29 августа в 18.25 Гитлер передал свой ответ британскому послу. В ноте говорилось, что рейх не может больше мириться с польским злоупотреблением власти в отношении Данцига и гонениями немецкого народа в Польше. Гитлер подвергал сомнению, что подобные разногласия можно решить путем прямых переговоров. Однако он принял английское предложение и выразил согласие с посредничеством британского правительства в организации приезда в Берлин польского представителя, наделенного полномочиями. Правительство Германии, говорилось дальше, рассчитывает на прибытие этого посредника на следующий день, а пока оно разработает предложение по урегулированию разногласий, которое сочтет приемлемым. Сэр Невил Гендерсон тотчас указал на то, что это предложение похоже на ультиматум. Гитлер стал яростно это отрицать и объяснил, что спешка требуется ввиду того, что существует опасность убийства немецких граждан в Польше и что на границе, где две полностью готовые к бою армии находятся друг против друга, может дойти дело до неприятных инцидентов.
В тот же вечер Гендерсон ознакомил польского посла с ответом Германии и добавил, что следует немедленно просить варшавское правительство тотчас же назначить кого-либо, чтобы он представлял интересы Польши. На следующее утро в 4.00 британское правительство сообщило в Берлин, что ответ немцев будет тщательно изучен, однако, как подчеркивалось, неразумно ожидать, что представитель Польши прибудет в Берлин в течение 24 часов. Во второй половине дня 30 августа британский премьер-министр передал фюреру личную ноту, в которой просил немецкое правительство – с аналогичной просьбой он обратился и к правительству Польши – принять меры во избежание пограничных инцидентов. В полночь британский посол передал министру иностранных дел рейха вполне ожидаемый ответ его правительства на немецкую ноту от 29 августа. Там говорилось, что британское правительство немедленно известило польскую сторону о готовности Германии принять участие в прямых переговорах с Польшей, однако считает невозможным установить связь между Варшавой и Берлином уже сегодня. Сэр Невил Гендерсон в соответствии с поручением устно добавил, что его правительство находится не в том положении, чтобы советовать польской стороне отправить своего представителя в Берлин, и предлагает прибегнуть к обычной дипломатической процедуре, то есть вручить немецкие предложения польскому послу для передачи в Варшаву. Министр иностранных дел рейха фон Риббентроп возразил, что английское посредничество проявилось лишь в том, что во второй половине дня в Польше была объявлена общая мобилизация, а вопрос о немецких предложениях больше не является актуальным, так как до полуночи представитель Польши так и не появился. Однако он хочет зачитать послу составленные правительством рейха предложения. После этого он зачитал сэру Невилу Гендерсону на немецком языке документ, состоящий из шестнадцати пунктов. Это и были предложения Германии по урегулированию вопроса Данцигского коридора и проблемы немецких национальных меньшинств в Польше. Там говорилось, что Данциг немедленно возвращается Германии, территория коридора, за исключением польского порта Гдыня, должна самостоятельно определить свою государственную принадлежность путем голосования, которое необходимо будет провести не ранее чем по истечении двенадцати месяцев, а до этого момента она должна подчиняться международной комиссии, которую нужно было немедленно создать. Германия или Польша после получения результатов голосования получали экстерриториальные пути для связи с Данцигом и Восточной Пруссией или Гдыней. Что же касается немецко-польского национального вопроса, то его необходимо вынести на рассмотрение международного следственного комитета. Риббентроп категорически отклонил просьбу сэра Невила Гендерсона взглянуть на документ, поскольку эти предложения, как было сказано, отныне устарели.
Несмотря на это, британское правительство продолжало усиленно стараться устроить прямые немецко-польские переговоры. После новых заявлений в Варшаве оно сообщило правительству рейха в полдень 31 августа, что польское правительство выйдет на связь с ним через своего представителя в Берлине. И действительно, польский посол Липски в 18.15 появился в министерстве иностранных дел, однако лишь для того, чтобы сообщить, что его правительство тщательно обдумало возможность предложенных британской стороной прямых переговоров. Однако он должен отрицательно ответить на вопрос министра иностранных дел рейха о том, уполномочен ли он вести переговоры о немецких предложениях. По радио в 21.00 официально сообщили о вариантах решения польско-немецкого конфликта, предложенных немецким правительством. Польская сторона через радиосообщение категорично отвергла эти предложения, как полностью неприемлемые.
