Мою пылкую диатрибу в «Мире Риверы»[65] услышал член принстонской приемной комиссии. Он предложил мне полную стипендию новой программы по информатике. Я получил контрамарку в Лигу Плюща, попавшись за вирус, которого даже не писал! В конце концов, признайся я, что это не моя работа, пришлось бы назвать подлинных злоумышленников.
После учебы я получил несколько заказов на создание концепций сетевых игр для стартапов из Бостона, Лос-Анджелеса и Торонто. Все эти компании взлетали, а затем рушились, не успевал я набрать опционов. И до меня дошло: я вовсе не в компьютерной игре. Настоящие сетевые игры – у брокеров, инвесторов-благодетелей и директоров. Вот это – настоящая игра. Вместо сценариев для «ПлейСтейшн» лучше сочинять сценарии для бизнес-планов.
Что самое поразительное, Джуд, похоже, вовсе меня не осуждал и тоже рассчитывал сыграть.
– Я тебе хочу показать кое-что. – Он доверительно ко мне склонился. Я видел, как неуютно ему в роли просителя.
– Что? Где?
– Нет-нет, не здесь. Новая примочка, мы с парнями сочинили. Думаю, тебя заинтересует.
– Ты что имеешь в виду? У тебя бизнес-проект? – Я хотел, чтобы он сознался. Сознался, что хочет быть в актуале.
– Да, но он покончит со всеми бизнес-проектами, – несколько таинственно отвечал Джуд. – Увидишь – поймешь, о чем я.
– Увижу? Вы по правде что-то написали? – хихикнул я. – Судя по всему, это последнее, чем мы тут занимаемся.
– В этом разница между вами и нами.
– Нами?
– Мной и Рубеном в основном. Эль-Греко вначале помогал, но теперь где-то работает.
– Эль-Греко в Нью-Йорке? Где он? Все такой же толстый?
– Приходи – увидишь, – поманил Джуд. Такое впечатление, будто он взаправду хочет, чтобы я к ним присоединился. Взаправду скучает по мне, как я ревниво скучаю по нему. – У Греко работа в Джерси. Коммерция как развлекательное ПО или развлечения как коммерческое ПО. Забыл, как правильно.
Я улыбнулся, вспомнив славного Эль-Греко, – как он ходит вразвалочку по старому району, а под фуфайкой звякают банки с красками.
– Он был лучше всех.
– Мы были лучше всех.
Какое-то мгновение я был не прочь послать к черту весь этот мир лоснящихся костюмов и пластиковых стаканчиков, вернуться к хакерам, где мне и место. Там дешевые квартиры, а до соседей всего один пролет.
Но тут я увидел ее, и лазейка для мысленного побега внезапно захлопнулась.
– Э… Джуд, – я попытался закруглить разговор. – Я тут, пожалуй, займусь кое-чем.
– Клево. Я погляжу.
Я только сейчас заметил, во что он одет. Драные джинсы, потрепанная черная майка. Не знаю, покажусь ли я Карле крутым с такими знакомыми или меня навеки заклеймят как прохвоста.
– Нет, ну то есть – делами займусь. Они же мне зарплату платят. – Я пожал Джуду руку и похлопал по плечу.
– Нормально, занимайся делами. – Он не двигался, а Карла меня уже засекла. Теперь пробиралась через толпу. Мои вселенные вот-вот столкнутся.
– Она кто? – спросил Джуд.
– Ну, мой босс, видимо.
Я раньше об этом толком не думал, но Карла Сантанджело, глава отдела интернет-стратегии, была моей непосредственной начальницей – во всяком случае, пока. Менеджер фондов, лет за тридцать, энергичная, самолюбивая и оттого преуспевающая, выбралась из околотехнологической товарной биржи и оказалась посреди кибер-интеллектуального вакуума фирмы. У Карлы имелись мозги, красота и оптимизм – достаточно для успеха если не на Уолл-стрит, то на Кремниевой аллее, – однако отсутствовало чутье. Карла не сознавала, что делают сети с рынком ценных бумаг, и пользовалась устаревшей статистикой вроде оценки акций через доходы. Она знатно поистрепалась в период спада после биржевого интернет-бума, и ее стремление заполучить мои мозги тормозилось только угрозой, которую человек вроде меня представлял для ее должности.
Во всяком случае, так я объяснял ее романтические – иначе не скажешь – поползновения со дня моего прихода в «МиЛ». Алек представил меня главой отдела интернет-стратегии, но я был аналитиком низшего звена – в «МиЛ» таких сотни, в интернет-отделе Карлы – по меньшей мере десяток. Она пудрилась передо мной за столом переговоров и часто поглядывала мне в область промежности – я так понял, туману напускала. Мускулами поигрывала. Посредством сексуального устрашения держала парней на коротком поводке. С другой стороны, я понимал, во что такая подруга способна одним ударом превратить мою карьеру и сексуальную жизнь. Но подобные мысли я гнал из принципа. Мною не попользуешься.
