Леона дружески трепали по плечу. Он усматривал в этом жесте снисходительность. Так хозяева поглаживают кота. Дескать, мы тебя любим, но ты – кот. А мы – люди.
Если раньше Леон был лицом семьи, то теперь эта роль перешла Ариадне. А Леон – «сопровождающие их лица».
Стол был богатый, разнообразный: все виды мяса и рыбы. Было даже мясо кита, которое равноправно можно считать рыбой и мясом.
Ариадна незаметно достала из сумки баночку, в которой лежала вареная свекла. Переложила свеклу в тарелку, стоящую перед Леоном. Это было все.
Леон послушно склевал три кружка свеклы и откинулся на спинку стула.
Ада понимала, что подвергает близкого человека пытке голодом. Но она знала: если отпустить вожжи, он сейчас съест полстола. Поднимется сахар и холестерин. Врач сказал: вы роете себе могилу ножом и вилкой. Шестьдесят лет для мужчины – не возраст, но сказывалась наследственность: все в роду были с гипертонией, и все довольно рано убрались с этого света, приобщились к большинству.
Ариадна не собиралась покоряться судьбе и сражалась за своего мужа, как солдат на передовой. Однако сидеть за царским столом и есть вареную свеклу… Так дрессируют собак. Кинут им кусок мяса и прикажут: «Нельзя!» Леон сидел перед пустой тарелкой и моргал.
– Если хочешь, поедем домой, – предложила Ариадна.
Леон не хотел портить жене Новый год. Тем более Миллениум.
Часы пробили двенадцать. Все с воплем вскочили, выбежали во дворик ресторана. В небо взлетали и рассыпались огни. Устроители постарались. Все стали прыгать, трясти руками. Веселье и радость исторгались из каждого человека. Эти индивидуальные радости складывались в общую, коллективную. Получалась одна большая радость, которая уходила в небо и растекалась в атмосфере.
Леон стоял среди ликующих, одинокий, растерянный и голодный, как потерявшийся пес. У него болела спина. Хотелось остаться одному. Общее веселье еще больше подчеркивало его неприкаянность.
Ариадна веселилась на всю катушку. Леон не хотел ей мешать. Стоял и ждал, когда можно будет уехать домой. Зоя… Володя… Прежняя семья. Где они сейчас? Как встречают новый век? Вместе или поврозь? У каждого своя компания или сидят вдвоем друг против друга… Выпили шампанского, посмотрели телевизор и легли спать…
Леон смотрел в утоптанный снег, хотя над головой расцветали огненные кусты. Некоторые ракеты взлетали особенно высоко, выше всех. Взрывались ярко и летели вниз особенно долго и не гасли. А внизу только утоптанный снег, и больше ничего.
Боль не отпускала и дома.
Леон догадался: обострение радикулита. Ничего страшного, однако терпеть нет никаких сил.
Ариадна решила вызвать «скорую помощь». Было неудобно беспокоить людей в новогоднюю ночь, но «скорая» на то и существует, чтобы ее кто-то беспокоил. Почему не она?
«Скорая» приехала быстро – мужчина и женщина. Крепкая румяная парочка лет пятидесяти.
Они стояли над Леоном в полном бездействии.
– Сделайте обезболивающий укол, – попросил Леон.
Парочка переглянулась.
– У вас есть обезболивающее? – спросила Ада.
– Ничего нет.
– А зачем вы приехали?
– Вызвали.
– У «скорой помощи» нет лекарств? – не поверила Ада.
– Финансирование нулевое, – объяснил мужик.
– Я заплачу, – с готовностью пообещала Ада.
– Никаких заплачу! – возмутился Леон. – Это «скорая помощь» или шаромыжники? Где мы живем? Кто нас окружает?
Леон вскочил с дивана. Казалось, он сейчас накинется на кого-то из двоих. Баба испуганно вытаращила глаза, а мужик втянул голову в плечи. Леон покраснел как свекла. Поднял кулаки над головой.
