Носовой платок и жвачку он уложил в левый боковой карман комбинезона, маленькую черную плитку унидеска – в правый. Коробочка с драже-стимулятором уместилась в правом же, только нагрудном; об убийственном «камешке» из горного храма он даже не вспомнил, потому что мыслями был уже далеко. В левом нагрудном кармане, в футляре, расположились документы, «великолепная пятерка»: инка, банка[37], ливка[38], медка[39] и пейка[40]. («Какое точное название! – как-то заметил Граната. – Платим-то мы больше всего за выпитое в кабаках. А кто не пьет, тот полный идиот!») Банк-кард Крис уже проверил и убедился, что финансия[41] центурии сработала четко: согревающий душу крупный бонус за участие в боевой операции уже был приплюсован к его счету. Жизнь становилась все прекраснее.
Прижав липучки почти невесомого нэпа к комбинезону на спине, Крис подошел к большому зеркалу у двери казармы. Сюда он больше возвращаться не собирался. Из зеркала на него смотрел высокий широкоплечий парень с неожиданно мягкими чертами лица и короткими, тоже мягкими на вид, темными волосами. У парня были карие, чуть раскосые, глубоко посаженные глаза, слегка вздернутый нос и ямочка на подбородке. Его можно было бы принять в легких сумерках за юнца, но этому мешали резкие глубокие складки: одна пара вертикальными полосами поднималась от переносицы на лоб, а другая, расходясь сторонами треугольника, опускалась от крыльев носа к уголкам губ. На темно-синем комбинезоне, под правой ключицей, четко выделялась круглая эмблема Стафла – золотой орел с воздетыми параболой крыльями на пурпурном фоне. Птица, везде сопровождавшая бога Юпитера.
Зашедший сбоку Граната бесцеремонно отпихнул Габлера от зеркала:
– Красавец! Посмотрелся сам, дай посмотреться другим. – Кросс прищурился, оттопырил нижнюю губу, рассматривая себя, и сделал вывод: – И я тоже неотразим, аж плакать хочется. Сегодня все девки наши!
Комбинезон, однако, сидел на нем несколько мешковато.
– Сегодня нам улетать нужно, а не по девкам, – напомнил Годзилла, обтирая свои гигантского размера бегунцы казенной простыней.
– А! – беспечно махнул рукой Граната. – С моим умением все успеть можно!
Вигион покачал головой:
– Ох, смотри, Мхитарян. Не гонись за всем сразу, а то пролетишь, как фанера над Грэнд Рома.
– Не пролечу, тормознуть всегда успею! – весело оскалился Граната.
– Носярой своей! – Годзилла захохотал и бросил скомканную простыню на койку.
Граната подбоченился:
– Как вверху, так и внизу, есть такой древний принцип. Каков носяра, таково и все остальное! – Он презрительно прищурился. – Я понимаю, что кое-кому завидно. Знаем мы такие памятники – под два метра ростом, а заглянешь в штаны…
– Ты должок собираешься отдавать, мистер? – прервал его Крис.
Граната смешался и, судя по физиономии, хотел соврать, что бонус ему еще не перевели. Но тут же понял, что этот номер вряд ли пройдет. И все-таки попытался выкрутиться:
– Так я же с отпускных обещал, Гладиатор! Вот когда получу… Могу сегодня напоить за свой счет, – поспешно добавил он.
Габлер шагнул к нему и сунул кулак под горбатый нос Мхитаряна:
– Или возвращаешь долг, или до хошек своих не доберешься, гарантирую. Выверну носяру твой наизнанку и скажу, что так и было.
– Ладно, ладно… – Граната вытянул из кармана банк-кард, проделал необходимые манипуляции. – На, смотри. Доволен? Можешь снимать.
В голосе его звучала такая обида, словно Габлер был вопиюще, чудовищно к нему несправедлив. Словно просто украл его кровные.
– То-то же. – Крис достал свою банк-кард. – И в долг больше с тобой не играю, хватит.
