В Москве шел четвертый час дня, и я решил провести совещание по делу «Демон». Игнат в шутку называл такие совещания брифингами. Однако не успел я начать, как позвонил Ромашин-старший.
— Очень хорошо, — сказал он, бегло оглядев компанию. — Как раз все, кто нужен. Прошу ко мне.
Виом погас, я посмотрел на Игната. Тот пожал плечами: мол, ты же начальник отдела.
— Что ж, — сказал я. — Шеф приказал быть. У него и поговорим.
В кабинете директора уже сидели трое: старший эксперт техцентра УАСС Младен Лилов, его я знал хорошо, хотя он был доступен лицезрению практически только на оперативке у директора, и суровый на вид незнакомец, седоголовый, с залысинами, худой, длиннорукий и нескладный.
— Садитесь. — Ромашин кивнул на стулья.
Я бегло оглядел свою «гвардию»: Игната, Первицкого, Витольда Сосновского, и пожалел, что не дал Игнату в помощники более опытного человека еще в начале работы. Расселись. Директор тронул сенсор, стена слева превратилась в кабинет с таким же столом-пультом. За столом сидел Мартин Гриффитс, напротив — уже знакомый мне Кит Дуглас.
— Начнем, — сказал Ромашин и посмотрел на меня. — Докладывайте, Ян. Дело номер одиннадцать «Демон». Краткую историю, меры, выводы, предложения.
Из всех присутствующих только Лилов и худой незнакомец не были в курсе событий, и мой рассказ предназначался, очевидно, для них.
Я быстро и сжато пересказал историю дела «Демон».
С минуту в кабинете было тихо, потом Филипп сказал:
— Это поле событий. Ваши выводы, обобщения.
Выводов и обобщений у меня не было, были только предположения, нуждающиеся в проверке. Не люблю скороспелых заявлений и быстрых действий в таких делах, тем более что застряли мы пока на периоде накопления информации, по Игнату — на «периоде накопления тумана». Надо было думать, размышлять, разрабатывать рабочий вариант и лишь потом обобщать, делать выводы и предложения. Поэтому я уклонился от прямого ответа и рассказал о принятых отделом мерах.
Филипп улыбнулся глазами, он меня понял.
— Ясно. В данном деле наиболее тревожны следующие моменты: совпадение биоаномалий на Ховенвипе и в месте падения атмосферного завода под Псковом, стрельба из «дракона», изъятие информации о «Суперхомо» из архивов управления и Института социологии Земли, осведомленность таинственного похитителя «дракона» о работе отдела безопасности. Если это не Зо Ли, то кто? Если Зо Ли, почему не объявлен его целевой розыск?
— Не было уверенности, что Зо Ли замешан во всех этих событиях, да и сейчас нет.
— Сегодня, сейчас же, дать ориентировку по розыску Зо Ли, составить его идентификат личности и разослать всем линейным отделениям правопорядка. Одна его стрельба говорит о том, что он социально опасен. Разберитесь, зачем он стрелял, какие цели преследовал. Кстати, он должен быть каким-то образом связан с отделом комплектации и снаряжения Даль-разведки. Патроны к «дракону», пистолет-дапль с этилмеркаптаном, аппаратура КОТ… Начните поиск и с этой стороны. Возможно, выйдем на того, кто ему помогал. Теперь главное. Почему вы думаете, что аварии, известные нам, тоже дело рук Зо Ли?
— Я так не говорил, — запротестовал я; у меня внезапно резко и сильно заломило в висках, как всегда, в самое неподходящее время.
— Ну не так, но смысл тот же. Основания?
— Фактов у нас действительно нет, — сказал я сухо. — Могу предложить гипотезу, объясняющую почти все. Во время разыгравшейся на Ховенвипе трагедии Зо Ли случайно овладел неким фактором, назовем его фактором «Д», который является конечным результатом деятельности лаборатории «Суперхомо». С его помощью он и совершает «диверсии», те самые необъяснимые с точки зрения логики аварии.
— Малоубедительно, Ян, — прогудел Гриффитс.
— Говорил же — фактов нет, — разозлился я. — Это гипотеза. Предлагаю использовать ее в качестве прикидочного варианта дела. Не нравится — предлагайте свои версии.
— Ты сказал, что твоя гипотеза объясняет почти все, — проговорил Первицкий. — Почему почти?
— Потому что она подразумевает несколько вопросов типа «зачем». Зачем, например, Зо Ли творить с помощью фактора «Д» безобразия с риском попасться на месте преступления? Он же прекрасный работник… был, во всяком случае. Все о нем отзываются хорошо. Второе: зачем он стремится проникнуть в подземелья «Суперхомо»? А именно это он и пытается сделать. Такое впечатление, будто он знает о лаборатории нечто такое, чего мы не знаем, и хочет… что? Завладеть новым фактором «Д»? И третье: зачем он стрелял в Игната со стажером?
