Но иногда вследствие каких-то исключительных условий происходят значительные вариации. Например, из-за малого размера первоначальной популяции. Либо ца данной планете не могло прокормиться много народу, либо люди погибли после падения империи. А в результате — значительные генетические отклонения и мутации в потомстве выживших колонистов. Естественно, что изменения наиболее вероятны в тонких структурах — эндокринной и ферментной системах, а не в анатомии человека. Примером может служить такой хорошо известный случай, как реакция жителей Гвидиона на никотин и некоторые обезболевающие средства. Иногда различия обитателей двух планет приводили к их взаимной стерильности.
Что касается этой планеты, — Эвелит почувствовала, что ее выдернули из задумчивого состояния, в которое она погрузилась во время «лекции», — то теперь многое прояснилось. Некоторые завезенные с Земли виды растений прижились здесь, другие отмерли после того, как была утеряна технология их возделывания. Таким образом, колонисты все больше и больше использовали для питания местные виды растений и животных. Но в них отсутствуют многие элементы, необходимые для нормального развития человека. Например, витамин С встречается только в растениях, первоначально привезенных с Земли. Сэрн заметил, что здесь употребляют в пищу огромное количество стеблей и листьев этих растений. И как следствие — значительные изменения в желудочно-кишечном тракте местных жителей. Это видно на флюорограммах. Интенсивные исследования мяса местных животных показали, что в нем не хватает трех основных аминокислот. Адаптация человека должна была повлечь за собой серьезные изменения на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Соответствующие расчеты я могу провести.
Расчет окончен.
Эвелит крепко вцепилась в ручки кресла и затаила дыхание.
— Вероятность успеха поиска весьма велика, поскольку структура мяса человека с Эфеи близка к местным аналогам. Оно может быть переработано в процессе обмена веществ, но тело местного жителя, употребившего его в пищу, будет выделять некоторые вещества, которые, в свою очередь, придают определенный запах коже, дыханию, а также моче и фекалиям. Наши детекторы позволяют определить этот запах на расстоянии в несколько километров и в пределах шестидесяти — семидесяти часов с начала процесса. Но поскольку при этом соответствующие молекулы подвергаются распаду и сложным превращениям, то рекомендую вам действовать как можно быстрее.
— О, я найду убийцу Данли. — Эвелит погрузилась в темноту.
— Я могу приготовить для вас необходимые микроорганизмы и составить программу поиска. Хотите? — раздался вопрос компьютера. — Они будут в вашем распоряжении примерно через три часа.
— Да-а, — она заикалась. — И, пожалуйста., нет ли каких-нибудь еще… советов?
— Не надо убивать преступника сразу же. Лучше привести его сюда и обследовать. Если не из каких-то других соображений, то по крайней мере для того, чтобы довести до конца научные исследования.
— И это говорит машина, — мысленно вскричала Эвелит. — Она предназначена только для облегчения научного поиска. Ни для чего больше. Но это его машина. — Ответ компьютера так походит на то, что скорее всего сказал бы сам Данли, что она не смогла сдержать слез.
Сразу же после захода солнца на небе появилась большая луна, единственная в этом мире. В ее свете потонули звезды. Джунгли окрасились в серебристо-черные тона. Ледяные вершины горного массива Бурус растворились в пустоте нереального пейзажа этой странной планеты. Эвелит прижалась к рулю гравилета. Вокруг свистел ветер. Он нес с собой холод, хлюпал и хихикал за спиной. Время от времени в темноте что-то ухало, в ответ раздавались неясные скрипы и карканье.
Эвелит хмуро посмотрела на индикаторы поиска, горящие на панели управления. Мелькающие кривые, слепящий хаос — а ведь Мору должен быть где-то здесь! Он не мог за это время пройти пешком всю долину. Если она так и не найдет его в указанном районе, значит ли это, что Мору мертв? Но ведь его тело не может исчезнуть бесследно. Если только его не закопали на большой глубине. Ну что ж, попробуем еще раз. Здесь. Эвелит достала из пакета пузырек и открыла его. Множество крошечных «жучков» выбралось наружу. В лунном свете они образовали туманную пелену. Неужели опять ошибка?
Но нет! Похоже, танцующие в воздухе пылинки выстраиваются в едва заметную исчезающую в темноте светлую полосу? С замирающим сердцем она взглянула на индикатор. Нейродетекторная антенна больше не раскачивалась, а явно указывала на запад — северо-запад с отклонением в тридцать два градуса ниже горизонта. Так повлиять на ее поведение могла лишь высокая концентрация «жучков». И только особая смесь молекул, на которую эти «жучки» были настроены, могла заставить их целенаправленно двигаться к одной точке, источнику этой смеси.
