— Ладно, — хозяин замка грузно поднялся и зевнул, — иди уж, собрат по несчастью, а то шут тебя заждался… Переночуете в караулке и завтра отправитесь дальше! Таким, как мы, не стоит долго находиться рядом!
— Да, господин. — Хорст кивнул и с облегчением юркнул в коридор, где его ждал давешний телохранитель.
Дорога тянулась по краю неглубокого ущелья, по дну которого, бурля и пенясь, бежала река.
— Тарк, — сказал Авти, когда путники вышли к крутому обрывистому руслу, — Хисти должен быть ниже по течению, а у устья лежит Ваолаг, столица государства холиастов-изгнанников.
Едва они покинули замок и двинулись вперед, сквозь туман, затянувший лес, шут попытался выспросить подробности вчерашнего разговора Хорста с благородным Гейдаром ре Стаком. Ночью, когда бывший сапожник явился в караулку, его «наставник» напился и мало чего соображал.
Хорст отмалчивался и отнекивался, сказал только, что речь велась о магии. Авти заткнулся и долго молчал, точно рыба. Сейчас же, когда висящее в зените солнце изредка выглядывало из облаков, снова вернулся в обычное болтливое состояние.
— Бывал я в Хисти, — сказал шут, завидев впереди городские стены, — попал как раз на праздник, День Осады!
— Что за праздник? — поинтересовался Хорст.
— Ужасно древний, — Авти скривился, — много веков назад город якобы осадили полчища горцев, но отступили перед мужеством жителей и ушли. И вот они с тех пор и празднуют. Да, заработал я тогда немало…
Хорст вяло слушал трепотню спутника, а сам разглядывал приближающийся город. Располагавшийся на берегу реки, окруженный рвом и обнесенный высокими стенами, он казался неприступным.
Стражники у ворот выглядели не ленивыми негодяями, охочими до чужого добра, а настоящими воинами.
— Шут, — сказал один из них, только взглянув на Авти, — ты должен знать, что людям вашего ремесла дозволено входить в Хисти бесплатно, но вот за сопровождающего придется внести пошлину. Одну десятую сотни…
Хорст со вздохом полез за деньгами. На монету вестаронской чеканки стражники посмотрели, выпучив глаза, даже попробовали на зуб.
— Это вы откуда явились? — спросил один изумленно. — И что за деньги?
— Самые настоящие, — заверил их шут, — берите, она стоит больше, чем десятая от сотни.
— Нет уж, мы лучше проверим. — Старший караула взмахнул рукой, подзывая одного из пацанов, которые в крупных городах всегда вертятся возле ворот.
Отправленный к ближайшему меняле, мальчишка вскоре вернулся и ошеломил воинов новостью: монета подлинная и стоит одну седьмую от имперской сотни.
— Проходите, — разрешил старший, — да будет ваше пребывание в Хисти удачным!
— Куда собираешься податься? — спросил Хорст, когда они очутились на узкой и очень шумной улице.
— На площади Отребья есть большая таверна, «Отвислое брюхо», — подумав, ответил Авти, — если где и можно заработать в этом Хаосом трахнутом городе, то только там.
— Я найду тебя там, но сначала зайду в храм. Я слишком давно не был на службе…
Шут сморщился так презрительно, словно его спутник признался в намерении заняться людоедством.
— Иди уж, — буркнул он, — большой мальчик, не потеряешься. Но к вечеру встречаемся в «Отвислом брюхе»!
Хорст погрузился в привычную с детства уличную круговерть. Прошел цирюльню, в которой сидели клиенты с горшками на головах, смахивавшие на редаров в шлемах, миновал рынок, где воздух дрожал от воплей торгующихся, и только потом нашел храм.
Внутри звонили колокольчики, сообщая, что вторая служба дня вот-вот начнется.
Хорст осенил себя знаком Куба и вошел. Бросил монетку в стоящий у входа сундук с прорезью в крышке и присоединился к немногочисленным собравшимся на службу горожанам. Предтеча — день рабочий, все трудятся в поте лица. Вот завтра, в творение, самим Владыкой-Порядком отведенное для молитв и отдыха, тут будет не продохнуть.
— Откройте сердца ваши, и да воцарится в них Порядок! — около алтаря появился невысокий лысоватый теарх.
Хорст слушал его, опустив голову, шептал молитвы, подпевал, когда исполнялся священный гимн, но никак не мог обрести привычное успокоение. Мысли блуждали где-то далеко, из головы не шел вчерашний разговор с ре Стаком. Неужели все, что сказал благородный, правда? Что все люди лишь фигуры в чьих-то играх? И кто тогда главный игрок?
