История Рима - Сергей Ковалев

Книга является переизданием труда выдающегося русского антиковеда про­фессора С. И. Ковалева (1886—1960), но благодаря редакции и комментариям его ученика Э. Д. Фролова — профессора, заведующего кафедрой истории Древней Греции и Рима СПбГУ, а также в силу обширных дополнений (они выделены в тексте более мелким шрифтом) ее можно считать кардинально новой.

Яркие, глубокие и детальные зарисовки окрашивают всю историю Рима — от его основания в середине I тысячелетия до н. э. до падения под натиском варвар­ских племен Западной Римской империи в V в. — и оживляют картины прошлого для читателя.

В книге раскрываются важнейшие проблемы истории Рима: формирование сословий патрициев и плебеев, особенности римской государственности, граждан­ские войны, становление империи и т. д. Даются характеристики известных деяте­лей истории: Пирра и Ганнибала, Сципиона Африканского и Катона, Суллы и Пом­пея, Цезаря и многих других.

Издание рассчитано на студентов гуманитарных факультетов вузов, а также будет интересно всем увлекающимся историей античности.

Э. Д. Фролов. ДРЕВНИЙ РИМ: ИСТОРИЯ, КУЛЬТУРА, ИСТОРИОГРАФИЯ

История Древнего Рима составляет заключительный и для дальнейшего развития европейских народов наиболее результативный этап античной ис­тории, заложившей, как известно, фундамент для построения новейшей за­падной цивилизации. Слово «античный» (от латинского antiquus — «древ­ний») употребляется для обозначения не всей вообще древней истории, а именно греко-римской древности, заложившей основы западного пути раз­вития. История начинается на Востоке. В Египте — долине реки Нила и в Месопотамии — междуречье Тигра и Евфрата во второй половине IV тыс. до н. э. возникают первые очаги цивилизации и складываются первые госу­дарственные образования. В Египте на рубеже IV—III тысячелетий склады­вается единое государство, которое просуществовало, практически без перерыва, до конца VI в. до н. э., когда египтяне, покоренные персами, утра­тили свою независимость. В Месопотамии шла смена лидирующих государ­ственных формирований: Шумера, Аккада, Старовавилонского царства, Ас­сирии и, наконец, Нововавилонского царства.

По соседству с этим вторым очагом древних цивилизаций, в Малой Азии, в начале II тыс. до н. э. сложилось Хеттское государство, из облом­ков которого позднее возникли Фригийское и Лидийское царства. В Си­рии и Палестине в начале I тыс. до н. э. возвысились финикийские города-государства Тир и Сидон и Древнееврейское царство с центром в Иеруса­лиме. А к востоку от Месопотамии в VIII—VII вв. до н. э. возникли древние иранские государства Мидия и Персия. Последняя, начав с инкорпорации в свой состав Мидии, обратилась затем к покорению сопредельных терри­торий Малой Азии и Междуречья и с присоединением Египта преврати­лась в сильнейшую мировую державу, с которой позднее пришлось иметь дело грекам.

© Фролов Э. Д., 2002

Все эти государственные образования Египта и Переднего Востока вне­сли существенный вклад в развитие человечества. Они создали первые формы политической организации общества, развили сложные иерархи­ческие структуры, разработали богатые религиозно-мифологические представления и элементы прикладной науки (математики и астрономии), наконец, изобрели различные формы письма — от древнейшего и наибо­лее сложного иероглифического (у египтян) до простейшего алфавитно­го (у финикийцев).

Никому не придет в голову отрицать эти фундаментальные сверше­ния народов классического Востока. Однако нельзя закрывать глаза и на теневые стороны исторической жизни Древнего Востока. К ним отно­сится прежде всего слабое развитие городов, если под последними пони­мать не просто укрепленные ставки властителей (таких на Востоке было в избытке), а еще и центры ремесла и торговли, которые одни могут быть основаниями полнокровной экономики. Затем, в политической жизни ха­рактерным было почти безраздельное преобладание единоличной монар­хической власти, деспотии, а в общественной — засилье жречества. Со­ответственно, ввиду сильнейшего идеологического давления со стороны царской власти и жреческой верхушки, духовная жизнь в странах Восто­ка отличалась скованностью, показательным было слабое развитие свет­ской литературы и свободных гуманитарных наук и искусств, практиче­ски полностью отсутствовали философия и историография.

Совершенно иной исторический путь избрали для себя греки и итали­ки — индоевропейские народы, расселившиеся во II тыс. до н. э. в Юго-Западной Европе, соответственно на Балканском и Апеннинском полуос­тровах. Первыми греки (или эллины, как они сами себя называют) в сере­дине II тыс. до н. э. создали свои государства на юге Балканского полуострова и на острове Крит. Это были еще весьма примитивные обра­зования, сложившиеся не вокруг городов (их еще не было), а под эгидой укрепленных дворцовых центров. Созданные первыми греческими племе­нами ахейцев и ионийцев, эти государства являли собой небольшие мо­нархии с непомерно разросшейся дворцовой бюрократией и весьма еще несовершенной письменной культурой. В конце II тыс. до н. э. они были смыты новой волной греческих племен, среди которых выделялись дорий­цы («дорийское завоевание»).

Разрушение ахейских дворцовых центров, повлекшее за собой падение древних монархий, открыло путь для нового исторического опыта, для нового политогенеза — на основе свободных сельских общин, среди кото­рых выделялись более крупные, разраставшиеся в подлинные города, ста­новившиеся государствами, но притом сохранявшие свою общинную струк­туру. То были городские гражданские общины-полисы, жизнь которых характеризовалась большим или меньшим демократизмом, облекалась в республиканские формы и отличалась невиданной духовной динамичнос­тью и культурным подъемом.

Эти успехи были естественны при наличии у граждан гарантированного законом политического равноправия, материальной обеспеченности и досу­га. Последнее создавалось широким использованием рабского труда, при­чем именно труда рабов-иноплеменников, преимущественно не греков, кото­рых презрительно именовали варварами («варвар» — звукоподражательное слово, означающее того, кто не может говорить членораздельно, «по-наше­му» [ср. русское «бормотать»]). Так была найдена особая форма рабства, за которой закрепилось название античной, а вместе с тем и особый путь исто­рического существования — за счет варварской периферии, которая стала объектом непрерывной военной агрессии, поскольку за ее счет греки удов­летворяли свою нужду в земле, в стратегическом сырье и рабах.

Новый тип рабовладельческих городов-государств (полисов) сложился у греков в VIII—VI вв. до н. э. При этом ведущими государствами стали Афины и Спарта, под чьим водительством в первой половине V в. греки отразили персидское нашествие, но чье соперничество во второй полови­не того же столетия ввергло греческий мир в междоусобную брань, подо­рвавшую недавно обретенную стабильность и завершившуюся общим кри­зисом полисной системы. Новый импульс исторической жизни греков дала державная политика царей — правителей самой северной греческой обла­сти Македонии. При Филиппе II (359—336 гг.) греческие полисы были объединены под властью македонской короны, а при его сыне Александре Великом (336—323 гг.) греко-македонская экспансия на Восток привела к разгрому Персидского царства и созданию новой политической системы — мировой греко-македонской державы.

Правда, после скорой смерти ее создателя новая империя развалилась, но сформировавшиеся из ее частей новые территориальные монархии ока­зались более жизнеспособными. Эти, как их принято называть, эллинис­тические государства (от термина «эллинизм», которым обозначают рас­пространение эллинского, т. е. греческого, влияния на Восток) смогли про­существовать без малого три столетия, пока, наконец, их процветанию и самому существованию не был положен конец наступлением на них но­вых сильных соседей. С Востока усилился натиск сложившегося к середи­не III в. до н. э. нового иранского государства — Парфянского царства, а с запада началось наступление Рима.

Впрочем, ставить этих двух противников эллинистического мира на одну доску было бы неверно: между тем как в лице парфян греки столкну­лись с непримиримой реакцией совершенно чуждого эллинству иранско­го Востока, в Риме, ввиду его культурной и политической близости гре­ческому миру, они могли усмотреть не только противника, а затем и пове­лителя, но и необходимого им в их борьбе с миром варваров нового покровителя. Силой оружия и искусством дипломатии к исходу старой эры эллинистический мир был практически инкорпорирован в состав Римско­го государства, которое, таким образом, после персов и македонян приня­ло эстафету мирового господства.

