– С чего ты взял?
– Ну, у нее дача по соседству. Чем-то тебя этот тип заинтересовал. – Он ждал ответа, однако не дождался, по той причине, что ответа у меня по-прежнему не было, но Ларионов рассуждал иначе и досадливо покачал головой. – Как знаешь, – буркнул он и уткнулся в тарелку.
Я лениво жевала, прикидывая, будет ли возможность ближе к вечеру заскочить на стоянку на улице Северной, и решила: ничто не мешает мне сделать это прямо сейчас.
Но моим намерениям не суждено было осуществиться, потому что через пять минут меня вызвал Дед. Позвонил на мобильный и поведал, что ждет в своем кабинете. По тому, как это было сказано, стало ясно: Дед зовет меня к себе не просто так, он чем-то здорово недоволен. За долгие годы я научилась по голосу определять его настроение и мысленно подготовила себя к испытаниям.
Я вошла в кабинет, когда Дед с кем-то разговаривал по телефону, и замерла возле двери в надежде, что он обратит на меня внимание. Дед посмотрел в мою сторону и кивнул на диван. Я прошла и села, наблюдая за ним. Вопреки ожиданиям ни сердитым, ни просто недовольным он не выглядел, скорее усталым. Красивые брови сошлись у переносицы, и он во время разговора то и дело потирал пальцами лоб, должно быть, мучаясь головной болью. За своим здоровьем он никогда не следил, совершенно справедливо полагая, что здоровьем его бог наградил богатырским, но сейчас, глядя на него, я с беспокойством подумала: он слишком много работает, и отдохнуть ему точно бы не помешало. Однако напоминать ему об этом труд напрасный. Его работа – все, что у него есть, возможно, она сведет его в могилу, но без нее он и дня не проживет. Не без работы, разумеется, а без власти, которую она ему дает. Наверное, он знает об этом даже лучше, чем я.
Дед прервал мои невеселые размышления, положив трубку.
– Выглядишь роскошно, – он улыбнулся, подошел ко мне и по-отечески поцеловал в лоб. Если старый змей начинает с комплиментов, значит, испытаний точно не избежать.
Он устроился рядом со мной на диване и машинально сгреб мою руку.
– Как жизнь?
– Не знаю, что ответить, – фыркнула я. Он тут же нахмурился.
– В смысле?
– Скажу отлично – ты обидишься, скажу плохо – будешь беспокоиться.
– Скажи как есть, – рассердился он.
– Нормально.
– Но до «хорошо» не дотягивает?
– Чтобы было «хорошо», очень многое следует оставить в прошлом. Пока не удается.
– Извини, – вздохнул он. – Что говорят врачи? Я имею в виду… – Он смутился, это, признаться, удивило меня и умилило одновременно. Я пожала плечами.
– Говорят, все гораздо лучше, чем могло бы быть. А сейчас нужно уповать на время, которое, как известно, лечит.
– Может, тебе стоит лечь в хорошую клинику? Если бы ты забеременела… это было бы… это помогло бы тебе… – Когда он вот так начинает мямлить, я готова разрыдаться от жалости к нему или к себе, попробуй, разбери.
– Не волнуйся, мы работаем над этим, – съязвила я, желая прекратить этот разговор.
Дед недовольно крякнул и выпустил мою руку. Поднялся и прошелся по кабинету, не глядя в мою сторону.
– Я могу идти? – подала я голос, он повернулся, посмотрел с удивлением, и стало ясно: он уже успел забыть о моем присутствии, странствуя в мыслях далеко за пределами кабинета.
– Вот что, – деловито заговорил он, возвращаясь ко мне. – Ты, должно быть, слышала: у Корзухина несчастье. А у меня на этого парня свои виды.
– Поговаривают, он будет следующим мэром? – не удержалась я.
Дед укоризненно покачал головой:
– Давно ты стала обращать внимание на чужую болтовню?
– Так да или нет?