— М-да, — сказал Гриффитс после недолгого молчания. — «Суперхомо» — твердый орешек. Но исследования лаборатории не закончены, и мы надеемся найти сведения, проливающие свет на все загадки.
— Я тоже надеюсь, — вставил Филипп. — То, что Зо Ли неким образом связан с авариями и катастрофами, еще предстоит доказать. Вполне вероятно, что речь здесь идет о новом физическом явлении. Но не исключена возможность, что это…
— Пришельцы, — серьезно сказал Игнат.
— Вот именно. — Ромашин-старший остался невозмутим. — Веселого тут, кстати, мало. Вспомните интуссусцепцию букового леса на Ховенвипе. Ни один из земных факторов так повлиять на лес, изменить его так сильно за считанные секунды или минуты не мог. На плато рядом с подземным хозяйством лаборатории обнаружен космодром. Почему бы «Суперхомо» не быть связанной с космическими исследованиями? Она работала под эгидой Института военно-космических исследований и могла экспериментировать с чем-то или с кем-то в космосе. Помните, полтора века назад на Луне был обнаружен объект «Зеро»? Об этом тогда много писала западная пресса, еще до Соединения… Ну конечно, откуда вам помнить дела давно минувших дней? Дело в том, что с этим объектом работала одна из тайных лабораторий Пентагона, вдруг это была именно лаборатория «Суперхомо»? Поднимите архивы еще раз, поищите, с этой стороны мы быстрей выйдем на разгадку лаборатории. Итак, если вы не хотите делать выводы, попробую я.
Дело под кодовым названием «Демон» движется слишком медленно. Действия неизвестного стрелка подпадают под статью «объявлено вне закона». Отсюда — усилить меры по его розыску, пока не произошло более тяжкого преступления. Ускорить исследования «Суперхомо», направить туда наиболее опытных специалистов. Материалы подавать мне на стол через каждые шесть часов (Гриффитс кивнул). Для исследования феномена «Демона», или, как его назвал начальник отдела, фактора «Д», то есть собственно причин аварий, привлекаются группы экспертов и науч… э-э, ученых техцентра под руководством Младена Лилова и доктора физики Вахтанга Басилашвили.
Вот кто этот седой и длиннорукий — физик, научник техцентра, если вспомнить общепринятый в управлении жаргон.
— Вопросы? — сказал Филипп.
— Один, — снова вмешался Игнат. — Не лучше ли назвать операцию «Чеширский кот»?
Ромашин-старший посмотрел на него, потом на меня.
— Пусть решает начальник отдела. Добавлю: не плодите гипотез. Безжалостно отсекайте ненужное, отвлекающее в сторону. Бритва Оккама — наше самое мощное оружие. На расследование даю сроку… — он на мгновение задумался, — пять дней. Все свободны.
В коридоре я сказал Игнату вполголоса:
— Дерзить отцу — последнее дело, мальчик, это плохо кончается. — Повернулся к остальным. — Прошу в мой кабинет, коллеги, договорим.
Предстояло построить схему взаимодействия с подключенными к делу организациями, уточнить обязанности и наметить план работы на те пять дней, которые дал нам директор управления.
Игнат Ромашин
Басилашвили и Лилов оказались дотошными мужиками. Только к обеду они перестали терроризировать вопросами меня и Лапарру, и оба мы наконец вздохнули с облегчением.
— Попытайся все же сначала узнать, почему Зо Ли стрелял в вас, — сказал Ян, морщась от головной боли.
Для меня его болезнь — новость, он никогда не жаловался, а тут вдруг признался.
— Хорошо, — сказал я. — У меня уже есть кое-какие соображения по этому поводу, проверю — сообщу.
— Во-вторых, перекройте с Дугласом подступы к «Суперхомо», но так, чтобы со стороны это не было заметно. Подключаю к тебе группы Пурниекса и Видова. Третье: проверь отдел подготовки экспедиций Даль-разведки, твой отец прав — утечка информации происходит, вероятнее всего, там. И последнее: возьми у Первицкого перечень странных аварий по Америке, Атлантике и Европе и проверь районы аварий на предмет биоаномалий. Появятся соображения — доложишь.
— Значит, интуиция меня не подвела: ты дал мне не всю информацию.
Лапарра снова поморщился и с силой потер виски.
— Я хотел проверить сам, но не успеваю. Не нравятся мне экивоки твоего отца на космос. При чем тут события столетней давности? Объект «Зеро»? Ну, с этим я сам разберусь. Занимайся своими делами и побыстрее заканчивай «копить туман», пора намечать вектор основных усилий по «Демону». Пять дней — слишком малый срок для расследования такого дела.
— Значит, интуиция меня не подвела: ты дал мне не всю информацию.
Лапарра снова поморщился и с силой потер виски.
