально, не придерешься. Мачеха к нему внимательна, слова плохого ему ни разу не сказала. На отца смотрит влюбленно. Карповну ни разу при нем не задела. Сергей угрюмо хмыкнул: не говорить же отцу о собственных расплывчатых фантазиях? Перепуганный папа живо сына к врачу потянет…
Сергей поежился, вспоминая, как часто в последнее время он падал на лестнице, поймав направленный на него взгляд Эльвиры. Причем он знал, чувствовал, что сейчас упадет, не понимая истоков этой уверенности. Хватался за перила так, что у него белели ладони, но ничего не помогало — землю словно выдергивали из-под ног, а пальцы рук противно немели. И Сергей катился с лестницы — прямиком под ноги Эльвиры, под ахи-охи испуганной Карповны. И вынужденно выслушивал укоризненные и сочувственные слова мачехи о ненужной торопливости, а светлые ее глаза безжалостно смеялись над ним… Или все это его фантазии? И кто поверит ему, если он сам себе не верит?!
Наконец прозвенел звонок. Откуда-то с лестницы призывно закричала Карповна. Звонкий смех мачехи заставил Сергея вздрогнуть. Добродушно забасил папа. Мрачный Сергей неохотно вышел из комнаты. Просто чтобы не расстраивать уставшего за день отца. Анатолий Федорович очень любил вечерние чаепития. Единственное время, когда он мог посидеть с семьей за одним столом и переговорить с сыном. Порасспросить его о школе, например, и о его друзьях.
Глава 8 Сны наяву
Сергей никогда так долго не спускался по лестнице, как сегодня! Собственные ноги казались ему свинцовыми, Сергей еле отрывал их от ступенек. Почему-то мальчику никого не хотелось видеть. Вдруг опять мучительно заныла голова. В ушах зазвенело. В горле образовался горьковатый, тошнотворный комок, мешавший нормально дышать. В постель бы! И — спать, спать, спать…
Сергей вошел в столовую. Хмуро поздоровался с отцом, уселся на свое место и поднял глаза. С усилием тряхнул головой — не помогло. Отчаянно зажмурился и медленно посчитал до десяти. Мысленно. Когда он был младше, это его здорово выручало. Иногда. Помогало, например, привести мысли в порядок и не сорваться во время ссор. Главное — не лезть с Гришкой Лапшиным в драку из-за любого пустяка. Лапшин всегда был сильнее Сергея. Физически.
Сейчас, как разочарованно понял Сергей, открыв глаза, это его не спасло. Верный, тысячи раз испытанный способ подвел его. Именно сейчас, когда Сергею и без того плохо! Может, он сходит с ума? Вот, значит, как это происходит. Потихоньку, почти незаметно. Вначале — кошмары наяву, глупейшие фантазии, позже — головокружение, дурнота, потом — галлюцинации… Но почему — непременно с ним?! Сергей с трудом сглотнул мерзкий комок, застрявший в горле, и заставил себя не закрывать глаза.
Потрясающе! Знакомый с пеленок мир словно взбесился и заиграл совершенно другими красками. Весьма неожиданными. Причем только живой мир. Все остальное выглядело вполне пристойно и привычно.
Словно сквозь вату Сергей услышал:
— Что с тобой, сынок?
Папа встал из-за стола и встревоженно приложил к его лбу широкую прохладную ладонь.
— Все в порядке, па, — еле слышно пробормотал Сергей и осторожно, пытаясь не выдать себя, улыбнулся.
Папа смотрелся очень странно. Очень! Его тело как бы светилось в мягком сумраке столовой. И если одежда чуть приглушала свечение тела, то вот папина голова… Нежно-голубоватый, игольчатый ореол менял цвет его лица, всегда бодрого и довольно смуглого. Оно выглядело сейчас бледнее, чем обычно. И намного беззащитнее. Потрясенный Сергей вдруг ясно увидел то, на что раньше никогда не обращал внимания — папа одинок и смертельно устал. Как-то внезапно он понял, что, кроме него, Сергея, у папы больше нет настоящих привязанностей в этом мире. Разве только работа?
Сергей коснулся отцовской руки и дрогнувшим голосом повторил:
— Правда, па, я в норме. Просто за компьютером сегодня пересидел. Даже заснуть за ним умудрился, представляешь?
Папа с явным облегчением улыбнулся. Вернулся на место и укоризненно сказал:
— Не понимаю тебя. Умный парень, а время на эти детские игры гробишь, не жалея! Сколько раз я тебе говорил — ничего нет дороже времени. Особенно в твоем возрасте. А у тебя оно уходит, словно песок сквозь пальцы. Глупо! И расточительно.