— И-я-я-я! — Эвелит не смогла сдержать в груди неистового крика ястреба, увидевшего добычу. Но сразу же прикусила губу. И, не замечая, что кровь сочится по подбородку, не издавая больше ни звука, повела гравилет в нужном направлении.
Преодолев несколько километров, она нашла на опушке поляны в лесу что-то вроде стоянки. Среди пышной растительности мерцали лужи с грязной накипью на поверхности воды. Вокруг плотной стеной стояли деревья. Эвелит застегнула шлем и надвинула на глаза защитные очки, позволяющие лучше ориентироваться в темноте. Теперь она разглядела убогую постройку с односкатной крышей, сплетенную из виноградной лозы и ивовых прутьев. Хижина прижималась к высоким деревьям, чтобы под их ветвями укрыться от посторонних взглядов. Вскоре Эвелит заметила приближающихся «жучков».
Она опустила гравилет на высоту одного метра над землей и встала на ноги. Правой рукой вынула из кобуры пистолет, заряженный капсулами с быстродействующим снотворным. Левую положила на бластер.
Из укрытия ощупью выбрались сыновья Мору. «Жучки» кружили вокруг них, размывая, словно туман, их очертания.
— Конечно же, — Эвелит захлестнула волна ненависти. — Они устроили «пир».
Сейчас они более чем когда-либо напоминали гномов — большие головы, короткие руки и ноги, отвислый от постоянного недоедания живот. Мальчики их возраста на Кракене намного выше и ближе по развитию к мужчинам. А эти — какая-то пародия на взрослых.
За детьми выбежали родители. «Жучки» не обращали на них никакого внимания. Мать рыдала. Но внимание Эвелит было приковано к Мору.
Хромая, тот выбежал из хибары, всем своим видом напоминая жука, копошащегося в навозной куче. В правой руке он держал каменный нож.
Тот, которым он убил Данли, с ужасом подумала Эвелит. Я отниму этот нож вместе с рукой, которую он поднял на Данли. Я разоружу его, но оставлю в живых. Пусть он видит, как я поступлю с его отродьем.
Жена Мору пронзительно закрйчала. В свете луны она увидела отливающий металлическим блеском гравилет, возвышающуюся гигантскую фигуру женщины.
— Я пришла за тем, кто убил моего мужа, — громко проговорила Эвелит.
Мать вновь вскрикнула и бросилась вперед, прикрывая собой детей. Мору хотел обогнать ее, но хромая нога подвела его. Он споткнулся и упал в лужу. В тот момент когда он сумел выбраться из грязи, Эвелит выстрелила в женщину. Та свалилась, не произнеся ни звука.
— Бегите! — закричал Мору. Он бросился на гравилет. Эвелит нажала на кнопку управления, и машина моментально взмыла вверх, кружась над мальчиками. Эвелит подстрелила их сверху. Мору никак не мог помешать ей.
Он склонился над ближайшим из лежащих сыновей, взял тело на руки и поднял глаза вверх. Вокруг струился безжалостный лунный свет.
— Что вы теперь можете сделать мне?! — в отчаянии прокричал он.
Эвелит оглушила и его. Приземлилась, вышла из гравилета и быстро связала всех четверых. Погрузив тела на борт, она отметила, что они оказались даже легче, чем она ожидала.
Ее начало трясти, как от лихорадки. Пот лился ручьями, так что одежда прилипла к телу. В ушах стоял гул.
— Я уничтожу вас, — произнесла она с содроганием. — Уничтожу.
Голос звучал отчужденно. Какая-то частичка в глубине сознания удивилась тому, что она говорит на своем родном языке неизвестно с кем.
— Я бы предпочла, чтобы всего этого не было. Но я помню совет компьютера. Коллеги Данли должны провести исследования.
Это не так уж страшно. По правилам Союза Планет после того, что вы совершили, мы имеем право арестовать вас. И никто из друзей Данли не почувствует никаких сентиментальных сожалений по отношению к вам.
Нет, они не будут бесчеловечны. Несколько проб клеточных тканей, кое-какие тесты, анестезия, когда потребуется. Ничего, что могло бы причинить вред, всего лишь клиническое обследование, как можно более тщательное.
Без сомнения, питаться вы будете лучше, чем когда-либо. А если медики обнаружат какие-то недуги, они их излечат. В конце концов, Мору, они отпустят твою жену и детей.
Нет, они не будут бесчеловечны. Несколько проб клеточных тканей, кое-какие тесты, анестезия, когда потребуется. Ничего, что могло бы причинить вред, всего лишь клиническое обследование, как можно более тщательное.