– Что творится со страной? – заорал он. – Что творится, я спрашиваю? Ведь все же работало, все чикало… Почему? Почему? Кому это было надо?..
Вдруг Леон замолчал. Обернулся к Ариадне и спокойно сказал:
– Я умираю.
И упал. Зеленоватая бледность поползла вниз ото лба к подбородку. Он уходил на глазах.
Врачи «скорой помощи» остолбенели. Продолжали стоять неподвижно.
Ариадна не верила своим глазам, и только кухарка Галя ринулась к хозяину, лежащему на полу, стала делать ему искусственное дыхание – рот в рот. Она все припадала к нему и припадала, трясла за плечи, звала:
– Леонард Евгеньич, Леонард Евгеньич…
Но он был уже далеко. Ничего не видел и не слышал. Его лицо было спокойным. Глаза смотрели в иные миры.
– Леонард Евгеньич… – трясла Галя.
– Оставь его, – велела Ариадна.
Ей казалось, что Галя мешает Леону сосредоточиться для новых реалий.
Рыдать и колотиться как рыба об лед Ариадна будет позже. А сейчас в момент смерти она была каменно-спокойной.
Природа оберегает человека от непосильных потрясений. Погружает в ступор, как будто кладет в заморозку.
* * *Оттаивать и понимать Ариадна начнет через какое-то время. Врачи посадят ее на специальные лекарства. От них меньше помнишь, но хуже соображаешь. В один прекрасный день Ариадна выбросила все таблетки и стала жить без лекарственного наркоза.
Внутри и вокруг – тоска собачья. В душе и в костях воет ветер.
На сороковой день собрались все друзья Леона – мидовская компания в полном составе. Они сплотились вокруг Ариадны, как вокруг раненой птицы. Сколько было сказано слов. И каких. Но что такое слова? Воздух. Ветер дунет и унесет слова в небо. Там они собьются в облака и поплывут. И постепенно рассеются. И снова пусто до самого горизонта.
Забегала Мирка. Норовила попасть к обеду.
Мирка – в своем репертуаре: что думала, то и говорила.
– Хорошо, что ты осталась одна. К тебе хоть пробиться можно. А то пусик, мусик… Окуклилась в своем семейном эгоизме. Ничего не видела вокруг.
– Тебе, может, и хорошо, – отозвалась Ариадна. – А мне ужасно.
– Зачем тебе муж? Деньги у тебя есть, сын есть, секс – не проблема.
– Ты ничего не понимаешь, – отмахнулась Ада.
– Лично для меня главное – полный покой. Ни от кого не зависеть.
– Полный покой в гробу, – сказала Ада. – Лежишь себе и ни от кого не зависишь. А я люблю зависеть. И чтобы от меня зависели.
– Тогда выходи замуж.
– Такого, как Леон, я никогда не встречу.
– И не надо, – заявила Мирка. – Ничего хорошего в твоем Леоне не было.
– То есть как? – захлебнулась Ариадна. – Что ты такое говоришь?
– Леон – кагэбэшник. А кагэбэшники – служебные собаки.
– Не знаешь – не говори, – одернула Ада.
– Я не знаю? Я-то как раз знаю. Это ты не знаешь.
– Дура, – заключила Ада. – Просто завидуешь…
Мирка ушла. Ада ходила из угла в угол, размышляла: обижаться на Мирку или не обращать внимания.
У Ариадны хотя бы память о счастливом куске жизни. Двадцать пять лет – как один день, долгий и солнечный.
Впереди – пустота, но за плечами – счастье. А у Мирки впереди пустота и позади пустота. Такие, как она, не хотят признать свое поражение, завешиваются словами: зачем, не хочу, независимость… А что может быть прекраснее зависимости? Зависеть от любимого каждой клеточкой, каждой минутой. А что хорошего в свободе? Тебе никто не нужен, но и ты никому не нужна. Выходи на крыльцо и вой, как собака на луну.