— Да, па, — торопливо кивнул Сергей. — Ты, кажется, прав. Заснуть за игрой — это уж слишком.
— То-то же, — примирительно проворчал папа и снова взялся за вилку.
Сергей нехотя поднял глаза на Карповну. Она подошла к столу с полной, восхитительно благоухавшей тарелкой горячего плова. Присматриваться к пожилой женщине ему совсем не хотелось. Сергей любил ее, Карповна заменила ему маму. Ну, если маму вообще можно хоть кем-то заменить… Новый, странный, ни на что не похожий мир пугал Сергея. Пугал до дрожи! Копаться во внутренней сущности людей Сергей побаивался. Он и без того видел и понимал больше своих сверстников. Как и любой художник. Особенно, когда он переносил увиденное на холст. Иной раз его работа высвечивала нечто такое в человеке или вещи, о чем и не догадаешься в реальной жизни. И все же, при желании, эти неприятные откровения можно было свалить на его разыгравшуюся не в меру фантазию. Но в данном случае, как казалось Сергею, все было совершенно по-другому. Пронзительнее, что ли. И очень, очень определенно. Никаких иллюзий не оставалось! Голая, ничем не прикрытая правда. Правда, безжалостно высвеченная нереальными, яркими красками. Нужно ли Сергею это?! Тем более — в отношении Карповны. Ближе нее у Сергея никого нет. Разве что папа, которого он почти не видит из-за его работы…
Старая нянька удивила и обрадовала мальчика. Ее свечение успокаивало. Нежно-золотистое, оно добавляло облику Карповне тепла, придавало ее образу какую-то законченность, завершенность. В отличие от его папы старая нянька оказалась ясна, как картинка в школьном букваре. И, кроме любви, доброты и обеспокоенности его бледностью и плохим аппетитом, Сергей ничего затаенного в ней не увидел. Он благодарно улыбнулся старой женщине, и весь этот словно взбесившийся мир вдруг стал устойчивее. И почти перестал пугать его. Сергей философски пожал плечами — какой смысл страшиться того, чего ты не понимаешь? Лучше считать это игрой, шуткой, так проще жить.
Оставалась мачеха. Поднять на нее глаза Сергей не мог. Не мог, и все. Не смел. Он просто трусил! Когда Сергей вошел в столовую, ему на секунду показалось — на месте Эльвиры висит сгусток тьмы. И оттуда тянет парализующим холодом. Убивающим. Неземным. Он не увидел… человека! Больше Сергей в сторону мачехи ни разу не посмотрел, но леденящее дыхание смерти чувствовал постоянно. Сергей не сомневался — веселого калейдоскопа красок вокруг этой женщины он не увидит. Особенно, если эти странные всполохи высвечивают ее сущность. Эльвира — не Карповна! К тому же Сергею почему-то казалось — если он сейчас посмотрит на Эльвиру, мачеха мгновенно все поймет. По его глазам. И все его дикие страхи она уловит тоже! Сергей каждой клеточкой своего тела ощущал то жадное нетерпение, которое испытала мачеха при его появлении в столовой. И ту насмешливую успокоенность, какую она почувствовала после его разговора с отцом. Эльвиру вполне устроило данное им объяснение своему плохому самочувствию. И Сергей не понимал, почему. Вернее, боялся понять. Вывод напрашивался единственный: тот лиловый, мерзкий, якобы витаминный напиток — не сон. Сергей действительно выпил его! По приказу этой страшной женщины. Тогда понятным становилось его ужасное самочувствие при пробуждении. И даже его новые — странные, нечеловеческие — способности следует приписать действию этого травяного отвара. Зачем, зачем Эльвира заставила его выпить этот мерзкий напиток?! Чего она хотела добиться?! А если она знала, что с ним потом произойдет? Знала, в каком виде он увидит ее? И хотела этого! Чтобы… напугать его еще больше? Подчинить себе? Сергей насупился: да никогда!!!
