– Дело об убийстве Екатерины Семиной у тебя?
– Ну, да. А ты там с какой стороны? Мы мать только вчера в известность поставили.
– Да ни с какой. Просто узнал, что есть дело любопытное.
– А-а-а… В этом смысле. То есть тебе делать нечего, и ты решил, что без тебя мы не справимся…
– Примерно так.
– Ладно, не буду лишать тебя удовольствия. Вот. Бери, читай, говори умные слова. Только, если твой клиент Виктор Гордин рассчитывает, что ты разрушишь версию убийства из ревности, он ошибается.
– А кто такой Виктор Гордин?
– Сережа, давай без спектакля. Некогда, честно.
– Но я действительно не знаю.
Слава пристально посмотрел Сергею в глаза.
– Я верю. Но про версию убийства из ревности ты слышал, да?
– Слышал.
– Так вот твоему клиенту или клиентке рассказал об этом Виктор Гордин, шеф убитой Семиной. Поскольку только он об этом со мной говорил, причем со слоновьей грацией попытался эту версию разрушить до того, как она появилась.
– Я не ожидал, что все так интересно, – задумчиво произнес Сергей.
Он почитал дело, посидел за компьютером, скачал все на свой ноутбук, подумал, покурил…
– Что скажешь, Ватсон? – Слава встал рядом с ним, глядя на монитор.
– Кто скрывается за никами этих виртуальных безрогих ребят, вы уже пытались узнать?
– Вот поверишь, некому и некогда. Это ж надо с сайтами связываться, искать кого-то, кто айпишники пробьет… Где я таких продвинутых людей найду? Разве что среди частных детективов… Ты аванс получил?
– Нет, – серьезно сказал Сергей. – Не тот случай. Здесь гонорар с успеха и только.
– Какая прелесть! Что за чудо-заказчик нам попался. Он, как и я, верит, что ты при таком раскладе за успех земной шар перелопатишь. А в чем вам видится успех, если не секрет?
– Не секрет. Найти настоящего убийцу.
– И это точно не должно быть убийством из ревности и мести?
– Ну, почему. Ты что! Мы вроде профессионалы. Кого найдем, того найдем. Значит, действуем вместе?
– Да я бы прямо сейчас отсюда с тобой, но дела… Так, по серьезке. Самодеятельность позволена только в случае крайней необходимости, о действиях докладывать, соображениями делиться сразу, до действий. Согласен?
– А как же. Встречные условия. О вашей самодеятельности рассказывать хотя бы за бутылкой коньяка, на допросы приглашать, новые материалы показывать. К экспертизе привлечь Масленникова.
– Чтой-то у нас все покатило, как сани с горки. К чему бы это?
– Да ладно тебе. Маниакальность твоей единственной мысли меня просто беспокоит. Работай. До созвона.
Сергей, не заезжая в офис, поехал к себе на квартиру в старом доме на Чистопрудном бульваре. Сразу включил ноутбук, нашел Катины странички, позвонил в студию веб-дизайна… Через некоторое время он записал мобильные телефоны администраторов сайта в свой блокнот. Это работа на завтра. А сегодня… Надо бы для себя прояснить, кто есть в этом деле Виктор Гордин, шеф погибшей Семиной, почему он сообщил о визите следователя именно Маше, а не жене Людмиле… Хотя, возможно, и той тоже: ведь он друг ее покойного мужа. И что же это за Людмила такая, которая сначала мужа травила неизвестной дрянью, а после его смерти сильно забеспокоилась из-за того, что какая-то девчонка с ним встречалась. Ревность и месть, как известно, бывают совершенно алогичными. К тому же такой мотив, как тараканы в голове, еще никто не отменял. Но для начала, как договорились, надо получить разрешение Земцова.
– Слава, – позвонил Сергей. – Ты вдову Колесникова уже вызвал по делу убийства Семиной?
– Нет, никого не вызвал. Завтра только к жертве на квартиру поедем. Серега, у меня одновременно дела педофила, живодера, бытового террориста, везде трупы. Я не могу разорваться.
