Капитан хватил ещё полстакана спирта. Начштаба тоже. Руки у обоих перестали трястись.
-- Отвечать коротко и ясно! Цель заброски в наш тыл? Род войск? Номер части? Дислокация вашего подразделения. На чем десантировались. Настоящие имена и звания.
-- Я военнопленный, -- первым ответил Павел. -- Добровольно перешёл на сторону русских.
-- Русских нет и больше никогда не будет! -- рыкнул капитан Кабанюк. - Это слово признано неполиткорректным государственной думой. Есть только российские войска, воюют россияне, а не выродки-русаки... А ты, липовый генерал, почему не в военной форме?
-- Мою бригаду разбомбили.
-- И так ловко, что генерала в живых оставили, а солдат перебили?
-- Ну...
-- Не нукай, а доложить по полной форме! Я тебе боевой капитан российской армии!
-- Ты ЧМОшник, а не боевой командир, по толстой харе видно, -- заступился за генерала Павел.
-- А ты вообще заткнись, ты своих предал, если ты на самом деле немчура. А они в Россию свободу и демократию несли.
-- Повторяю, я добровольно перешёл на сторону русских.
-- Россиян! Попрошу выражайся политкорректно. И почему вдруг немец так чисто говорит по-русски?
-- У нас в доме все говорят по-русски. Я из семьи потомственных русских немцев.
-- Прекратить! Меня корёжит от одного слова "русский". Скоро ты у меня по-китайски заговоришь, когда перейдём к методам физического воздействия и психического устрашения. У нас и не таким языки на полметра растягивали. Начштаба, ведите протокол допроса!
Лысый хиляк влил в себя ещё полстакана спирта и выдохнул парами алкоголя:
-- Да шлёпни ты их без оформления бумажек! А лучше отдай их нашим бабам. Вот уж на пленных душу отведут. Особенно Манька... А, Манька? Просыпайся! - ткнул он кулаком в широкую спину бабы. -- Свежей кровушки попьёшь вдоволь... Унтер-офицер Сероштан, подъём!
Ещё пьяная, она еле ворочала языком. Отвернулась носом к стенке:
-- А пошёл бы ты! Ванька, дай за меня Филонову в морду...
-- Ты, Филонов, живой силой не разбрасывайся. Шлёпнуть их всегда успеем, -- сурово сказал капитан. -- Пошлём пленных искать по островам местных жителей. Нужны мужики с бабами, чтоб вкалывали на нас.
-- Крепостное быдло, -- уточнил плешак.
-- Они армию кормить обязаны и повинности нести, трудовые и продуктами. Я тут за военного коменданта назначенный. Комендатуре прилагается подчинённый народ, а у нас его нет. Как и связи с командованием.
-- Не выдавай военную та-й-ну, -- икнул начштаба.
-- Слушай, липовый генерал, моё задание. Пойдёшь с этим шкафом двустворчатым и найдешь памятник единению трёх славянских народов -- украинского, российского и белорусского. Называется он "Три сестры".
Пётр скривился:
-- Три сеструшки-потаскушки прогуляли наследие Великой Матери-Руси со смуглыми, усатыми и горбоносыми мачо-хачо и стали выискивать престарелого богатенького дядю-папика, под которого лечь. Не получилось. Пошли по рукам содержанками у залётных коммерсантов в командировках, потом на панель. Оттуда их профессионалки вытеснили на обочину автотрассы, где плечевые работают за бутерброд с салом и стакан самогонки от доброго дальнобойщика.
-- Ты, морда предательская, не марай святого!
-- Нас уже замарала с ног до головы болотной дрянью крылатая ракета. Скажи спасибо, что у натовского оператора где-то в Братиславе, Праге или Софии косоглазие по пьяни, как у твоего плешивого начштаба. А если это робот в нас пулял, то у него объективы не отъюстированы. Не смог на экране коллиматорные визиры совместить, а то бы ваш остров разбросало по всему болоту. А всё потому, что какой-то толстый недоумок Ваня Кабанюк расхаживает на открытом месте в фуражке армейского образца с двуглавым орлом на кокарде. Ну как тут не распознать знакомый образ натовскому компьютеру на спутнике? Был бы поумней, ходил бы в мужицкой кепке, а бабам велел платками повязаться.
-- У нас боевая армейская единица, а не банда дезертиров. Таких, как вы.
-- Нет, капитан Кабанюк, тут у тебя детский дом с дюжиной дошколят и школьников да ещё девчонка на подросте. И четыре бабы с бабкой в придачу. Не боевое подразделение, а ЧМО -- часть материального обеспечения. Продуктовый склад, а дети голодные.