В то время решение воевать или решить дело миром было уже принято. Главнокомандующий сухопутными войсками сообщил фюреру во второй половине дня 28 августа, что нет больше возможности контролировать концентрацию собственных сил в непосредственной близости от немецко-польской границы в том состоянии, в котором они сформировались еще 25-го числа. Необходимо либо расходиться, либо идти вперед, в теперешней ситуации нет возможности долгое время стоять на одном месте. После этого Гитлер назначил новую дату начала наступления. Ею стало 1 сентября, однако на тот момент еще существовала вероятность отсрочки или даже отмены наступления. Впрочем, он рассказал генерал-полковнику фон Браухичу, что все его усилия направлены на то, чтобы поставить Польшу в неблагоприятную позицию в переговорах. Во второй половине дня 30 августа всем видам войск вермахта было отдано предварительное распоряжение подготовиться к началу наступления, которое должно начаться 1 сентября в 4.30 утра. Если же в ходе переговоров, как было сказано далее, потребуется еще одна отсрочка, то речь будет идти лишь об одном дне, так как уже после 2 сентября атаку можно не принимать в расчет, потому что тогда все операции придется проводить поздней осенью при очень неблагоприятных погодных условиях. После того как 30-го числа в Берлине напрасно прождали польского представителя, 31 августа примерно в 16.00 Гитлер отдал окончательный приказ о начале наступления следующим утром. Согласно предложению главнокомандующего люфтваффе наступление должно было начаться в 4.45 по немецкому летнему времени.
Остается вопрос, действительно ли Гитлер рассчитывал на то, что Великобритания останется в стороне и новая мировая война не будет развязана. Вероятно, да, об этом говорит и подавленное настроение в имперской канцелярии в день, когда Англия и Франция объявили о своем вступлении в войну, и то обстоятельство, что Гитлер отказался 31 августа отдать приказ об эвакуации гражданского населения с западной пограничной зоны. Необходимо принимать в расчет, что западные державы, вступившие в войну ради своего престижа, должны были вести себя совершенно пассивно. В вышедшей для частей вермахта 31 августа директиве № 1 на ведение войны говорилось: «На Западе ответственность за ведение боевых действий следует возложить исключительно на Англию и Францию. Незначительные нарушения наших границ должны вначале ликвидироваться местным порядком. Необходимо строго соблюдать нейтралитет, гарантированный нами Голландии, Бельгии, Люксембургу и Швейцарии. Германская сухопутная граница на западе не должна быть пересечена ни в одном пункте без моего специального разрешения. То же самое относится к военно-морским действиям, а также другим действиям на море, которые могут расцениваться как военные операции. Военно-воздушные силы должны в своих действиях пока ограничиться противовоздушной обороной государственных границ и стремиться по возможности не нарушать границ нейтральных стран при отражении налетов, как отдельных самолетов, так и небольших авиационных подразделений».
Для наступления на Польшу главное командование сухопутных войск выделило 52 дивизии, которые насчитывали около 1,5 миллиона человек. Туда входили 39 действующих дивизий, среди них все танковые, моторизованные и легкие формирования, и 13 дивизий второй и третьей волны. Оборона западной границы была поручена группе армий «С» генерал-полковника фон Лееба, которой подчинялись 5-я армия генерала пехоты Либмана, 1-я армия генерал-полковника фон Вицлебена и 7-я армия генерала пехоты Дольмана. К началу войны в ее распоряжении находились 31 дивизия, среди них 12 действующих, а при необходимости к ним могло присоединиться еще 5 дивизий второй волны и немного позже сформированные 14 дивизий четвертой волны. Также необходимо учитывать 58 тысяч человек, мобилизованных имперской службой трудовой повинности, и 158 тысяч работников Организации Тодта, которых отправили на постройку Западного вала и которые должны были помочь при его обороне. Итого в ее распоряжении находилось около 950 тысяч человек.
Основной задачей разработанного Генеральным штабом армии плана кампании против Польши являлось уничтожение главных сил польской армии[14], предположительно находящихся в излучине Вислы между Краковом и Бромбергом, при помощи охватывающего наступления с юго-запада и северо-запада. Для этого там находилось две группы армий: южная – под командованием генерал-полковника фон Рундштедта (включая 35 дивизий из резерва армии) в Верхней Силезии и Словакии и северная – генерал-полковника фон Бока (включая 17 дивизий из резерва армии и 1 кавалерийскую бригаду) на западной границе коридора и в Восточной Пруссии. В группе армий «Юг» движение по направлению главного удара легло на плечи 10-й армии генерала артиллерии фон Рейхенау. При помощи сильных танковых и моторизованных сил армии должны были прорваться из территории Кройцбурга к Висле у Варшавы, то есть их задача была двигаться в северо-восточном направлении. Справа их прикрывала 14-я армия генерал-полковника Листа, главные силы которой направились из Верхней Силезии в восточном направлении, а оставшиеся части – из Словакии через Бескиды в северо-восточном, чтобы повернуть на север после уничтожения находящихся в промышленном районе Польши сил противника к востоку от Вислы. Левый фланг армии Рейхенау находился под защитой 8-й армии генерала пехоты Бласковица, которая, расположившись эшелонами, должна была продвинуться с территории Бреслау по направлению к Варшаве и при этом принять на себя ожидаемый боковой удар от собранных у Познани польских сил и отбить атаку.