– Не очень-то и хотелось, – с оскорбленным видом произнес Граната. – Только куда ты денешься? На одной же галере поплетемся.
Крис усмехнулся:
– Не беспокойся, мистер, найду, чем заняться.
Пятеро эфесов – Габлер, Граната, Атос, Годзилла и Арамис – заказали билеты на вечер, на галеру до Единорога, главного пересадочного узла Ромы Юниона. У Портоса же был прямой рейс с Нова-Марса до Вери Ромы, и он улетал двумя часами позже. Времени для знакомства с приморским городом Александрией действительно хватало. Если, конечно, не упиться до обалдения в первом же кабаке.
– На завтрак, парни! – скомандовал вигион.
* * *Прощание состоялось в столовой и было обмыто местным кисловатым компотом.
– Смотрите у меня: чтоб не нажираться и вернуться на базу живыми! – напутствовал файтеров-отпускников Андреас Скола. – И в срок! А то устрою вам такую какаву с чаем…
Обмен рукопожатиями, похлопывание по плечам – и совсем поредевшая вигия направилась на взлетно-посадочную площадку, где уже грузились в либурны другие подразделения. А шестерка отпускников прогулочным шагом двинулась к воротам окружного центра. Обгоняя файтеров, ехали к воротам сине-красные полицейские уникары, и точно такие же приземистые обтекаемые машины вползали во двор, возвращаясь с ночного патрулирования. У курилок кучковались полы.
– А вон и наш летун! – Граната вскинул руку. – Привет, Зулам!
Коренастый пилот стоял, засунув руки в карманы, в одной из таких группок. Он недовольно посмотрел на шествовавших мимо бравых файтеров и тут же отвернулся.
– Вот наглая харя! – с чувством сказал Годзилла. – Имел он нас в виду.
– Ну и пошел он в дупу, – кротко произнес Арамис.
А Крис подумал об убитых жрецах и говорящей статуе.
– Зачем так, парни? – пробасил Портос. – Если бы не он, где бы мы сейчас были? По-моему, у него к этим жрецам особое отношение.
– И, наверное, не только у него, – заметил Атос, потирая бритую голову. – Но это их проблемы.
Сбоку от ворот, под навесом, был вмонтирован в стену экран солидных размеров. На нем разными цветами светился план Александрии. Город представлялся вытянутым в ширину четырехугольником, нижняя сторона которого была меньше верхней и изгибалась дугой вокруг синего пятна залива. Эта дуга была окрашена в желтый цвет, что, вероятно, означало пляжи, протянувшиеся вдоль всего побережья. Частая сетка горизонтальных и вертикальных взаимопересекающихся линий была улицами, белый кружок в центре этой геометрической фигуры, на пересечении двух особенно широких линий, являлся центральной площадью, а три зеленых овала – два слева и один справа – парками. Еще один овал, только уже не зеленый, а розовый, со схематичной фигуркой бегущего человека, символизировал стадион. Сине-красный прямоугольник в левом верхнем углу, несомненно, означал окружной полицейский центр. Планировка города была бесхитростной, в нем не сумел бы заблудиться даже дошкольник.
– Ого! – сказал Портос. – А до моря-то отсюда пилить и пилить. Возьмем такси?
– Какое такси? – возмущенно повернулся к нему Граната. – Ножками потопаем, на город поглазеем, хлебнем чего-нибудь… Мы в отпуске или что?! На людей посмотрим, себя покажем…
– Знаем мы, как ты себя можешь показать, когда хлебнешь, – заметил Атос.
Однако Граната уже не слышал его. Подскочив к экрану, он отлепил от нижней его кромки дистанционку, скользнул курсором по четырехугольнику города, тронул сенсор.
Экран подернулся дымкой, и выступило из этой дымки объемное изображение широкой городской улицы с трех-и четырехэтажными нарядными домами, деревьями, цветниками, белыми кубиками шопов, редкими разноцветными уникарами и еще более редкими в столь ранний час людьми.