– Возможно. Речь не об этом. Как я уже сказал, у меня есть на него кое-какие виды, а тут этот несчастный случай.
– А что, собственно, произошло?
Дед махнул рукой:
– Идиотская история: жена утонула в бассейне.
– Просто взяла и утонула?
– Выходит, что так, – буркнул Дед.
– Чтобы утонуть в бассейне, надо все-таки постараться. А если вовсе не умеешь плавать, не лезь в бассейн.
– Совершенно с тобой согласен. У следователя нет сомнений, что это несчастный случай. Никаких признаков насильственной смерти. Но…
– Но? – подождав немного, поторопила я.
– Я должен быть уверен… в общем, сюрпризы, как ты понимаешь, мне не нужны. Оттого я и хочу, чтобы ты разобралась с этим несчастным случаем.
– А что Корзухин? – спросила я.
– Ему об этом знать ни к чему, – пожал Дед плечами.
– Все равно узнает, – усмехнулась я. – Если я начну копаться в его грязном белье.
– Придется ему это пережить, – отрезал Дед. – Постарайся, чтобы он узнал как можно позже. Парень сам не свой, и нам следует щадить его чувства. Если… если что, докладывать только мне. И без твоих обычных фокусов. Поняла?
– Еще бы, – согласно кивнула я, поднимаясь.
– Ну, вот и отлично. Кстати, твоему Тагаеву знать об этом тоже ни к чему.
Последние слова я решила проигнорировать и направилась к выходу.
– Чего вызывал? – зашептала Ритка, как только я покинула кабинет.
– Дал ответственное задание.
– Корзухин? То есть, я хотела сказать, несчастный случай с его женой?
– С тобой неинтересно, – скривилась я. – Все-то ты знаешь.
– Ну, не первый день на свете живу. А что, есть сомнения?
– Вот это мне и доверено узнать, – серьезно заявила я, а Ритка фыркнула. – Позвони Ларионову, – попросила я. – Узнай, готов ли он принять меня.
Ларионов ждал в своем кабинете, увидев меня, расплылся в ухмылке.
– От Деда? – И повторил Риткин вопрос: – Значит, у него есть сомнения?
– О том я не ведаю.
– Ну, если он поручил тебе покопаться в этой истории, значит, все-таки есть.
– Скорее, он хочет убедиться в обратном.
Подумав немного, Ларионов кивнул.
– Садись.
– Есть у тебя что-то интересное на этого парня? – спросила я, принимая предложение и устраиваясь напротив. Ларионов достал из стола папку и перебросил мне.
– Этапы большого пути. Если честно, ничего примечательного. Родился в районном городе, там же закончил пединститут, но по специальности не работал. В институте был комсоргом, и после окончания его рекомендовали в райком комсомола, где он ничем особенным себя не проявил. Ездил со стройотрядами, коммерческая жилка у него всегда была, а вот комиссарить он не любил и сейчас не любит. Скромный парень, который знает свое дело. С комсомолом простился легко и в перестройку подался в предприниматели. Несколько лет назад стал депутатом, был замечен нашим Дедом, три года, как переехал сюда. Отзывы самые положительные. Ни в чем предосудительном не замечен. Хороший семьянин. От первого брака есть взрослая дочь, живет отдельно в соседнем областном центре. Погибшая в воскресенье жена по образованию учитель английского языка. Открыла здесь частную школу по изучению иностранных языков, сама же в ней и преподавала. Образцовая семья, второй дочери четырнадцать лет, учится в спецшколе с углубленным изучением математики. Никаких связей на стороне, по крайней мере, ни разу не засветился. Вот вкратце и все. Завтра, кстати, похороны. Мужик держится молодцом, но видно, что здорово переживает. У ментов нет повода, насколько я знаю, подозревать, что за несчастным случаем что-то скрывается.
– Не так часто люди умудряются утонуть в собственном бассейне, – заметила я.
– Чего на свете не бывает, – Ларионов перегнулся ко мне и сказал: – Баба была пьяной в хлам.