– Береги себя. Так я заеду к этой вдове, не возражаешь?
– Зачем?
– Интересно посмотреть на нее в непринужденной обстановке. Есть кое-какая информация.
– Говори.
– Да ничего срочного, потом. А то ты можешь отвлечься в то время, как тебя ждут педофилы, живодеры и бытовые террористы. Мы обо всем договорились. Не утаю ни грамма… Сукой буду.
– Вот так верю.
Глава 18
Людмила лежала на покрывале, которое она давно не снимала с кровати. Она и не раздевалась на ночь. Она не знала, ночь за окном или день. Не потому, что темные плотные шторы были постоянно сдвинуты. А потому, что глаза ничего не видели, виски ломило от напряжения, в голове был туман, который она хотела подольше задержать, только бы не думать, не вспоминать, не жалеть его, не винить себя… Нет, не так: не жалеть себя и не задыхаться от ненависти к нему. Оказывается, он ее не любил вовсе, а так, по-скотски, сохранял их союз. Оказывается, он любил другую – нежно и преданно, настолько преданно, что только и мечтал, как бы предать ее, Людмилу. Оказывается, он ей изменял. Оказывается, она его, возможно, убила… Кстати, что же Маша там выяснила, что решила. Может, на нее, Людмилу, уже дело завели… Она, наверное, захочет ей отомстить, подруга Маша. У нее же в голове одно римское право: Алексей умер, жена – убийца, она сама – его последняя и настоящая любовь. От нее он ушел прямо в могилу. Она хочет разбираться… Если решит, что так надо, переступит и через Людмилу, и через ребенка… Люда вспомнила Машин прямой и светлый взгляд и подумала, что в ней есть что-то маниакальное. Люда всего лишь хотела, чтобы ей немного легче жилось. Такая ерунда: тысячи женщин ходят к гадалкам за отворотом. И только у нее от этого отворота умер молодой и здоровый муж? Ее, честную и верную жену, вина облепила, как болотная тина, ей уже дышать нечем. А они льют праведные слезы – любовница Маша, эта молоденькая шлюшка с его работы…
– Люда, – приоткрыла дверь мама. – Тебя к телефону. Поговори.
– Я же просила: отвечай всем, что я сплю.
– Это Маша звонит. Что-то важное хочет сообщить.
– Господи, для меня самое важное, чтобы она оставила нас в покое… Давай трубку. Я слушаю.
– Здравствуй, Люда. Извини, что беспокою. Просто ты должна знать. В общем, эта гадость, которую ты подливала Леше, не могла вызвать его смерть. Это просто помои из просроченных лекарств и моющих средств. Для здоровья не полезно, но… Леша умер не из-за отвара.
– Какую ерунду ты говоришь. Нина Арсеньевна готовит отвары из специальных трав. Может, у них бывают противопоказания, не знаю…
– Мошенница она чистой воды. Не готовит она отвары, пойми ты, наконец. А продает за десять тысяч очень грязную воду. Это не мои домыслы. Это серьезный эксперт сказал.
– Ты… рассказала ему все?
– Все частным образом. Ты плохо понимаешь, о чем я. Люда, ты не виновата. По большому счету.
– Я понимаю. Я как раз думала сейчас: а как ты поступишь, если решишь, что я виновата?
– Да никак. Успокойся. Мне нужно было это проверить. Я еще одну новость должна тебе сообщить… Помнишь Катю с Лешиной работы? Ее убили.
– Да? Кто?
– Ну, кто же это знает. Идет расследование.
– Ты случайно не думаешь, что это я?
– Люда, я вообще-то в своем уме. Просто у следствия есть среди прочих версия ревности или мести. Они знают, что мы с ней встречались.
– Ты рассказала?
– Нет. Катя. В Интернете. Я предупреждаю, что тебя могут вызвать к следователю, как и меня. Пока. Чувствую, тебе тяжело со мной говорить.