– О, видите? Кабак «Надежда»! – Граната с довольным видом повернулся к остальным. – А девочки, видали, какие ходят? Уже с утра, блип! И кабак, надо думать, не единственный. А ну-ка, еще посмотрим…
– Да ладно, тормози, – сказал Годзилла. – Пошли, все увидим по дороге.
Глава 6 С чего начинается отпуск
Шестеро файтеров вышли за ворота и направились по безлюдной улице, растянувшись шеренгой по всему тротуару. Изредка их с гулом обгоняли полицейские уникары, а вообще утренний город был на удивление тих. То ли большинство жителей уже отправилось на работу, то ли многие еще спали.
Правда, через несколько кварталов, когда улица пошла слегка под уклон, картина изменилась. Потянулись открытые торговые ряды, и там хватало и продавцов, и покупателей. Причем среди покупателей попадались и беллизонцы. Прохожие смотрели на эмблемы и нашивки файтеров с любопытством и недоумением, словно Александрию никогда до этого не посещали служащие Стафла. О событиях в столице местные, судя по всему, ничего не знали. Власти явно берегли нервы населения и не грузили ему мозги своими проблемами. У перекрестков зеленели уютные скверики, а на одной из боковых улиц, чуть ли не друг напротив друга, красовались бело-голубой храм с колокольней, увенчанный золотистым крестом, мягко сиявшим в лучах пока еще не жаркого Сильвана, и мечеть с изящным минаретом, украшенная таким же золотистым, как христианский крест, полумесяцем. В небе, распугивая птиц, пролетали уникары и изредка – желтые аэротакси с синим пояском. Над ухоженными газонами висела водяная пыль. А впереди, в утренней дымке, маячила над кронами деревьев и крышами серо-бурая изломанная вершина какой-то горы.
Крис глазел по сторонам, все сильнее чувствуя запах моря, и вполуха слушал сетования Гранаты насчет здешних цен.
– Ну и ну! – возмущался Гамлет Мхитарян, оглядываясь на торговые ряды. – Три сестерция! Да у нас такая фигня и на двадцать ассов не потянет! Еще бы денарий запросили, обдиралы!
– Ничему не удивляться! – Годзилла с хохотом ткнул пальцем в сторону каменной доски с этим изречением, вознесенной на постамент прямо в центре очередного перекрестка. – Это тебе Гораций советует!
Граната яростно плюнул на выложенный светлой плиткой чистенький тротуар:
– Я б ему тоже кое-что посоветовал, долдону древнеримскому!
– Но-но, Прынц Датский, – предостерегающе сказал Арамис. – Горация не зачипай. Поэт был не чета тебе.
– Тьфу! – еще раз плюнул Граната. – Тебе-то откуда знать, чурка ты недоделанная!
Арамис кротко улыбнулся:
– Доделанная, мистер Мхитарян, вполне доделанная. И, слава богу, не твоей делалкой.
– Да в лоб ему, Ара, без разговоров! – хохотнул Годзилла. – В головешку его носатую!
Вдалеке, за спинами файтеров, раздался какой-то гул, быстро перешедший в затихающий вой. Повернувшись, они увидели крылатый темный силуэт либурны, взмывшей в чистое небо и быстро затерявшейся в синеве. Это начала покидать планету седьмая центурия.
– Пусть парни нам завидуют, – проводив взглядом десантный корабль, сказал Граната. – А вот я себе ничуть не завидую. Я до сих пор не вижу ни одного кабака!
– Протри глаза, – громогласно посоветовал Портос и кивнул на противоположную сторону улицы. – Читать не разучился?
Встрепенувшийся Граната уставился на неброский домик с двускатной крышей, наполовину скрытый деревьями. Домик казался совсем маленьким на фоне вздымавшегося рядом супермаркета «Асс» с серыми матовыми стенами.
– «Сильван в бокале», – прочитал Граната вывеску над дверью. – Кажется, ты прав, громила. Только почему мы еще не там?