Ося и Марик жили в Англии. Работали в одной клинике.
Первым уехал Ося, потом перетянул к себе Марика. Они подтвердили свои дипломы. Успешно работали.
Работа на Западе – главное. Есть работа – ты обеспечен. В Москве Марик получал меньше, чем кухарка Галя.
Ося женился еще в Москве. На медсестре. В Лондон переехал с женой. И тем не менее он отслеживал жизнь Ариадны. Ничем не интересовался, но все знал. Когда умер Леонард, он позвонил Аде и предложил перебраться в Лондон. Быть рядом. Все-таки здесь сын, налаженная страна, королевство как-никак. И Ося – пусть не муж, но близкий человек, глубокий родственник.
Недвижимость в Москве можно продать, и купить в Лондоне любые апартаменты, хоть замок. Здесь жить дешевле и лучше, и спокойнее. Богатые люди из Москвы бегут именно в Лондон, потому что ни в чем нельзя быть уверенным.
Ариадна задумалась…
– Прежде чем отказываться, надо знать от чего, – посоветовал Ося. – Приезжай и посмотри.
И в самом деле. Почему бы не поехать и не посмотреть.
Ося и Марк жили в хорошем районе, возле парка.
И дома были красивые: двухэтажные, краснокирпичные, с высоким крыльцом и коваными перилами.
Парк – практически лес. По зеленой траве гуляли лисы, лоси и прочее дикое зверье, не считая белок и зайцев. Они не боялись людей, а люди не боялись их. Выходя на прогулку, прихватывали еду для зверей. Звери привыкли к подачкам и ждали и взыскующе заглядывали прохожим в глаза. Дескать: «А где питание?»
Лоси по утрам подходили близко к домам, заглядывали в окна.
Ося и Марк жили в одном доме, в разных половинах. По утрам они вместе выходили и добирались каждый на своей машине.
По вечерам вместе ужинали.
– Как ты можешь жить в Москве? – удивлялся Ося.
– Но ведь ты жил, и ничего, – отвечала Ада.
По вечерам вместе ужинали.
– Как ты можешь жить в Москве? – удивлялся Ося.
– Но ведь ты жил, и ничего, – отвечала Ада.
– Твое счастье знаешь в чем? Ты не знаешь, как ужасно вы там живете. Никаких законов: ваши суды – это конкурс взяток. Попробуй заболеть – к тебе без денег никто не подойдет.
Ариадна вздохнула. Что правда, то правда. В Англии Леон бы не умер.
– Москва очень похорошела, – сказала Ада, как бы в оправдание. – На дверях золотые ручки.
– А под ногами говно, – уточнил Марик.
И это – правда. Лондон – чистый город в отличие от Москвы.
Ариадна стала раздумывать.
Ося – бывший муж, можно обойтись. Но Марик – сын. Она им восхищалась. Замечательный молодой человек, без вредных привычек: не пьет, не курит, не балуется наркотиками, и даже не бабник. Имеет девушку, и ни на шаг влево. Правда, через четыре года он ее бросит на ровном месте, и заведет новую девушку и опять на четыре года. У него цикл – четыре года.
До сих пор не женился, но в конце концов женится и родит внуков. И тогда Ариадна перестанет быть одинокой, будет кого любить, о ком беспокоиться, кому передать наследство.
Однако, в Москве у нее могилы: мама, дедушка, бабушка, Леон. Ее держали мертвые.
Ариадна жила на половине Марика.
Марик работал целыми днями. Его специализация – гинеколог. Стоял у врат любви.
Ада помогала ему по хозяйству. Готовила обеды.
Рядом с домом – магазин экологически чистых продуктов. Яблоки с червяками, и пахнут, как яблоки. Не то, что в московских супермаркетах: яблоко – безукоризненное на вид, блестит, как будто его натерли воском, и пахнет каким-то формалином. Хоть бери и рисуй. Рисовать его можно, а есть – нельзя. Вернее, можно, но никакого удовольствия.
