Накануне того матча прогнозы были практически однозначными: Фишер должен победить. Однако на старте перед советскими функционерами неожиданно блеснул луч надежды: по вине Фишера матч начался с опозданием, затем американец проиграл первую партию и не явился на вторую. В тот момент многие полагали, что Спасский имеет моральное право отказаться от продолжения борьбы ввиду неспортивного поведения соперника. Существовала даже вероятность, что в этом случае ФИДЕ дисквалифицирует Фишера, и формально Спасский останется чемпионом. Так или иначе, советским шахматным функционерам и партийным кураторам шахмат представлялась заманчивая возможность сорвать матч под удобным предлогом, да еще при счете в «свою» пользу. Однако Спасский был неумолим. Он не позволил себе ни одного высказывания против Фишера и, как ни в чем ни бывало, продолжил борьбу против превосходящего соперника.
Высказывалось мнение, что Спасский поступил так исключительно ради денег (в случае срыва матча Спасский, вероятно, не получил бы причитавшуюся ему часть призового фонда). Однако, придерживаясь своей линии поведения, Спасский несомненно терял расположение властей, а привилегии чемпиона мира по шахматам в Советском Союзе стоили немало в сравнении с не столь уж значительным валютным призом в Рейкьявике.
Утратив титул, Спасский еще долго активно выступал в соревнованиях, участвовал в претендентских матчах, однако былые блеск и энергия в его игре больше не проявлялись.
Он не замарал себя никакими склоками, и его имя, несомненно, одно из самых симпатичных в ряду имен советских чемпионов мира.
Глава XI РОБЕРТ ФИШЕР (1943 г. р.), чемпион мира 1972 — 1975 годов
В 1957 году шахматные издания планеты облетела сенсационная весть: чемпионом Америки стал четырнадцатилетний мальчик. Случайность? Невиданный доселе пример шахматной акселерации? То было началом блестящей и во многом беспримерной карьеры Роберта Джеймса Фишера.
Он не знаменит на родине. Мы, однако, пишем, в первую очередь, в расчете на русского читателя, а в семидесятые годы Роберт Фишер был едва ли не самым популярным американцем в Советском Союзе. Можно смело сказать, что ни одна личность в шахматах не вызывала столь жарких споров и полярных оценок.
Писать о Фишере легко и приятно: тема выигрышна, уже несколько десятилетий исключительно привлекательна как для авторов, так и для читателей. Поразительный факт: сколько сомнительных поступков, сумасшедших высказываний позволил себе американский гроссмейстер, однако сохранил симпатии своих многочисленных поклонников — столь велико обаяние Фишера как художника и спортсмена. О нем вполне можно написать отдельную монографию, для нашей же темы необходимо хотя бы вкратце рассмотреть шахматный путь Фишера, поскольку он — единственный в новейшей истории западный претендент, сумевший преодолеть плотную стенку советских гроссмейстеров и стать чемпионом мира.
1958 год. Покорив Новый свет, «мальчик из Бруклина» отправляется завоевывать старый. Межзональный турнир в Портороже — и новая сенсация: пятнадцатилетний шахматист становится гроссмейстером и претендентом. Такого история еще не знала. Не знает, добавим, и по сей день: появились еще более юные гроссмейстеры, но связано это, в основном, с девальвацией самого звания.
Уже претендентский турнир 1959 года в Бледе показал, что Фишер — едва ли не сильнейший гроссмейстер Запада. Пожалуй, он уже тогда мог бы стать чемпионом мира, не сложись исторически такой феномен, как советская шахматная школа. Спасский однажды назвал Фишера «лучшим воспитанником советской шахматной школы». В этой шутке немало истины: в отличие от других западных претендентов, Фишер «по-советски» относился к шахматной борьбе — как к большому спорту, как к самому главному в жизни делу. Кроме того, не будь советских шахматистов, Фишер уже в ранней юности мог бы стать чемпионом мира, после чего он, возможно, оставил бы шахматы и занялся каким-нибудь более почетным в Америке делом: скорее всего, именно тяжелое соперничество с советскими гроссмейстерами породило такого Фишера, каким мы его знаем.