…«Там» они оказались буквально в мгновение ока, хотя Атос и успел выразить свое отрицательное отношение к распитию спиртного с раннего утра. Но от товарищей отделяться не стал.
Расположившаяся в глубине зала компания, очевидно, не согласилась бы с Атосом. В неярком утреннем свете, с трудом просачивавшемся сквозь тонированные стены, эфесы обнаружили с десяток вяло обсуждавших что-то парней, которые в самых разнообразных позах сидели за сдвинутыми столами. Парней роднили разноцветные переливчатые майки и шорты, мясистые шеи, бритые головы, слегка выпирающие животы и помятость лиц. Судя по количеству полупустых и пустых бутылок на столах, они, наверное, все-таки не начали с утра, а продолжали с вечера. И, как это ни удивительно, выглядели вполне вменяемыми, что не могло не делать им чести. Немного позже, из общения Портоса с барменом, выяснилось, что это группа тот-плейеров[42] обмывала удачу одного из сотоварищей. Тот-плейеры водились на всех планетах и, кажется, не бедствовали. Хотя, кто его знает, как там все обстояло на самом деле, и скольким тот-плейерам пришлось искать себе другое занятие. Томаш Игрок тоже когда-то занимался этим рискованным делом. А потом почему-то бросил и пошел в Стафл.
При виде файтеров парни попритихли, пялясь, опять же, на эмблемы и белые буквы «МНР», а потом вновь принялись расслабленными голосами судачить о чем-то своем. Стафлы решили последовать примеру местных и тоже сдвинули два стола. Не успели они, сняв нэпы, устроиться в легких, но прочных белых креслах, как откуда-то выскользнул высокий худощавый серв[43] – светлый верх, темный низ – и неслышно устремился к новым посетителям. Вероятно, ему просигнализировал бармен, который смотрел тиви-ньюзы за стойкой, не забывая при этом – конечно же! – протирать рюмки и бокалы самых разнообразных форм и размеров.
– Что посоветуешь конфайнерам-отпускникам, дорогуша? – осведомился Граната, вальяжно развалившись в кресле и целясь носом в грудь серву, похожему на новенький манекен. – С учетом сезона, погоды, времени суток и того прискорбного факта, что мы нормально не выпивали вот уже месяц.
– Если не больше, – добавил Портос. – А что, мистер, «Сильван в бокале» это только название заведения? Или еще и…
– Еще и, – кивнул серв, опережая файтера.
То, что он произнес далее, на одной ноте, без перерыва, было сродни длинной очереди из крупнокалиберного пулемета.
– Марочное столовое сухое белое крепость тринадцать градусов цвет золотистый букет с цветочными тонами вкус мягкий гармоничный выдержано в дубовой бочке четыре года. – Он даже не задыхался. Тоже, видать, был профи.
– Ого! – Портос с уважением посмотрел на чернявого парня. Только непонятно было, относится этот возглас к самому серву или к характеристикам вина.
– Да нет, не «ого», – покосился на коллегу Граната. – Тринадцать градусов, блип! Компот в полицейской столовке – и тот крепче. Нам бы чего посущественнее. Ты, браток, огласи-ка весь список, пожалуйста, и дай свои рекомендации, а мы обсудим.
Годзилла недовольно рыкнул и потряс головой, но возражать не стал. В деле выбора алкогольных напитков Граната любил неторопливость и обстоятельность, то, что Арамис называл «разводить турусы на колесах», хотя был не прав: Граната действительно болтал долго, но отнюдь не бесполезно, как подразумевает это древнее выражение. И те, кто находились с ним в одной компании, могли не бояться, что он выберет для пития какую-нибудь дрянь. Другое дело, что подчас напитки, рекомендованные сервами в разных кабаках Империи Рома Юнион в качестве самых лучших, на поверку оказывались далеко не такими, и тогда Граната учинял скандал. Иногда – с битьем посуды. Иногда – с битьем физиономий. Да еще и оказывал упорное сопротивление вызванным нарядам полиции…
«Тебе не в стафлы бы идти, а в дегустаторы», – не раз говаривал Арамис. На что Граната неизменно отвечал: «Так дегустаторам же пить нельзя, они несчастные люди».