Кроме того, Карла для меня – слишком нервная. Днем она носила шелковые блузки с толстенными подмышечниками, выдававшими беспрестанную тревогу, и квадратные очки в роговой оправе, которые подчеркивали ее панический отчаянный взгляд. Вьющиеся черные волосы собирала в тугой узел, и к четырем-пяти часам из него выбивалось столько прядей, что Карла напоминала ведьму только-только с электрического стула. По крайней мере, так я твердил себе всякий раз, углубляясь в фантазии о том, какие части моего тела поместятся меж ее обширных грудей. Нет. Она злобная, требовательная, истеричная сука.
Но сегодня она сняла очки, вставила линзы, и волосы падали ей на плечи. Лепные итальянские черты словно отчасти поглотили ее неистовую энергию, а длинная темная волнистая грива рассыпалась гимном спонтанности. Вдобавок Карла надела свободное пастельное платье, гибко закруглявшее движения.
Разумеется, я хотел ее – во всяком случае, пока ей не надоем. Или джин наконец подействовал.
– Ну вот что, Коэн. – Джуд вывел меня из транса. – Так и быть, тебе не придется нас знакомить и краснеть – если обещаешь устроить мне в «МиЛ» презентацию на той неделе.
– Ничего я не краснею… – начал было я, но Карла надвигалась, и решение показалось разумным. – О'кей, Джуд. Заметано.
– Звякни. – И Джуд исчез в толпе.
– Приветик, Коэн, – Карла ткнула меня плечом – равнодушно, будто просто хотела оглядеть зал с моей точки обзора. – С кем трепался?
– Да так, старый друг, сосед. – Я разглядывал ее профиль, пытаясь расшифровать выражение лица. Непроницаема.
– С кем общался? – спросила она. – Чему научился?
Господи, порой я ею и впрямь восхищался.
– Тай такой-то из ИДПП. Карл какой-то из «Потребительских решений». – Я решил, что визитки лучше пока припрятать.
– М-да, весьма специфично.
– Ничего нового, – признал я.
– У нас есть способы тебя разговорить… – Карла повернулась ко мне и сощурилась. – Говорят, ты представляешься главой отдела, Коэн.
– Это не я, это Алек. Ты же знаешь его подходцы.
– Да, но твоих подходцев я пока не знаю, Джейми.
Лицо в нескольких дюймах от меня, и тяжело дышит. Поменяйся мы полами, я бы как пить дать выиграл иск о сексуальном домогательстве. Но я терпел ее авансы, поскольку они давали мне повод в ее присутствии возбуждаться – что я, собственно, и делал. К тому же не исключено, что я просто похотливый кобель и все понимаю превратно. Может, для меня каждый ее жест – подначка, потому что мне трудно подчиняться женщине. Красивой притом и знающей о технологиях меньше моего.
О'кей, я хотел ее тело, но ее должность я тоже хотел.
– Ну как, похвасталась акциями этой вашей домашней безопасности? – спросил я. Не стоило издеваться над ее работой, но я ужасно напрягся, и так получилось.
Все в фирме, и Карла в том числе, прекрасно знали, что я думаю насчет последнего ее проекта, для которого «МиЛ» выступал андеррайтером. Я думаю, что он недальновиден и обречен на провал. Компания «МойПривратник.com» запатентовала программу для настройки домашних систем безопасности через Повсеместно Протянутую Паутину. Скажем, человек сидит в конторе, а к нему домой пришли: на экране выскакивает окошко с фотографией гостя. И дальше пользователь может удаленно впустить в дом родственника, друга или курьера. Система даже позволяет создавать «виртуальную подпись». Требуется специальная видеокамера: через последовательный порт подключаешь ее к домашнему компьютеру и направляешь на дверной проем. Согласно бизнес-плану устройство высылается подписчикам бесплатно, если те позволяют фиксировать имена гостей и собственные решения в базе данных компании для маркетинговых исследований. Таким образом, за юзера платишь 470 долларов с лишним, а прибыли – ноль.
– Это не хвастовство, – окрысилась Карла. – Это называется разрешительный маркетинг. Сетевые факторы. Все программируют системы безопасности по нашим стандартам, и можно людей как угодно изучать. Реклама, специальные предложения, широкополосные сети. – Она приосанилась. – Это честная игра, Коэн, и лучше бы ты ее не портил.
– Прости, Карла, но мне трудно представить, как этим прибамбасом пользуется моя мать.