Два первых цикла (за Бледом-59 последовал уже упоминавшийся нами пресловутый Кюрасао-62) не принесли Фишеру полного успеха. Вероятно, он был еще недостаточно силен для успешной борьбы за корону, однако в любом случае победить ему едва ли бы позволили. О причинах мы уже не раз писали, но если Решевский, не будучи профессионалом, никогда не протестовал против сомнительных нюансов системы, то в лице Фишера шахматный мир получил исключительно амбициозного претендента. После Кюрасао Фишер громогласно обвинил советских гроссмейстеров в сговоре и заявил, что впредь не будет участвовать в турнирах претендентов.
Протест талантливейшего западного гроссмейстера подействовал незамедлительно: ближайший конгресс ФИДЕ заменил турниры претендентов матчами, и, начиная со следующего цикла, восьмерка претендентов определяла сильнейшего в поединках по олимпийской системе, что практически исключало возможность сговора участников. Формула самих матчей периодически изменялась, но в основном это были поединки из 10-12 партий. Система эта для своего времени была очень хороша, и трудно припомнить случай, чтобы определившийся по ней претендент вызывал недоверие в шахматном мире. Сторонники длительных матчей на первенство мира часто говорят, что только такие матчи объективно выявляют сильнейшего. С этим доводом трудно согласиться, потому что и сравнительно короткие претендентские матчи неизменно приносили не вызывавшие нареканий спортивные результаты.
Советским это нововведение, разумеется, было не слишком удобно, однако они благоразумно промолчали. А вот Фишер, справедливые требования которого удовлетворили, на старт цикла 1964-1966 годов не вышел. Вероятно, юный американец еще не чувствовал в себе достаточной уверенности, чтобы встретиться в матчах с ведущими советскими гроссмейстерами. Без сомнения, он уже тогда был достойным претендентом, однако ему хотелось побеждать наверняка…
1967 год. Межзональный турнир в Сусе открывает новый цикл борьбы за мировую корону. После десяти туров Фишер уверенно лидирует. Почему он сбежал из Суса? Почему добровольно, на фоне бесспорного лидерства, отказался от притязаний на шахматный престол?
Истоки болезненной психики Фишера, возможно, следует искать в несовместимости его личности с системой ценностей общества, в котором он жил. Всецело преданный шахматам, достигший в них подлинного величия, он жил в стране, где его любимое искусство не ценится ни в малейшей степени и считается попросту одной из настольных игр. Не случайно Фишер всегда любил Югославию, а теперь постоянно живет в Венгрии. Такому человеку, вероятно, было бы удобнее родиться в Восточной Европе или в СССР.
После Суса Фишер еще «по инерции» побеждает на турнирах в Израиле и Югославии, а затем исчезает на два года. Зональный чемпионат США 1969 года проходит без него. Пропустит еще один цикл?.. «А был ли мальчик?»
Весной 1970 года Фишер вновь появляется в Европе. На этот раз появляется, чтобы неизменно побеждать!
Не подлежит сомнению, что в тот момент Фишер мог стать чемпионом мира при любой системе розыгрыша, даже не взирая на возможный сговор против него остальных участников. Впервые в истории появился гроссмейстер, способный уверенно выигрывать у сильнейших конкурентов по несколько партий подряд, независимо от цвета фигур. Со времен Морфи шахматная история не знала столь очевидного превосходства одного шахматиста над современниками.
В 1972 году в Рейкьявике Фишер стал, наконец, чемпионом мира. С его именем связано немало сенсаций, но, пожалуй, главную он приберег под занавес: завоевав титул, к которому он стремился всю жизнь, в расцвете лет и таланта американский гений ушел из больших шахмат.
Каисса потеряла одного из самых преданных служителей. По следам этой сенсации написано немало. Чуть выше мы уже коснулись проблем психики Фишера. Предложим еще одно возможное объяснение его длительному затворничеству: ощутив собственную исключительность, Фишер попросту не мог смириться с естественной мыслью, что никому не дано оставаться самым великим вечно.
Оставив практическую игру, Фишер, похоже, не охладел к шахматам и изобрел часы новой констукции, которые теперь все активнее применяются в самых ответственных соревнованиях.
«Второе пришествие» Фишера состоялось ровно двадцать лет спустя. Его новый матч со Спасским вызвал огромный интерес, однако не столько чисто шахматный, сколько сенсационный. В шахматном мире давно уже вызывает интерес все, связанное с именем Фишера.
Теперь Фишер живет в Венгрии и пропагандирует новую игру — «FischerChess». Как тут не вспомнить слова Алехина о том, что «такие проекты всегда выдвигаются шахматистами, утратившими мировое первенство»?..