– Алкоголичка?
– Черт ее знает. Если и пила, то за закрытой дверью.
– Где Корзухин был в то время, когда она утонула?
– На рыбалке. В шестидесяти километрах от города. Есть такое местечко, Николино Купалище, остров посреди реки, вот там он и рыбачил. В компании четырех человек, один из которых его большой приятель, прокурор нашего города, они, кстати, в одной школе учились когда-то, а второй – твой Хомяк, тоже его приятель.
– Вот как, – подняла я брови.
– Вот так. Это я на всякий случай, чтоб ты знала: алиби у него железное.
– А ему нужно алиби? – усмехнулась я.
– Уж теперь и не знаю, раз Дед тебя пустил по следу. Твои способности всем хорошо известны. – Ларионов засмеялся, словно произнес удачную шутку, а я не стала интересоваться, какие из моих способностей он имел в виду.
– Что ж, спасибо, – сказала я, поднимаясь и прихватывая папку с бумагами со стола.
– Всегда готов помочь, – хмыкнул он. – К Вешнякову поедешь? – когда я была уже возле двери, спросил Ларионов.
– Поеду, – кивнула я.
Но прежде чем отправиться к Артему, я вернулась в свой кабинет и заглянула в папку. Там было два листа бумаги со стандартными анкетными данными. Ничего интересного. Впрочем, я не ожидала найти там особые откровения. Придвинула телефон и набрала номер Вешнякова.
– Привет, мой трудолюбивый друг, – сказала я.
Артем хмыкнул:
– Чай, кофе, потанцуем?
– Непременно.
Он кашлянул и заметил с подозрением:
– Чего-то мне уже не хочется. Ты ведь не просто так позвонила?
– Привет, мой трудолюбивый друг, – сказала я.
Артем хмыкнул:
– Чай, кофе, потанцуем?
– Непременно.
Он кашлянул и заметил с подозрением:
– Чего-то мне уже не хочется. Ты ведь не просто так позвонила?
– Вот за что я тебя люблю… – подхалимски начала я, но он перебил:
– А чего случилось-то? Вроде все спокойно.
– Вроде. Но покопаться кое в чем придется.
– Инициатива твоя или указание сверху?
– Я безынициативный товарищ.
– Кому ты лепишь? Ладно, приезжай.
– Может, встретимся в неформальной обстановке? – предложила я.
– Это я всегда готов. Давай через пару часиков в «Бочке меда».
– Достойный выбор, – засмеялась я.
Через два часа я подъезжала к кафе «Бочка меда» на Никитской. Кафе находилось в полуподвале и было знаменито своим пивом. Еще одним немаловажным его достоинством было то, что до кафе рукой подать и от моей работы, и от отдела, где трудился Артем, и от офиса охранного агентства, в котором командовал Лялин. Три эти точки образовывали треугольник, а кафе как раз оказалось посередине, так что с момента его открытия оно стало местом наших сборищ.
Однако в этот раз беспокоить Лялина я не планировала, потому что дело, которое меня сюда привело, того не стоило. Да и не было, в сущности, никакого дела.
Бросив машину на стоянке, я спустилась в подвал, толкнула стеклянную дверь и увидела молодого человека за высокой конторкой. Он широко улыбнулся и сказал, кивнув:
– Артем Сергеевич вас ждет.
Артем устроился за столом в нише, отделанной искусственным камнем. Стол представлял собой бочку с прорезями для ног, и Артем, сидевший на табуретке, напоминал персонаж известного мультика: Винни Пуха, который очень уважал мед. Вешняков уважал пиво, оттого сходство с персонажем было велико. Широкую добродушную физиономию приятеля украсила лучшая в мире улыбка.
– Жаль, кабак пустой, – ухмыльнулся он. – Вот бы сидели здесь мужики и мне завидовали.
– Чему, интересно? – подходя к нему и целуя в лоб, спросила я.
– Как чему? Такая красавица и меня в лобешник целует. Я сам, бывает, в такое счастье не верю.