Оставалась мачеха. Поднять на нее глаза Сергей не мог. Не мог, и все. Не смел. Он просто трусил! Когда Сергей вошел в столовую, ему на секунду показалось — на месте Эльвиры висит сгусток тьмы. И оттуда тянет парализующим холодом. Убивающим. Неземным. Он не увидел… человека! Больше Сергей в сторону мачехи ни разу не посмотрел, но леденящее дыхание смерти чувствовал постоянно. Сергей не сомневался — веселого калейдоскопа красок вокруг этой женщины он не увидит. Особенно, если эти странные всполохи высвечивают ее сущность. Эльвира — не Карповна! К тому же Сергею почему-то казалось — если он сейчас посмотрит на Эльвиру, мачеха мгновенно все поймет. По его глазам. И все его дикие страхи она уловит тоже! Сергей каждой клеточкой своего тела ощущал то жадное нетерпение, которое испытала мачеха при его появлении в столовой. И ту насмешливую успокоенность, какую она почувствовала после его разговора с отцом. Эльвиру вполне устроило данное им объяснение своему плохому самочувствию. И Сергей не понимал, почему. Вернее, боялся понять. Вывод напрашивался единственный: тот лиловый, мерзкий, якобы витаминный напиток — не сон. Сергей действительно выпил его! По приказу этой страшной женщины. Тогда понятным становилось его ужасное самочувствие при пробуждении. И даже его новые — странные, нечеловеческие — способности следует приписать действию этого травяного отвара. Зачем, зачем Эльвира заставила его выпить этот мерзкий напиток?! Чего она хотела добиться?! А если она знала, что с ним потом произойдет? Знала, в каком виде он увидит ее? И хотела этого! Чтобы… напугать его еще больше? Подчинить себе? Сергей насупился: да никогда!!!
Лучше думать, что все это — случайность. Нечто такое, что могло произойти лишь с ним, Сергеем. Ведь он рисует. Он — художник, а они всегда видят мир по-своему. Приготовленный мачехой отвар, предназначавшийся для того, чтобы его обезволить — Эльвира хотела лишь допросить будущего пасынка! — видимо, просто усилил его врожденные способности, обострил их. Хорошо ли это — Сергей не знал. Уж слишком необычным все казалось. Будто его перебросили в какой-то другой мир. Пусть даже — в параллельный! Сергей обрадовался: он всегда любил фантастику. Так легче принять произошедшее. Если, конечно, все не объясняется гораздо проще и он попросту не свихнулся. Элементарная шизофрения… ну, допустим. Сергей читал где-то — художники нередко ею страдают. Но это не мешает им писать, к счастью. Так что посмотрим, что будет дальше.
Видеть мачеху Сергей не хотел. Он по-прежнему ее боялся. Или просто осторожничал — неважно. Решил так: для начала ему нужно как-то определиться с этими новыми способностями и поверить в них. Хотя бы поверить! Самому определиться. И принять этот новый мир. Отбросить все дикие, сводящие его с ума мысли. А то внезапно показалось — во всем виноват компьютер. И правда: вдруг виртуальный мир начал становиться для него реальностью, как в примитивном ужастике? Сергей видел подобное в каком-то фантастическом фильме. Или читал о таком… Точно, читал. Он озабоченно сдвинул брови — а может, у него что-то со зрением? Ну, какая-нибудь экзотическая болезнь глаз? Которую, к слову, можно вылечить, как лечат куриную слепоту. Сергей угрюмо вздохнул и склонился над тарелкой с пловом. Он старался не обращать внимания на сидевшую рядом с отцом мачеху. Ну ее!
Он твердо сказал себе — в любом случае вначале нужно все проверить. Спешить не следует. И с робкой надеждой он подумал, что к утру вполне может проснуться нормальным человеком. А видеть внутреннюю сущность людей… Зачем ему это? Лишняя головная боль!
Глава 9 Буйство красок
Сон не помог, это Сергей понял сразу после пробуждения. Еще хорошо, что он вовремя успел отвести взгляд, когда в комнату вошла мачеха. Очень уж Сергей испугался, наткнувшись спросонок взглядом на дышавший холодом сгусток тьмы! Тот самый, который он мельком заметил вчера вечером в столовой. Потрясенный, он даже не понял — видно ли за этой темной массой саму Эльвиру. Запаниковав, он крепко зажмурился… К счастью, Сергей быстро пришел в себя. И принялся демонстративно тереть глаза, будто с трудом просыпался. Почему-то ему казалось: мачеха наблюдает за ним — жадно, неотступно и… с усмешкой. Будто понимая или зная о том, что с ним происходит. И ждет, нетерпеливо ждет его реакции. Но она не дождется! Он не пойдет у нее на поводу!
