На экране список транзакций – колонки белых цифр на синем фоне. Возле каждой – красная или зеленая стрелочка.
– Стрелка показывает, по спросу ушли или по предложению, – объяснил Алек.
В 12.32 все стрелочки покраснели. Сотня акций за 1,28 доллара, еще сотня за 1,27, четыреста за 1,27 1/8, все ниже, ниже, до пятидесяти за 1,21 к 13:00 того же дня.
– Ну? Новости плохи – люди продают.
– Еще раз посмотрим запись, – предложил Алек голосом спортивного комментатора. – Следующие постинги прогляди.
ЧЕЛОВЕК ХТХТ (12:40)
Тема: Древесина у тебя в штанах
Не знаю, ШУТ, с кем ты тут разговариваешь, но, помоему, ХТХТ уникально позиционируется. Их серверы умеют Дигитальный Датчик Трансмиссии – проприетарная технология. Ни одна компания на такое не замахивалась. А 30-дневное скользящее среднее акций плюс аналитика лент Бродинджера доказывают, что акции вот-вот вырастут. Сбрасывай, сколько влезет. Жду не дождусь, когда тебе придется их покрывать.
БРОКЕРСКИЙ ШУТ (12:55)
Тема: Дигитальный Датчик Трансмиссии
С каких это пор ты стал спецом по ХТХТ? Что-то я тебя тут раньше не видел. Сколько у тебя сейчас их бумаг? ДДТ – еще одна аббревиатура, Дребедень для Дневных Торгов. Колись, а?
ЧЕЛОВЕК ХТХТ (13:08)
Тема: Дигитальный Датчик Трансмиссии
Я технический эксперт, у меня больше 1,2 миллиона инвестиций в мелкие компании. Если посмотришь на доски по «Люсент» и PRPS, увидишь, что я полтора года предсказывал точно. За ХТХТ слежу с их выхода на биржу в апреле, а нынешний спад кажется мне попыткой участников перед повышением вытрясти с рынка мелочь. Хочу тебя спросить, БРОКЕРСКИЙ ШУТ, как это ты умудрился с руководством пообщаться? Инсайдерские сделки противозаконны.
БРОКЕРСКИЙ ШУТ (13:15)
Тема: Клевета
Я переправил твое последнее сообщение своим адвокатам. К концу недели они с тобой свяжутся. Это публичная доска объявлений, ты отвечаешь за все, что пишешь. Если кто-нибудь следит за дискуссией, обратите внимание: когда ХТХТ нечего сказать, он мешает собеседника с грязью – вылитый политик. Он исчерпал разумные аргументы. Продавайте, пока можно. Я сваливаю.
ПРИДИРА ПАМЕЛА (13:21)
Тема: Вытряхивание брокеров
Спасибо, Шут, что не бросил дискуссию, хоть тебя и обижали. Я, например, ценю твои соображения. Я продала свои акции полтора часа назад за доллар с четвертью.
ЧЕЛОВЕК ХТХТ (13:30)
Тема: Адвокаты
Я к их звонку подготовлюсь;) Меня поражает, как ты великодушен к другим юзерам этой конфы. Просто Мать Тереза. Кстати, я написал вице-президенту по инвестициями, так он меня заверил, что никаких разговоров ни с каким руководством сегодня утром не было. Вообще-то все руководство на конференции в Лас-Вегасе, у них презентация на промышленной ярмарке НПП. Они там с утра. Пресс-релиз почитай: http://www.xtxt.com/release122A.html.
АВАНТЮРИСТКА (13:41)
Тема: Ярмарка НПП
Что такое, Шут? Расскажи нам, как ты до руководства добрался. Я прочла пресс-релиз. Похоже, Человек ХТХТ дело говорит.
ЧЕЛОВЕК ХТХТ (13:50)
Тема: Вытряхивание
Ну, Шут, и кто тут кого вытряхивает, а? Я отправил всю переписку руководству ХТХТ. К концу недели они с тобой свяжутся;)
– Видишь? – Алек ткнул в другой монитор. – Примерно тогда же перестали продавать. А до этого по предложению ушло больше сотни тысяч акций.