– Зазнаюсь и целовать тебя перестану.
– А я умру от тоски и отчаяния, начнешь жалеть, да поздно будет. А где Сашка? – удивился Артем.
– Дома. На моей работе ему показываться запрещено.
– Жаль, хотел поболтать с этим типом. Как у него дела?
– Отлично. Как и ты, толстеет.
– Могла бы не тыкать меня носом в мои незначительные недостатки.
– Это достоинство. Тощие все злые. А ты хороший человек, и тебя должно быть много.
– Я сам этим утешаюсь, – улыбнулся Вешняков. – Моя меня в клуб записала, чтоб я жир в мышцы перегонял, на следующей неделе пойду, если ничего не случится. Не то пропадут денежки, только зря потратилась.
Я была уверена: именно так и будет, но предпочла помалкивать. Нам принесли пиво и закуску, мы выпили, Артем сунул в рот горсть орешков и, глядя на меня, хитро подмигнул:
– Корзухин?
– Слушай, – покачала я головой, изображая бурный восторг. – Ты совершенствуешься. Скоро Лялину сто очков вперед дашь.
– Куда мне, – отмахнулся Артем. – Я голову ломал, зачем тебе понадобился, в городе тишь-гладь, божья благодать, а ты покопаться предлагаешь. Не выдержал, позвонил старшему товарищу. А он мне с ходу: Корзухин. Жена у него погибла. А у Деда на Корзухина виды, вот он и подстраховывается. Мог бы присвоить себе чужие лавры, – разулыбался Артем. – Но парень я честный, говорю как есть. От Олега тебе привет.
– Спасибочки. Сам-то он что по поводу несчастного случая думает?
– Ничего он не думает. И я ничего не думаю. На место выезжал Сашка Быстров, парень толковый, я с ним уже связался, подъедет через полчаса. Но, судя по всему, дамочка просто утонула, выпив лишнего. Дождемся Сашку, он все и расскажет.
Мы еще выпили, болтая о пустяках, Вешняков всерьез заинтересовался диетами, а я его высмеивала. Наконец появился Быстров: молодой человек среднего роста с румяным лицом и небесно-голубыми глазами. Ямочки на щеках, когда он улыбался, делали его похожим на юного поэта-романтика, хотя профессию он себе выбрал отнюдь не романтическую. Одет был в костюм, изрядно потасканный, и темно-синюю куртку. Рубашка в полоску и галстук, которому место на помойке. Почему-то он напомнил мне Вешнякова на заре нашего знакомства, наверное, по этой причине парень сразу же вызвал у меня симпатию.
– Здравствуйте, – сказал он, переводя настороженный взгляд с меня на Артема. Мы дружно кивнули.
– Вот, знакомься, – начал мой друг. – Рязанцева Ольга Сергеевна, кто такая, ты знаешь, а это Александр Петрович. Садись, Саша, куртку снимай. Скажу сразу, в твоей компетентности никто не сомневается. Но у начальства, как известно, свои резоны, так что без обид. Ольге велели разобраться, ее дело холопье. Верно я говорю? – повернулся он ко мне.
– В самую точку.
– Так что, Саня, говорим по-дружески, здесь все свои.
– Дружески так дружески, – согласился тот. – Только не очень понятно: что, собственно, вас интересует?
– Ты нам обрисуй, в чем там дело.
– Да нет там дела никакого, – отмахнулся Саня. – Вскрытие показало: женщина захлебнулась. Никаких следов насилия. Зато точно установлено: в тот вечер она выпила бутылку коньяка. Доза для бабы… для женщины, – поправился он, косясь на меня, – лошадиная. Могла и в ванне утонуть.
– Часто она так употребляла? – спросила я.
– Муж утверждает, что она к спиртному была равнодушна. Знакомые у нее пристрастия к алкоголю тоже не замечали. Скорее всего, это связано с неприятностями на работе.
– Что там с ее работой? – заинтересовалась я.