Но кто же были эти римляне и какой вклад внесли они в развитие древнего мира и европейской цивилизации? Город Рим был основан в Лации (области в Средней Италии), примерно в 25 км от устья Тибра, в 754 г. до н. э. (по наиболее авторитетному расчету римского ученого-антиквара Варрона). Основатели города принадлежали к одному из ита­лийских племен — латинам. Город возник как самостоятельное поселе­ние, возглавлявшееся собственными правителями-царями; основателем и первым царем был, по преданию, Ромул.

Первоначальное развитие Рима, как и других италийских общин, опре­делялось традициями индоевропейского быта, к числу которых надо отне­сти преобладание земледельческих занятий и элементы военной демокра­тии. Затем на эти традиции наслоилось сильное культурное воздействие соседей: с севера — этрусков, а с юга — греков. От первых римляне вос­приняли отдельные черты государственного и военного обихода, некото­рые религиозные представления и письменность (усвоенную этрусками, в свою очередь, от греков), у вторых — передовые приемы оливководства и виноградарства, а позднее также чеканку монет и формы литературного и научного творчества. Восприятие этих форм было облегчено общей близостью социо-культурного быта, равно как и языка — греческого и латинского.

История Рима — это история медленного, но неуклонного превраще­ния небольшого латинского городка в центр всего Лация, а затем и Ита­лии. Соответственно, это история перерастания небольшого латинского государства на Тибре в Римско-италийскую федерацию, а затем и в среди­земноморскую державу, которая более чем на полтысячелетия свела вое­дино страны античного мира. Грани качественного изменения Римского государства — изменения не только внешнего, но и внутреннего — стано­вятся естественными вехами, позволяющими выделить в жизни Древнего Рима ряд важных эпох, последовательное знакомство с которыми облег­чает представление о римской истории в целом.

Обычно историю Рима подразделяют на три большие эпохи — царей, Республики и Империи. Эпоха царей (754—510 гг. до н. э.) — это время постепенного формирования римского городского поселения, усложнения социальной структуры римской общины (в ней выделяются сословия пат­рициев и плебеев, группы патронов и клиентов), изжития реликтов родоплеменного строя и становления государства. В середине VI в. до н. э. благодаря реформам предпоследнего царя Сервия Туллия римская общи­на получает правильное государственное строение с системой админи­стративно-территориального деления и цензовой конституцией, позволив­шей объединить сословия патрициев и плебеев в единый римский народ (по крайней мере применительно к военной службе). В это же время рим­ляне неуклонно расширяют территорию своего государства, добиваясь гос­подствующего положения в Лации.

Эта тенденция к неуклонному возрастанию Римского государства в Средней Италии была на сравнительно короткое время приостановлена в конце царского периода, когда Рим попал в орбиту политического влия­ния этрусков. Свержение в конце VI в. до н. э. царя этрусской династии Тарквиния Гордого не только освободило римлян от чужеземной опеки и вернуло им возможность независимой политики, но и открыло дорогу к новым внутренним преобразованиям. Переход высших полномочий от царей к выборным годичным магистратам с коллегиальной властью — консулам знаменовал начало новой эпохи — эпохи Республики (510—30 гг. до н. э.). Эта пятивековая полоса римской истории, в свою очередь, подразделяет­ся на три периода — Ранней республики, Великих завоеваний и Граж­данских войн.

Период Ранней республики (510—264 гг.) во внутренних делах отме­чен прежде всего длительной борьбой сословий — патрициев и плебе­ев, — в ходе которой умаленная в правах масса плебеев добилась уравне­ния своего положения с патрициями. Благодаря этому Рим становится на­стоящей гражданской общиной, полисом, или, как называется это единство по-латыни, цивитас. Правда, для основной массы плебеев это уравнение было скорее только юридическим, но для их состоятельной и влиятельной верхушки оно было достаточно реальным. Благодаря этому к началу III в. из слияния этой плебейской верхушки с патрицианской знатью сформиро­валась новая общественная элита нобилей, которые окончательно прида­ли Римскому государству вид аристократической республики. Параллель­но с этим, по мере распространения римского господства или влияния на Апеннинском полуострове, формируется новое государство — Римско-италийская федерация. Последняя из гегемонистского объединения постепенно разовьется в сплоченную территориально-политическую общность с рав­ными правами для всего свободного населения.