Людмила положила трубку на тумбочку. Попробовала глубоко вдохнуть, но грудь как будто сковало цепью. Она резко поднялась: нужно раздвинуть шторы, открыть окно, у нее сердце трепещет из-за того, что здесь такая духота. Но в глазах совсем потемнело, и она упала. Мама Ирина Ивановна прибежала на звук, захлопотала над ней, брызнула в лицо водой, принесла ватку с нашатырным спиртом.
– Людочка, давай я вызову «Скорую»?
– Ни за что, – покачала головой Людмила, она с помощью матери вернулась на кровать. – Мама, ты же слышала, что душа человека после смерти сорок дней находится там, где он жил?
– Да, конечно.
– Алексей хочет, чтобы я умерла. Он мне мстит.
– Девочка моя, ты просто заболела. Что ты говоришь? У тебя депрессия, ты ничего не хочешь делать, чтобы помочь себе. Ну, подумай об Анечке, прошу тебя. Давай я тебе чаю принесу? Может, что-нибудь поешь?
– Принеси чай. Есть не хочу.
Ирина Ивановна кипятила на кухне воду, когда в дверь позвонили. Она открыла. На пороге стоял незнакомый молодой человек.
– Добрый день. Меня зовут Сергей Кольцов. Извините, что без звонка, просто мимо проезжал. Я могу поговорить с Людмилой Колесниковой?
– Нет… Она болеет. А вы, собственно, кто?
– Я – частный детектив. А вы ее мать, да? Понимаете, – Сергей заглянул в глаза Ирине Ивановне искренне и доверительно, – ей лучше со мной поговорить до того, как ее вызовет следователь свидетелем по делу об убийстве.
Глава 19
Маша читала лекцию, стараясь не отвлекаться на слушателя в первом ряду, который сидел, картинно и демонстративно развалившись, и не сводил с нее наглых темных глаз. В другое время и в другом настроении она бы мило и беззлобно пошутила, повеселила бы всех, а этого наглого выставила бы дураком – самую чуточку, чтобы почувствовал это только он один. Но сейчас не стоит и пытаться: получится грубо. Она выдаст свое раздражение. Она сказала, о чем пойдет речь в следующий раз, положила конспект в сумку и направилась к двери. Он догнал ее в коридоре, этот темноглазый.
– Извините, Мария Анатольевна, можно вопрос?
– Слушаю вас.
– Мы не могли бы договориться об индивидуальных занятиях? За вознаграждение, разумеется. Есть вопросы, в которых мне сложно разобраться самому. К тому же я не могу выбрать тему для диссертации.
– Какие, например, вопросы вам непонятны, Хайбулин?
– Так с ходу не вспомню… Я в принципе хотел договориться.
– Понимаете, в чем дело. Если я недостаточно ясно, по вашему мнению, подаю материал, вам имеет смысл поискать другого преподавателя для индивидуальных занятий. В процессе которых вы и выберете тему для диссертации.
– Да нет. Вы неправильно меня поняли. Вы нормально преподаете, но я хочу лучше разобраться. За вознаграждение. Меня, кстати, Семеном зовут.
– Очень приятно, Семен… К сожалению, у меня нет времени для подработки гувернанткой. Я вообще полагала, что слушатели нашей академии уже достаточно подготовлены для самостоятельного восприятия материала. Вы без пяти минут дипломированные юристы. До свидания, мне пора. – Маша быстро пошла к выходу, но он догнал ее, придержал за локоть.
– Одну минуточку, Мария. Лекция закончилась вообще-то. Мы не могли бы нормально пообщаться, поговорить? Ну, как мужчина с женщиной.
– Нет, Семен. Прошу прощения, не вижу женщины в нашей компании. Я – преподаватель на окладе. Дайте пройти, пожалуйста. Я тороплюсь.