-- Казённое имущество на байстрюков переводить? Да я бы тебя, сука, собственными руками придушил, если бы мне не нужны были координаты населённых пунктов с живыми крестьянами.
-- Я знаю прикидочные координаты.
-- Мне нужны точные! Для этого и отправляю вас на топоразведку.
-- По воде, аки по суху?
Капитан не ответил, а повернулся к начштаба:
-- Развяжи их, Филонов! Пусть свой плот на воду спустят.
-- С ума спятил! Это ж криминальный элемент, по зэковским рожам видно. И одёжа, как у лагерников.
-- Развяжи. Всё равно они сюда припрутся, как оголодают и обносятся, а у нас склад со жратвой и спиртом. Мужик жив только водкой, теплом и бабой. У нас этого добра навалом. Берите ваш плот, теодолит и мерную рейку и отправляйтесь к монументу!
-- Без компаса?
-- Вот вам мой компас! Держите чуть к югу, монумент там. Мы где-то в треугольнике Веселовка -- Новые Юрковичи -- Сеньковка. Возьми мою карту-трехвёрстку и по монументу засеките наше месторасположение. Мы не знаем, на чьей мы территории - Росфедерации, Белоруссии или Украины. Вам нужно отметить на карте деревни с рабсилой, скотом, полями и огородами.
-- С холопа-а-ами, -- снова икнул перегаром начштаба Филонов и воткнул штык-нож в столешницу. -- Подходи по одному -- разрежу верёвки.
Первым освободился от пут Павло и долго мял затёкшие запястья. Генерал Петька не торопился подходить к начштаба, лихорадочно осматривая бункер, словно прикидывал в уме какую-то комбинацию.
-- Ты особого приглашения ждёшь? - скривился от отрыжки начштаба и долго мучился с путами на руках генерала Петьки, так уж бабы постарались побольше узлов навязать.
Генерал не стал разминать запястья, а левой освободившейся рукой ухватился за серебряную цепочку на шее начштаба, правой вырвал у него штык-нож и пилой на тупой стороне лезвия срезал её с шеи вместе со связкой ключей, успев крикнуть:
-- Павло, капитан -- твой!
Но расчёты и прикидки генерала не сработали. Пришлось отложить возню с лысым хиляком и помогать Павлу. Начштаба он пока просто отправил в нокаут. Даже вдвоём не так-то легко было сладить с Кабанюком. Его мощный лоб выдержал три удара о бетонную стену, а он даже не потерял сознания. А тут ещё на них повисла проснувшаяся бабёнка, даже с похмелья такая яркая с лица, что бровей, ресниц, губ и щёк косметикой подкрашивать не надо. Её с трудом вытолкали из бункера, когда скрутили по рукам и ногам капитана. Кусалась и царапалась, как рысь.
-- Павло, возьми автомат, пока я дверь бункера на засов не закрою.
-- Я же тебе, Петька, говорил, мне нельзя. Менонит я.
-- А я попом был до войны, ну что с того? Мне тоже - "не убий". Бери автомат. Этих дур с карабинами пугнёшь, если что.
Пугнул Павел их знатно. Весь рожок выпустил в воздух. Солдатки дали деру по грязи к бревенчатой землянке, очевидно, их казарме. Черноокая красотка в ночной рубашке аж чёрными пятками мелькала.
* * *
Павел с Петром вышли на вершину острова и огляделись. Неподалёку виднелись ещё два острова. Ближний -- очень большой, а дальний - с крутыми обрывистыми берегами из монолита известняка. Тут только генерал Петька всполошился:
-- А где плешивый начштаба Филонов?
-- Вона где он уже плывет, дяденьки! -- показала девчонка, которая до того расчищала от грязи крытую тростником яму с детьми.
Пока Павел с Петром высматривали, щурясь против солнца, брезентовую байдарку с беглецом на сверкающей яркими отблесками воде, босая красотка в одной ночной рубашке под шумок вернулась из землянки-казармы с карабином и штыком пыталась достать девчонку:
-- Ах ты, проститень малолетняя, своих выдавать?
Генерал кинулся их разнимать и еле отбился от яркой брюнетки, которая и его пыталась пырнуть штыком древнего карабина. Вырвал из её цепких рук оружие лишь после того, как крепко дал ей по зубам. И с сожалением почувствовал, как жемчужные зубки хрустнули под костяшками его небольшого кулака.
Три солдатки примчались на подмогу. С карабинами наизготовку хотели спасти боевую подругу, которая сидела в грязи, накрывшей остров после взрыва ракеты на болоте, и выплевывала зубы. Но тут же бросили оружие, когда Пётр выстрелил им под ноги:
-- Руки вверх и всем стоять, не дыша!
Потом повернулся к испуганной девчонке:
-- Девочка, как тебя зовут?
Потом повернулся к испуганной девчонке:
-- Девочка, как тебя зовут?
-- Светлана.
-- Светочка, собери у них оружие.
-- Я их, дяденька, боюся. Они бьются больно. Я лучше Димку позову. Дима, беги сюда!
С пологого болотистого конца острова на кручу вскарабкался невысокий крепыш с очень широкими плечами и мускулистой шеей.
-- Димуль, помоги дяденькам, ладно? А то гад Филонов уплывёт. Забери у тёток оружие.
Генерал сорвал подсумок с одной из солдаток, вставил новую обойму во встроенный магазин карабина. Долго целился в уплывающую байдарку, потом передал карабин Павлу:
-- Паша, у меня руки трясутся! Не попаду.
-- Я ж менонит, мне нельзя убивать людей.
-- Стреляй по байдарке, пусть его убьёт вода. А то выдаст тайну.
-- Какую?
-- Стреляй ниже ватерлинии, потом узнаешь.
Павел выпустил весь магазин. Показалось, что промазал. Но вскоре над водой раздался вопль:
-- Спасите! Я плавать не умею.
Брезентовая байдарка шла ко дну. Павел отвёл глаза:
-- Может, ещё прибьётся к берегу живая душа.
-- К берегу Стикса.
Солдатки заголосили по утопшему. Пали на колени, чуть по болотной грязи не катались, которая накрыла весь островок после взрыва ракеты.
* * *
-- Теперь пойдём Артёмку искать.
-- Ну ты, Петька, как и не воевал вовсе.
-- Ты о чём?
-- Нужно у бункера вооруженную охрану поставить. Эти стервы могут своего хахаля выпустить.
-- Меня поставьте охранять, дяденьки! -- напросилась девчонка. -- Только дайте пистолет. Задумает убежать -- я его пристрелю. И злых тёток тоже.
-- За что ж ты так его ненавидишь, дитё?
Девчонка обтянула на себе выцветшее ситцевое платьишко, чтобы был виден округляющийся животик.
-- Светик, у него были наколки типа фашисткой свастики или стрел СС? -- спросил Павел.
-- Видела, дядь Паш! -- подняла руку, как школьница в классе, девчонка. -- Меж грудей у него трызуб, на правой руке выколото "москалив на ножи", на левой -- "москаляку ни гиляку", а над... -- девчонка замялась.
-- На паху, -- подсказал Павел.
-- Ага, на паху у него татуировка "Рижь русню", а на пузе -- нож с капающей кровью.
Вываленные в грязи бабы-солдатки не с ужасом, не с жалостью, а с ревнивой ненавистью выставились на угловатую девчонку-подростка:
-- Сука!.. Шалава малолетняя... Сама ему подставила, а винит капитана.
-- Держи пистолет, дитё, -- сказал генерал. -- Осторожно, он взведён. Тебе только курок нажать, если полезут.
-- Отдайте его мне, дяденьки, -- подскочил паренёк с четырьмя карабинами на плечах. -- Я Светку жалею и никому её в обиду не отдам. Любую из тёток пристрелю за неё.
-- Ну, тогда, Димон, сложи их карабины у двери и оставайся у бункера за часового.
Солдатки не утихли, а донимали девочку чисто бабским срачем:
-- Стервь от рождения!.. Подстилка малолетняя!.. Подставлялка!
-- Отставить!
Генерал вытянул правую руку на уровне плеча и заорал на баб в военном и на окровавленную красотку в грязной ночной рубашке:
-- Личный состав, общее построение! Ровняйсь! Смирно!
-- А кто ты тут нам?
-- Вот она вам скажет, когда морду от крови отмоет, -- показал он на красатулю, которая утирала рукавом ночной рубашки кровь, бегущую с губ по подбородку.
Четыре солдатки вытянулись в струнку в строю.
-- Чо, тётка Манька, теперь щербиной будешь скалиться? -- дерзко крикнула девчонка Светка.
Генерал увидел, что выбил красотке пару зубов.
-- Я командир 226 бригады войск противокосмической обороны Росфедерации. Объявляю устный приказ о вашей демобилизации. Документально оформим всё потом. Вы теперь не военнослужащие, а простые беженки.
-- Ты нам никто, мы в личном подчинении у капитана Кабанюка.
-- Кабанюк арестован и под стражей.
-- Да мы этого стражника сопливого!
-- Приказываю всем раздеться! Исполнять!
-- Догола?
-- Снять верхнюю одежду, то есть военную форму.
-- При тебе не можем, командир. Стесняемся.
-- Я отворачиваться не стану.
-- У нас нет стиральных порошков. На белье остались менструальные пятна.
-- Какая менструация, вы же все беременные на сносях? Вам всем скоро рожать.