Завершение борьбы римлян за объединение Италии под своим главен­ством (в 60-е гг. III в. до н. э.) совпало с началом крупного международно­го конфликта, куда они оказались втянуты логикой своих завоеваний. Мы имеем в виду начавшуюся борьбу Рима с североафриканской морской дер­жавой Карфагеном сначала ради обладания плодородной, богатой хлебом Сицилией, а затем и за общее господство в Западном Средиземноморье. Так открывается период Великих завоеваний (264—130 гг. до н. э.), в ходе которых римляне сначала разгромили Карфаген и овладели его тер­риториями по периметру Западного Средиземноморья, а затем обратились на восток, вмешались в дела эллинистических государств, подчинили себе Македонию и Грецию, вытеснили сирийских царей Селевкидов из Малой Азии и аннексировали Пергам. К концу этого периода власть римлян про­стиралась от Пиренейского полуострова до внутренних районов Малой Азии; иными словами, уже обозначились основные контуры средиземно­морской Римской державы.

Благодаря этим завоеваниям Рим неслыханно обогатился и землями, и деньгами, и рабами, которые наполнили рудники и каменоломни, ремес­ленные мастерские, крупные поместья (латифундии) и пригородные вил­лы, так что римское общество становится рабовладельческим в такой вы­сокой степени, как это было невозможно даже в Древней Греции. Однако новые богатства распределялись неравномерно, заправлявшие всеми де­лами нобили выиграли от войн несравненно больше, чем масса крестьян, а наводнение всех отраслей хозяйства рабами и вовсе обернулось пагуб­ным вытеснением из производственной сферы мелких хозяев, свободных тружеников — крестьян и ремесленников. Таким образом, следствием побед и завоеваний было в римском обществе резкое обострение отноше­ний между полярными социальными группами — обедневшими крестья­нами и обогатившимися нобилями, неполноправными италиками и римс­ким гражданством, бесправным населением провинций и самовластной римской администрацией, наконец, нещадно эксплуатируемыми рабами и их собственниками.

Очень скоро нарастание социальных противоречий привело к настоя­щему внутреннему кризису, к целой серии острых социально-политиче­ских конфликтов, составивших содержание периода Гражданских войн (136—30 гг. до н. э.). Поначалу кризис развивается по восходящей линии и исполнен принципиального содержания: восстают рабы (два восстания в Сицилии и грандиозное движение в Италии под руководством Спартака), волнение охватывает крестьян, которые находят защитников своего дела в лице замечательных реформаторов — братьев Гракхов, за оружие берутся италики, что приводит к так называемой Союзнической войне. Однако еди­ного демократического фронта не сложилось, и это позволило правящей римской верхушке порознь подавить все названные движения. Но победа верхов не была безусловной во всех случаях: если восстания рабов были подавлены беспощадно, то римским крестьянам и италикам пошли навстре­чу. Крестьянам были оставлены наделы, данные им Гракхами, а италикам, поскольку они готовы были прекратить вооруженную борьбу, были пре­доставлены права гражданства.

Но самое главное состояло в том, что по мере спада собственно демо­кратического движения на авансцену политической борьбы выдвинулась новая сила, вскормленная как внешними войнами, так и внутренними сму­тами, — армия во главе с авторитетными, победоносными полководцами. Последние, расплачиваясь со своими солдатами долей из добычи и наде­ляя уходящих в отставку земельными участками, перенесли решение со­циальных проблем в совершенно новую плоскость, где не было места рес­публиканским традициям, но зато являлась новая перспектива — захвата власти популярным военачальником при поддержке преданных ему войск. Естественно, при этом среди обуреваемых честолюбием полководцев не обошлось без соперничества: Юлий Цезарь должен был бороться за власть с Помпеем, а его наследник Октавиан — с Марком Антонием, не говоря уже о том, что оба — и Цезарь, и Октавиан — должны были еще преодо­леть и принципиальную оппозицию защитников старой республики.