Без сомнения, питаться вы будете лучше, чем когда-либо. А если медики обнаружат какие-то недуги, они их излечат. В конце концов, Мору, они отпустят твою жену и детей.
Она взглянула на его лицо, ужасное лицо.
— И я довольна, — сказала она, — да, довольна, что для тебя, не понимающего, что происходит, все это будет мучительно. А потом, когда закончатся исследования, я потребую тебя обратно. Они не смогут отказать мне в этом. Даже твое племя изгнало вас. Так? Мои коллеги не позволят мне ничего сделать с тобой, но убить я тебя обязана.
Она включила мотор и стартовала по направлению к Локону. Как можно быстрее, пока чувствовала, что удовлетворена ходом событий.
А потом бесконечные дни без него, дни и ночи.
Ночью было легче. Она спала. Либо работала до полного изнеможения, либо принимала таблетки. Данли редко появлялся в ее снах. Но днем… днем она не могла глушить себя пилюлями.
К счастью, дел было много. Они готовились к скорому отлету, и рук, как всегда, не хватало. Предстояло размонтировать, упаковать и перевезти на корабль всю аппаратуру. Подготовить к полету «Новую Зарю». Оттестировать многочисленные системы управления полетом. Знания и опыт Эвелит позволяли ей также выполнять функции механика и руководить погрузочными работами. Кроме того, она по-прежнему отвечала за охрану лагеря.
Капитан Джонафер не считал последнее необходимым.
— Что вас беспокоит, лейтенант? Аборигены до смерти боятся нас. Они напуганы тем, что вы делаете — жутким грохотом в небе, роботами, слепящими лучами прожекторов в темноте. Я с трудом уговорил их не покидать город.
— Пусть делают, что хотят, — огрызнулась она. — Нам-то какое дело.
— Мы пришли сюда не для того, чтобы разрушить все до основания, лейтенант.
— Нет. Однако они, насколько я понимаю, поступили бы по отношению к нам именно так. Если бы им представилась такая возможность. Представьте себе, какими достоинствами обладает, по их мнению, ваше, например, тело.
Джонафер вздохнул и сдался. Но когда она отказалась принять Рогара, он приказал ей сделать это и вести себя с ним корректно, как полагается цивилизованным людям.
Клев вошел в помещение биолаборатории (Эвелит не хотела встречаться с ним в жилых комнатах), держа в руках подарок — меч, сохранившийся со времен империи. Она заколебалась. Без сомнения, это бесценный дар для музея.
— Положите на пол, — велела она Рогару.
Поскольку Эвелит занимала единственный стул, Рогар стоял. Он выглядел постаревшим.
— Я пришел, — прошептал он, — чтобы сказать, как мы в Локоне счастливы, что вы смогли отомстить убийце.
— Смогу отомстить, — поправила она.
Он не мог вынести ее угрюмого взгляда.
— Я рад, что Рожденная в Небесах смогла… легко… найти тех, кого хотела… и знает верность, живущую в наших сердцах… Мы не хотели зла ее народу.
Ответа не последовало.
Пальцы Рогара сплелись узлом.
— Тогда почему ты оставила нас? — взмолился он. — Когда вы пришли, когда мы увидали вас впервые и вы заговорили с нами, ничтожными, вы сказали, что останетесь на много лун, а после вас придут другие, чтобы учить и торговать. И сердца наши возрадовались. И не одни товары, что мы когда-нибудь купим у вас, тому причиной, и не способы ваших мудрецов покончить с голодом, болезнями, опасностями и скорбями. Нет, радость нашу и благодарность вы породили словами о чудесах. Мир наш, дотоле тесный и душный, распахнулся. Но теперь вы уходите. Я спрашивал, когда осмеливался, и всегда ваши мужи говорили, что никто более не вернется к нам. Чем мы оскорбили тебя, о Рожденная в Небесах, и как нам искупить вину?
— Перестать обращаться с другими людьми как со скотиной, — процедила Эвелит.
— Дошло до меня… что вы, люди со звезд, почитаете дурным то, что происходит в Святом Месте. Но мы делаем это лишь раз в жизни, о Рожденная в Небесах, и не по доброй воле!
— Иной причины нет!
Рогар пал перед ней ниц.
— Быть может, нет ее у Рожденных в Небесах, — взмолился он, — но мы лишь смертные! Если сыны наши не обретут мужества, им не придется зачать собственных детей, и последний из нас умрет в одиночестве, в мертвом мире, и некому будет расколоть ему череп в смертный его час, дабы выпустить душу…
Рогар осмелился поднять взгляд, но то, что увидел он, заставило его, скуля, уползти.