Рыба в экологических магазинах – дикая, из моря, выловленная утром. В московские супермаркеты красную рыбу привозят из специальных водоемов. Там их выкармливают генетически измененным кормом, чтобы быстрее росли. Они и растут. И непонятно, что ешь и как это на тебе отразится в конце концов.
Да, в Англии жить лучше. Недаром сюда метнулись все богатые и дальновидные. Здесь понятно: что ешь, что пьешь, не страшно заболеть – тоже не последнее дело. И не страшно потерять бизнес – законы работают. Но… Телефон молчит. Ни ты никому не звонишь. А кому? Ни тебе никто. А кто?
Ариадна привыкла к тому, что в Москве телефон разрывается. А здесь, в Лондоне, – тишина. Как на Луне.
Ариадна задыхалась, словно в безвоздушном пространстве.
Ну, поела. Ну, погуляла по парку. Ну, съездила на экскурсию, посмотрела Тауэр, подивилась на черных таинственных ворон, гуляющих по площади. А дальше что?
Ариадна стала потихоньку складывать чемодан: подарки для подруг, обновки для себя: сумку из крашеного питона и короткую шубу из крашеной обезьяны. Бедная обезьяна. Но так надоела норка. В Москве все проститутки ходят в норке и все дипломатические жены. Норки – не из леса, а из питомника, звериного концлагеря, где они мучаются, болеют, страдают и едят всякую мерзость. Мех от этого тускнеет, становится непрочным. Его шьют гнилыми нитками, которые быстро расползаются, равно как и шкуры.
В Лондоне меха почти не носят. Влияние «зеленых», которые выступают в защиту природы.
Вторая жена Оси (Люда) поводила Ариадну по правильным магазинам – там, где относительно дешево, но сердито.
Люда понравилась Ариадне. Ее любимое занятие – праздность. Она – талантливая бездельница. Можно перемогаться от безделья, а можно им наслаждаться.
Люда ложилась спать в два часа ночи и вставала в два часа дня. Потом очень долго, с удовольствием принимала ванну, долго пила кофе. Кофе она любила горячий, сладкий, с коньяком. Приводила себя в порядок где-то часам к пяти, когда люди уже возвращались с работы.
И вот, когда все возвращались – усталые и серые, она являла себя миру – отдохнувшая, красивая, в хорошем настроении. А впереди – целый вечер и половина ночи, театр, ресторан, ночной клуб – что захочешь. Или просто – прогулка на машине по ночному Лондону. Жизнь – нескончаемый праздник. Работать – не обязательно. Зарабатывать – не надо. Ося заработает.
Любила ли она Осю? Безусловно. Иметь богатого, уважаемого мужа, который обеспечивает ей жизнь без заморочек.
Любил ли Ося Люду? Он мало замечал вторую жену, так же как и первую. Для него главное – работа.
Ариадна выбрала удобную минутку и прямо спросила:
– Ты ее любишь?
– Я ее мало вижу, – ответил Ося. – Я ухожу, она спит. Я прихожу – ее нет.
– Ты не ответил.
– Как сказать… Ты была родная жена, а она – двоюродная.
– А если я перееду, как мы будем жить?
– Как ты скажешь. Это будет твое решение.
Ося смотрел прямо ей в глаза. Ждал.
– Но ведь Люда пострадает, – напомнила Ада.
– Материально не пострадает. Это в России бросают жену на ржавый гвоздь. А здесь я обязан ее содержать до тех пор, пока она не выйдет замуж.
– Понятно, – сказала Ариадна.
И это все, что она сказала.
Ариадна не собиралась сходиться с Осей. Не собиралась переезжать в Лондон. На Западе не принято, чтобы дети и родители жили вместе.
Ее вопрос «если я перееду» был задан не для примерки, а для самоутверждения. Приятно осознавать, что ты что-то значишь для кого угодно, хоть для того лося, который прошел мимо окна.
– А лоси – это кто? Кони или коровы? – спросила Ариадна.