Сергей вышел из дома и убедился окончательно — со старой жизнью покончено. Весь мир словно сошел с ума! К удивлению Сергея, странные ореолы окружали не только людей, но и животных, и птиц. Мальчик увидел двух породистых псов, которых их хозяева выгуливали в сквере, и тощую бродячую кошку. Голубей, круживших вокруг скамейки, их подкармливала плохо одетая старушка. Крошила прямо на асфальтовую дорожку хлеб. Воробьев, воровато выхватывающих крошки у голубей из-под носа. Наглую ворону, она и не подумала уступить мальчику дорогу. Бесстрашно сновала у Сергея под ногами — завтракала. Их свечение оказалось одного цвета — золотистого. Зато оттенков — множество! Сергей и не знал, что желтый цвет имеет такую богатейшую палитру.
Но люди…
Они поразили Сергея — все цвета радуги были представлены в их обликах! Лишь степень свечения и чистота красок разнились между собой. От чего это зависело, Сергей не знал. Пока что он просто старался не приглядываться. Чтобы окончательно не сойти с ума. И хоть как-то различать за буйством красок человеческие лица. Сергей хмуро усмехнулся: и собственное лицо нужно держать в узде. Чтобы его не приняли за ненормального. Самое интересное, что своего ореола Сергей так и не увидел, хоть и простоял сегодня у зеркала чуть ли не полчаса. Вертелся в ванной, как девчонка! Поворачивался к зеркалу то одним, то другим боком. Отворачивался на время, а потом до рези в глазах всматривался в знакомое отражение. Бледное, растерянное и жалкое. «Наверное, — сдался наконец Сергей, — просто невозможно самому увидеть себя со стороны…» Он с невольным любопытством подумал о своих друзьях. Интересно, какие они? Конечно, вряд ли он увидит что-нибудь новое, все-таки они знают друг друга почти с пеленок. Все четверо. И все же — забавно!
Долго маяться ему не пришлось. Не успел Сергей войти в школьный вестибюль, как к нему с приветственным воплем бросился Лапшин. Он уже сдал куртку в гардероб и теперь ждал друзей. Подниматься и идти в класс одному Гришке не хотелось.
Сергей настороженно осмотрелся. До звонка оставалось минут пятнадцать, девчонки, к счастью, пока не пришли. На остальных ребят Сергей старался не обращать внимания. Он сумел добиться почти невозможного — чужое «свечение» стало проплывать мимо его сознания. Если специально не концентрировать на этом внимание, Сергей его как бы не замечал. Видел лишь знакомые с детства лица, и все. Но на ближайшего друга Сергей, естественно, взглянул по-другому, именно с целью увидеть его ореол. Мальчик сгорал от нетерпения — каким он увидит сейчас Гришку и сильно ли ореол Лапшина отличается от привычного внешнего образа приятеля? Менять мнение о друге детства Сергей не собирался. Даже если его «свечение» окажется каким-нибудь диким. Или высветит в друге что-нибудь необычное. Например, вдруг Лапшин окажется… маньяком?! Нет, ерунда. Ну, не мог Сергей не знать Гришку Лапшина буквально наизусть! Они же с двух лет вместе. Нет, даже с полутора, если верить словам Гришкиной матери. Ясли, затем — садик, потом — школа. Одиннадцать с половиной лет из тринадцати уже прожитых! Не шутка, ведь так? Нет, Сергей просто обязан знать Лапшина как облупленного! И все-таки — страшно.
Но Сергей рискнул. Радостно улыбнулся и тут же замер — восхищенный, не в силах отвести от друга глаз. Гришка Лапшин — задира и выдумщик, несчастье всей школы, обладатель тьмы двоек по поведению и чемпион гимназии по количеству вызовов родителей к директору — подсвечивался одним из оттенков изумрудного! Цвет был пронзителен, но на удивление мягок. Он поражал своей чистотой и какой-то изначальной, особой прозрачностью. Ничего не скрывал, но и практически ничего нового не высвечивал. Сергей вздохнул с облегчением — он не ошибся в отношении старого друга. И это — здорово!
Сергей украдкой изучал ауру лучшего друга, открывая его для себя по-новому. И поражался! То, что Гришка простодушен без меры и очень добр, Сергей знал и без этих недавно приобретенных им способностей. Что он бесстрашен до ненормального — тоже. Что любит фантазировать и часто путает собственную выдумку с реальностью — еще бы!
Сколько раз они из-за Гришкиных фантазий вляпывались в неприятности — не передать! Все четверо. Как и не пересказать — сколько нервов поистрепали из-за Лапшина его несчастные родители. Было время, когда всем ребятам из их класса даже пытались запретить дружить с Гришкой. Приглашать его к себе или встречаться с ним после уроков. Причем прошли через это все родители по очереди. Даже Ленкины! Хотя Парамонова и сама хороша, если уж говорить честно. Они с Гришкой — два сапога пара.