— Я хотел проверить сам, но не успеваю. Не нравятся мне экивоки твоего отца на космос. При чем тут события столетней давности? Объект «Зеро»? Ну, с этим я сам разберусь. Занимайся своими делами и побыстрее заканчивай «копить туман», пора намечать вектор основных усилий по «Демону». Пять дней — слишком малый срок для расследования такого дела.
Я кивнул, помолчал.
— Что у тебя с головой? Надеюсь, ничего серьезного?
Лапарра вскинул на меня глаза, криво улыбнулся.
— Предлагаешь «поплакать в жилетку», так тебя понимать? Спасибо. С головой у меня действительно не все в порядке, побаливает, результат давней травмы… пройдет. — Он подозрительно посмотрел мне в глаза. — Что, заметно? Плохо выгляжу? С чего это ты такой заботливый с утра?
Обидный вопрос, но тон его запрещал обижаться. Лапарра явно был не в форме сегодня, мог бы и в «жилетку поплакать», я бы понял. Отец как-то сказал, что спасателями становятся по зову сердца, а не следуя доводам разума и уж тем более не из-за «романтики риска». Еще он сказал, что если вдруг захочется отдохнуть от этой работы, значит, выработал ресурс доброты, пора уходить из управления. Яну еще далеко до этого, тем не менее забота и поддержка нужны и ему.
Он все еще смотрел на меня вопросительно, потом выражение глаз изменилось, они стали печальными и усталыми.
— Ладно, иди, — проворчал он. — Благодарю за заботу…
Я ушел из кабинета, унося в душе согревающее чувство взаимопонимания. Надо все же поинтересоваться в медцентре, опасны ли его боли. Не может быть, чтобы это было неизлечимо.
В отделе я первым делом сообщил соседям приятную весть, что они вместе со своими опергруппами теперь находятся в моем непосредственном подчинении. Дайнис и Аристарх не возражали, прекрасно разбираясь, когда я шучу, а когда нет. Дайниса я сразу направил на Ховенвип для блокировки выходов и входов «Суперхомо», а ребят, Видова и стажера, послал по местам событий, имевших место в Америке, Атлантике и в Европе после трагедии на Ховенвипе, взяв у Первицкого список происшествий с участием Зо Ли.
— А ты, — сказал я сам себе, — умри, но найди причину ненависти к нам неизвестного стрелка!
Лапарра был уверен, что стрелял Зо Ли, но я пока этой его уверенности не разделял. Вспомнился термин «сфинктура» — коэффициент неизвестности. «Сфинктура души» Зо Ли мне тоже была неизвестна, но натура его из бесед с сослуживцами и из личного дела вызывала симпатию, никакой «психопатологии» в его прежнем поведении не ощущалось, да и рапорт главврача медцентра УАСС, где мы все были на учете, категорически утверждал, что Зо Ли абсолютно нормальный человек, в роду которого не было выявлено больных с передающимися по наследству нарушениями психики.
Смущали, правда, два обстоятельства: то, что врачи знали генеалогию Зо Ли до определенного предела, ниже которого предки чистильщика вполне могли оказаться больными, и то, что в личном деле черным по белому было написано — «пассионарность к власти». Я полистал справочник и нашел, что пассионарность — это характерологическая доминанта, непреоборимое внутреннее стремление, чаще неосознанное, к осуществлению какой-либо цели. Не очень украшающая человека характеристика, но и не такая уж страшная, если работают сдерживающие центры, а у Зо Ли они работали… до катастрофы.
— До катастрофы, — повторил я. — А после? Травма головы, например, — вот вам причина нарушения психики! Нечаянный поворот к этой самой «пассионарности к власти»…
Нет, как бы он ни был мне симпатичен, но психопатологию Зо Ли сбрасывать со счетов нельзя. В этом случае меняется лишь формула оценки его действий, суть остается той же — «вне закона».
Пообедав, я вдруг вспомнил об объекте «Зеро» и решил навести справки независимо от Лапарры. Интересно, почему отец связал воедино «Суперхомо» и объект «Зеро»? Неужели только из-за того, что компания бравых ребят из Пентагона обслуживала все военные лаборатории? И вообще что это за история с объектом «Зеро»? Ничего раньше не слышал…
И я пошел в архив. А в коридоре нос к носу столкнулся с Дениз.
— Или я грежу, или ты сестра Витольда, — сказал я неосторожно с радостным удивлением. И тон моего возгласа заставил щеки Дениз вспыхнуть.
— Решила навестить брата, — проговорила она своим низким контральто, от которого нежность вскипала у меня в душе и пенящейся волной ударяла в голову, прося язык перевести ее в слова. — Он уже две ночи не появляется дома.
— С ним все в порядке, — отрапортовал я. — Успокой мать, сегодня он будет спать в своей постели.