– Я вижу, но не понимаю, что в этом такого. Люди читают доски, решают. Это их проблема, кому верить.
– Это еще не все, Джейми. – Алек пролистал список сообщений. – Брокерский Шут молчал как рыба до следующего утра. И вот чем все закончилось.
БРОКЕРСКИЙ ШУТ(11:45)
Тема: До свидания
В последние полгода я писал на эту доску под псевдонимом «Брокерсий Шут», «Марк24» и «Иньвест». По соглашению с руководством ХТХТ я хочу сообщить, что ни с кем не разговаривал по конференц-связи, как утверждал вчера. Я понятия не имею о конкурентном положении компании и об их ХТ-серверах. Прошу прощения за любые неудобства, причиненные моими постингами. Я больше не буду участвовать в дискуссиях на этих досках. Всем удачных торгов и хорошего дня.
– Хочешь сказать, это была сплошная лажа?
– Дальше – больше, – ответил Алек. – Смотри, как взлетели акции сразу после признания Шута.
Он пролистал длинный список транзакций – все с зелеными стрелками. К 15.00 акции поднялись до 2,1 доллара.
– Потрясающе, – сказал я. – Одна перепалка в Сети такое сотворила?
– Еще бы. – Алек сделал эффектную паузу. – Он ее затем и инсценировал.
– Кто? Шут? У него же теперь небось проблемы? Или Человек XT?
– Не Шут и не Человек ХТХТ, – улыбнулся Алек.
– То есть?
– Джейми, это один человек.
– Что за хуйня?
– Один и тот же брокер, – объяснил Алек. – Притворялся, что ругается сам с собой.
– Быть не может.
– Может-может. – Алек сиял. – Изображал сразу медведя и быка. Сначала дал медведю выиграть, чтобы покупать. Собрал 80 тысяч акций, пока Брокерский Шут сбивал цену. Купил все, что хотел, выпустил ХТХТ, тот прервал падение, спросив, была ли вообще конференц-связь. Назавтра подготовился продавать…
– И вывесил признание Шута!
– Именно! – Алек хлопнул по монитору. – Притом одновременно под еще двумя никами на других досках. Месяцами лепил виртуалов, а тут одним махом всех убил. И в процессе заработал 300 тысяч.
– Невероятно. А ты почему так уверен?
– Этот парень – наш клиент. Живет в Хобокене, целыми днями торгует. Мы на этих акциях рынок делаем.
– Господи боже, Алек, это разве законно?
– Пока да, законно. Ну то, что он делал, – незаконно, но мы-то просто его сделки проводим. Откуда нам знать?
– Но мы знаем. Ты знаешь.
– Мы знаем, но мы не знаем. Можем все правдоподобно отрицать. Не будем же мы следить за каждой сделкой. Их там сотни.
– Играешь в игру – изволь рисковать?
– Добро пожаловать в удивительный мир онлайновых торгов.
– Но на доске объявлений ваше имя, имя вашей компании. – Я снова перешел с «МиЛ» на вы.
– Мы публикуем дисклеймеры. «„МиЛ“ не несет ответственности за опубликованную информацию».
– Какие вы добрые.
– Ну а как иначе? Если Бирнбаум своего добьется, компанию можно будет привлечь за любой постинг. Он выдумает процедуры и проверки, а нам они обойдутся дороже наших комиссионных.
– Но то, что твой отец хочет – в перспективе-то это ведь не может быть удачная стратегия? Раз большинство брокеров деньги теряют.
– Это не настоящие клиенты. Это идиоты, погрязшие в дневных торгах. И торгуют они как никогда. Домохозяйки читают о таком вот эпизоде и чувствуют, что они в центре вселенной. В игру попали. Им нравится – значит, они готовы платить. Некоторые вот платят, чтобы в кино сходить. А эти кретины выкладывают деньги за удовольствие поплавать с акулами[117].