Она отдернула руку, не сдержав брезгливой гримасы. Ей было стыдно, неприятно, но исправлять ситуацию Маша не стала. Перебьется. Она почти пробежала к стоянке, села в машину и поняла, что не хочет ехать домой. Опять ходить по периметру квартиры, пытаясь разобраться в том, в чем разобраться невозможно. Она постоянно думает о том, связана ли гибель Кати с той нелепой историей, выложенной в Интернете. Преступник как будто на самом деле хотел, чтобы ее смерть выглядела как месть. Маша поручила Сергею Кольцову поиск настоящего убийцы. Почему? Не потому ли, что сама боится, что Людмила совершила страшную ошибку? Вдруг она кого-то наняла, чтобы Катю испугали, что ли, наказали, а получилось… Как с гадалкой. Искала колдунью, нашла мошенницу. Или искала хулигана, нашла убийцу… Людмила сейчас не похожа на нормального человека. Или она, Маша, сходит с ума…
Она медленно ехала по Москве, не зная цели и маршрута. Вдруг увидела растяжку. Сейчас же открылась Московская международная книжная ярмарка. Она никогда ее не пропускала… С трудом припарковалась у ВДНХ, пошла по дорожке к семьдесят пятому павильону, купила билет, вошла. Как здесь здорово. Книги вокруг. Всякие – любые, их можно накупить целый мешок, закрыться с ними дома и существовать сразу в разных жизнях и быть не собой, а кем угодно, и дышать легко, и сны видеть яркие, талантливые, чужие… Маша действительно забыла на время все свои проблемы. Просто ходила, смотрела, листала, вдыхала чудесный запах свежих страниц, кое-что покупала. Потом увидела довольно много людей, окруживших стенд, над которым было написано: «Детективный клуб». За овальным столом сидели несколько авторов-детективщиц, они отвечали на вопросы веселого молодого человека. Маша остановилась. Интересно, кто они, женщины, пишущие романы о преступлениях? Что они знают о преступниках? Легко ли им о них думать? Разговор был довольно любопытный. А одна вполне домашняя, приятная дама оказалась действующим полковником МВД. Она начала что-то рассказывать, но в это время под руку оператору телевидения нырнул шустрый старичок и пронзительно завопил: «Вам лишь бы убить кого-то. А ведь главное – расследование!» Его мягко отвели подальше, но он тут же выпрыгнул с другой стороны: «Никому не нужны ваши убийства, всем интересны расследования. Конан Дойль никого не убивал. Только расследовал». Дедулю отвлекали, уводили, Маша задумчиво смотрела на него. Сейчас какой-то вирус поражает людей. Об убийствах и расследованиях говорят и пишут, как о смене времен года. Даже городские сумасшедшие о них судачат. Как будто это не конец чьей-то жизни, как будто после чьей-то гибели можно идти своей дорогой, не отвлекаясь и не скорбя… Маша посмотрела на фамилию писательницы-полковника и быстро направилась к ближайшему киоску.
– Мне Степанову, пожалуйста. Одну книгу. Любую.
Встреча закончилась, читатели подходили к писателям за автографами. Маша подошла к Степановой.
– Меня зовут Мария. Спасибо… Извините, я хотела спросить: бывает так, что все кажется подозрительным без всяких причин, а на самом деле… Я запуталась, – Маша улыбнулась, но в глазах ее был призыв о помощи.
– У вас что-то случилось? – внимательно посмотрела писательница.
– Нет, что вы. Я просто начиталась детективов, прямо как старик, который кричал: «Вам лишь бы убить». Мне нравится то, что вы пишете.
Она быстро пошла к выходу, мчалась домой, как будто куда-то опаздывала. Влетела в подъезд, поднялась на свой этаж, стала доставать ключи, уронила книги. И вздрогнула, когда какой-то мужчина наклонился вместе с ней их поднимать.
– Ой! Виктор? Вы здесь откуда, как?
– Просто заехал на всякий случай. У вас телефон давно вне сети.
– Да? Наверное, разрядился. Что-то случилось?
– Да нет же. Я приехал узнать, все ли в порядке.
– Понятно. Я была на ярмарке. Книжки вот купила.