Позднее к Эвелит подошла Чена Дарнард. Они выпили по коктейлю, поболтали немного ни о чем, и только тогда антрополог перешла к делу.
— Ты была довольно сурова с сахемом.
— Как ты… А. — Эвелит вспомнила, что разговор записывался, как и все беседы с туземцами — для последующего изучения. — А что мне оставалось делать — поцеловать эту лживую тварь в щечку?
— Да нет, наверное. — Чена заметно вздрогнула.
— Ты первая подписалась под официальной рекомендацией предоставить эту планету ее судьбе.
— Верно. Но теперь… не знаю. Я испытывала такое отвращение. Оно и сейчас есть. Однако… я наблюдала за медиками, когда они обследовали твоих пленников… Ты была там?
— Нет.
— Зря. Если бы ты видела, как они дрожат и визжат от страха, когда в лаборатории их пристегивают ремнями, как льнут друг к другу, вернувшись в комнату.
— Но ведь им не причиняют боли и, надеюсь, никого не покалечили случайно?
— Конечно, нет. Им пытались объяснить, что бояться нечего. Но как они могут поверить словам своих тюремщиков. Во время исследований им не дают транквилизаторов, иначе результаты окажутся недостоверными. Их изматывает мучительный страх перед абсолютно неведомым. Ладно, Эвелит, хватит об этом. Больше не могу. — Антрополог вздохнула, пристально посмотрела на собеседницу. — А вот ты можешь.
Эвелит покачала головой:
— Ты думаешь, я злорадствую, торжествую? Нет, поверь. Да, я застрелю убийцу Данли, этого требует честь моей семьи. А остальные пленники смогут уйти, даже его сыновья. Несмотря на то, что они ели мясо моего мужа.
Она налила себе в бокал побольше и залпом выпила. Почувствовала, как горит все внутри.
— Надеюсь, ты будешь милосердна. Данли одобрил бы это. Он любил одну пословицу, по его словам очень древнюю — не забудь, мы из одного города и я знаю… знала его дольше, чем ты. Он часто повторял: не уничтожай врагов, если это поможет сделать их друзьями.
— Подумай, — ответила Эвелит, — ведь ты не пытаешься подружиться с ядовитыми насекомыми. А давишь их каблуком.
— Но человек — продукт того общества, в котором он живет, — настойчиво продолжала Чена. Она сжала руку Эвелит, но та не ответила на рукопожатие. — Что такое один человек, одна жизнь против всего, что его окружает, против тех, кто живет рядом с ним или жил раньше? Каннибализм не был бы распространен на острове повсеместно, если бы он не был наиболее глубоко укоренившимся культурным императивом этой расы.
— Что это за раса такая, — с возрастающим гневом хмуро ухмыльнулась Эвелит, — если они приняли такой императив. И, согласись, я ведь тоже имею право на свои собственные культурные императивы… Я стремлюсь домой. Хочу увезти ребенка Данли подальше от вашей безвольной цивилизации. Но он не будет расти униженным из-за того, что его мать оказалась слишком слабой, чтобы воздать за убийство его отца. А теперь, извини, мне пора — завтра рано вставать, предстоит много дел с упаковкой грузов и перевозкой их на корабль.
И день действительно оказался трудным. Эвелит вернулась домой на заходе солнца. Она устала больше обычного. Однако боль, постоянно терзавшая ее, понемногу стихала. Она подумала однажды, и эти абстрактные размышления не показались ей ужасными, что еще молода, что пройдут годы и, возможно, другой мужчина появится в ее жизни. Но моя любовь к тебе никогда не умрет! — мысленно обратилась она к Данли.
Эвелит шла, еле волоча ноги. Скрипел песок. Наполовину все уже было собрано, упаковано и отправлено на «Новую Зарю». Большая часть персонала тоже перебралась на корабль. Стоял тихий вечер. Небо отливало желтым светом. Немногие оставшиеся в лагере члены экспедиции суетились среди машин. Локон казался стихшим и успокоенным, каким он станет вскоре после их отлета. Глухой звук собственных шагов был приятен Эвелит. Она вошла в кабинет Джонафера.
Он ждал ее, неподвижно сидя за столом.
— Все прошло успешно, без всяких инцидентов, — отрапортовала женщина.
— Садитесь, — устало произнес капитан.
Она подчинилась. Оба молчали. Наконец, не меняя выражения лица, Джонафер сказал:
— Медики закончили клиническое обследование пленников.
Для Эвелит это было как гром средь ясного неба. Она попыталась подыскать слова: