История Рима - Сергей Ковалев 24 стр.

Разрушение Альбы Лонги традиция приписывает царю Туллу Гостилию, и, как было указано в главе V, это свидетельство кажется правдопо­добным. Однако нельзя сказать ничего определенного о том, оказалась ли Альбанская федерация после этого распущенной, а если уцелела, то ка­кую роль стал играть в ней Рим.

Традиция упоминает и о других войнах этой эпохи — с латинами, са­бинами и этрусками. Эти события не поддаются проверке, хотя и очень вероятны: нижнее течение Тибра и плодородная равнина Лация были объек­тами воздействий, идущих со стороны окружающих народов, и Рим играл роль не только наступающей, но и обороняющейся стороны. Один момент здесь должен быть подчеркнут: стремление Рима к устью Тибра с целью захвата соляных промыслов. И хотя данные традиции об основании Анком Марцием гавани Остии при впадении Тибра в море должны быть от­брошены (Остия была основана позднее), само движение Рима в этом на­правлении и войны на этой почве с этрусками, по всей вероятности, соот­ветствуют действительности (гл. V).

Начиная с Тарквиниев, усиливается борьба Рима с Южной Этрурией. И хотя традиция страдает здесь сильными преувеличениями (например, тот совершенно невероятный факт, что при обоих Тарквиниях и Сервии Туллии Рим подчинил себе союз 12 этрусских городов), в целом общее направление римской политики при трех последних царях освещено пра­вильно. Точно так же соответствует действительности огромное усиление римского влияния в Лации. Об этом говорят как данные традиции о поко­рении многих латинских общин представителями этрусской династии, так и договор с Карфагеном 508 г.

В главе VII мы привели текст этого замечательного документа, под­линность которого не вызывает сомнений, и дали его толкование. Здесь нужно повторить, что договор свидетельствует о широте торговых инте­ресов Рима в ту эпоху и о его влиянии в прибрежной полосе Лация, про­стирающейся почти до Кампании. Оба эти факта, в особенности если со­поставить их с сужением внешней политики Рима в раннереспубликанский период, могут говорить только об одном: в конце VI в. Рим находился в сфере этрусских торговых и политических влияний.

В главе VII мы говорили и о внешних событиях, связанных с падением царской власти в Риме: о подчинении Рима Порсенной, о походе Арунта и его поражении при Ариции латинами и кампанскими греками. Это пора­жение не только ускорило падение этрусского господства в Риме, но и при­вело к тому, что большая часть Лация получила независимость. Восемь латинских общин (Тускул, Ариция, Ардея, Ланувий, Лаврент, Кора, Помеция и Тибур) составили новую федерацию[87], во главе которой стоял Тускул, но религиозным центром было святилище Дианы в Ариции.

Внешняя политика Рима в первое столетие Республики (V в.). Союз с латинами

Таким образом, в V в. Рим вступает ослабленным. Его внешнее влия­ние, завоеванное в конце царского периода, почти целиком было потеря­но. Этим воспользовались вольски, соседи латинов с юго-востока. Спус­тившись с гор, они захватили южную часть Лация. Набеги вольсков, быть может, простирались до самого Рима, что отразилось в легенде о Кориолане, хотя и неправильно датированной. Опасность для Лация усугубля­лась союзом вольсков с эквами, жившими к северу от вольсков. Это заста­вило в 493 г. римлян и латинов заключить союзный договор[88]. Его инициа­тором традиция считает консула 493 г. Спурия Кассия, с именем которого связывается также первый аграрный законопроект (гл. VIII).

Текст договора (вряд ли буквальный) приведен у Дионисия Галикарнасского (VI, 95).

«Между римлянами и всеми соединенными латинскими городами пусть будет вечный мир, пока останутся несокрушимыми небо и земля. И пусть они не воюют между собой и не накликают войны извне и не дают свобод­ного прохода врагам той или другой стороны. А если кто подвергнется нападению, пусть они помогают друг другу всеми силами, а за это пусть имеют право на равную часть всей движимой добычи. Частные споры пусть улаживаются в течение 10 дней в той общине, в которой они возникнут. К этому договору нельзя ничего прибавить, ни убавить в нем иначе, как только с общего согласия римлян и всех соединенных латинов».

В 486 г. к союзу присоединились герники, народ, быть может, родствен­ный латинам и живший между вольсками и эквами в долине р. Трера. Они также подвергались опасности со стороны своих воинственных соседей, что и заставило их присоединиться к договору 493 г. Так сложился трой­ственный военный союз, основанный на полной равноправности сторон. По первоначальному договору добыча должна была делиться поровну на две части; после присоединения герников добычу стали делить на три час­ти. Латинские общины вступили в союз не изолированно, а как целая фе­дерация. По-видимому, это была тускуланская (арицийская) федерация, состоявшая теперь только из 6 общин, так как Кора и Помеция к моменту заключения договора были захвачены вольсками.

История римских войн V в. открывается легендарным сражением при Регилльском озере (499 или 496 г.). Вот как его описывает Ливий (II, 19—20): «Нельзя было дольше откладывать латинскую войну, испод­воль тлевшую уже несколько лет. Диктатор Авл Постумий и начальник конницы Тит Эбуций выступили с большими пешими и конными сила­ми и у Регилльского озера в тускуланской земле встретили войско не­приятеля; услышав же, что в латинском войске были Тарквинии, не могли сдержать гнева и тотчас начали сражение. Оттого эта битва была тяже­лей и жесточе других. Не только распоряжаясь, вожди заправляли де­лом, но и сами бились врукопашную, смешиваясь с другими воинами, и почти никто из знатных, кроме римского диктатора, ни свой, ни чужой, не вышел из боя непораненным. На Постумия, что ободрял и выстраи­вал воинов в первом ряду, направил коня Тарквиний Гордый, уже отя­желевший с годами и силой врагу уступавший; он был поражен в бок, и свои, подбежав, увели его в безопасное место. И на другом крыле на­чальник конницы Эбуций бросился на Октавия Мамилия, но не застал тускуланского вождя врасплох, и тот, обратившись к нему, пришпорил коня. Враги налетели друг на друга с копьями наперевес, и удар был так силен, что Эбуцию пробило руку, Мамилия ранило в грудь. Он отсту­пил во второй ряд латинов, Эбуций же, чья поврежденная рука не могла удержать дротик, ушел с поля боя. Латинский вождь, ничуть не устра­шенный раною, хочет разжечь битву и, увидев, что воины его отступа­ют, призывает колонну римских изгнанников во главе с сыном Луция Тарквиния. И эти, сражаясь с великой злобой за отобранное добро и родину отнятую, на время взяли верх в битве.

И уже отступали тут римляне, когда Марк, брат Валерия Публиколы, заметил пылкого молодого Тарквиния, величавшегося в первом ряду изгнанников, и, воспламенясь славою своего дома, захотел умножить честь изгнания царей честью их уничтожения; пришпорив коня, он на­правил оружие навстречу Тарквинию. Видя устремленного на него вра­га, Тарквиний отступает в свои ряды, а Валерия, опрометчиво въехав­шего в строй изгнанников, кто-то из них пронзает, подоспев сбоку; конь продолжает бег, умирающий римлянин соскальзывает на землю, а ору­жие падает на его тело. Диктатор Постумий, видя, что такой муж по­гиб, что изгнанники стремительно напирают, а собственные его воины отступают под ударами, дает приказ отборной когорте, состоявшей при нем для охраны: считать врагом всякого, покинувшего строй. Двойной страх удержал римлян от бегства; они поворачивают на врага и восста­навливают ряды. Когорта диктатора первой вступает в бой; ударив со свежими силами и отвагою, рубят они обессилевших изгнанников. Тогда произошел другой поединок между предводителями. Латинский полководец, увидев когорту изгнанников почти окруженной воинами римского диктатора, поспешно ввел в первые ряды несколько вспомо­гательных манипулов. Их передвижение заметил легат Тит Герминий, среди прочих по приметной одежде и доспехам он узнал Мамилия и с еще большим неистовством, чем прежде начальник конницы, кинулся на вражеского вождя, с одного удара пронзил и убил Мамилия, сам же, снимая доспехи с вражеского тела, был поражен копьем; победив­ший, он был перенесен в лагерь и, как только начали его перевязы­вать, скончался. Тогда диктатор подлетает к всадникам, умоляя их спе­шиться и принять на себя бой, потому что пехота уже обессилела. Те повинуются, соскакивают с коней, выбегают в первые ряды и прикры­вают передовых щитами. Тотчас воодушевляются полки пехотинцев, видя, что знатнейшие юноши сражаются наравне с ними, подвергаясь такой же опасности, чтобы победить неприятеля. Тут-то и дрогнули латины, подавшись под ударами: всадникам подвели коней, а за ними последовали пехотинцы. Тогда, говорят, диктатор, уповая и на боже­ственные и на человеческие силы, дал обет посвятить храм Кастору и объявил награду тому, кто первым, и тому, кто вторым ворвется в неприятельский лагерь. Столь велико было воодушевление, что еди­ным напором римляне погнали врага и овладели лагерем. Такова была битва у Регилльского озера. Диктатор и начальник конницы верну­лись в город триумфаторами» (пер. Н. А. Поздняковой).

Войны с г. Вейи

Тройственный союз устранил непосредственную угрозу Лацию с востока и юго-востока и дал возможность Риму сосредоточить все внимание на северных делах. Борьба с этрусками проходит красной нитью через всю традицию о цар­ском периоде, начиная с Ромула. Главным противником Рима был здесь боль­шой город-государство Вейи, расположенный километрах в 18 к северу от Рима. Падение этрусской власти в Лации не прекратило борьбу между обоими госу­дарствами. Она шла как за соляные варницы у устья Тибра, так и за опорные пункты на его берегах: за Яникул на правом берегу и за г. Фидены, лежащий в 9 км от Рима, за р. Анио. Успех склонялся то в ту, то в другую сторону, но установить сколько-нибудь достоверный ход событий невозможно.

В частности, полулегендарный характер носят события 477 г. из эпохи так называемой Первой Вейской войны. Почти весь род Фабиев в числе 306 человек (только один юноша остался дома) вместе с большим количе­ством клиентов выступил против Вейи. На маленькой речке Кремере, впа­дающей в Тибр с севера, Фабии попали в засаду и все, как один, были унич­тожены. В этом рассказе интересной чертой является своеобразный ха­рактер военных действий, ведущихся силами только одного рода. Война 70-х гг. окончилась в 474 г. 40-летним перемирием.

Следующий период войн с Вейями приходится на 30-е и 20-е гг. (Вто­рая Вейская война). На этот раз борьба сконцентрировалась вокруг Фиден, обладание которыми было крайне важно и для Рима, и для Вейи. Сре­ди многих легендарных подробностей один факт, по-видимому, является достоверным. В 428 г. римский консул А. Корнелий Косс убил в единобор­стве вейского царя и его доспехи пожертвовал в храм Юпитера. Эти дос­пехи существовали еще в эпоху императора Августа. В 426 г. между Вейи и Римом было заключено перемирие на 20 лет. Фидены, по-видимому, окон­чательно перешли под власть Рима.

Более достоверной кажется третья война с Вейями (406—396 гг.), хотя и она не свободна от легендарных деталей. Традиция изображает ее как 10-летнюю осаду Вейи, окончившуюся взятием города диктатором Мар­ком Фурием Камиллом посредством подкопа. Жители города были прода­ны в рабство, а значительная территория по правому берегу Тибра вплоть до устья перешла в руки Рима и затем была поделена между гражданами.

Сомнительным является изображение войны как непрерывной 10-лет­ней осады. Вероятно, эта картина нарисована по образцу 10-летней осады Трои. Точно так же маловероятным кажется овладение городом посред­ством подкопа, выведенного внутрь городских стен. Едва ли это было воз­можно по условиям тогдашней техники.

Более достоверным считают введение в начале войны солдатского жало­ванья. До сих пор служба в римском ополчении была бесплатной. Расшире­ние военных операций в сторону вражеской территории и задержка воинов под стенами осажденного города сделали неизбежным переход к иной сис­теме. Это нововведение имело для Рима огромное принципиальное значе­ние, являясь первым шагом от временного ополчения маленького города-государства к постоянному войску большой территориальной державы.

Нужно отметить еще одну интересную деталь. Во время войны с Ри­мом Вейи почти не получали помощи от других этрусских городов[89]. Объяс­нение этому нужно искать как в политической близорукости этрусских полисов, враждовавших друг с другом и не оценивших римской опаснос­ти, так, быть может, и в том обстоятельстве, что Этрурия в этот момент уже находилась под угрозой галльского нашествия.

Войны с вольсками, эквами и сабинами

Параллельно войнам с Вейи продолжались столкновения Рима с воль­сками, эквами и сабинами. Это были мелкие пограничные войны, весьма раздутые традицией. Благодаря тройственному союзу Рим и латины до­стигли некоторых успехов в борьбе с этими народами.

Среди многих легенд, сохраненных традицией, мировую известность получил рассказ о Цинциннате. В 458 г. (по Ливию), во время тяжелой войны с эквами и сабинами, был назначен диктатором Л. Квинкций Цинциннат. «Нижеследующее, — говорит Ливий, — должны выслушать те, которые презирают все людские блага, кроме богатства» (III, 26). Послы сената застали диктатора на участке земли в 4 югера, который он обраба­тывал собственными руками. Отерши пыль и пот и одевшись в тогу, при­несенную ему женой, Цинциннат выслушал послов. Он немедленно от­правился в Рим, разбил врагов и на 16-й день, сложив диктатуру, снова вернулся на свое поле. Это предание, быть может, и легендарное, интерес­но как пример старинной римской простоты нравов.