Маша открыла дверь, они вошли, она бессильно опустилась на скамеечку в прихожей.
– Я все время чего-то боюсь, Витя. Сама не пойму чего. Я даже частного детектива наняла.
– И я боюсь. За тебя.
Глава 20
Сергей утром позвонил Маше и минут через сорок приехал к ней домой. Прошел через просторный холл на кухню, где она приготовила кофе и достала тарелочку с нарезанным сыром.
– Надо бы вам предложить что-то более существенное. – Маша в очередной раз с надеждой открыла холодильник. – Нет, ничего больше нет. Я вчера забыла зайти в магазин.
– Ну, что вы. Я именно на такое меню и рассчитывал.
– Почему? – заинтересовалась Маша.
– Интуиция, – загадочно ответил Сергей и улыбнулся. – Ничего, все наладится, вы успокоитесь, будете печь пироги.
– Это вряд ли. Но вообще-то я умею готовить. Просто для себя одной это как-то глупо, по-моему.
– Муж не подал на развод?
– Пока нет.
– Полагаете – он созревает?
– Надеюсь.
– В этом вопросе главное – не допустить, чтобы перезрел. Я не слишком образно выражаюсь?
– Мне понятно. Но что я могу… Меня только такой вариант устраивает: чтобы все было по его инициативе и без претензий. Судиться с ним я не буду.
– Ясно. Время есть. В принципе существуют методики ускорения всех процессов.
– Например?
– Да отворот же, – азартно сказал Сергей. – Берем вот этот пузырь для мытья посуды, клей «Момент», добавляем снотворное и слабительное, приходим к нему в черных масках и просто даем понюхать… Вопрос будет решен, я вас уверяю.
– Смешно, – грустно сказала Маша. – Я даже не рассчитывала, что удастся вас развеселить.
– Извините, это у меня от переутомления. Не обращайте внимания. Я готов доложить вам о положении дел на сегодня. Сразу скажу: результаты минимальные. Вернее, их пока нет вообще.
– Я слушаю.
– Осмотр квартиры Семиной практически ничего не дал. Компьютера у нее на съемной квартире нет, телефонные книги принадлежат хозяйке, которая живет круглый год на даче, записных книжек у Екатерины не нашли. Соседи показали, что к ней иногда приходили молодые люди, пару раз она устраивала коллективные вечеринки. Когда удастся найти каких-нибудь знакомых, проверим, они ли приходили к ней домой. Алексей Колесников мог у нее бывать?
– Нет. Они встречались один раз, как Катя нам рассказала. Он пригласил ее на свою дачу. Точнее, это дача Ирины Ивановны, мамы Людмилы.
– Так. Теперь о Людмиле. Я с ней пообщался. Ее алиби могут подтвердить мать и дочь, что не очень серьезно.
– Какое еще алиби?
– Ну, формально следствие должно убедиться в том, что в вечер убийства она не выходила из дома.
– Она не выходила. Это и я вам могу сказать. А вот я наверняка куда-то или откуда-то ехала. Или даже была дома, но об этом никто не знает. У меня алиби нет.
– Вами пока вообще никто не интересуется. Почти не интересуются.
– Что значит: почти?
– Кто такой Виктор Гордин? – вопросом на вопрос ответил Сергей. – То есть я знаю, что он шеф покойной Семиной, друг Алексея Колесникова, но вам он кто?
– Он мне… – Маша пожала плечами. – Мы познакомились в день похорон Алексея. Людмила попросила его привезти мне записку Леши, адресованную ей… Но там он писал обо мне.
– Если она у вас, я хотел бы посмотреть. Так, Виктор привез записку. Дальше.
– А что дальше? Пару раз позвонил, два раза мы встретились. Второй раз вчера вечером. Он заехал просто так. В чем все-таки дело?
– Гордин в разговоре со следователем слишком пристрастно пытался разрушить версию ревности и мести. Это во-первых. Во-вторых, из-за того, что он попер, как бык на красную тряпку, следователь узнал о вашем существовании.