– Прости, Карла, но мне трудно представить, как этим прибамбасом пользуется моя мать.
– И ты прости, Коэн. Не думала, что твоя интернет-стратегия основана на потребительском спросе жены раввина в возрасте за полтинник.
Вот гадина. Насчет жены раввина особенно. В последние месяцы в газетах все чаще пишут, что сторонники левых убеждений или религиозные (не только евреи – еще активисты, экологи, спецы в политике, администраторы бесплатных школ и защитники прав потребителя) – препятствие для роста валового национального продукта. Они (вместе с возросшим интересом к реальным доходам) и виноваты в коррекции 2001 года – великом коллапсе слепой веры.
И к тому же безработица ниже двух процентов, минимальная зарплата парит над уровнем бедности. Инфляция. И все опасаются, что Эзра Бирнбаум, председатель Федеральной резервной системы и (так уж вышло) еврей, увеличит процентные ставки за счет нужд капитала.
В подобные моменты я чувствую, что оба лагеря против меня.
– Господи, Коэн, расслабься. – Видимо, Карла по моему лицу поняла. – Я шучу, ясно? Остынь.[66] Это просто бизнес.
Просто бизнес. Вечно я забываю. Карла, похоже, за свою должность не опасается. Говорят, она практикующая католичка, записная демократка со связями в министерской программе «новой медийной грамотности». Плюс женщина, а в моей – да, предвзятой – системе мироустройства это означает, что она экипирована для кормления людей. Как она при этом ухитряется корпоративного монстра питать? Как она вообще все это видит?
Я надеялся разнюхать. Да еще избежать очередной ночи в доме родителей (я жил там, пока не готова оплаченная «МиЛ» квартира). В общем, я решил переспать с Карлой.
2 Тварь
Машина сцапала меня острыми алюминиевыми челюстями и вот-вот прикончит.
Как же это меня угораздило? Основная Сеть вышла онлайн первой, я потому в нее и записался. Хотел перейти в другую, едва найдется подходящая. Но, не успев нажать на сайте кнопку «Согласен», заподозрил, что совершаю ошибку.
Я указал, чтобы дивиденды поступали электронными деньгами, которыми только в сети и расплачиваться. С каждого доллара, потраченного на межгород, я получал десятицентовый кредит. Если пообещать, что будешь пользоваться только «АТиТ», дивиденды возрастают до четвертака. С авиаперелетами то же самое. Пока я летаю одной «Америкэн Эйрлайнз», на каждую милю мне капают две. Та же петрушка с «Э-Трейд», «Найки» и «Кока-Колой». Поначалу несложно, моя «Виза»[67] так запрограммирована, чтобы не платить за «Пепси» или «Рибок». Не ошибешься, даже если очень хочется.
Когда открылись вторая и третья сети, программа стимулирования стала чуть навязчивее. Мои приятели из Куинза в основном предпочли Народную Сеть, Алек и коллеги из «МиЛ» – Группу Люкс, а родичи вообще решили не подписываться. Сети росли, боролись за конкурентные преимущества и начали препятствовать смешению.
Не проблема заказать колу, когда приятели пьют «Снэпл», или слетать на похороны на «Америкэн Эйрлайнз» и потом встретиться с семьей, которая летела «Юнайтед»[68]. Но едва к сетям прицепили политические партии, частные школы и поликлиники[69], потребительское пространство обернулось зоной военного конфликта. До того дошло, что запрещалось смотреть кино вражеской студии или – еще хуже – поступать на работу в неподключенную к сети компанию. Телефонные звонки клиентам конкурирующих сетей стоили втрое дороже.
Когда я наконец решил сменить сеть, было уже слишком поздно. По договору, в первые десять лет я мог выйти из сети, лишь вернув все полученные дивиденды – наличкой. Я заработал и потратил более 50 тысяч долларов в дивидендах, так что это был не вариант.
К счастью, возник черный рынок – там продавались липовые идентификаторы для неавторизованных сделок. Я мог ходить с родичами на мероприятия, не связанные с Основной Сетью, а с друзьями – в незарегистрированные клубы. Так делали все, и придраться к таким нарушениям практически невозможно.
Почуяв, какие деньги утекают в незаконные транзакции, сети пошли во всеамериканскую атаку. Министерство торговли и прочие структуры, которым вроде полагалось принимать меры, съежились до сувениров из прошлого, и потому сети сами диктовали правила. Вычисленных и пойманных нарушителей лишали всех привилегий и отправляли на принудительные работы в какую-нибудь подключенную компанию.