— Обратимся же к учению, — теарх, завершив службу, приступил к проповеди, — как Шесть есть число Порядка, явленного в мир людской, так и человек, создание Порядка, состоит из шести членов — головы, рук, груди, живота, чресл и ног. Именно отсюда истекает Куб как символ человека совершенного, порядочного…
Проповедь не заинтересовала Хорста, и он принялся исподтишка оглядываться. Стены храма, судя по всему очень древнего, вместо обычных на севере фресок украшала мозаика. Привычные сюжеты были выложены из множества кусочков разноцветного стекла: Творец-Порядок, пожилой благообразный мужчина, выпускает из рук мир в виде огромного куба, тот же куб грызет громадная чешуйчатая гидра Хаоса, пророк Сигфус получает откровение…
— … и тако же Порядок имеет шесть ипостасей, ликов, равно почитаемых и единосущных: Творец-Порядок, Владыка-Порядок, Защитник-Порядок, Утешитель-Порядок… — Проповедь все длилась.
Мысли Хорста вновь отклонились от благочестивого русла: ведь если Порядок так могуч, как говорится в священных книгах и проповедях, почему он допускает существование магов? По какой причине позволяет им вести свои игры и завлекать в них людей?
Или эти игры зачем-то ему нужны? Но для чего?
Бывший сапожник покинул храм в еще большем смятении, чем зашел туда. В первый раз молитва, безотказное ранее средство, не помогла восстановить душевный покой. Серебряная цепочка неприятно натирала кожу, а амулет казался тяжелым, будто тележное колесо.
— Хорошее тут, на западе, пиво, — глубокомысленно изрек Авти, ставя кружку на стол, и сыто рыгнул. — Не то что в твоих родных местах, где варят какие-то помои…
— А ты сам-то где родился? — усмехнулся Хорст, отхлебывая пахнущий хмелем напиток. Тот и впрямь был хорош.
Они сидели в «Отвислом брюхе», а вокруг бражничали жители Хисти. Стучали сдвигаемые кружки, слышались здравицы, песни и вопли, время от времени взвизгивали служанки, которым выпившие посетители норовили залезть под юбку.
— Это было так давно, что я забыл, — махнул рукой шут. Его выступление закончилось совсем недавно, и объемистый кошель, надежно спрятанный в мешок, полнила звонкая монета. — Ну как ты помолился?
— Плохо, — Хорст нахмурился.
— Я не удивлен, — Авти подхватил с блюда горсть мелкой соленой рыбки, запихнул в рот и принялся жевать, — магия, она отшибает манеру верить во всякие глупости.
Хорст ничего не ответил. Он привык к вольнодумству спутника и вступать в спор не собирался.
— Ладно, — Авти почесал живот, — оставим проблемы веры на потом. Ты мне лучше скажи, куда собираешься отправиться?
— В Вестарон. Мне хочется взглянуть в глаза тому поганцу, который втравил меня во все это дело, да и цепь на шее как-то мешает.
— Сегодня ты плюешься ядом, точно старая змея, — шут хмыкнул, — мне бы тоже хотелось взглянуть Витальфу Вестаронскому в глаза, так, для любопытства. Но ты уверен, что к нему доберешься?
— Почему бы и нет? — удивился Хорст. — Пусть и далеко, но ноги мои пока ходят. К холодам дойду.
— Если бы маг пожелал, чтобы ты заявился к нему в дом, — Авти сладко улыбнулся, — никакие холиасты тебя бы не тронули. Понимаешь? Он двигает фигуру туда, куда ему надо, и сейчас, судя по всему, ведет игру далеко от Вестарона!
— Ты думаешь? — Хорст сделал добрый глоток пива. — Похоже на то, но я все же попробую. А ты куда собираешься?
— Мне, собственно, все равно, — шут проводил взглядом прошедшую мимо служанку, — ох, какая попка! Но я как-то привязался к тебе, ученичок. Не бросать же такого дурака одного? Пойдем вместе, а там посмотрим, что из этого выйдет…
— За это не грех выпить! — Хорст приподнял кружку. На сердце чуть отлегло. Куда спокойнее, когда знаешь, что в долгой дороге рядом с тобой будет надежный, пусть и слегка тронутый товарищ!
— Верно! — согласился шут. — А поэтому закажем еще пива!
Хорст заскрежетал зубами. Он уже знал, что в устах Авти «еще» относительно выпивки значит «очень много»!
Ворота вздрогнули, и громадные створки с надсадным скрипом поползли в стороны. Открывавшие их стражники глядели на шута с «учеником» удивленно.
— И куда в такую рань поперлись? — буркнул один из них, покрутив пальцем у виска.
— Кто рано встает, тому Владыка-Порядок в лоб не дает! — жизнерадостно проворковал Авти. Впечатление от его бодрых слов несколько портили красные глаза и запах перегара. Вчерашняя попойка, хоть и не помешала встать рано, оставила следы на лицах путешественников.