-- Старые пятна.
-- Ладно, идите в расположение вашей части, только не строем, а вразброд, мойтесь и переодевайтесь там в гражданскую одежду.
-- А у кого нет гражданки?
-- Хоть мешок вместо юбки напяльте, но чтобы телеобъективы на вражеских спутниках фиксировали только мирное население на острове. Разойдись!
Бабы побрели к деревянной землянке.
-- Кто у вас командир отделения? - остановил их генерал.
-- Манька, старший унтер-офицер. Которой ты зубы вышиб.
-- Старший унтер-офицер Манька!
-- Марыля, -- прошепелявила красотка сквозь выбитые зубы.
-- Ваше оружие у мальчика забрать, сложить в ящики и запереть в оружейке! -- приказал генерал. - На всё даю пятнадцать минут! Приду и проверю.
-- Зря ты их с оружием отпустил, Петька. Бабы народ опасный, что тот шакалюга, о котором ты рассказывал. Исподтишка глотку перегрызут.
-- За что ты их так безжалостно костеришь?
-- А ты за что с ними цацкаешься?
-- Они рожают детей, вот за это.
-- Если бы не мужики, такие курвы век бы не рожали, а жили бы лесбухами. Мужик в доме для них -- генератор мусора. У двух лесбух в доме всегда образцовая чистота. Или бы за геев замуж выходили. Те тоже чистюли. В очко бы их пёрли. Только не у каждого пидараса на бабу поднимется.
-- Ладно тебе злиться на этих дур, Павло. Они просто тупые.
-- Злые.
-- На войне все злые.
-- Я одну такую удавил в Тамбове. И этих бы не пожалел. Жопы отъели, а у деток рёбра, как стиральная доска.
-- Всё. Пошли к плоту Артёмку искать.
* * *
Детская землянка ещё не просохла после взрыва в протоке. Худые ребятишки шлёпали босиком по грязи, а некоторые лепили из болотного ила замки со стенами и башенками.
-- Бабка, почему они у тебя такие худые? -- спросил генерал Петька.
-- Марьяновна я по батюшке, ещё не бабка. А может, и бабка, если детки мои в Калинковичах ещё живы. Худые потому, что капитан Кабанюк их на довольствие не ставит. В первую очередь паёк для военнослужащих девок и чуток для меня, вольнонаёмной.
-- А почему такие обношенные и грязные?
-- Не успеваю я, сынки, их доглядать. Я же вольнонаёмная, в первую очередь обстирываю баб-солдаток и двух мужиков-офицеров. А Светочка-девочка одна с малышнёй не управится
-- Сколько всего деток?
-- Шашнадцать, но трое уже на подросте, а Светка с Димой вообще почти взрослые.
-- Марьяновна, у тебя вода в казане кипит для стирки?
-- Нет, сынки, хочу деткам снытки с крапивой и щавельком наварить.
-- Снытки с крапивой, говоришь? Ну и вари, а мы сейчас вернёмся. За мной, Павло.
-- Ты куда? Нам же Артёмку отыскать надо.
-- Потом. Сначала детей накормим.
* * *
Павел с Петром вошли в землянку-казарму для личного состава.
-- Стучаться надо, тут женщины! - ойкнула самая писклявая, прикрываясь застиранной до серости штопаной простынёй.
-- Почему не выполнили мой приказ, не переоделись в гражданку?
-- Так не успели ещё, начальничек! Переодеваемся.
-- Дайте мне мешок... Я сказал -- большой мешок. Павло, успокой их, пока я делом заниматься буду. Только без синяков и фонарей под глазами, ладно?.. Ага, вот у них наша рыба с плота. Вот мой вещмешок. Спиртягу, конечно, Кабанюку отдали, а то и себе припрятали.
-- Нет, вот ещё осталось, -- протянула ему пискля фляжку в чехле.
-- Где мои сухари и гречка?
Обозлённые бабы на его вопрос только презрительно отвернулись.
-- Ладно, суки, найду.
Генерал Петька выгребал из шкафов и тумбочек всё подряд --упаковки галет, сухарей, сахара, конфет, сгущёнки, манной крупы и риса, а Павел тем временем одну за другой укладывал скалящихся, царапающихся фурий разбитыми мордами на пол.
-- Наше не бери! Что мы жрать-то будем?
-- Снытку будете варить с щавельком и крапивкой, как Марьяновна деткам варит.
-- Петька, гля-ка! - присвистнул Павел. -- Они и моего сома оприходовали - на балык сушить повесили под потолок.
-- А ну, сучары, ещё один мешок мне! И почему у вас полевая кухня в землянке стоит?
-- Для отопления зимой.
Павел приподнял крышку котла.