Движение сопротивления росло и ширилось, но и простимулированная мощь комитетов бдительности тоже. Любому, кто успешно стукнул на соседа, выдавали десять тысяч долларов кредита. Нарушать мудрено, однако возможно: мелкие лавки по-прежнему с радостью вели несетевой бизнес – его можно было не оформлять. Не то чтобы налоги душили, просто многие разорялись – не выдерживали обязательных комиссий с продаж сетевой продукции.
Я приучил себя использовать идентификаторы только в крайних случаях, но сейчас, решил я, – просто край света. Карла сказала, у нее аллергия на презервативы из латекса[70], требовались органические резинки, а их выпускала компания из Народной Сети. Кроме того, я в этом самом погребке уже покупал без осложнений какие-то мелочи. Проще спереть три штуки в упаковке, чем воспользоваться липовым идентификатором, но неохота воровать. Про это есть настоящий закон. В Библии, через один после «не убий».
Для начала я осмотрелся. Старушка читала журналы, а Джуд присматривался к диетической коле. Все чисто. Я вытащил наличку и поддельный идентификатор. Кто знал, что меня выдаст лучший друг?
Видимо, Джуд тайком щелкнул по кнопке тревоги на пейджере, послав сигнал в ближайшую машину полиции Основной Сети. На входе в магазин уже опускалась металлическая решетка, в дверном проеме замелькал луч фонарика. Ныряя под железные шипы, я оглянулся и увидел Джудово лицо. Джуд скрипел зубами и тыкал в меня пальцем – злобно, с упреком – дескать, как ты мог?
«Как я мог? – думал я, мчась по холодным узким улицам. – Как он мог!» Но оплакивать предательство не было времени. Полицейская машина приближалась. Я сунул руку в карман – выкинуть бумажник с транспондером для «Визы», но не успел. Машина выстрелила «кошкой» и намертво прихлопнула транспондер, попутно вцепившись мне в пах.
Провод змеей обвил мне бедра и медленно потащил меня к распахнутым челюстям машины, к сотням пластмассовых языков-щупалец внутри. На каждом – свой логотип, все разом прицепились мне к паху и давай сосать. Жизнь из меня высасывали. Я знал: когда машина закончит, я уже и человеком-то не буду. Я орал от боли, но звука не получалось. Щупальца сосали, вливая мне вместо крови какую-то белую жижу. В паху чудовищно напряглось, против моей воли стало расти, и наконец из штанов вырвалась пугающая эрекция.
Тут-то я и понял, что это был сон – и осознал, чья голова скачет у меня между ног. Карла. Я, видимо, отрубился, едва кончив. Теперь она сосала меня, надеясь до утра проскакать еще раз.
Шмаль.[71] Мы ведь шмаль курили, так? В этом дело, не иначе.
– Ммм, – простонала Карла. Прилежная, порнофильмы смотрит. – Мммм, – повторила она тоном ниже. Заглянула мне в глаза и облизнулась.
Я откинул голову – дабы скрыть ужас и симулировать страсть. Не успел я и глазом моргнуть, Карла уже меня оседлала – не открывая глаз, утонув в своем мире.
Вот и славно. Я остался в своем. По кусочкам собирал вечер, который вот так закончился. Считал бокалы между первой встречей с Карлой и второй, у гардероба, когда ее рука скользнула мне в карман, гладя вставший член[72].
Как она туда попала? Собранные визитки подсчитывала, что ли?
Мы чуть-чуть потрепались, слегка пофлиртовали, затем разделились – обработать побольше народу. Я опять наткнулся на Джуда, осушил, видимо, еще два джина с тоником, познакомился с чередой точка-комеров. Каждый выдумал новый способ максимизировать РИ, минимизировать риск, расширить сектор рынка или сузить конкурентную среду.
Потом Алек пытался мне что-то сказать. Мы забились в угол, бизнес-шабаш достиг крещендо. Алек бубнил про школу и как он чуть не утонул, но у него заплетался язык. А зал уже слегка вертелся. Потом стал вертеться чуть быстрее.
В разговорах я различал лишь отдельные слова. Сетевые факторы. Навязчивость. Серверный зал. Купленные опционы. Покупка опционов. Тут-то все и началось. У противоположной стены я увидел Тая – губы шевелятся со скоростью миля в минуту, без сомнения, «конфиденциально» выбалтывает про систему метаинкубаторов. А напротив него Карла – возбужденно читает помощнику записи с «Палма». Оба пускают слюни и хлопают друг друга по спинам.
Буйная орава пижонов слилась в единый многоголовый организм. Я различал его отражение наверху, в кусках майлара. Мы – будто стадо, всей толпой куда-то несемся. Между мощными глухими басами, что грохотали вокруг, каждая гигантская пасть вопила свое. Казалось, женщины визжат, а мужчины улюлюкают.