Над Тарком клубился туман. Нависший над рекой узкий мост, казалось, вел в колышущееся белое ничто, далеко снизу доносилось приглушенное клокотание бегущей к морю воды.
При виде тумана в душе Хорста зашевелились нехорошие воспоминания, но он решительно отогнал их и шагнул на мост. Подошвы сапог стучали по камню, затем стук стал деревянным — середина моста была съемной. Явись с противоположной стороны реки враг, ее легко будет сжечь или сбросить в пропасть.
— Смотри, какую штуку я вчера добыл, — сказал Авти, когда река осталась позади, и вытащил из мешка обычную деревянную кружку.
— Ты ее украл? — Хорст поглядел на приятеля с укоризной. — И зачем? Какая в ней ценность?
— Никакой, — шут размахнулся и швырнул кружку в пропасть, посудина бесшумно канула в туман, — но я взял ее не ради наживы.
— А для чего?
— Чтобы исполнить свое предназначение — мучить себя и окружающих. Теперь хозяину «Отвислого брюха» будет плохо из-за того, что он лишился кружки, а мне — из-за терзаний совести.
— У тебя есть совесть? — Хорст слышал подобные бредни не первый раз и поэтому не обратил на них особого внимания. — Никогда бы не подумал!
Дальше брели, так же вяло перешучиваясь. Дорога вилась между скал, потихоньку уклоняясь к северу, и выглядела удивительно пустынной. Солнце успело подняться над горами и даже начало припекать, когда приятелям повстречался первый путник.
Телега, смотрящаяся так, будто ее ладили однорукие плотники, катила со скоростью пьяной улитки. Возница клевал носом, едва не падая с облучка, за спиной его громоздились какие-то бочки.
— На торг собрался, что ли? — предположил Авти, алчно поглядывая на груз.
— Не вздумай! — предвосхитил его намерения Хорст. При звуках голосов возница встрепенулся, открыл оказавшиеся красными глаза. Они были точно такими же, как у холиастов, вот только ростом хозяин кособокой телеги превосходил горцев на голову.
— Это вы чой-то? — оскалился он, обнажив в зевке гнилые зубы. — Куды идете?
— Туды, — в тон ему отозвался Авти. — Откуды ты приехал.
— А лучше бы вам туды не ходить, — полукровка почесал грудь, — что-то у нас в последнее время к людям плохо относятся… Правитель совсем с глузду съехал, борется за эту, как ее, чистоту крови от всяких мерзких людишек!
Выдав эту фразу, возница, судя по всему, истощился умственно и вновь погрузился в дремоту, а его телега, скрипя и подпрыгивая на ухабах, укатила за поворот.
Авти и Хорст переглянулись, пожали плечами и зашагали дальше.
Глава 7. Столица мира.
Топот копыт прикатился с севера, а вслед за ним явились всадники. В одинаковых шлемах, похожих на луковицы, они мчались, низко пригнувшись к конским шеям.
— Ох, что-то не нравится мне это, — пробурчал Авти, когда всадники, вместо того чтобы миновать шагающих по обочине путников, направились прямо к ним.
— Кто такие? — осведомился старший разъезда тонким клокочущим голосом. Из-под надвинутого на самые брови шлема злобно блестели алые глаза.
— Странники, — ответил шут со всем возможным для себя смирением, — идем в славный город Неорид, дабы поклониться могиле Порядочного Марди…
— Лазутчики, значит, — с непонятной злобой пробормотал холиаст. В его речи не звучало и следа свойственного горцам акцента, она ничем не отличалась от говора обитателей того же Хисти. — А лазутчиков положено учить! За дело, ребята!
— Мы не лазутчики! — выкрикнул Авти, но воины уже слезали с коней.
У Хорста мелькнула мысль вытащить амулет, наверняка тут должны знать, что связываться с «подручным» мага себе дороже, но он тут же устыдился собственного порыва — спасаться с помощью рабской цепи? Ни за что!
— Не вздумай сопротивляться — убьют! — шепнул Авти за мгновение до того, как в нос ему въехал чей-то кулак.
Хорст согнулся от пинка в живот, и тут же что-то твердое ударило в лицо. Он упал на колени, ощущая, как сочится кровь из разбитой брови, а внутри черепа разливается тяжкий гул. Успел свернуться в клубок и прикрыть голову руками. Потом его пинали по спине, но недолго и без особого остервенения.
— Проверьте, что у них в мешках. — Тонкий голос прилетел откуда-то из вышины. Рядом всхлипнул Авти.
Хорст лежал и напряженно размышлял. Раз амулет не подействовал, то избиение входит в планы Витальфа Вестаронского, а значит… значит, его фигуре нет пути на северо-восток…
— Меч тебе ни к чему, увалень, — Хорст ощутил, как кто-то дернул его пояс, затрещала кожа. Он сжался еще сильнее, опасаясь, что остроту отобранного клинка захотят испробовать немедленно.
Но обошлось. Холиастов, судя по звону денег, отвлек найденный в мешке Авти кошель.
— Так, отлично, — в голосе предводителя звучало торжество, — надеюсь, вы все поняли, жалкие приблуды? Нам здесь люди не нужны! Валите к себе, за реку, и радуйтесь, что остались в живых!
Простучали копыта, и только когда все стихло, Хорст рискнул поднять голову. Рядом валялся его мешок, выпотрошенный, как рыба перед жаркой, неподалеку виднелись разбросанные вещи Авти. Избитое тело болело, кровь из рассеченной брови продолжала течь, заливая лицо.
— Почему он назвал нас приблудами? — спросил Хорст, оттирая быстро ссыхающуюся жидкую ткань с ресниц.
— Его предки жили в горах тысячи лет, а наши явились на Полуостров семь веков тому назад, — шут с кряхтением приподнялся. — Говорил я, что не ждет тебя твой маг в Вестароне! А теперь что? Все, все, что нажито непосильным трудом, уперли эти красноглазые, трахни их Хаос!
— Наверное, ты прав, — Хорст встал и принялся собирать вещи. Повертел сапожный молоточек — сколько он не брал его в руки? Месяца два? Неожиданный стыд ожег щеки. — Только от этого как-то не легче…
— Да уж, — шут подобрал дудку, дунул в нее, выдав резкий дребезжащий звук, — давно тебе пора понять, что ты этого мага больше никогда не увидишь.
— Ну нет, — Хорст сам удивился тому упорству, которое прозвучало в его словах, — пусть меня будут лупить каждый день, я найду способ добраться до Вестарона и плюнуть в морду одному тамошнему обитателю!
— Смотри, — Авти сунул дудку в мешок, — коли есть охота биться головой о стену — дело твое.
— Мое, — Хорст решительно кивнул, — и с сегодняшнего дня я больше не буду притворяться твоим учеником. Сколько ты меня кормил? В конце концов я сам могу зарабатывать!
Шут не сказал ничего, только засопел.
Дорога выглядела так, точно ее построили вчера. Или неделю назад. Прямоугольные блоки из серого камня примыкали друг к другу так плотно, что в щели не могла протиснуться даже трава, а лежали настолько ровно, что телега со стоящим на ней полным ведром воды проехала бы, не разлив ни капли.
— Ух ты! — сказал Хорст. — Это кто такое сотворил? Маги, что ли?
— Какие маги? — Авти пренебрежительно хмыкнул. — Им до дорог дела нет. Это построили во времена Первой Империи, еще при Фендаме-Основателе.
Приятели были в пути уже третий день. Вчера шли по обычным лесным дорогам, размокшим от постоянных дождей, а вот сегодня выбрались на широкий мощеный тракт, ведущий с юга на север.
— При том самом, который построил Стену и изгнал тварей Хаоса с Полуострова?
— При нем, — согласился шут, подумал и добавил: — Или его сыне… Но все одно это случилось жутко давно, четыреста лет назад.
Дорога была пустынной и тихой, небо на юге закрывали темные тучи, там грохотало, вспыхивали зарницы.
— Нынешняя империя — жалкий огрызок тогдашней, — пробормотал Авти, глядя на открывшийся по левую руку холм, на вершине которого виднелись какие-то развалины. Судя по раскатившимся в стороны каменным блокам, каждый из которых был размером с телегу, некогда там высилось нечто колоссальное. — Она занимала весь Полуостров. Холиасты тогда сидели в горах, не смея высунуть носа, а «морские люди» еще не вылезли из глубин…
— У нас так и говорят, — налетевший ветер едва не сорвал с Хорста плащ, — век Фендама — счастливое, золотое время, когда поля родили лучше, а редары не грабили любого, оказавшегося в их владениях.
Тучи наползали со стремительностью атакующей конницы. Солнце потонуло в их косматой глубине, над головами приятелей тяжко загрохотало, молния заставила их зажмуриться, и тут же грянул ливень.
— Трахни меня Хаос, если я не отдам все золотые времена за постоялый двор! — прокричал Авти, перекрывая шум падающей воды.
Попытка спрятаться под деревом ни к чему не привела — дождевые струи прошивали крону, как стрелы — холстину. Смекнув, что в любом случае они промокнут насквозь, приятели побрели дальше. Постоялый двор замаячил в тот момент, когда дождь почти закончился, а на юге разверзлась быстро расширяющаяся полоска синего неба.
— Вовремя, нечего сказать, — хлюпая носом, проговорил Авти.