Мы поняли, когда прочитали отчет «Юпитера», что сообщества поднимают трафик на коммерческих сайтах. Мы открыли доски, и сделки подскочили на 175 процентов.
– Не хочу оскорблять семейный бизнес, но должны же для стимуляции найтись способы получше.
– Чудесно, Джейми. – Алек развернул мониторы обратно. – Ты же у нас теперь интернет-гуру. Вот и придумай.
Я принял вызов:
– Придумаю.
– Давай-давай! – Он с энтузиазмом закивал, чтобы я понял: мое презрение его позабавило, а не обидело. – Лимузин отъезжает через час. Вещи захватил?
Я кивнул и отчалил.
Справлюсь, думал я по пути в кабинет. Игровой дизайн один к одному. Чтоб онлайновые торги развлекали, без мрачных дискуссионных выебонов, на которые «МиЛ» полагался до сих пор. Делов-то. Занимательно даже. И я реально сделаю толковую вещь.
Черт, да Морхаусы понятия не имеют, что у меня припасено. У меня же запредельная, потрясающая новая технология есть. Тесланет. Коммуникационная инфраструктура на магнетизме самой земли. Она весь мир на уши поставит. И ее изобрели соседские парни. Вот потому я среди квадратных и работаю, напомнил я себе. Потому и притворяюсь одним из них. Я агент перемен – прямо скажем, двойной агент. Занимаюсь подрывной деятельностью на должности в штабе корпоративного капитализма.
Я так порадовался за собственную душу, что решил звякнуть домой и поболтать с матерью. Она как-то умудряется по голосу распознавать, здорова ли моя душа, поэтому я предпочитал общаться, лишь когда чувствовал себя уверенно. Иначе мать вычислит провалы в логике моих эмоций и мертвой хваткой в них вцепится – мне тогда и жить не захочется. Как в тот раз, когда я позвонил из артистической Джеральдо. Мама так меня запутала с моими нападками на Ямайских Королей, что я в эфире перестарался и объявил Интернет «полем для хакерских игрищ».
Мать не защищала Королей – ни в коем разе. В то время она считала их виновниками моего крушения. Но настойчивые вопросы – честные, искренние, непредвзятые – действовали на меня китайской водной пыткой[118].
– Ку-ку, мам, – бодро провозгласил я.
Без толку притворяться. У Софи новости не фонтан.
– Как хорошо, что ты позвонил, – сказала она. – Мы же не общались с…
– Ага, – прервал я упрек. – Тут было сумасшествие. – О сумасшествии я заговаривал всякий раз, когда с языка рвалось ругательство. – Я сегодня в Монтану еду на какое-то сумасшедшее совещание.
– Ой. – Пауза. – А я надеялась, ты завтра приедешь. Мы в синагогу всей семьей идем. Поддержать.
– Зачем? Что не так? – Я уже понял.
– Он сегодня утром в Ассамблею звонил. – В Раввинскую Ассамблею то есть. Туда раввины звонят, когда ищут работу.
– Тебе не кажется, что он поторопился?
– Конечно, кажется. Я считаю, он должен бороться.
– Ты ему сказала? – Это я один такой уникальный, или все сыновья – посредники между родителями?
– Он говорит, я пристрастна. Конгрегация его оценивает не так, как я.
– Они думают, что найдут более опытного раввина за такие деньги? Они что, с ума сошли?
– Не знаю, милый. Но, по-моему, он тебя послушает.
– Меня? Он меня врагом считает.
– Вовсе нет. Он тобой гордится. Ты бы слышал, как он курлыкал над статьей в газете.
– Вы читали?
– Моррис читал. Пришел на той неделе в синагогу – только чтобы нам показать. Что ж ты не говорил?
– Я вам газету оставил, – соврал я. – Вообще-то, знаешь, там все прямиком из пресс-релиза. Ну то есть – ерунда.
– Никакая не ерунда. Вся конгрегация об этом говорит.