– Свиньи, – ответил Ося. Обиделся.
Ариадна вернулась в Москву.
Продолжала крутить свой бизнес. Открыла маленькое кафе на Цветном бульваре. Кафе требовало непрестанного внимания: не халтурят ли? Не воруют? Главное – все наладить и запустить, а потом пойдет на автопилоте. Главное – начало.
Старт был задан. Кафе процветало.
Репутация была безукоризненной, но однажды случилось чепе.
В кафе зашел член Государственной думы, и у него украли плащ.
Общей раздевалки в кафе не было. Изящные вешалки стояли возле столиков, как на Западе. Подошел к столику, разделся и сел.
И вдруг – украли плащ, и у кого? У ВИП-персоны.
Администратор Гриша пригласил пострадавшего в свой кабинет, дал листок бумаги и попросил переписать содержимое плаща. Кафе было готово оплатить материальный ущерб.
Думец записал в столбик: плащ – тысяча евро. Бумажник, в котором были десять тысяч долларов. Швейцарские часы – восемьдесят тысяч долларов и золотая зажигалка. Общая стоимость – сто тысяч долларов. Плюс моральный ущерб.
Администратор Гриша схватился за голову. Дело не в деньгах, страдала репутация. И в деньгах тоже. Ничего себе, слуги народа. По десять тысяч носят в карманах.
На другое утро в ресторан зашел молодой небритый парень в очках. Сказал администратору, что вчера вечером сидел с компанией, перепился и спутал плащи. Свой оставил, а взял чей-то похожий.
И предъявил плащ думца.
Администратор Гриша обшарил карманы. Там лежал чистый носовой платок и запечатанный презерватив. И это все.
– А больше ничего не было? – спросил Гриша.
– Я не знаю. Я не смотрел.
– Карманы проверяли? – уточнил Гриша.
– Да нет. Зачем?
Парень не врал. Это было видно. Администратор умел читать человеческие лица. На них все написано. Как в меню.
Позвонили думцу. Тот приехал. Забрал плащ.
Протянул Грише сто долларов. Добавил:
– За оперативность.
«И за молчание», – понял Гриша.
Гриша глубоко, понимающе кивнул головой.
Перечень с убытками он порвал на две части и выбросил в корзину.
* * *Ариадна жила в московской квартире, но на выходные уезжала на дачу. На свежий воздух.
Кухарка Галя ставила перед ней полный обед: холодную закуску, первое, второе, десерт.
Ариадна сидела над супом, не поднимала ложку со скатерти. Просто сидела, и все. Галя ждала, когда хозяйка начнет есть и даст оценку ее кулинарным способностям. Но в глазах Ариадны набухали слезы, медленно текли по щекам и падали в суп. Одна за другой.
Ариадна отодвигала тарелку и уходила во двор. Обнимала дерево, припадала к нему виском и рыдала в полную силу.
У нее было все: сын, дело, деньги, но она не видела смысла в этой жизни без любви. Жить просто для себя она не умела и не могла.
Отплакав, Ариадна садилась в машину и возвращалась в Москву. Она металась в тоске. Страдала. Еда казалась безвкусной. Люди неинтересные, плоские. Ночи – нескончаемые.
Подруги пытались помочь, выбить клин клином. Метались в поисках жениха для Ариадны. И нашли. Кто ищет, тот всегда найдет.
Жених имел достоинства и недостатки.
Достоинства: генерал в отставке, не старый (до шестидесяти), вдовец, жена умерла семь лет назад, дети выросли. Порядочный. Все семь лет жил бобылем, не с кем поговорить, кроме кобеля по кличке Бим. Не бедный, можно сказать, – обеспеченный. Имеет бизнес в малой авиации (вертолеты). Бизнес прибыльный и устойчивый.
Недостатки: косой глаз, золотой зуб впереди. Когда улыбался, зуб сиял начищенным золотом. Говорит примитивно, словарный запас – минимальный, много слов-паразитов. Например, «блин».