Я невольно сравнил Дениз и Люцию. Ценю в женщине чистоту, непосредственность, готовность к ответной ласке, нравственный контроль и нечеткое представление о своей красоте. Люция же в отличие от Дениз, обладая первыми четырьмя достоинствами, слишком хорошо знала себе цену. Она была, безусловно, красива, но ее красота обжигающая, с характером пляшущих языков пламени. Такая красота беспокойна, заставляет держаться в напряжении и неуверенности в завтрашнем дне. А красота Дениз тихая, даже не очень заметная с первого взгляда, но чем больше к ней присматриваешься, тем больше она завораживает… Считайте это признанием, инспектор.
— Я тоже порядочная свинья, — сказал я смело, зная, что от истины недалек. — Не звонил двое суток.
— Трое…
Я изобразил раскаяние.
— Вот видишь! Но у нас тут такое наклевывается, что умыться некогда. Не оправдываюсь, констатирую факт. А чтобы компенсировать вину, предлагаю сегодня вечером встретиться в парке у Есенина, в восемь. Идет? Программа твоя.
— Идет. Опоздаешь — снова приду в управление. Иди по своим делам, я же вижу — спешишь.
Не удержавшись, я чмокнул Дениз в щеку, вскинул руку и пошел прочь. А потом с полдороги вернулся и сказал серьезно:
— Закрой глаза, загадай желание, и оно исполнится.
Дениз послушно закрыла глаза, и я поцеловал ее в губы…
В архив я вбежал вприпрыжку, изумив сослуживца, идущего навстречу. Отыскал свободный стол и набрал шифр запроса.
— Нужны данные по космическим исследованиям начала позапрошлого века. Луна, Море Спокойствия, объект «Зеро».
— Ряд Б-аш, массив сто тридцать пятый, код сорок три сто семьдесят, — ответил киб-регистратор.
Сведения об объекте «Зеро», дошедшие до нашего времени, оказались скудными. То ли потому, что в свое время были засекречены и спрятаны, то ли по причине тривиальной — часть документов не выдержала испытания временем. Вот что я прочитал.
В две тысячи девяносто шестом году работники частной космической компании «Демоны мрака», сотрудничавшей с военными фирмами, занимаясь разработкой рудников редкоземельных элементов в районе Моря Спокойствия на Луне, наткнулись на глубине километра на громадный, около четырехсот метров в поперечнике, шар! Автоматы-комбайны, ведущие прокладку штреков, остановились: водоплазменные буры не брали его оболочку. Начали допытываться, в чем дело, просветили породы, обнаружили шар. Поскольку идеальная форма и неизвестный материал оболочки объекта явно указывали на его искусственное происхождение, открытие было засекречено, и научная общественность Земли так ничего и не узнала, кроме самого факта находки. Исследования объекта «Зеро» вели сначала лаборатории компании «Демоны мрака», а потом Институт технологии военно-космических сил блока капиталистических государств. Результаты исследований канули в неизвестность, а рудник с объектом «Зеро» в один прекрасный день взлетел на воздух, и теперь в том месте располагается воронка диаметром около трех километров. Вот и все.
Я перечитал сообщение и отправился на Ховенвип. По пути довольно придирчиво перебрал варианты — как могли сотрудничать Институт технологии военно-космических сил и лаборатория «Суперхомо», но ничего путного не придумал. Объект «Зеро» не вписывался в произошедшие на Земле спустя сто десять лет события. Идеальный шар, почти равный по возрасту Луне! След древнейшего во Вселенной разума? «Зерно жизни», сброшенное неизвестными сеятелями и не сумевшее прорасти за миллиарды лет? Здесь моя фантазия истощалась, уткнувшись в барьер штампов мышления.
Встретивший меня Дуглас был чем-то взволнован.
— Мы все-таки взломали «Сейф», — сказал он, ведя меня по лабиринту подземного хозяйства «Суперхомо», — но не учли, что хозяева сильно не хотели, чтобы кто-то посторонний в этот «Сейф» проник. Это, несомненно, архив. В контейнерах — блоки кассет магнитозаписи, есть и документация на бумаге, вернее, была. Мы вскрыли один из неповрежденных контейнеров, внутри прах либо пустые кассеты. Сработали устройства уничтожения.
Мы подошли ко входу в «Сейф» — арка в виде целующихся динозавров, вырезанная лазерами дверь с выпуклыми змейками, у двери робот-проходчик с набором лазерных насадок-сопел. Внутри кубического помещения крошево пластмасс и стекла на полу. Запахи здесь витали неаппетитные: кислые и неприятные. В глубине помещения люди в знакомых оранжевых комбинезонах устанавливали над одним из контейнеров решетки гамма-голографа и неизвестную мне аппаратуру. В углу между ними я заметил нишу с двумя темными пультами, разбитые экраны дисплеев.