В ходе весьма долгой беседы Гамлета Мхитаряна с терпеливым и невозмутимым работником кабака «Сильван в бокале» отпускники обогатились значительным количеством новой инфы.
В частности, они узнали о том, что алкогольные напитки в Александрии свои, а не привозные. В приморском районе города, носившем непонятное и очаровательное название Коктебель, давно и успешно функционировал завод марочных вин и коньяков. Название района тут же навеяло Габлеру образы различных спиртосодержащих коктейлей, которые ему довелось испробовать на своем веку: Кокте-бель – кокте-йль. К северо-востоку от Александрии на многие километры простирались виноградники, так что затруднений с сырьем не было. Более того, александрийские вина экспортировались и на другие планеты, и почему Граната их до сих пор не пробовал, оставалось загадкой. Вероятно, слишком уж велик был выбор в кабаках. Серв, продолжая изображать из себя пулемет, без запинки сыпал названиями и характеристиками, так что у Криса постепенно начало шуметь в ушах.
– Столовые ординарные марочные – столовые сухие – полусладкие ординарные – крепкие – десертные – старые – коллекционные – коньяки (Граната оживился) – совиньон алиготе ркацители пино-фран каберне монте блан монте руж мадера кокур мускат кагор (все это звучало как древнее заклинание на забытом языке и просто завораживало) кара-даг пять суперзвезд коктебель…
– О! – воздел палец к потолку Граната. – Коньяк «Коктебель»! Случай у меня был один – рассказывал, нет? Гуляли мы в увольнении с Тормозом и еще с кем-то из двенадцатой. В «Русалке», в Нью-Бобринце. А он мне все: «Как ты… бл… Как ты… бл…» Я-то думал, он, красавец упившийся, моим самочувствием интересуется – как, мол, ты? – и блевать его при этом тянет, а Тормоз, оказывается, еще коньяку этого хотел, «Коктебеля»! «Кактыбл!» Хотя полон уже был под завязку. Классное пойло! Само в брюхо льется! Ну что, берем для начала по пятьсот на брата, а там видно будет?
– Ты шо, винтанулся? – вскинулся Арамис. – Так мы и до моря не доберемся. Накатим по двести пятьдесят, не больше. День-то длинный…
– Кто не доберется, тому, значит, не суждено, – беспечно ответил Граната. – Ладно, по триста, для разгона.
– Итого тысяча восемьсот? – уточнил серв-пулемет.
– Да тащи сразу два литра, – прогудел Портос. – Для ровного счета.
– Чем будем закусывать? – кивнув, осведомился бело-черный и посмотрел на Гранату.
– А это пусть парни решают, – отмахнулся тот. – Лично мне однохренственно, и вообще, я уже позавтракал.
Через несколько минут, при участии оказавшегося очень расторопным бармена, который оставил свой пост за стойкой ради помощи подчиненному, стол был накрыт в соответствии с пожеланиями отпускников и возможностями заведения. Была тут и жареная рыба разных сортов, и местные моллюски, похожие на мидий, и икра рыбы-летунца, и какая-то морская трава, и белый, с пылу с жару, хлеб, и здоровенные, как шлемы файтеров, дыни, и черный виноград. Обжираловку решили не устраивать, руководствуясь мудрыми словами Арамиса насчет длинного дня. И коньяку вроде взято было не чрезмерно. Доводилось стафлам пивать и поболе, причем намного поболе. Не следовало также забывать, что вечером им всем предстояло покинуть Нова-Марс, а космодром находился отнюдь не в окрестностях Александрии, а за полторы тысячи километров отсюда, севернее столицы – Стронгхолда, в которой непонятно что сейчас творилось. Впрочем, это их уже не касалось, у отпускников, как известно, совсем другие интересы.