– У нее школа частная, точнее, языковой клуб, занимаются по вечерам изучением английского и немецкого языков. Ну, и не сложились отношения с одной из преподавательниц: Корзухина хотела ее уволить, но дама оказалась крепким орешком, завалила всех кого могла жалобами. Есть такие дамочки, способные со свету сжить любого, вот она из таких. Пенсионерка, заслуженный учитель, ну и пошли разные проверки. У Корзухиной характер тоже, как видно, был не подарок. Коллектив раскололся надвое, одни ее поддерживали, другие эту тетку. Кончилось тем, что трое преподавателей подали заявление на расчет. Замену им так сразу найти нелегко. Корзухина очень переживала. Муж ее пытался образумить, но она просто места себе не находила из-за этих дрязг. В пятницу ей пришлось объявить, что занятия в клубе временно прекращаются. Думаю, дамочка решила снять стресс, вот и выпила лишнего. А пьяный человек на многое способен.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась я.
– Могла сдуру утопиться, хотя, с моей точки зрения, повод глупый. У кого на работе не бывает неприятностей?
– Это точно, – кивнул Артем.
– Само собой, версия самоубийства мужу не приглянулась, так что все решили: несчастный случай.
– Странно, что муж, зная, как жена переживает, отправился на рыбалку. Мог бы в трудное время быть рядом.
– Мужика, кстати, жаль. Он здорово переживает, считает себя виноватым, потому что уехал. Ему ее переживания были не совсем понятны. Деньги есть, так что она могла и вовсе не работать, о чем он ей говорил неоднократно. Мол, бросай ты все это и живи спокойно. Но для нее клуб был делом всей жизни. Он от этих ее переживаний попросту устал и сбежал на лоно природы. Теперь себя корит. О самоубийстве он, кстати, ничего слышать не хочет. Что понятно: у них дочь, о ней надо думать. В общем, женщина погибла, самоубийство или чистая случайность, теперь не узнаешь.
– В доме кто-нибудь был на тот момент?
– Никого. Корзухин уехал в субботу, ближе к вечеру. Дочь неделю как в санатории, утром они ездили ее навестить, в доме приходящая прислуга, но у нее был выходной. Шофер Корзухина уехал с ним на остров. Дом на сигнализации, но на охрану хозяйка его в тот вечер не поставила. Муж вернулся в воскресенье около пяти. Дверь заперта, задняя тоже. Замки целы, никаких следов взлома, ничего такого, что указывало бы на то, что в доме были посторонние. Корзухин удивился, что жены в доме нет, а дом на охрану не поставила. Звонил ей несколько раз на мобильный, пока не обнаружил ее телефон в спальне. Забеспокоился. Спустился в подвал, где у них сауна и бассейн, и нашел в воде тело супруги. К тому моменту она уже давно была мертва. Смерть наступила в промежутке между полуночью и тремя часами утра. В комнате отдыха пустая бутылка из-под коньяка и рюмка с отпечатками пальцев хозяйки. Вот и все. Завтра похороны. Если вас интересуют результаты вскрытия… – Он посмотрел на меня, затем на Артема.
– Убийство исключено? – спросил Вешняков.
Парень досадливо вздохнул:
– Артем Сергеевич, если бы хоть что-то на то указывало… но никаких сомнений: это несчастный случай или самоубийство.
– А если все-таки… – кашлянула я.
– Ну, напридумывать можно что угодно, – обиделся Быстров. – Замки не вскрывали, никто из соседей ничего подозрительного не заметил, в доме никаких следов вторжения, да и мотива нет. Кому нужна ее смерть, сами подумайте? Не старуха же преподавательница киллера наняла? А киллер должен быть мастером экстра-класса. Проник в дом, не оставив следов, столкнул ее в бассейн… вряд ли даже пьяная она бы не оказала сопротивления, и следы борьбы мы бы обнаружили. На теле ни синяков, ни ссадин. Лично я экспертам склонен верить.