Итоги внешней политики V в., начавшейся в столь неблагоприятной для Рима обстановке, были очень велики: Рим уничтожил своего главного противника в Южной Этрурии и значительно увеличил свою территорию; благодаря союзу с латинами и герниками ему удалось остановить натиск с востока и даже перейти здесь в наступление; самое же главное — Рим, территория которого представляла теперь относительно крупный и сплош­ной кусок, получил значительное стратегическое преимущество по срав­нению со своими союзниками, владения которых были разрознены. Это преимущество сказалось сразу же после ликвидации галльского погрома.

Галльское нашествие

Опустошение кельтами (галлами) значительной части Италии и разру­шение Рима были такими крупными явлениями, которые не могли не най­ти живейшего отклика в античной историографии, как современной этим событиям, так и более поздней. Но эти исторические факты, отраженные в произведениях многих поколений греческих и римских писателей, оказа­лись искаженными. Огромную роль в этих искажениях играла патриоти­ческая легенда, посредством которой римские историки более поздней поры, когда Рим уже превратился в мировую державу, старались смягчить горечь страшного поражения 390 г. Нелегко поэтому разобраться в массе самых различных, часто противоречивых известий. На многие существен­ные детали до сих пор в науке нет единой точки зрения, и едва ли когда-нибудь такая точка зрения будет достигнута.

Согласно господствующей античной традиции, принятой и современ­ной наукой, галлы в конце V в. форсировали альпийские проходы и после­довательными волнами вторглись в Северную Италию, занятую лигурами и этрусками. В жестоких схватках они частью истребили местное населе­ние, частью оттеснили его в горные области Альп и Апеннин, частью сме­шались с ним. Вдоль побережья Адриатического моря галльское племя сенонов проникло даже в Северную Умбрию. Только область венетов к северу от нижнего течения По избежала галльского нашествия.

В конце 90-х гг. IV в. одно из галльских племен численностью в не­сколько десятков тысяч человек под предводительством Бренна появилось в Центральной Этрурии и осадило г. Клузий. Какое именно это было пле­мя, установить невозможно, так как источники на этот счет расходятся. Клузяне обратились за помощью к Риму. В современной науке раздаются скептические голоса, утверждающие, что это выдумка позднейшей анналистики и что в ту эпоху Рим никак не был заинтересован в делах Средней Этрурии. Однако если мы вспомним, каких успехов добились римляне в войнах с южными этрусками, обращение Клузия к своему сильному сосе­ду кажется правдоподобным.

Римское правительство отправило к галлам посольство из трех пред­ставителей знатного рода Фабиев с поручением уладить дело мирным пу­тем. Но послы не справились со своей задачей: они нарушили нейтрали­тет, вмешались в борьбу на стороне клузян, и один из них даже убил гал­льского вождя. Галлы прервали переговоры и обратились в Рим с требованием выдать виновных. Римское правительство, уступая давлению знати, не только отказало в этом, но Фабии были даже выбраны военными трибунами на следующий год.

Тогда разъяренные варвары сняли осаду Клузия и стремительно двину­лись на Рим. Вооруженные огромными щитами и длинными мечами, ис­пуская дикие завывания, наводившие ужас на врагов, они одним ударом смяли римское войско, встретившее их 18 июля 390 г. на берегах р. Аллии, маленького притока Тибра, впадавшего в него с левой стороны неда­леко от г. Фиден.

Дата и само место битвы при Аллии точно не установлены. Римский вариант традиции (Ливий) датирует ее 390 годом, греческий вариант (Полибий, Диодор) — 387-м. Что же касается дня, то здесь колебаний нет, так как 18 июля (dies Alliensis) было в Риме днем народного траура. Отно­сительно положения Аллии также существуют два варианта. По Ливию (V, 37), Аллия впадала в Тибр с левой стороны, Диодор же (XIV, 114) гово­рит, что римляне сразились с галлами, перейдя через Тибр. Поэтому и современная наука в определении места Аллии расходится: одни ученые считают ее левым притоком Тибра, другие — правым. Общие стратегиче­ские соображения заставляют думать, что Аллия была левым притоком. Общепринятым годом является 390-й, хотя, быть может, указания Полибия и Диодора надежнее.