Глава XII
АНАТОЛИЙ КАРПОВ (1951 г. р.),
чемпион мира 1975 — 1985 годов
После сравнительно спокойных шестидесятых на шахматном троне вновь воцаряется «государственный монстр». Какие же факторы предопределили такое явление нешахматного порядка, как двенадцатый чемпион мира?
Оговоримся сразу, что в чисто шахматном плане к Карпову претензий нет и быть не может: он — великий шахматист, и его послужной список впечатляет даже на фоне перечня побед любого другого чемпиона мира.
В свои лучшие годы Карпов не был первым среди равных, он был действительно сильнейшим, поэтому говорить о каких-то махинациях, обеспечивавших его победы не приходится. И все-таки он был одним из самых влиятельных и привилегированных членов советского общества — председателем Фонда мира, членом ЦК ВЛКСМ, кандидатом экономических наук, человеком, которого знали в лицо люди, далекие от шахмат. Зачем же понадобился советским властям столь бережно опекаемый фаворит?
По-видимому, причин тут несколько. Во-первых, перед самым «явлением народу Карпова» Фишер ярко продемонстрировал, что Запад также может побеждать. Во-вторых, во время матча в Рейкьявике «в не совсем безнадежном положении» Спасский повел себя столь независимо, что это не могло не послужить уроком Кремлю. Наконец, уже в пору чемпионства Карпова, бегство на Запад Корчного, сильнейшего на тот момент претендента, заставило власти еще раз задуматься об исключительности и необходимости Карпова.
Пожалуй, настал момент поговорить о роли шахмат в советском обществе и сравнить положение шахмат в СССР и на Западе. Об этом немало писалось, однако, не всегда до конца объективно.
Советский Союз, несомненно, явился первым государством, где шахматы стали частью национальной культуры. Шахматистам, даже бывавшим за рубежом, но не жившим на Западе постоянно, очень трудно, практически невозможно почувствовать всю глубину пропасти между общественной престижностью шахмат в СССР и статусом нашей игры в остальном мире.
В Советском Союзе, да и в постсоветской России, где «политики» Карпов и Каспаров баллотируются в Думу (беспрецедентно!), звание гроссмейстера гораздо престижнее ученой степени, а имена чемпионов мира и «просто» ведущих гроссмейстеров знают даже далекие от шахмат люди. Переселившись девять лет назад в Америку, автор этих строк проводил любопытный эксперимент: каждому новому знакомому-американцу задавался один и тот же вопрос: «Кто такой Роберт Фишер?» Даже после наводящих вопросов мало кто давал правильный ответ. В России порой мягко писали, что Фишер «не слишком популярен у себя на родине». Да он здесь попросту мало известен!
Как следствие, и огромная разница в финансовых возможностях. Какой западный гроссмейстер может содержать «штаб», как у двух последних советских чемпионов мира? Нам возразят: сегодня «два Ка» оплачивают свои штабы сами. Но ведь слава Карпова и Каспарова, их сегодняшние доходы, во много раз превышающие доходы ближайших конкурентов, базируются — у Карпова исключительно, у Каспарова почти исключительно — на завоеваниях советского времени. К этой, последней, мысли мы еще вернемся.
Исключительные финансовые возможности советских чемпионов в сравнении с их западными коллегами хочется проиллюстрировать еще одним примером. Популярная программа «Chess Assistant» оригинально была разработана группой программистов специально для подготовки Карпова к матчу в Мерано. Можно вообразить, в какую сумму обошлась бы западному гроссмейстеру попытка создать подобную программу для индивидуальной подготовки!
К сожалению, наряду с такими благоприятными возможностями, Карпов в пору своего шахматного могущества пользовался и огромным влиянием. Гроссмейстерам, помогавшим ему, перепадали «капли золотого дождя»: их ждали поездки на престижные и выгодные турниры, удобные синекуры. Попавшие в опалу горько расплачивались за непокорность: теряли место под солнцем, становились «невыездными».
Трон достался Карпову без боя, и западная пресса тут же окрестила его «бумажным чемпионом». Несправедливая кличка не выдержала испытания временем: Карпов оставался бесспорным лидером мировых шахмат на протяжении доброго десятилетия и на сегодня имеет самый внушительный в шахматной истории послужной список — количество его турнирных побед превышает число подобных успехов у любых двух других чемпионов, вместе взятых. Тем не менее, защищать титул в матчах Карпову было нелегко: его первый же исторический соперник оказался весьма достойным и по-спортивному очень злым. О противостоянии Карпова и Корчного написано так много, что повторяться уже не хочется. Задержимся лишь на одном моменте, имеющем непосредственное отношение к нашей теме.