Главное командование сухопутных войск поставило перед группой армий «Север» в качестве первой задачи следующую цель: ликвидация коридора и уничтожение обороняющих его польских сил. Для этого 4-я армия генерала артиллерии фон Клюге из района в окрестностях и севернее Шнейдемюля действовала в восточном направлении, и основные силы развернутой в Восточной Пруссии 3-й армии генерала артиллерии фон Кюхлера из юго-западного угла провинции продвигались на юго-запад. После выполнения этого задания обе армии должны были двигаться в направлении Варшавы, чтобы там объединиться с южным ударным клином и замкнуть кольцо вокруг польских сил в излучине Вислы. Однако подобное распределение сил не нашло одобрения Гитлера. Он считал, что одной лишь 4-й армии достаточно для ликвидации коридора, и хотел выслать лишь одну слабую группу против крепости Грудзендз. Напротив, основные силы 3-й армии должны были через Нарев и Буг нанести удар по территории к востоку от Варшавы, чтобы предотвратить новое закрепление польских сил за Вислой и как можно раньше исключить эту вод ную преграду. Таким образом, 4-й армии было поручено установить связь с Восточной Пруссией, захватить переправу через Вислу между Бромбергом и Грудзендзом и затем вместе с направленной из Восточной Пруссии для захвата Грудзендза группой двинуться на юго-восток, чтобы объединиться с северным крылом группы армий «Юг». Главное командование сухопутных войск приказало 3-й армии для их новой чрезвычайно важной задачи нанесения удара за Вислой после открытия коридора использовать танковые и моторизованные силы армии Клюге, которые своевременно отрежут Варшаву на востоке и вместе с подошедшими с юга к Хелму мобильными подразделениями 14-й армии уничтожат остатки польской армии на восточном берегу Вислы.
В общем и целом кампания прошла как и было запланировано. Однако никто не мог предсказать и никто не считал возможным, что она может быть проведена за столько короткое время – за 19 дней, после 19 сентября лишь Варшава, Модлин и Хель продолжали оказывать сопротивление. А Гитлер только укрепился в своем мнении, что новый немецкий вермахт справится с любой задачей, которая может встать перед ним.
Глава 2 ПЛАН «ГЕЛЬБ» И ОПЕРАЦИЯ «ВЕЗЕРЮБУНГ»
27 сентября 1939 года, в день, когда безусловной капитуляцией Варшавы завершилась Польская кампания, Гитлер собрал в берлинской рейхсканцелярии главнокомандующих видами войск вермахта и их начальников штабов. Верховный главнокомандующий вермахтом после краткого изложения своего понимания политической и военной обстановки сообщил им о своем решении перейти в этом же году, причем как можно скорее, в наступление на Западном фронте. Это неожиданное и очень серьезное решение он мотивировал превосходством, которое немецкая армия, и прежде всего люфтваффе, судя по всему, имеет над неготовым к началу операций западным противником. Гитлер также выразил убеждение, что народный подъем в Германии обеспечит ей преимущество перед Францией с ее внутриполитической разобщенностью и недостаточной подготовленностью в военном отношении. Относительно способа ведения операций он сказал, что снова, как и в начале Первой мировой войны, наступление будет вестись через Бельгию и, по крайней мере, южную часть Голландии, но не повторяя при этом так называемый «план Шлифена»[15]. Армия ударит под сильным прикрытием южного фланга в направлении западо-северо-запад, чтобы захватить побережье Английского канала. Бельгийский нейтралитет, который фюрер только месяцем раньше обязался уважать[16], он назвал неискренним. Это доказывает, сказал он, одностороннее, направленное против Германии укрепление, которое в районе Льежа и на Альберт-канале до последнего времени существенно усиливалось, в то время как западная граница Бельгии, как и прежде, полностью открыта. Исходя из того, что за западной границей Бельгии, как уже установлено, собраны крупные французские силы, среди которых имеются моторизованные дивизии и переправленные на континент британские войска, Гитлер не сомневался, что Бельгия готова разрешить этим войскам в удобный момент проход через свою территорию, о чем, вероятнее всего, существует договоренность с западными державами. Голландскому правительству он хотел своевременно доказать неизбежность затрагивающих территорию страны военных мер. Фюрер завершил свою речь поручением главнокомандующему сухопутными силами в кратчайший срок сообщить ему, когда может быть завершено стратегическое сосредоточение и развертывание сил на западе, чтобы он отдал приказ о начале наступления.