– Конгрегация, которая пытается от него избавиться.
– Ну вот ты понимаешь, милый. Поэтому ты ему нужен. Он тебя послушает.
Моя мама умная, только немного чересчур аналитического склада. Она в колледже психологию изучала, так что я понимал, к чему она клонит. Конгрегация обижает лично папу. Может, он с ней помирится, если помирится со мной. Большая натяжка, однако.
– Папа слишком для них хорош, – сказал я.
– Он им нужен, Йосси. Нам всем.
То есть мне. Из ее фрейдистского плана я, видимо, не ускользнул.
– Слушай, я в эти выходные не могу. Я прямо сейчас уезжаю. Но я приеду на следующей неделе. И на Пасху.
– Еще бы ты не приехал на Пасху. – Можно подумать, присутствовать – моя обязанность, а не любезность. – Кого-нибудь особенного приведешь? – Может, мне еще и внуков ей забацать?
– Особенных сейчас нету, мам. Но я, может, кого и приведу. Посмотрим.
– Как квартира? – Мама сменила тему.
– Слушай, мне бы уже собираться.
– Может, поговоришь минутку с Мириам? Она любит твой голос.
– Конечно, только минутку…
Мама уже отошла. Я слышал, как она зовет мою сестру. Взяли вторую трубку.
– Алле? – в пустоту спросила Мириам.
– Привет, Мириам.
– Привет, – сказала она.
– Я поеду смотреть ковбоев. – Я несколько идеализировал поездку.
– Настоящих ковбоев или понарошку?
– Настоящих, детка. С лошадями и всем таким прочим.
– По телику? – спросила она.
– Нет, Мириам. По-правдашнему.
– Грузовик с сеном? – Мы с ней как-то в детстве ездили на озеро Джордж на сенокос.
– Точно. – Я вспомнил впервые за много лет. – Классно было, да?
– Я тебе кашпо закончила, – ответила она о другом.
– Спасибо, Мириам. Замечательно. Приеду – посмотрю.
– Ты сейчас приедешь?
– Нет, Мириам. Скоро.
Из другой трубки вмешался материн голос:
– Детка, Джейми пора идти.
– Но его тут нет, – сказала Мириам, не умея испытать подлинное единение через телекоммуникации.
– Ему надо от телефона отойти, – объяснила Софи. – Попрощайся.
– Пока, Джейми, – сказала Мириам. – Я тебя люблю.
– Я тебя тоже. – И под такой финал я повесил трубку, решив отдельно с матерью не прощаться.
В органайзере я записал: позвонить из Монтаны домой. Да нет, я не забуду, но так мне легче уезжать, когда я нужен семье.
Следующий час я вбивал в презентацию Тесланета в «PowerPoint»[119] дополнительные слайды. Стибрил пару графиков и таблиц с веб-сайтов «Уайред»[120] и «Апсайд»[121], в графическом редакторе поменял названия на «Исследовательский отдел „МиЛ“». Все так делают.
Едва золотое сияние заката превратило картинки у меня на мониторе в нечитабельные тени, в дверях появился Алек: в руках чемоданы, на голове ковбойская шляпа.
– Ну шта, готофф? – спросил он, надвинув шляпу на лоб.
– А то. – Я вынул диск и сунул в карман. – Пошли.
Алеково ребячество оказалось заразительно. Мы шествовали к кабинету Тобиаса, и я чувствовал себя могущественным младотурком, каковым и был. Мы шагали по коридорам и громко беседовали, от чего вздергивались головы младших менеджеров и секретарей в загончиках.
– Ты на таких тусовках раньше бывал? – спросил я.
– Первый год. Он обычно Морта берет или какого-нибудь фондового менеджера.
– Видимо, я теперь тоже фондовый менеджер.
– Не тех фондов, – осадил меня Алек. – Многомиллиардных. Платинового или инвестиционной группы.
– И зачем, по-твоему, он нас берет?
– Наверстать упущенное, – объяснил Алек, заворачивая за угол. – Бычьи Бега за десять лет изменились. Раньше – сплошная валюта, политика, процентные ставки, а теперь – интернет-вечеринка. У папика репутация тотального тяжеловеса, да еще противника НАСДАКа. Старая школа. Он теперь в разговорах фишку совсем не рубит.
– Он что, не понимает – там никто ни хуя не рубит. Все только выделываются.
– Поэтому, друг, у нас прекрасно получится. – Мы пришли к дверям Тобиасовой приемной.
– Он через минуту появится, – сказал Брэд, не заметив, что Тобиас с чемоданами уже выходит. Брэд подскочил забрать чемоданы; Морхаус на секунду замялся, потом уступил багаж – мол, я и сам могу, без проблем, но какого рожна?
Брэд с чемоданами возглавил колонну и направился к лифтам. Тобиас за ним – такой крупный, что нам с Алеком, груженным собственной поклажей, пришлось поотстать. Однако смотрелась наша процессия будь здоров. Денщик, генерал и два юных крепких лейтенанта. Перед нами расступались, девушки жались спинами к стене и стискивали папки у груди, пропуская конвой. Маршируя за Тобиасом, я чувствовал себя могущественным по ассоциации. Я вхожу в узкий круг, я – ключевой игрок в корпоративном завоевании новых территорий.
Мы вошли в поместительный лифт, и Брэд нажал кнопку «Вниз». В лифт набивались люди. Нас, призванных офицеров, невозможно не заметить. Я знал, что на меня пялятся. Взгляды меня ободряли – возбуждали даже.
Мы остановились на двенадцатом этаже. Курьер-велосипедист, примерно мой ровесник, вошел и невозмутимо облокотился на поручень. Судя по виду, из нацменьшинств – смуглый итальянец, а может, марокканец, с болтающимися каштановыми дредами. На боку – синяя брезентовая сумка, в руке – велосипедное колесо. В драной красной футболке, бедра, накаченные круглосуточным верчением педалей, обтянуты лайкрой. Загорелая кожа блестит от пота – от беспрерывных гонок по нью-йоркским улицам. Вид у него был такой, будто ему на все плевать.
Не я один его разглядывал. На юношу уставились все женщины в лифте. Их взгляды гладили изгиб его шеи, поясницу, выпяченный таз молодого распутника, гениталии, проступающие под велосипедками. И вот я уже задыхался в костюме, сумки тянули к полу. У меня в кармане презентация, которая стоит миллионы, а то и миллиарды долларов. Но спросить этих женщин – я просто очередной квадратный. Вот курьер ни на кого не похож. Беззастенчивый тунеядец. Свободный.
Мне хотелось заорать. Чтоб они поняли – тут стою ненастоящий я. В колледже я был спортсменом, притом неплохим. Грудь у меня достойная и руки сильные – не слабее, чем у велосипедиста. Может, я бы выиграл, подерись мы не на жизнь, а на смерть. Но сейчас мне, корпоративному придурку с ног до головы в «Армани», казалось, что хрен у меня крохотный и привстать-то не сможет. Хрень.
Да нет же! Этот лодырь – настоящий лузер, хотя женщины только о нем и мечтают. В конечном-то итоге он всего-навсего курьер, семью не прокормит, детей в школу отправить не в состоянии. Хотя – кто знает? Может, у него рок-группа, в выходные играют по клубам, рывок не за горами. Или, может, он многообещающий молодой художник, не сегодня-завтра – выставка в «Уитни». Он держался так, будто живет настоящей жизнью. Живет.
У подъезда небоскреба нас ждал лимузин. Я уже опытный: поставил сумки на тротуар – Брэд с шофером погрузят. Но я не мог целиком доверить им свой лаптоп, так что притворился, будто открываю дверцу Алеку с Тобиасом, а сам следил, чтобы сумки поставили аккуратно. Я не привык, что мои вещи таскают за меня, и в глубине души сомневался, что о них должным образом позаботятся.