В семидесятые годы «с подачи» Фишера стала актуальной идея «безлимитных» — до определенного числа побед — матчей. Мы еще будем иметь случай поговорить о несостоятельности подобной формулы боя, а пока лишь укажем на проблему, которую безлимитный матч на первенство мира поднимал незамедлительно. Издавна чемпионы шахматного мира пользовались привилегией сохранять свое звание при ничейном исходе матча с претендентом. В безлимитном матче следование этой традиции фактически означает фору в два очка (скажем, при игре до шести побед ничью в матче можно объявить только при счете 5:5, а значит минимально возможный перевес претендента — 6:4). Вполне естественно, что советская сторона при обсуждении регламента для безлимитного матча Карпов — Корчной 1978 года подняла этот вопрос. Неудивителен и результат тех дебатов: согласившись на игру до шести побед в любом случае, то есть поступившись «ничьей в пользу Карпова», советская федерация выторговала взамен… матч-реванш в случае поражения чемпиона. Почему Корчной согласился на такой «обмен» — понятно: «вечному» претенденту хотелось хоть на год стать чемпионом, и для него важнее всего были условия ближайшего матча с Карповым. Но почему молчал шахматный мир, уже однажды признавший нелепость реваншей и отменивший их? По-видимому, следует признать, что та громоздкая система розыгрыша первенства мира была по-настоящему популярна лишь в Советском Союзе, а на Западе ею никогда всерьез не интересовались. Не случайно и рухнула та система практически одновременно с развалом СССР.
В 1978 году в Багио Корчной был близок к победе, и все же в борьбе с Карповым он имел мало шансов: и штаб секундантов у советского чемпиона был гораздо сильнее, и прочие возможности заметно выше. Для успешной борьбы с Карповым требовался не просто шахматист, сравнимый с ним по таланту, но и человек, располагавший в случае необходимости поддержкой в высших эшелонах власти.
В середине восьмидесятых такой претендент появился.
Глава XIII ГАРРИ КАСПАРОВ (1963 г. р.), чемпион мира с 1985 года
Огромный талант, высочайшая работоспособность и прекрасные условия для совершенствования предопределили практически безоблачный путь тринадцатого чемпиона мира к вершинам мастерства. Лишь став претендентом, Каспаров впервые столкнулся с трудностями. Ему исторически не повезло: если Карпов созрел, как претендент, в период чемпионства американца Фишера, то Каспаров решительно постучался в двери высшего общества, когда советские власти имели своего чемпиона и были им вполне удовлетворены. Гениальный шахматист оказался не нужен собственной федерации! В результате, в 1983 году шахматный мир стал свидетелем уникального действа: под совершенно идиотским предлогом советские функционеры пытались сорвать полуфинальный матч претендентов между Каспаровым и Корчным, причем, вопреки обыкновению, абсолютно не нападали на Корчного и явно провоцировали ФИДЕ засчитать поражение Каспарову! И им это почти удалось, но… вмешался азербайджанский лидер Г.Алиев. Ни для кого не секрет, что противостояние Карпов — Каспаров имело, помимо шахматной, и политическую подоплеку, причем «коса тогда нашла на камень».
К сожалению, политизированность шахматного конфликта двух великих чемпионов часто неблагоприятно отражалась на карьере других гроссмейстеров. В свое время мы писали о том, как Алехин препятствовал участию некоторых гроссмейстеров в крупных международных турнирах. При Карпове и, особенно, при Каспарове подобная политика становится нормой и уже никого не удивляет. Можно вспомнить, например, как в начале девяностых годов молодой и перспективный гроссмейстер В.Епишин, один из секундантов Карпова, блокировался Каспаровым на международной арене, по «непонятным» причинам не попадал в кандидатский список сборной России. Еще раньше Каспаров совершенно абсурдно обвинил одного из своих помощников Е.Владимирова в шпионаже в пользу Карпова, и талантливый гроссмейстер пережил, по-видимому, столь сильное потрясение, что его карьера по сути дела закончилась.
Думается, проблема не только в личных качествах Карпова и Каспарова. Вероятно, классическая система розыгрыша первенства мира сама по себе создает предпосылки для развития негативных явлений в шахматном спорте.