Мысль о большом наступлении на западе, судя по всему, пришла к Гитлеру непосредственно после завершения основных операций в Польше под впечатлением их неожиданно быстрого и блестящего успеха. Ибо уже 20 сентября генерал-полковник Кейтель сообщил в конфиденциальной беседе начальнику отдела обороны страны полковнику Варлимонту, что фюрер выразил намерение немедленно перейти в наступление на Западном фронте, если после окончания Польской кампании не представится возможность прийти к соглашению с Англией. Бросается в глаза, что Гитлер принял такое важное, воистину судьбоносное решение единолично, предварительно не посоветовавшись с ответственными главнокомандующими вермахта, в первую очередь с главнокомандующим сухопутными силами. Да и 27 сентября он уклонился от обсуждения с ними планов предстоящей операции.
О предположительных мотивах такого своеобразного поведения генерал-полковник Кейтель имел беседу с полковником Варлимонтом. Существенную причину он видел в том, что Гитлер, как уже было давно известно, не был согласен с командованием сухопутных сил (ОКХ) по вопросу о предстоящем наступлении на Францию. Прежний начальник Генерального штаба, генерал артиллерии Бек еще в начале лета 1938 года высказал свое мнение о том, что немецкий вермахт в случае войны на два фронта – против Чехословакии и Франции – еще долгие годы не будет способен к длительной обороне против нападения французов. Расхождение позиций Гитлера и высокопоставленных чинов в сухопутных силах проявилось и в том, что строительство Западного вала под руководством ОКХ растянулось больше чем на десятилетие. Такие сроки были не по нраву Гитлеру и никак не совмещались с его внешнеполитическими планами. Поэтому он, как только осенью 1938 го да узнал об этом, недолго думая передал строительство доктору Тодту, генеральному инспектору строительных работ, и его организации, освободив от него генерала Ферстера. Даже ошеломляющий успех Польской кампании не поколебал убеждения руководящих лиц в армии, что по отношению к Франции пока вопрос ставится только об обороне. В соответствии с этой установкой даже было разработано распоряжение о преобразовании действующих на фронте дивизий в позиционные, о чем Гитлер заблаговременно узнал, возможно, благодаря рейхсфюреру СС, который одновременно был занят диспозицией дивизий СС и полицейских подразделений.
Это распоряжение было связано с оперативным исследованием будущего военных действий на Западе, которым занимался и 24 сентября завершил первый обер-квартимейстер Генерального штаба сухопутных войск генерал пехоты Генрих фон Штюльпнагель, о чем он на следующий день в конфиденциальном порядке сообщил полковнику Варлимонту, который хотел иметь собственную информацию о планах сухопутных сил. Исследование привело к выводу, что немецкая армия на Западе пока не способна перейти в наступление против французского укрепленного фронта, главным образом из-за нехватки боеприпасов и средств нападения на долговременные укрепления – тяжелых и сверхтяжелых танков и артиллерии. Решающих перемен – так было сказано в исследовании – можно было ожидать не раньше весны 1942 года. Только к этому времени можно было рассчитывать на успешное наступление против укрепленного фронта французов. Для обоснования этого мнения, в частности, указывалось на то, что тяжелые танки, вследствие слишком сильной нагрузки в кампании против Польши, временно не могли быть использованы, поскольку сначала должны быть капитально отремонтированы. Также указывалось, что снабжение новыми тяжелыми танками пока еще недостаточное, а легкие танки доказали свою неэффективность и поэтому для участия в большом наступлении на западе в расчет приниматься вообще не могут. Что касается ситуации с боеприпасами, она уже на протяжении длительного времени может рассматриваться только как неблагоприятная, причем реальные сражения в Польше целиком и полностью подтвердили рассчитанные армией потребности. Возможность обойти французские укрепления посредством прохода войск через Голландию и Бельгию вообще не рассматривалась, поскольку немецкое правительство незадолго до этого гарантировало этим странам уважение их нейтралитета. В беседе с обер-квартирмейстером полковник Варлимонт осторожно спросил, как Генеральный штаб относится к наступлению с ограниченной целью – улучшению условий для ПВО Рурской области. Генерал фон Штюльпнагель ответил, что армия, безусловно, может выйти на линию Иссель – Маас в Голландии, а к наступлению на бельгийские позиции на каналах долговременные укрепления еще не готовы. Полковник Варлимонт, принимая во внимание наложенный на него генерал-полковником Кейтелем обет молчания относительно планов фюрера, своего мнения об упомянутом выше исследовании не высказывал.